Бассейн в Новом Уренгое

Наша квартира в Новом Уренгое расположена на улице с характерным для Малых народов Севера названием — им. XXVI съезда КПСС. Недалеко от нашего дома находится бассейн. Крытый, комфортабельный. В Новом Уренгое, кстати, вообще все бассейны крытые.  В этот бассейн мы с куклой Леной ходим два раза в неделю, всегда утром в 11 часов.
Я люблю прыгнуть в бассейн в будний день, с утра, когда тот еще был почти пуст. А кукла Лена следит за своей физической формой, объясняя это тем, что профессиональной содержанке без этого нельзя.
Но в этот раз нам сказали: «На 11 часов бассейн арендован для работников Газпрома. Вы можете зайти в 12.00».
— Но мы представители Малых народов Севера, — по привычке начал канючить я, — нас на улице оленья упряжка ждет!
— А можно без рассказов о страданиях и чаяниях? — грубо оборвали меня, — С головой то плохо у тебя как! Не понимаешь, что, если будешь тут выступать, кишлак, быстро полицию вызовем!
Газпром есть Газпром — с ним в Новом Уренгое не спорят. Идем с куклой Леной в буфет ждать 12-ти часов. Но размеры подложенной свиньи куклу Лену впечатлили.
— Вижу и в этом происшествии происки сионистов, пытающихся таким изощрённым способом разрушить мозг и психику нормальных людей, — говорит кукла Лена сексуально-надломленным голосом, когда мы заказали по капучино, — Знаешь, христопродавец, моя мама мне говорила, что у нас, в древне под Рузой, при СССР в целом жили неплохо. Но постоянное ожидание в очередях ее действительно иногда выводило из себя.
— Нанимаю чувства твоей мамы, — сочувственно говорю я. Кукла Лена любит, когда я тепло отзываюсь о ее маме.
— Тоже мне, бизнесмен, который попался на зуб китовой акуле, — тем не менее подкалывает меня кукла Лена, — Но ты не переживай, мировая закулиса, вечером тебя ждет утка с запеченными яблоками.
— Кукла Лена, ты занимаешься формулированием грубой неправды. В результате чего получается дерзкая, нахальная и бесстыдная ложь, — отвечаю я выигрышным хрипловатым баритоном, — Да, мировой еврейский заговор раскрыт, а кто слушал — молодец! —Но здесь сионисты не причём. В действительности это происки английских врагов, которые Герои России «Новичком» травят. Но ничего, и здесь сила духа представителей Малых народов Севера в конечном возобладает.
Но кукла Лена твердо стоит на своем:
— Нет, это все жидо-масоны. Что, естественно, взывает праведный гнев широких народных масс. Это и есть дикая, противная, возмутительная правда. И ты, нехристь, должен это признать.
Признавать возмутительную правду мне опять неохота, поэтому я пытаюсь сменить тему беседы:
— Кстати, кукла Лена, а прочие моральные издевательства над советскими людьми через публичные унижения, которыми был так богата жизнь в СССР, твоей маме не мешали? Если не мешали, то у нее была счастливая юность. Я ей завидую. Белой, как снег в тундре, завистью...
Сегодня, как и всегда, после бассейна я отвезу куклу Лену домой, а сам поеду на работу. Кукла Лена будет ждать меня дома, в -40 градусов она гулять не любит. Мотивируя это тем, что боится полярной ночи.
Но, зато, вечером она мне будет готовить что-то вкусное. А я, тем временем, буду доставать ее разговорами о еврейском вопросе. Пока ей все это не надоедает в такой ступни, что она предпочитает мне отдаться.
Впрочем, сегодня я приду домой поздно, утка с яблоками будет уже готова, а поэтому традиционная вечерняя беседа на кухне о вечном перенесена в бассейн.
Ну и ладно. Моя кукла Лена — простая женщина из деревни под Рузой с налитыми тяжестью формами. И оттого, чтобы она не сказала...
— Ой, что у тебя с лицом, христопродавец?
— Это все нервные срывы, а также дикие страсти, низменные инстинкты и преступные наклонности, кукла Лена. Не обращай внимания.
— Нестойкость твоих взглядов меня настораживает, христопродавец. Ну не пустили в бассейн — пустят через час, было бы из-за чего расстраиваться. Зато я твердо обещаю тебе, сразу после утки с яблоками, реализацию твоих эротических фантазий. Уж найду в себе силы, работа у меня такая. Я же у тебя главная по мечтах о звёздах, хотя ты этого не ценишь, космополит.
— Это яркое проявление достойного всяческих похвал благородного порыва с твоей стороны, кукла Лена. И я это ценю, конечно...
— А в четыре утра, отдохнувший и довольный, в окружении тропических цветов и пд клекот попугая, ты снова сядешь за написание мемуаров (см. картинку над текстом).
— Сяду кукла Лена. Мои мемуары будут называться «Судьба обрезанного барабанщика», и они станут классикой литературы Малых народов Севера...
— Станут, обормот, как не стать.  И дети оленеводов будут изучать их в школе. Только перстень меня лапать, потому что уже 12 и нам пора идти переодеваться.