Проклятие Сещинской авиабазы

       Летом 1943 года во вражеской авиации, действующей на Восточном фронте, было отмечено появление странных случаев гибели самолетов. В сводках потерь причина гибели немецких самолетов и экипажей часто указывалась одной короткой фразой «Explosion in der Luft» («Взрыв в воздухе»). Однако почему взрывались самолеты, было непонятно. Больше всего подобных случаев происходило с самолетами вылетавших на боевые задания с Сещинского аэродрома…

        Чтобы найти на карте маленькую Сещу, удобнее найти сначала крупный город Брянск, прикинуть 90 километров северо-западнее, – вот там и будет Сеща. До войны Сеща была небольшим поселком, в котором проживало менее 500 жителей. Но зато здесь был удобный аэродром, построенный в конце 20-х, начале 30-х годов. Аэродром был достаточно большим: на нем могли находиться одновременно до 70-80 самолетов. По крайней мере, до войны на этом аэродроме базировались более 60 скоростных бомбардировщиков СБ-2 одного из авиационных полков советских ВВС. С началом войны, аэродром активно использовался советской авиацией, но недолго: уже через полтора месяца фронт подошел к Сеще. Вскоре последние советские самолеты улетели из Сещи, аэродром опустел. Многие жители поселка, покинув свои дома,  также ушли на восток.

       9 августа 1941 года в Сещу вошли немцы. Начались работы по восстановлению и расширению аэродрома, по подготовке его к базированию авиационных частей Люфтваффе. Пока трудно сказать, какая из немецких частей первой стала базироваться на Сещинском аэродроме. Но известно, что уже 23 августа сюда перелетели истребители-штурмовики  Мессершмитт-110 штаба SKG.210 во главе с командиром эскадры кавалером Рыцарского креста майором Вальтером Шторпом. Затем 26 августа в Сеще приземлились самолеты I./SKG.210 капитана Карла-Хайнца Штрикера, а 4 сентября прибыла и II./SKG.210 под командованием капитана Рольфа Кальдрака. Кроме «стодесятых» на аэродроме располагались разведчики Хеншель-126 из 5(H)/Aufkl.Gr.12 и другие самолеты. Конечно, состав частей постоянно менялся и, в дальнейшем на Сещинском аэродроме базировались многие другие части и подразделения Люфтваффе. В Сеще побывали даже экзотические союзники Германии - темпераментные испанцы из истребительной эскадрильи 15.(Span.)/JG.51 и красавцы-хорваты из бомбардировочной эскадрильи 15(Kroat.)/KG.53.

       Разумеется, базирование вражеской авиации на Сещинском аэродроме не осталось незамеченным советским командованием и вскоре на аэродром начались налеты советской авиации. Уже 1 сентября во время авиационного налета были убиты четыре немца из наземного персонала истребительной группы II./JG.51. Судя по всему, это были первые жертвы немецко-фашистской авиации в Сеще. Недалеко от аэродрома появилось кладбище оккупантов, на котором со временем появлялись всё новые и новые березовые кресты…

       Однако надо признать, что, несмотря на все усилия советской авиации, нанести серьезные потери врагу долгое время не удавалось. Со своей стороны наша авиация при этом теряла немалое количество самолетов. Кто знает, сколько бы продолжались неудачи «сталинских соколов» при налетах на неуязвимый аэродром, если бы в конце весны 1942 года им не пришли на помощь партизаны и подпольщики из самой Сещи.

       Руководителем Сещинского подполья в тот период была Анна Морозова. А до неё командиром подпольной группы был сначала Константин Поваров – 22-летний лейтенант Красной Армии, оставленный в тылу врага для диверсионной работы. Сам он был местным - из деревни Бельской Дубровского района и хорошо знал все окрестности. По заданию НКВД он пошел на службу к немцам и устроился на работу полицаем. В то же время Поваров стал создавать подпольную группу. Постепенно он подобрал себе надёжных помощников не только в Сеще, но и в деревнях Бельской, Радичах, Яблони. Именно Поваров привлек к подпольной работе Аню Морозову, а она в свою очередь – других знакомых девушек. Именно Поваров поддерживал связь с партизанами и передавал им собранную информацию о Сещинском аэродроме. Но, к сожалению, 23 сентября 1942 года Константин Поваров погиб, подорвавшись на мине. После этого возглавить подполье пришлось 21-летней комсомолке Ане Морозовой.

       До войны она работала в Сеще, в бухгалтерии советского 130-го бомбардировочного авиаполка, базировавшегося тогда на аэродроме. При приближении немцев Морозова сначала  эвакуировалась вместе с отступающими частями Красной Армии, но затем вернулась и, по заданию Поварова, устроилась работать на немцев прачкой. Прачками и посудомойками стали также члены подпольной группы Лида Корнева, Вера Молочникова, Люся Сенчилина и другие. Конечно, работать на оккупантов было унизительно, но ведь нужно было на что-то жить. Кроме того, работающие получали пропуска в немецкий военный городок. Там, в течение полугода девушки изучали обстановку и подбирали кандидатуры для подпольной работы. Наконец, в апреле 1942 года, по совету Ани Морозовой девушки познакомились с молодыми поляками Яном Маньковским, Яном Тымой, Вацлавом «Вацеком» Мессьяшем и Стефаном Горкевичем, - военнослужащими немецкой воинской части L50485A, осуществлявшей военно-строительные работы на аэродроме и в районе посёлка. Со временем Морозовой удалось установить связь с чехом-антифашистом Венделином Робличкой, в звании ефрейтора служившего счетоводом в штабе Сещинской авиабазы. Друг Роблички – немецкий солдат Альфред Бейзлер – также оказывал подпольщикам определенную помощь. Так постепенно создавались реальные возможности для сбора секретной информации, которая интересовала советское командование.
      
       Благодаря активной деятельности Морозовой и других членов подпольной группы удалось собрать ценные сведения о местах расположения важных объектов на аэродроме, и в ночь с 29 на 30 мая 1942 года советская авиация, впервые после долгого перерыва, произвела налет на Сещу. По сведениям подпольщиков на Сещинском аэродроме было уничтожено около 80 самолетов и много немецких летчиков. Правда, эти данные вызывают большие сомнения, так как на тот момент в Сеще базировалась всего одна 4-я разведывательная эскадрилья из состава Aufkl.Gr.11 (которая никаких потерь не понесла!) и пару десятков курьерских, транспортных и других самолетов.   

       Впрочем, несмотря на некоторые несоответствия в данных советских партизан и немецких документов, необходимо всё же признать, что результаты действий наших подпольщиков были довольно ощутимыми. Участники интернационального подполья составляли и передавали партизанам планы аэродрома, постоянно снабжали ценнейшими сведениями об изменениях на немецкой авиабазе, о замыслах врага, о передвижении его техники и живой силы. Используя эти данные, советская авиация в течение всего 1942 года периодически наносила бомбовые удары по Сеще. А за январь – май 1943 года только дальняя бомбардировочная авиация советских ВВС нанесла десять мощных ударов по Сещинской авиабазе, кроме того, Сещу часто бомбила и обстреливала фронтовая авиация. Всё больше немецких самолетов выходило из строя…

       Тем временем на вооружение советских партизан стали поступать специальные мины для диверсионных целей. Что это были за мины и как они попали к нам на вооружение, - расскажем, основываясь на документальных данных.

       Дело в том, что с началом второй мировой войны, в сентябре 1939 года, техническими отделами спецслужб Министерства обороны Англии было разработано и запущено в производство большое количество диверсионных мин разных типов. В их числе были, например, взрывные устройства, спрятанные в куске угля, чучеле крысы,  магнитные мины, мины-зажигалки  и  т.д. В соответствии с секретным соглашением между Англией и Россией от 30 сентября 1941 года для развертывания партизанской борьбы предусматривалась поставка в СССР английских магнитных мин и мин-зажигалок. Как утверждают английские историки, в Россию в основном поставлялись магнитные диверсионные мины CLAM Mk 2.

       Название мины  «CLAM» переводится как «Моллюск», очевидно оттого, что она, как морской моллюск легко и прочно прилипает к любой металлической поверхности. Эта мина - таймерного типа и предназначена для уничтожения или выведения из строя стационарных или подвижных объектов, имеющих на своей поверхности достаточно большие детали, изготовленные из черных металлов, т.е. металлов, обладающих магнитными свойствами. Такими объектами могут быть самолеты, гусеничные или колесные боевые и транспортные машины, емкости для горючего или металлические укупорки для вооружения и боеприпасов, железнодорожный подвижной состав, рельсы, опоры электропередач и линий связи, трубопроводы и т.п. Заряд мины очень невелик, - всего 227 грамм тетритола 45/55 (смесь тетрила и тротила), однако, его достаточно для перебивания железнодорожного рельса, пробивания емкостей с горючим при толщине стенок до 5-6 мм. При этом действие мины можно усилить размещением вместе двух и более мин.

       Мины успешно использовали подразделения коммандос английской армии, а также боевые подразделения сил Сопротивления в оккупированных странах Европы. Определенное количество этих мин было поставлено в СССР по ленд-лизу и наши партизаны активно применяли их, особенно против железнодорожных объектов. «Моллюсками» было уничтожено также немалое количество самолетов и, судя по всему, первыми против самолетов их стали применять именно подпольщики группы Анны Морозовой. А подпольщикам мины доставлялись из 1-й Клетнянской партизанской бригады, которой командовал 29-летний Федор Данченков. Всего, от Центрального штаба партизанского движения, бригада Данченкова получила ровно 312 английских специальных магнитных мин. Конечно, большая часть их использовалась для минирования железнодорожного подвижного состава и, по некоторым данным, партизаны бригады с помощью магнитных мин произвели более тридцати крушений немецких эшелонов. 

       К тому времени в рядах Сещинского интернационального подполья насчитывалось несколько десятков человек. Кроме упомянутых выше, активными участниками подполья  были также Матрёна Ерохина, Варвара Киршина, Прасковья Бакутина и другие. Очень сложным и опасным делом была доставка подпольщикам в Сещу магнитных мин от партизан, находившихся в глубине Брянских лесов. Обычно их, положив на дно кошелок, засыпанных сверху ягодами, фруктами, овощами и прочими продуктами, переносили Зинаида Антипенкова, Александра Гарбузова, Мария Коростелева, Татьяна Васенкова и другие отважные девушки. Уже в Сеще подпольщицы передавали мины 17-летнему Ване Алдюхову, а он провозил мины на аэродром в бочке с водой на запряженной повозке.

       Сейчас уже трудно сказать, когда именно подпольщики Сещи начали ставить магнитные мины на самолеты, но, судя по всему, это произошло перед самым началом или уже во время  немецкой наступательной операции «Цитадель». По крайней мере, в журнале боевых действий 1-й Клетнянской партизанской бригады 7 июля 1943 года было отмечено, что подпольщиками были заминированы и уничтожены два Хейнкеля-111 и два Фокке-Вульфа-190.

       Через несколько дней, 12 июля на Сещинском аэродроме, по сведениям партизан, был взорван один Юнкерс-88.

       А как записано в документах немецкой 121-й группы дальней разведки, один Юнкерс-88 из 4-й эскадрильи был потерян 15 июля в результате акта саботажа, то есть  был  уничтожен взрывом мины. Пропали без вести в районе Сещи лейтенант Герберт Майсс, фельдфебель Адольф Райнеке, унтер-офицер Вильгельм Кюпперс и фельдфебель Йоганнес Трюкк. Можно с уверенностью сказать, что на этот самолет поставил мину «водовоз» Иван Алдюхов, так как в журнале боевых действий 1-й Клетнянской бригады есть намекающая на это запись: «15 - 21 июля 1943 г., Сещинский аэродром. При помощи подкладки трех мин были уничтожены: самолет марки «Хейнкель-3» (тип самолета указан неверно) прямо на аэродроме, паровоз на узкоколейке и автомашина-заправщик. Исполнитель БС-33». А под псевдонимом БС-33 в разведывательных сводках отряда значился именно Иван Алдюхов.

       По партизанским сводкам, 19 июля миной был уничтожен Юнкерс-52. Вообще-то, Юнкерс-52 - это транспортный самолет, но о потерях самолетов такого типа сведений не найдено. Вполне вероятно, что кто-то из подпольщиков снова неверно указал тип самолета, на который была установлена магнитная мина. Судя по всему, это был не транспортный самолет, а бомбардировщик. И действительно, есть данные о том, что один Хейнкель-111 из II./KG.4 «Генерал Вефер» поздним вечером 19 июля вылетел с аэродрома Сеща для бомбардировки одного из объектов в тылу советских войск, но обратно не вернулся. Позже обломки самолета были найдены на захваченной немцами территории, то есть до линии фронта самолет не долетел. По невыясненным причинам он упал и сгорел в 13 километрах северо-западнее Жиздры. Весь экипаж в составе лейтенанта Германа Хюземанна, унтер-офицера Райнгольда Метцгера, обер-ефрейтора Рудольфа Шмидта, унтер-офицера Эгона Ленца и обер-ефрейтора Вальтера Фолькхардта погиб. Есть все основания полагать, что этот экипаж стал жертвой Сещинских подпольщиков.

       Судя по данным партизан, день 21 июля был особенно удачным для подпольщиков Сещи: они сообщили об уничтожении трех Хейнкелей-111 и одного Мессершмитта-109.

       На следующий день, 22 июля в небе над аэродромом миной был взорван Юнкерс-88, при этом, как доложили подпольщики, весь экипаж был убит. Действительно, в этот день 5-я эскадрилья II./KG.51 «Эдельвейс» потеряла один Юнкерс-88. Правда, это произошло не над Сещинским аэродромом, а где-то в районе Архангельского, восточнее Орла, куда самолет вылетел по боевому заданию. Экипаж в составе обер-фельдфебеля Герхарда Шуберта, унтер-офицеров Фридриха Коволлика, Герберта Лангвассера и Гельмута Шрайбера числится пропавшим без вести именно в этом районе. Причина их пропажи неизвестна, так как радист экипажа не успел подать сигнал бедствия. Вполне вероятно, что экипаж погиб в результате внезапного взрыва мины, подложенной на Сещинском аэродроме.

       Ещё два Юнкерса-88 были уничтожены, по данным партизан, 23 июля.

       А в немецких документах есть данные об одном Юнкерсе-88 из 7-й эскадрильи III/KG.1 «Гинденбург», взорвавшегося в воздухе 24 июля в районе Орла. Экипаж самолета в составе унтер-офицеров Фридриха Гофмана, Вилли Айкхоффа, Гюнтера Кенцля и фельдфебеля Карла-Фридриха Коньевского также считается пропавшим без вести. Можно предположить, что самолет был заминирован подпольщиками, так как вылетел на задание с Сещинского аэродрома.

       28 июля, - опять же по немецким документам, - при взрыве в воздухе северо-восточнее Карачева погиб экипаж обер-фельдфебеля Гельмута Гецеля из 4-й эскадрильи II./KG.51 «Эдельвейс». Вместе с Гецелем погибли унтер-офицеры Гроффы и Хандварш, а также фельдфебель Кляйншмидт. И здесь, наверняка, самолет был также заминирован подпольщиками, так как вылетел на задание из злополучной Сещи.

       Конечно, действуя в невероятно опасных условиях, подпольщикам не всегда удавалось поставить мины на самолеты. Видимо поэтому, им приходилось ставить мины на другие объекты военного значения. Так, Иван Алдюхов и его 13-летний младший брат Саша взорвали минами 1 вагон с авиамоторами, 1 паровоз на узкоколейке, 2 автозаправщика, 1 снегоуборочный трактор и другую технику…

       В начале августа 1943 года, над подпольной организацией в Сеще сгустились тучи. В Западный штаб партизанского движения от командира 1-й Клетнянской партизанской бригады Ф. С. Данченкова поступила тревожная радиограмма:
       «2 августа 1943 г. Тов. Попову
       Немцы начали догадываться, почему происходят взрывы. Они арестовали много русского населения. В Сеще входы и выходы контролируются, но у меня работают поляки и чехи. Они пока остались на местах. Это ценные люди». 
       В подтверждение этих слов, в тот же день во время боевого вылета в районе юго-восточнее Орла взорвался ещё один Юнкерс-88 из II./KG. 51 «Эдельвейс». Весь экипаж унтер-офицера Йозефа Фроммгерца погиб: «поляки и чехи» продолжали успешно «работать»…

       Пожалуй, больше других от действий русских диверсантов пострадали летчики эскадры «Эдельвейс»: снова один Юнкерс-88 из 9-й эскадрильи III./KG.51 взорвался в воздухе 8 августа. Экипаж лейтенанта Роберта Илга также погиб.

       На следующий день, 9 августа, предположительно от взрыва мины был потерян ещё один Юнкерс-88 из 5-й эскадрильи II./KG.51 «Эдельвейс». Самолет вылетел из Сещи в Полтаву, но по пути пропал без вести. Где он погиб и как – не известно. Летчики – лейтенант Генрих Герке, обер-ефрейтор Отто Тайсс, унтер-офицеры Фриц Бахманн и Герхард Хёртнер – до сих пор числятся пропавшими без вести.

       Примерно в середине августа (к сожалению, неизвестно когда именно), над Сещинским аэродромом взорвались три самолёта, на которые установил мины Ян Тима. Они должны были взорваться через час после вылета, но вылет задержался и они взорвались на глазах у всех, едва успев взлететь...

       По Сеще прокатилась волна арестов. Была арестована и польская бригада. Чтобы снять с поляков подозрение, командование приказало Ивану Алдюхову самому минировать самолеты и технику. При всей очевидности причины взрывов самолетов и тотальной слежки по всему аэродрому, выполнять данное задание, было, равносильно вызову огня на себя. Надо отдать должное этому безумно храброму молодому парню: постоянно рискуя жизнью, он продолжал ставить мины на немецкие самолеты. Вот, например, ещё одна запись из журнала боевых действий 1-й Клетнянской бригады: «13-15 августа. Сещинский аэродром. Взорвано два самолета путем подкладки магнитных мин. Исполнитель БС-33».

       Вероятно, это были последние успешные диверсии Алдюхова: вскоре после этого, по доносу предателя, Иван был арестован при попытке поставить мину на самолет. Не сломленный пытками и издевательствами гестапо, не предавший оставшихся членов подполья, он был расстрелян немцами в Смоленской тюрьме.

       Примерно в это же время немцами была арестована и подпольщица Матрёна Ерохина, которая занималась доставкой мин на аэродром. К сожалению, о самой Ерохиной и её аресте почти ничего не известно. Однако в книге известного немецкого военного историка Вольфганга Дириха об истории бомбардировочной эскадры KG.51 «Эдельвейс» есть строки, наверняка имеющие отношение к аресту Ерохиной. Вот как Дирих пишет о тех драматических событиях: «Здесь в Сеще эскадра потеряла много экипажей из-за действий партизан. Партизаны под видом вспомогательного персонала устанавливали по ночам барометрические взрывные устройства на 900-литровые бензобаки полностью заправленных бензином и загруженных бомбами Юнкерсов-88. При внезапном изменении высоты, например, при атаке с пикирования, взрывные устройства детонировали и разрывали машины в куски. Поначалу эти взрывы были  загадкой для всех, пока однажды во время тщательного обыска, в корзинке с яйцами одной с виду вполне безобидной и невинной русской крестьянки не были найдены взрывные магнитные устройства». Судя по всему, «безобидной и невинной русской крестьянкой» была Мотя Ерохина. Так же, как и Ваня Алдюхов, отважная девушка была подвергнута пыткам, но никого не выдала и была замучена фашистами.

       К сожалению, понесли утрату и польские товарищи: по неосторожности, за хранение оружия, был арестован Ян Маньковский. Не выдав никого из друзей, он также погиб в застенке гестапо незадолго до освобождения Сещи 18 сентября 1943 года…

       После этих драматических событий, как вспоминает бывший командир 7-й эскадрильи III/KG.1 «Гинденбург» полковник в отставке Герхард Бэкер, самолеты стали усиленно охраняться днем и ночью, а перед каждым вылетом тщательно проверяться. Дальнейшее минирование немецких самолетов стало невозможным.

       Тем не менее, пребывание немецких самолетов на Сещинском аэродроме подходило к концу: советские войска неудержимо наступали, и 20 сентября 1943 года Сеща была освобождена от немецко-фашистских захватчиков…

       Сколько же вражеских самолетов удалось уничтожить подпольной группе Ани Морозовой? По некоторым данным, только в дни Курской битвы подпольщики взорвали шестнадцать самолетов. А всего, по другим данным, они уничтожили двадцать самолетов. Но наиболее вероятной представляется цифра в 22 самолета: именно столько было указано в сводке о результатах боевых действиях 1-й Клетнянской партизанской бригады (в состав которой входила подпольная группа Морозовой), представленной Ф. С. Данченковым 26 марта 1944 года в Смоленский штаб партизанского движения.   

       К сожалению, подвиг подпольной группы Морозовой, впервые в практике советских партизан массово применившей минирование вражеских самолетов прямо на аэродроме, не был отмечен вовремя. И лишь, спустя двадцать лет после Победы, после того, как в феврале 1965 года по телевидению был с большим успехом показан первый советский многосерийный телефильм «Вызываем огонь на себя», посвященный Морозовой и её группе, 8 мая того же года  Анне Афанасьевне Морозовой было присвоено звание Героя Советского Союза. Посмертно, - так как Морозова погибла ещё 31 декабря 1944 года во время выполнения боевого задания на территории Польши.

       Также посмертно, 10 мая 1965 года, Константин Яковлевич Поваров и Иван Филиппович Алдюхов были награждены орденами Отечественной войны 1-й степени, а гражданин Польши Ян Маньковский – орденом Отечественной войны 2-й степени…