Мэриот отель славянской Миллы Йовович

               
     Петр заскрипел зубами и выразительно покосился на невозмутимого поручика Чресседельного, доставившего с нарочным молодого Пушкина и теперь прочно и твердо стоявшего у порожека в избушку царя, еще с вечеру приспособленную Нартовым к неизбежному наплыву Малой Невки, вышедшей из берегов по причине шуги и плывущего по течению сала, как прирожденные чухонцы именовали самый обычный ледоход. Пушкин усмехнулся и продолжил доклад, не щадя ни царских, ни барских, выпукло обрисовывая ситуацию с саморазрушившимся лицеем, откуда давно уже сбежала госпожа директор, вручив наивно бразды правления жопорукому заму завлабу завгару, не умеющему ни хера, кроме надоевших меридианов героического Магеллана, как известно и на радио Свобода, впервые открывшего Гранд Пасифик при Стандарт ойл, недурно пуская акции серебрушистых рудников вместо трамвайных акцизов Фриско ...
     - Обожди, - гаркнул усатый Станислав Бэллза, швыряя гнутым венским стулом в рассказчицу, - товарищ Чудакова. По моему, ты куда - то не туда, не мог так Пушкин выражаться, блябуду, не мог.
     - Глохни, - оборвал его старший по званию Растропович, угрожая десантным вариантом автомата Калашникова с той стороны окна. Он висел на промышленно - альпинистском канате того чуркестанского брата из  " Мама, не горюй ", что фаловал бухую балерину невероятными красотами порнографических карт, вовремя вынимаемых молоденькой Редниковой ( голой, конечно ) из хромовых сапог заворованного Машкова в сапогах, тавтологически замкнувшего цепь только - только начинавшегося просто хорошего кино восьмидесятых - девяностых, когда выстрелили блюзовыми такси ассистые Спартаки Башировы, но найдя эмпирически, что игра не стоит уже и не свеч, а тех крученых поросячьими хвостиками ниточек, что идут на фитильки, убыли, сука, на рыбалку и до сих пор пьют вино на отрогах Памира, радуя ехидную жонку Готфрик, оживившую Болванщика JD, ассоциативно вобравшего мудрость отцов Джонни Деппа с напарником зомбистого Каплана из самой первой части  " Обители зла " с ногастой и секси Миллой, херачившей шатающихся гадов с ноги по рожам, выгрызенным соратниками - зомби в катакомбах  " Улья " или  " Муравейника ", я уже писал об этом, давно. - Бомби, Мариэтта, но знай, - осклабился потным ртом Растропович, - что люксовый отель наименован так не в твою собачью честь, а вот, - он приосанился за окном, что было сложно, свисая нетопырем с верхотуры Дворца культуры, - хомяк Пелевина и опойка Ефремов - для меня, как песня Лепса.
     Чудакова хихикнула и продолжила рассказывать невероятную историю, приключившуюся в год рождения Пушкина, выросшего за одну лишь ночь, как Сурков.
      - На задней парте катали в стос, - уже кричал Пушкин, возмущаясь искусственным примитивизмом игры, сплагиаченной даже по названию у благородного штосса, что ни хера не терц и даже не сека, блондинистая красотка эры золотого порно Трейси Лордс, - е...ли училок между дел, таща Бодлера в переулок Роз, что, тащемта, голимый беспредел.
     - Тут надо пояснить, - снова вклинивался невнятный говор Растроповича, раскидывающего рамсы перед обалдевающим Бэллзой, - что долбанная улица Роз Марго и Жанна Д*Арк невероятно креативных поклонников Витухновской, втюхивающих чужие видеоряды под речитатив стихоз, разные вещи.
      - Сам знаю, - сыто реготал Бэллза, умственно решая : пора ли уже тактически отрешиться от сдвоенности согласной или во имя стратегии будущего утроить цену Негоро. Так и не придя к закономерному решению, Бэллза вздохнул, заранее предчувствуя Себастьяна Перейру после этой шаловливой, как сосочки Лизки Готфрик несколько лет назад, сказочки. - Чо там Пушкин ? - вперил он взор в Мариэтту, уже начавшую задирать плюшевую юбочку, распутно обнажая лиловые кальсоны.
      - Умер, - сникла Мариэтта, опустив подол юбочки из плюша.
      - Зато Сурков жив, - засмеялся Растропович за окном, дергая канат, тем самым сигнализируя по - моряцки  " вирать " оранжеворобым грузчикам автора, вернувшим доверие тогда, когда. - Айда, ребя, к нам на авеню Фош, Галька Солженицына встречает, а мне, - зашептал он, озираясь, - редкостные кинопленки Терезы Орловски подогнали в обмен на советские ордена и медали с грамотами.
     Культурный сходняк махом рассосался, а я все думал, как мне назвать эту историю : " Чернеет кливер средь березок " или  " Международная ситуация плывущего сквозь запой в кухонном плаще Жоры Баталова ".