Обида

        Обида

                Только тот, кто в детстве потерял семью, кто не               
                унес с собой в длинную жизнь никакого запаса      
                тепла, тот хорошо знает, как иногда холодно
                становится на свете…
    А.С.Макаренко

  Варя  родилась после войны в небольшом селе  возле Москвы. До семи лет она жила с родителями и не знала никаких забот, хотя в жизни семьи существовали и определенные трудности. Трудности эти, как и у всех советских людей, были связаны с отгремевшей недавно войной. Отец Вари, Михаил Зубов, был призван в Красную Армию весной 1941 года. Едва научившись стрелять и строиться по команде, он был отправлен в действующую армию. Внезапность нападения Германии на СССР послужила причиной многочисленных поражений  и отступлений Красной Армии почти до самой Москвы. Несколько месяцев боев, затем ранение и пленение.
Германское командование дало указание войскам безжалостно расправляться с советскими пленными, считая их недочеловеками. «Советский солдат потерял всякое право обращаться с собой, как с настоящим солдатом», - утверждала гитлеровская демагогия. Вначале войны гитлеровцы стремились как можно больше убить советских военнопленных. Голод, холод, издевательства, горы трупов. Но спустя год, германский империализм решил  использовать пленных в промышленности. Их отправляли в лагеря на территории Украины, Прибалтики, Германии. Михаила Зубова, как и многих других, погрузили в битком набитые товарные вагоны и отправили в Павлоградский лагерь в Днепропетровской области. Хотя пленных теперь поселили в неотапливаемые бараки, а  ежедневный паек увеличили /ранее он равнялся 150 гр. хлеба и 40 гр. сухого пшена/, условия содержания были тяжелыми. Около полутора лет провел Михаил в лагере. Вначале пленные были в отчаянии, стремились только выжить, но позже они поняли, что их спасение только в борьбе. В феврале 1943 года в Павлограде произошло восстание, в котором участвовали и пленные. В это время Красная Армия была уже на восточных рубежах Украины. Пленные прошли частичную проверку,  а затем из них был сформирован стрелковый полк, который был брошен на дальнейшее освобождение Украины. Так и дошел Михаил Зубов до Берлина, но вернулся домой больным и искалеченным человеком. Он, наверное, остался жив, потому что дома его ждала невеста, Мария. Она ждала его и тогда, когда письма перестали приходить. Они любили друг друга с юности, жили на одной улице. Мария окончила курсы медсестер и в годы войны работала в госпитале.
Несмотря на трудные послевоенные годы, семья жила дружно. Отец плотничал в совхозе, мать работала в сельской больнице. Варя была окружена теплом и заботой. Затем страшная трагедия постигла семью. Когда Варе исполнилось шесть лет, у отца обнаружили рак желудка. Сказалось его пребывание в плену, когда, чтобы выжить, люди ели траву, кору деревьев, желуди. Сказались и ранения, перенесенные на фронте. Через несколько месяцев отца не стало. Это горе пришло тогда во многие советские семьи. Мария тяжело перенесла потерю мужа. Но ведь у нее была Варя. Она продолжала работать, помогать сельчанам восстанавливать здоровье, разрушенное войной. Но и ее постигла неудача. На работе она заразилась тифом и вскоре тоже скоропостижно скончалась. После похорон Варю одела, собрала ее вещи и отвезла в детский дом, в Москву,  сестра отца, тетя Валя. Не хотела она брать  лишний рот в свою и без того большую семью.   
     После смерти родителей Варя долго находилась в шоке, в оцепенении и постоянной тревоге. Она попала в незнакомый дом, встретилась с незнакомыми людьми, незнакомыми детьми. Раньше у нее всегда было чувство защищенности, уверенности в себе. Она знала, если ее обидят дети во дворе, за нее всегда заступятся мама и папа. Она любила родителей, и они любили свою единственную кровиночку. И как это важно, поймет любой человек. Глубокие эмоциональные связи с близкими людьми служат основой жизненных сил для каждого из нас. Варя словно потеряла точку опоры в жизни. Ее овладело отчаяние, неуверенность в себе. Она постоянно носила собой фотокарточку, где  она сидела на руках матери, а сзади, положив руки на ее плечи, стоял отец, чубастый, светлоглазый, улыбчивый. На уроках она впадала в задумчивость, не слышала голос учителя, вспоминала ласковое, доброе, полное лицо лицо матери в окружении русых кудрявых завитков. Ранее подвижная, самостоятельная девочка стала медлительной, в ее глазах было постоянно грустное выражение. Но постепенно Варя стала привыкать к своему положению. Помогла ей в этом замечательная воспитательница, Мария Антоновна. Мария Антоновна сама воспитывала двух детей и прекрасно знала детскую психологию. Она старалась приободрить Варю, всякий раз, когда Варя хорошо выполняла задание,  хвалила ее и гладила по пшеничным волосам. Некоторые учителя были авторитарными, чересчур строгими и требовательными, а Мария Антоновна без излишней строгости, мягко и ненавязчиво правильно направляла детей, учила их житейским мудростям, во всем помогала первоклашкам. Она всегда спешила утешить плачущего ребенка. Была и хорошим психологом. Зная о Вариной беде, она поручила ей шефствовать над Инной, худенькой, слабенькой, болезненной девочкой. Теперь Варя всюду ходила с Инной - в столовую, в классную комнату, на школьный двор. В спальне их кроватки находились рядом. Они сидели за одной партой. Варя учила с ней уроки, помогала стирать, гладить, всячески оберегала ее. Когда Инна болела, Варя ухаживала за ней. Приносила из столовой еду, тепло укрывала, заваривала ей травы. Когда Инне становилось лучше, Варя так радовалась, словно она сама выздоравливала, освобождалась от боли. И эта неожиданная  потребность в заботе о  подружке, помогла ей постепенно забыть свое горе. Хотя Варя с раннего детства была немногословной, скромной и молчаливой  она, всегда стремилась к самостоятельности. Сажала цветы в огороде, поливала, мыла посуду, стирала. Другие дети возились с куклами, а ей всегда хотелось делать что-то полезное и нужное для дома. Она была очень трудолюбива, старательна и рассудительна. Родители позволяли ей то, что многим детям не разрешают делать в их возрасте. Они давали ей свободу. Так же ее мудрая матушка учила ее всегда считаться с интересами других людей. Когда во дворе возникали ссоры между детьми, мама Мария объясняла девочке, что иногда нужно и уступить, если чувствуешь свою неправоту. Эти родительские уроки запомнились малышке на всю жизнь. Так и росла Варя в детском доме. Она была  скромной, малоразговорчивой девочкой, не очень симпатичной. Несимпатичность ее происходила из-за того, что, в общем-то правильные черты лица не складывались в гармоническое целое. И ресницы были короткими и редкими, такими, что их было почти и не видно. Но темно-зеленая радужка глаз все-таки порою оживляло это неприметное лицо. В детском доме в те годы было неплохо. Дети были сыты и обуты, воспитатели старались заботиться о детях. После уроков ребята посещали разные кружки. Варя с детских лет любила литературу и потому ходила в литературный кружок. В драматический записаться из-за своей неказистой внешности она не осмеливалась. Хотя рядом были одноклассники, добрые учителя и воспитатели, временами она   чувствовала себя одинокой и заброшенной, ведь ее покинули ее любимые мама и папа. Никто ее не целовал теперь, не обнимал, не шептал на ушко ласковые слова. А по ночам вообще было страшно. В закрытых заведениях всегда выискивается какой-нибудь главарь или главарьша, которая начинает терроризировать остальных. У них в спальне это была рыжая Наташка. Самая высокая и сильная физически. Она заставляла других девочек прислуживать ей. Это было неприятно и страшно. За непослушание она била девочек. Разойтись ей вволю, мешали педагоги. А на каникулах, когда некоторые дети все-таки уезжали к родственникам, и спальни пустели, становилась еще хуже. Старшие мальчишки по ночам приставали к девочкам. Однажды Варе пришлось защищать себя. Это было на зимних каникулах, когда девочке исполнилось тринадцать лет. Многие воспитанники разъехались к родственникам, спальни были полупустыми. Девочка осталась в спальне одна. Закрывать дверь изнутри не разрешали. Около двенадцати часов дверь отворилась и в комнату вошел щуплый парнишка. Светила ясная луна.  В очертаниях  фигуры Варя узнала Петьку Воронцова из  девятого класса. Он подошел к ее кровати, откинул одеяло и начал срывать с нее рубашку. Варя вскочила и начала яростно драться и отчаянно кричать. А Петька стал бить ее по щекам и зажимать рот. В это время на пороге появился Иван Андреевич. Молча подошел к юнцу, схватил его за шиворот и потащил из спальни в коридор. Иван Андреевич, пожилой ночной воспитатель, бывший фронтовик, всю ночь мерил шагами коридоры вдоль детских спален, охраняя детский сон и покой. И если бы не он, случилась бы беда. Но судьба хранила Варю. Ничего такого с ней не произошло. Но у девочки все-таки появился безотчетный страх перед мужской половиной человечества. Половый инстинкт, унаследованный человеком от  своих собратьев, животных, зачастую создает трагические ситуации в жизни   девочек и женщин.
Варя окончила школу,  затем поступила в медицинское училище, выучилась на фельдшера. Варя хотя и была малообщительной и чересчур скромной девушкой, но отличалась завидным трудолюбием и настойчивостью. Она знала, что ей надеяться не на кого. Она сама должна всего в жизни добиться сама. И многому научиться. Прежде всего уметь защищать себя. Вскоре она устроилась работать в больницу, получила комнату в общежитии. Советское государство заботилось о детдомовских детях.  Наконец, она почувствовала себя самостоятельной и независимой. Целый день она была в больнице. Делала уколы, мерила температуру больным, убирала кабинет. Она не знакомилась с парнями, так как считала себя дурнушкой. А убедил ее в этом один случай. Как-то она шла по глухой  узкой улочке к больной, чтобы сделать укол, как увидела двух парней, беседующих между собой  в конце переулка. Она осторожно прошла рядом с ними и услышала их разговор: «Ну, что, Колька пристанем к ней?» - «Да, нет, невзрачная какая-то, колхозная». Она вся внутренне сжалась от их оценки себя. Придя домой, подошла к старенькому трюмо, кое-как втиснутому в коридоре. Посмотрела на свою длинную широкую юбку, скромный черный жакетик, серый платочек, затем перевела взгляд на лицо: бледное белое лицо, черты лица не гармоничны, редкие брови и ресницы. Только изумрудно-зеленая радужка глаз притягивала к себе взгляд Она невольно сравнила себя с портретом М.Монро, приколотым к зеркалу и невольно вздохнула.
 Вечерами она садилась за книги и наслаждением окуналась в мир русской классики. Она любила Тургенева, Достоевского, Толстого. Читая, все время удивлялась, как  всего лишь с помощью слова можно вдруг окунуться в мир природы, искусства, высоких человеческих чувств.  Все происходящее в романах она живо себе представляла. А ведь еще существовал и мир театра, и кино, где все эти литературные произведения начинали вдруг жить подлинной, необычайно живой, зримой и осязаемой жизнью.
Как-то проходя мимо Малого театра она                увидела афишу: «Скоро!  Спектакль «Идиот». Она очень любила этот роман Достоевского. Подошла к кассе и купила билет на выходной день.
Этот спектакль, и этот день стал в Вариной жизни самым главным событием. Князь Мышкин, с его удивительной добротой, с чуткой и нежной душой, физически слабый, но бесконечно сильный духовно  вдруг ожил перед ней во всей своей первозданной красоте. Искренность, детская доверчивость и вместе с тем тонкое чувство врожденного достоинства пленяли в образе князя Мышкина. «Ведь сколько бы бед можно было избежать, будь люди искренни и откровенны, - думала Варя, - и если бы они /в том числе и я/ прощали, как это умел делать этот замечательный человек!» Внешность актера, играющего князя, была поразительной. Стройная высокая фигура.  Бледное лицо, правильные черты лица, то серые, то зеленые глаза, в зависимости от света, падающего на них, немного полноватые губы и, самое главное, удивительный голос, не звонкий и не глухой, а красивого баритонального тембра, передающий тончайшие оттенки чувств – радость, страдание, неуверенность. Голос мог быть то низким, то поднимался до высот тенора. Особенно проникновенно он произнес фразу: «Ах кабы она добра была…». Это слова о Настасье Филлиповне. О ее несчастной судьбе в мире капитала, где женщина становится предметом купли-продажи.
Как же  унижали ее  богатые дворяне и купцы. А князь духовно им противостоял. В своих кратких репликах он возвышал ее красоту и человеческие качества. Варя сидела и плакала, не скрывая слез от окружающих.
Придя домой, она тщательно стала изучать программку. И  заучила фамилию актера, исполнявшего главную роль:  Кирилл Золотницкий.  Теперь она стала ходить на  спектакли с участием этого актера. Следующим спектаклем, увиденным ею, был «Гамлет». О боже, какой величественный и в то же время живой образ создал  актер на сцене. Вновь бледное белое лицо над черно-белым отворотом костюма датского принца, рассыпавшиеся белокурые волосы. Страдание и сомнение, а затем полная решимость идти навстречу судьбе. И эта концовка. На фоне скалы – откинутая в сторону рука на плаще и горькие слова, произнесенные удивительным, незабываемым голосом: «Дальнейшее – тишина». Или горько, чуть слышно произнесенный  упрек: «Сыграйте на флейте, ведь это так просто. Дуть и нажимать отверстия... Не можете. А вы хотите играть на мне... На мне играть нельзя». Последняя фраза звучала решительно и твердо.
А затем «Маленькие трагедии» А.Пушкина, где Кирилл с той же поразительной трагической силой играл отрицательных персонажей. Ведь они тоже люди, и им свойственен тот же букет чувств и страстей, что и положительным героям. Ведь они так же чувствуют и страдают, как и положительные герои, когда творят зло, наливая яд в бокал с вином – Сальери,  или вдруг погружаясь в мир наживы и накопительства – скупой рыцарь.
Теперь Варя стала ходить на все спектакли с участием Кирилла Золотницкого. Она покупала скромные цветы и всегда вручала их актеру или передавала за кулисы.  Что с ней случилось? Она влюбилась впервые в жизни. В это всегда прекрасное лицо, в эти удивительно красивые глаза, белое бледное лицо, в этот чудесный голос,  который мог воплотить тысячи оттенков чувств, в его статную высокую фигуру. Он казался ей божеством, красивым, добрым,  милосердным, как князь Мышкин, сильным духом как Гамлет, талантливым, как Сальери, как Моцарт. Иногда он играл и Моцарта в той же трагедии. Красота, доброта, ум, необыкновенный талант! Что еще нужно, чтобы вспыхнула искра любви, искра высшего  божественного чувства, данного нам разумом и отличающего нас от мира инстинктов! Варя была на каком-то необычайном творческом подъеме. Ее зеленые глаза засияли волшебным светом, в движениях появилась быстрота, ловкость. Лицо ее часто улыбалось. Окружающие сразу заметили резкую перемену в девушке, всегда серьезной, озабоченной чем-то. Она стала следить за своей одеждой, старалась приукрасить себя бусами, каким-то цветком. Надеть что-нибудь красивое и яркое. Ведь она была впервые в жизни влюблена. Она накупила журналов с фото актера, развесила их в комнате над своей кроватью. Купила пластинки со спектаклями любимого актера, слушала их вечерами. Она читала интервью с актером, и из них узнавала о художественных пристрастиях любимого актера. Читала те книги, которые он любил, слушала ту музыку, которую он слушал. Она знала, что иногда он слушал Эдит Пиаф, чтобы найти правильный ритм перед выходом  на сцену. Часами читала вслух те диалоги и монологи, которые он произносил на сцене. Словом, хотела повторить, вжиться в его мир. Вскоре она посмотрела спектакли «Царь Федор Иоаннович», «Дядя Ваня», «Иванов». И так же была потрясена глубоким проникновением Кирилла в жизнь сыгранных персонажей. Она брала в районной библиотеке Карамзина и обращалась к истории государства российского, перечитала все чеховские пьесы. Когда он сыграл  Бориса Бороздина в спектакле «Вечно живые», Варя живо заинтересовалась событиями Великой Отечественной. Ведь Кирилл, как и ее отец воевал. Теперь она собирала и сведения об участии отца на войне. Ведь он никогда не рассказывал семье о том, что  пережил на войне. Видимо, эти воспоминания, были слишком тягостными, чтобы   переживать их заново. От тети Вали, которая все-таки иногда приглашала к себе в село, Варя узнала кое-что и об отце.
          Тетя Валя была жизнелюбивой, жизнестойкой, трудолюбивой и невероятно чистоплотной женщиной. Работала поваром в сельской столовой. Растила детей без мужа. Но в то же время в ее характере присутствовала одна отрицательная черта. Если кто-то в чем-то, хотя бы немного, превосходил ее, у нее возникала зависть к этому человеку, и она начинала колоть, кусать его, а иногда и унижать, словно хотела уничтожить то небольшое, а порою и большое превосходство, которым обладал человек. После смерти Михаила его семья стала жить хуже. Еды было мало, одежды тоже. И как-то Мария с маленькой Варей пошли в соседнее село к тете Вале попросить взаймы немного денег или продуктов. Она встретила их с нескрываемым раздражением. / Она вообще недолюбливала невестку. Ведь у нее до недавнего времени  был муж, хотя и больной. А ее супруг пропал без вести на войне. Недаром в народе говорят: «Золовки – змеиные головки»/.
        «Самим жить не на что!» - крикнула она, услышав их просьбу. Но все же положила в сумку тощую курицу, килограмм картошки и полкило макарон. Мария вся сжалась от ее окрика, слезы навернулись на прозрачные голубые глаза. Она сдержанно поблагодарила, и они отправились в обратный путь. А на улице уже бушевала гроза. Никакого приглашения переночевать не последовало.
           Позже, когда тетя Валя узнала, что Варя выучилась на фельдшера и успешно работает, она и вовсе разошлась. На семейных торжествах, совместных застольях, она всячески шпыняла, унижала Варю. Ее замечания всегда сводились к одному: не умеет толком готовить, недостаточно аккуратна и т.д. Ведь ее дети так и не получили образования, работали  уборщицами, разнорабочими. Но в то же время она дорожила родственниками и иногда все-таки проявляла доброту, хотя и изредка. И в один из этих порывов, она отдала Варе письма брата с фронта
          Девушка с трепетом развернула истрепанные солдатские треугольники:
«Здравствуйте, дорогие мои мама, папа, Валя и   Ира. Во-первых строках своего пиьма, спешу вас заверить, что я  жив и здоров. Вы спрашиваете об одежде, питании. Одежда: сапоги кожаные и валяные, теплая бумазейная рубашка, диагоналевая гимнастерка, ватные брюки, шапка, бушлат, рукавицы. Поучил диагоналевые брюки. Питание нормальное. Бои идут. Первое время будто оглох от артиллерийского огня, но сейчас привыкаю. Передайте привет племяннице Оле, пусть хорошо учится, а мы будем защищать вашу учебу и труд».
- «Я нахожусь в 1121 стрелковом полку в роте автоматчиков. Погода сырая, снег тает, валяные сапоги сменил на кожаные. Деремся насмерть, но силы фашистов превосходят. Пока отступаем. Но верю, что скоро все изменится. Пишите: 48 полевая станция, 1121 стрелковый полк».
          - «Дорогая Маша! Как ты, как твои родители, как работа? Я жив и здоров, не волнуйся ты так. Вот сейчас вдалеке от тебя, за тысячи километров при постоянном грохоте артиллерии и постоянной опасности быть убитым, я, наконец, понял, как ты мне дорога. Любимая, моя ненаглядная, далекая моя, жди и я постараюсь вернуться. Уже не могу писать, скоро начнется бой… Целую в твои чудесные голубые глаза. Прощай…»
Варя читала, и душа ее переполнялась нежностью и любовью к родным людям. В выходные дни она поехала в село, посетила могилу родителей. Она покрасила оградку и два скромных железных памятника, поставила в банку букет полевых ромашек. Долго-долго стояла в тишине, смахивая рукой набежавшие слезы. Она смотрела вдаль, и в ее голове рождались теплые воспоминания о родителях.
         Вот мама уехала на несколько дней к родственникам и некому было заплести косы девочке. Волосы лежали по плечам и мешали ей двигаться, играть с детьми. Тогда отец посадил ее перед зеркалом и неловко, неуклюже стал расчесывать ее спутанные пшеничные волосы своими большими теплыми руками. И ей  было так тепло и спокойно на душе. Косы получились немного рыхлыми, пробор кривоватым, но в целом головка ее стала аккуратной. Она с благодарностью взглянула своими беззаботными темно-зелеными глазками в такие же глаза, такого цвета, но грустные и печальные, оттого, видимо, что его точила боль.
        Эту боль чувствовала и она. Как-то вечером, семья отдыхала после ужина. Мать сидела на диване и вязала носки. Варя раскладывала на полу свои нехитрые игрушки – деревянную лошадку, целлулоидного пупсика, пластмассовых солдатиков. Отец, сидя за столом читал книгу. В комнате было тихо. Вдруг отец застонал от боли в ноге, откинулся на стуле и закрыл глаза.
        - Тебе плохо, Миша? Встревожилась мать. – Дать обезболивающее?
        Отец крепко сжал губы, лицо побледнело. Он видимо, считал про себя. Но ответил спокойно,  сдерживая раздражение от боли.
        - Мне? Нет, Маша, мне хорошо. Но дай, пожалуйста, таблетку. Пройдет, пройдет, не волнуйся ты так.
        Варя смотрела с тревогой и невольным восхищением его мужеством и терпеливостью.
        От воспоминания у Вари   вновь потекли слезы из глаз.Ей захотелось вернуться в свой дом в селе, словно она там могла быть счастливой без родных людей. Варя утерлась платком, вздохнула и пошла к дороге.
        Чтобы представить себе, каково было положение отца в лагере, Варя читала воспоминания бывших военнопленных. Они испытывали холод, голод, в первые дни плена жили в норах, выкопанных в земле. Отставших, ослабленных, больных немцы сразу же пристреливали. Люди ели траву, желуди, каштаны, так как пайка не хватало, чтобы работать на военном заводе, созданном до войны. В  привилегированном положении были уголовники – старшие по баракам, повара, водители. Для уголовников ведь не существует никаких моральных принципов. Как-то уголовник палкой убил пленного. На следующее утро его нашли мертвым с прикрепленной запиской. В ней говорилось, что так и дальше будут поступать с убийцами.
        Первое время пленные были растеряны. Они думали, что им нужно только остаться живыми. Но потом они осознали, что им  нужно бороться. На территории Павлограда  действовал штаб горкома партии. В 1943 году, когда советские войска были на восточных границах Украины, под его руководством было поднято восстание. Восставшие, рабочие насосной и железнодорожной станций, артполигона, руководимые коммунистами, освободили пленных, которые тоже ринулись в бой. Исхудалые люди, похожие на скелетов, рвали пасти огромных овчарок, голыми руками душили вооруженных фашистов. Все свое унижение, физическое и моральное, вложили они в эту борьбу. Восстание победило. Павлоград был освобожден. Освобожденные военнопленные прошли частичную проверку в лагере НКВД, больные и раненые были отправлены в госпитали. Из прошедших проверку были сформированы отряды, которые вошли в стрелковый полк. Впоследствии этот полк участвовал во взятии Берлина.
        Читая литературу о военнопленных, Варя приходила к выводу о противоречивости политики советского правительства по отношению к пленным. До войны существовала статья, что сдача в плен, не зависящая от человека, от обстоятельств, в которые он попал, не считалась уголовным преступлением. Но в 1941 году, когда Красная Армия, застигнутая врагом врасплох, отступала, генералы сдавались дивизиями, некоторые оставляли по непонятным причинам солдатам только легкое оружие, был издан печально известный приказ № 270 от 16 августа 1941 года. Всем было известно заявление Сталина, «что пленных у нас нет, есть предатели». Приказ был принят для устрашения и предотвращения предательств. С другой стороны, в этом проявлялся максимализм и радикализм вождя, черты казарменного коммунизма, свойственные его руководству страной,  особенно проявившиеся в 37 году и в период коллективизации и впоследствии изжитые советским государством. Испокон веков происходят войны, берутся пленные, потом они возвращаются в свои страны, обмениваются. Принятие этого приказа было вызвано боевой обстановкой, поражениями, отступлением войск, но тем не менее его  стоит признать жестоким. Советские военнопленные остались один на один со своей бедой. Им была запрещена переписка с родными, посылки. Советский Союз отказался платить взносы в Международный Красный Крест для оказания помощи военнопленным. Позволил бы Гитлер эту помощь – большой вопрос. Но сама позиция советского правительства не была гуманной. В результате в фашистских лагерях погибло по подсчетам советских историков около 2,5 млн. человек. Германия, подписавшая Женевскую конвенцию о надлежащем содержании военнопленных и относившаяся к другим военнопленным более щадяще, к советским пленным относилась крайне бесчеловечно. Пленные, оставшиеся в живых, оказались в более благоприятных обстоятельствах. Они подвергались проверке в спецлагерях НКВД, и большая их часть – около 70% отправлялась в действующую армию. Предатели, сотрудничавшие с фашистами / около 4 %/ отправлялись в ГУЛАГ. После войны отношение к бывшим военнопленным было негативным. Их вызывали на допросы, ограничивали в месте проживания, в учебе, в работе. И только в 1956 году после смерти Сталина по инициативе Жукова и Фурцевой было принято постановление ЦК КПСС «Об устранении грубых нарушений социалистической законности в отношении бывших военнопленных и членов их семей». Многие пленные были реабилитированы, восстановлены в правах, награды возвращены.
        Варя читала в газетах и о том, какой путь в войне прошел и Кирилл. Он был призван в Армию в 1944 году. Провоевал несколько месяцев, был ранен и попал в плен. Вместе с товарищем совершил побег из лагеря. Товарища застрелили. А Кирилл остался жив. Он прятался в лесу, сидя на дереве. Ел ягоды и орехи, пил из ручья. Потом  жил в семье крестьянки. Она выхаживала его несколько месяцев. Затем  присоединился к частям Красной Армии. В это время Красная Армия воевала на территории Восточной Европы и несла значительные потери боевого состава. По этой причине военнопленные проходили скоростную проверку и отправлялись для пополнения редеющих рядов действующей армии. Как и отец Вари, Кирилл дошел до Берлина. После окончания войны, как и многие солдаты, побывавшие в плену, Кирилл испытал к себе негативное отношение. Во время войны ведь было немало и предателей. Заместитель Блюхера предавал на Дальнем Востоке, сколько генералов в горячие дни, по непонятным причинам, переводили войска на легкое оружие, сколько бывших советских граждан воевало на стороне немцев – туркестанский батальон, батальон крымских татар, азербайджан, казачьи полки, украинская повстанческая армия /УПА/, русская освободительная армия /Власов/. Но были ведь и честные люди, как летчик испытатель Сергей Астахов в фильме «Чистое небо», Андрей Соколов в «Судьбе человека» /ведь за ними стояли конкретные люди/. От ошибок в эпохи войн никто не застрахован. Действительно, было немало предателей и немало невинно пострадавших людей. Люди, побывавшие в плену, старались затеряться в глухих уголках СССР. Отца Вари, как участника Павлоградского восстания и впоследствии награжденным орденом Красной Звезды, не беспокоили. Кирилл же был сослан в Новосибирскую область. Отбыв в поселении положенный срок, он уехал на Кавказ. На одном из спектаклей его игру заметила известная актриса и пригласила в Москву. В столице он жил у друзей, в театре, в подъездах. Вначале играл в театре второстепенные роли. Серый, невзрачный, блеклый – говорили о нем. Тогда была мода на героическую внешность. Но постепенно режиссеры разглядели в этом невзрачном человеке тонкие, аристократические черты лица, во взгляде – невероятную глубину, поняли, что он может проникновенно переживать жизнь героев, показывая человека во всей его многогранности. Когда он входил в роль, как будто бы заболевал, словно находился за гранью разума. Все страдания, перенесенные в жизни – отрыв от семьи в детстве, голод, юношеские годы на войне, пленение и снова фронт, послевоенные скитания, неудачи и унижения, отказы и поражения – все это воплотилось в изумительную актерскую игру, равной которой ничего не было в советском театре и кино. «Я принес людям маленькую надежду, маленький свет. Ради этого стоило жить, творить. Быть в мире с самим с собой и с людьми», - писал он в одном интервью. Упорство и вера в свой талант помогли ему достичь всенародного успеха. Были ли страдания в его жизни, когда он достиг пика своей славы? Были, как и у всех людей. Хотя жизнь его украсила терпеливая, верная подруга, которая смягчила его тяжелую жизнь, он снова страдал.  Он потерял взрослого сына, это было в тот год, когда страна перешла на рыночные рельсы, принесшие в нашу страну невероятное зло – наркоманию. Это поколение уже не было таким стойким, как его. Оно топило отчаяние, безвыходность, безработицу в алкоголе и наркотиках, которые несут только смерть, небытие. Он глубоко страдал. И тем больше вкладывал все тепло своей души в жену, дочь, ее детей и правнуков. И конечно, в творчество. А в обыденной жизни он вел себя как настоящий мужчина. Об этом Варя узнала из интервью с известной актрисой, в котором она рассказывала о случае в ресторане. Компания подвыпивших молодых людей стала приставать к ней с недвусмысленными предложениями. Из всех мужчин, сидящих за столом, один Кирилл встал и молча швырнул одного из них на пол. Затем вызвали милицию, утихомирили распоясавшихся  молодчиков. Этот случай особенно запомнился Варе
        Мир знаний истории и культуры Вари значительно обогатился. И все это благодаря памяти об отце и творчеству Кирилла Золотницкого. Как бы ей хотелось обсудить с ним свои маленькие открытия, побеседовать за чашечкой чая в каком-нибудь уютном московском кафе.
       В любви, как известно, влюбленный надеется на взаимность. Она стала писать письма, полные любви и восхищения, запечатывать и посылать их на адрес театра. Свое имя она не называла. Подписывалась псевдонимом: Катя Леснова. Потом стала указывать свой  адрес, но ответа не было. Она понимала, что она на четверть века младше его,  некрасива. А у него, конечно, есть семья, своя личная жизнь. А то, что на сцене или на экране актер принадлежит многим – это ведь  иллюзия, обман. Это ведь только творчество публичного человека. Не писателя, не ученого, который творит не на публику, а наедине с собой. Но она ничего не могла поделать с собой. Она любила. Эта любовь отвечала ее потаенным, глубоко спрятанным потребностям ее нежной и живой души. Когда по каким-то причинам она не ходила в театр, то невольно тосковала, как мы тоскуем и скучаем по дорогим нам людям. Он стал для нее действительно родным человеком, любимым, бесценным. Она так беспокоилась, когда на съемках в Прибалтике, его облили с ног до головы пеной, имитирующей снег, так что она попала даже в глаза. Но актер, как выяснилось позже, не возмущался. Его беспокоило только одно – снята ли сцена, в которой Моцарт, уже отравленный, под мокрым снегом, по тихой каменистой улочке, возвращается домой. А на съемках другого фильма горела тайга, а Кирилл пролежал в холодной реке несколько часов, получив воспаление легких. На просмотре фильма, зрители интересовались – жив ли актер. Волновалась  и Варя. «Жизнь на разрыв аорты!» - написал в газете один журналист об его актерской работе в этом фильме. Но к, счастью, все обошлось. В мае он уже играл в театре.
К Варе приставали парни в общежитии. Но, глядя на их занудные физиономии, их примитивные потребности, ей становилось неприятно. И она невольно сравнивала их со своим кумиром, которого она никогда не предаст. Даже если он никогда не узнает о ней.
Варя продолжала писать письма, полные любви, нежности, восхищения талантом артиста. Она пыталась и анализировать его игру, вкладывать свое понимание исполняемых им ролей. Но она ведь не критик, ни писатель. Получалось, как получалось. Но не получила ни одного ответа. Она знала, что тысячи людей пишут ему письма и остаются без ответа. Ну, хоть, простое «спасибо», хоть простое «благодарю за внимание» получить бы в ответ. Но ее окружала стена молчания. Тогда в ее душе возникла невольная обида. И она перестала писать свои бесконечно длинные, полные восторга письма. И в это время в ее судьбе произошла перемена.
         Как-то в больницу, где она работала, попал мужчина лет тридцати, электрик по профессии. Долговязый, немного сутулившийся, с русым чубом, со светло-голубыми беспечно глядящими глазами. Ему на ногу упала труба во время ремонта оборудования в подвале. Варя делала ему уколы, капельницы. Алексей стал присматриваться к молчаливой скромной медсестре. Ему нравилась ее трудолюбие, скромность, добросовестное отношение к своим обязанностям. Вскоре он стал оказывать ее знаки внимания. Иногда поглаживал руку, улыбался ей. После выписки он узнал адрес Вари и стал к  приходить к ней в гости. Постепенно между молодыми людьми установились добрые теплые отношения. Кирилл ведь далеко, и у него своя семья.  И Варя стала привязываться к Алексею, хотя ни на минуту не забывала о своем кумире. Алексей, кажется, полюбил ее.  Приносил цветы, торты, конфеты. Встречал и провожал. Одним словом, «выходил» ее. И она сдалась. Она думала, что его любви будет достаточно для создания семьи. Ей тоже хотелось семейного счастья, любви  и тепла. Вскоре они поженились с Алешей. Но только он переехал к ней в комнату в общежитии, как  стал оказывать знаки внимания  ее одиноким соседкам. Говорить с ним было не о чем. Его интересовала выпивка, женщины и немного работа. Дальше - еще хуже. По вечерам он приносил домой бутылку водки и приглашал Варю разделить с ним пьяное застолье. Варя молча отказывалась. Просила его не пить, ревновала к девушкам.  А он все отрицал, пил и гулял на славу. Варя слушала песню «Я спросил у ясеня, где моя любимая…» из фильма «Ирония судьбы», и на ее глаза навертывались слезы бессилия и разочарования. Она как-то спросила его, почему он ей не верен. Почему он так поступает? – «А как, иногда на свадьбе жених целуется уже не с невестой, а с другой женщиной? Так нас создала природа», - глубокомысленно отвечал он. Но таких вещей Варя не понимала. И она абсолютно не знала, что ей делать, как поступить. Ведь она выросла в детском доме. В закрытом учреждении, лишающим детей знания социальных и семейных связей людей. Она только плакала и молчала. Так бы все это и продолжалось до бесконечности, если бы ни несчастный случай. Отправившись на рыбалку  на Клязьму с друзьями и подружками, Алексей, упившись, утонул в реке. После похорон Варя пришла домой. Разделась и прошла в комнату. Стоял тихий вечер. За окнами клубились зеленые деревья. Предзакатное солнце чуть пробивалось сквозь их ветви в комнату. На полу лежали вечерние тени. Она села на диван. Тоска необъяснимой тенью коснулась сердца. Вот и теперь эта комната будет наполнена тишиной, из нее ушел человек, который хоть и доставлял ей много неприятностей, но все-таки наполнял ее шумом живой жизни, как-то скрадывал ее одиночество. Ей стало нестерпимо больно от внезапной пустоты в сердце. Она думала, кому же она была нужна. Тете Вале? Нет, она живет только заботами о своей семье, хотя они и встречаются изредка. Инна, ее любимая подруга, вышла замуж и уехала на юг, в теплые края, о которых мечтала еще в детдоме. Что же осталось? Работа? Да, работа. Больные любили ее и всегда благодарили за помощь. Ну, а есть ли близкое сердце, которое всегда разделит ее чувства, сомнения, надежды? Пожалуй, нет. Это были родители, но и они ушли еще в детстве.  Огромная холодная пустота сковала ее сердце. Взгляд ее упал на фотографию Кирилла, лежащую на столе. Она тяжело вздохнула: «Да и эта безответная, платоническая любовь к великому артисту. Мечта, иллюзия, красивая греза!»
Начались лихие девяностые годы. Смена общественной формации одним принесла богатство и полный либерализм, а народу нищету, преступность, разруху. Люди выживали, как могли. Кто торговал, кто ездил за границу за товарами, кто грабил своих же близких. Люди на глазах становились  бездушными, эгоистичными и безразличными к судьбам других. Законы капиталистических джунглей, где каждый за себя, каждый выживает, как может, проникли во все сферы жизни, в том числе и в детские дома. Система воспитания С.Макаренко теперь изучалась только в истории педагогики, когда она в свое время воспитала нормальных, полноценных граждан общества. На экранах телевизоров и кинотеатров – жестокость, убийства, грабежи и насилие, словно весь мир превратился в громадную тюрьму с ее паханами, с ее «шестерками» и прочей структурой волчьего общества. Людей не объединяла гуманистическая социалистическая идеология с ее любовью к отчизне, равенством людей во всех сферах жизни – политической, правовой, социальной, национальной и которая помогла победить    и выстоять в борьбе с немецким империализмом.
           Благодаря своим знаниям и умениям, Варя сумела выжить в эти годы.  Помимо работы в больнице, она ходила по квартирам, ставила капельницы, делала уколы, массаж. Она ведь училась на фельдшера, в ведь это почти врач, так как его знания значительно глубже, чем знания обычной медицинской сестры .Варя любила свою работу. Ей нравилось, как лица людей розовели после сделанных уколов, как глаза начинали оживать после капельниц, как на еще недавно бледных лицах появлялся румянец и слабая улыбка. Ведь надежда на выздоровление, на радостную полноценную жизнь без боли никогда не покидает человека.
Все эти трудные годы Варя  не забывала  своего кумира. Она следила за его творчеством по газетам, телевидению.  Из прессы  она узнала, что ее любимый актер болен. Его роли теперь исполнял другой актер. И совсем не так, совсем не так прекрасно и возвышенно, как этот делал  Кирилл Золотницкий. Варя затосковала.  Она пыталась узнать через разные каналы, где живет ее любимый человек. Ведь она могла помочь. Ведь ее профессионализм ни в ком не вызывал сомнения.  Наконец, через третьи лица ей удалось попасть в квартиру Кирилла. Он встретил ее приветливой улыбкой, нежно пожал руку. Варя сделала укол.  Рука была белой и мягкой, но изобиловала многочисленными коричневыми пятнами, говорившими о  больной печени.  Вены  голубыми реками выступали над кожей. Но прикосновение к своему божеству ее волновало неимоверно. Она непременно его вылечит, вылечит и тогда когда-нибудь, несмотря на все преграды, они сольются в одно духовное и физическое целое. Варя скрывала свои чувства, притворялась равнодушной, безразличной. Отдежурив в больнице, она бежала на знакомую улицу и подолгу сидела возле любимого человека. Делала капельницы, массажировала его плечи, голову. Кирилл воспринимал ее как доброго ангела, посланного ему Всевышним и совсем не догадывался о той буре чувств, которая царила в душе у тихой скромной женщины. Семья Кирилла тщательно оберегала покой больного, делала все возможное, чтобы он поправился. Возле его кровати всегда стояла ваза со свежими румяными  яблоками и светло-зеленым прозрачным виноградом. Навещала Кирилла и внучка с маленьким пятилетним сыном Ваней. Ваня этот был рыжий в веснушках, необычайно подвижный мальчик. Он ворвался в комнату. Тут же схватил Кирилла за руку и крикнул: «Деда, вставай, пойдем гулять в парк!» Кирилл нежно улыбнулся своей неповторимой улыбкой чуть полноватых губ, обнажавших стройный ряд белых зубов.  Пожал его руку. Но мальчик начал прыгать на одной ножке вокруг больного, затем вдруг стал целовать деда в руки, в кудрявые спутанные волосы, в пальцы, не давая никакого передыху больному: «Ну, вставай же деда, вставай же, сколько ты можешь спать, пора идти гулять!» Мальчик раскраснелся, разволновался. А Кирилл своими светло-зелеными глазами  ласково и нежно смотрел на своего пра внучка  и молча вздыхал. Варя невольно позавидовала малышу. Если бы хотя бы раз, он так посмотрел на нее. Эта сцена запомнилась Варе на всю жизнь.  Как ни старалась врачи, медсестра и близкие, все их усилия оказались безрезультатными. Слишком много тягостей перенесло это тело в  своем существовании на земле. В октябре 1996 года  Кирилл скончался.
Мы часто думаем, что жизнь артистов легка и усыпана розами, аплодисментами, восторгами. На самом деле, это тяжкий изнурительный труд – постоянно входить в эмоциональное состояние своих персонажей, переживающих страсти, трагедии. Ведь, если актер подлинный мастер, он отдает всего себя творчеству. Это большое искусство – оставаясь самим собой, изображать других людей.   Артист живет эмоциями, которые незаметно подтачивают его здоровье изнутри. Ведь сколько актеров, ушли, не перешагнув барьера среднего возраста! Кирилл, конечно, прожил немного дольше. Но все же… Своей изумительной игрой, в которой дышит и «почва, и судьба», он пробуждал в людях самые потаенные, самые тонкие струны их душ.
Горе Вари было безмерно. Она плакала и днем, и ночью. Лицо ее осунулось до неузнаваемости. Ее, как медсестру, ухаживавшую за больным, пригласили на похороны. Они принесла белые розы, положила в изголовье Кирилла. Лицо его было словно застывшим, но величественным и прекрасным. Плотно сжатые губы говорили о той боли, которую он перенес перед смертью. Варе хотелось плакать, но она не могла. Ей было нужно скрывать свои чувства.
На следующее утро она отправилась на кладбище вечером, чтобы не встречаться с родственниками. Пришла к насыпанному холмику, положила цветы и взглянула на фото на памятнике. Лицо Кирилла улыбалось, смеялось морщинками у глаз, складками изящных губ. Он смотрел на нее своими светло-зелеными глазами и словно приободрял ее, уговаривал продолжать жить, радоваться самой жизни, как великому чуду, подаренному нам Всевышним. Теперь она смело подошла к портрету и нежно поцеловала любимого в губы.
Теперь каждое воскресение Варя ходила в церковь, ставила свечу за упокой души  любимого человека, затем шла к его могиле, опускала цветы в баночку с водой и подолгу сидела и молча беседовала со своим кумиром.
Спустя некоторое время, Варя получила трагическую весть. Тетя Валя, ее дочь Оля и внучка Светлана попали в аварию на подмосковном шоссе и погибли. Они возвращались из гостей. Громадная иномарка потеряла управление и врезалась в их машину. /Теперь стало так много аварий, различных катастроф в результате которых гибнет немалое количество людей/.    Варя поехала на похороны, несмотря на то, что, в общем-то, мало общалась с родственниками. В ней все еще жила обида на папину сестру за то, что та отправила ее в детский дом после смерти родителей. Варя помогла деньгами и продуктами. Диану, пятилетнюю дочку Светланы, никто не хотел брать, родственники отца девочки жили в Сибири, и ее ждала такая же судьба, что и Варю. А какой теперь была обстановка в детских домах, Варя хорошо знала. Иногда ее отправляли проводить медосмотр. В них царила  вся та же жестокость и равнодушие, что воцарились в  обществе. Чтобы выжить, дети воровали, совершали преступления. Большинство выходцев становились преступниками, другие кончали жизнь самоубийством, и только небольшой процент детей адаптировался к  новым социальным условиям. А количество бездомных детей превысило все допустимые цифры. Варя задумчиво смотрела на плачущего ребенка в помятом ситцевом платьице и стоптанных сандалиях. А глаза девочки  с зеленой радужкой в окружении каштановых ресниц вдруг показались ей настолько знакомыми и родными. Ее осенило: ведь такие же глаза были и у ее отца. Сердце ее вздрогнуло, как птица. Потом другое воспоминание всплыло в  памяти. Она  вспомнила, как правнук Кирилла целовал его  перед смертью, и сердце ее вновь дрогнуло. «Как бы он поступил? Ее благородный рыцарь, образ которого сопровождал всю ее жизнь? – Конечно бы, приютил ребенка». Она взяла девочку за руку.
        Варю вывел из состояния задумчивости внезапный вопрос девочки:
        - Тетя Варя, можно я побуду у вас, пока мама с бабой приедут ?
        И этот наивный детский вопрос, и родная зеленая радужка глаз ребенка, и воспоминание о правнуке Кирилла все решили в одно мгновение. Она взяла девочку за руку, успокоила, прижала к себе и наутро увезла в Москву.
Когда они вошли в ее комнату в общежитии, теперь уже приватизированную и оборудованную под однокомнатную квартиру, девочка, увидев большой портрет Кирилла в  костюме Моцарта, изобилующем белыми кружевами,  удивленно спросила: «Тетя, а кто этот дядя?» - «Это великий артист и великий человек! Когда ты подрастешь, мы пойдем с тобой в кинотеатр и посмотрим фильм, в котором он играет гениального композитора!»