Пробуждение. Вторая глава книги Вечный Кайф

…..Вулкан вздохнул, выдав приличную порцию сероводорода, так что Дик вылетел наружу со звуком пробки из бутылки шампанского, размышляя в полёте о том, что азотно-цианистый силикон — это не так уж и плохо. Создатель был прав: если хочешь выжить во Вселенной, то не старайся нравиться всем, будь исключительно мерзким, несъедобным и даже ядовитым.
Тем не менее, это было самое позорное его бегство.
 
Пробуждение
Каким бы страшным ни был сон, он всегда лучше реальности
Быть свободным - это когда нет причин врать...и желания тоже.

Дик открыл глаза и некоторое время бессмысленно смотрел на пузырьки в бокале, стоящем на столике рядом с кроватью, которая странным образом находилась в облаке. Пузырьки образов не создавали, просто медленно поднимались вверх под музыку Марианской симфонии и лопались. Он на всякий случай ни о чём не думал, чтобы не подслушали.
— Доброе утро, Ваше Величество, извините за шум, вы просили вчера разбудить, — услышал он голос Астона, который с присущей только ему элегантностью неторопливо разливал шампанское по бокалам.
— Это ты? — глупо спросил Дик пробку от бутылки в руке Астона и облегчённо вздохнул:
— Красота!
Кошмарный сон закончился.
— Да, волшебная музыка и с очень глубоким смыслом, одиннадцать километров, – иронично согласился Астон.
— Ты просто не представляешь, как я рад тебя видеть! — искренне пробормотал Дик. — Но музыку океана не трогай сарказмом. Это моя слабость.
— Я её разделяю с вами. Сейчас в саду даёт концерт залётный маэстро, сбежал с этих трелей и писков.
— Опять пернатые?
— Да, сезонная миграция с севера к морям.
— Почему не отправили их транзитом?
— Невозможно. Сам маэстро  уже всем надоел, но его новая коллекция поющих трусов и особенно прима — это нечто, прямо бальзам на исстрадавшуюся в безголосье душу.
Дик взял бокал и осторожно сделал глоток. Шампанское оказалось настоящим, и тепло пошло по телу.
«Как глупо я не ценил обычную жизнь ещё вчера», — размышлял он, но Астон прервал плавное течение мысли.
— Я вам настойчиво рекомендую срочно принять достойный вид. Новый посол империи ждёт аудиенции, и ваша бывшая жена давно пытается попасть сюда по какому-то важному вопросу.
Астон закончил разливать шампанское.
— С вашего великодушного позволения… — он взял один бокал.
— Почему четыре бокала? — спросил Дик. Астон редко делал что-либо лишнее.
— Тереза всё равно прорвётся через охрану, и у вас гостья.
Дик повернулся и увидел спящую рядом блондинку.
— Кто это? — осторожно показывая в её сторону, спросил он Астона.
— Вчера вечером была премьера спектакля «Голодные игры виппонта». Вы помните его?
— Нет.
— Современная постановка залётного маэстро. Действие постепенно перемещается со сцены в зал, и зрители становятся участниками. Вы тоже участвовали. Может быть, она оттуда, — Астон при дворе сохранял полный нейтралитет относительно новостей из-под одеяла, делая вид, что их не знает.
— Дорогой, не шуми, дай ещё поспать, — пробормотала девушка, не открывая глаз, — потом вспомнишь, я не обижусь.
— Интересный аромат, что за духи? — с подчёркнуто серьёзным выражением лица поинтересовался Астон, в обязанности которого входило говорить обо всём только несерьёзно.
Дик сделал вид, что не слышал. Он на психологическом уровне сейчас чувствовал везде запах сероводорода.
— Это называется «Запах греха», — интригующе улыбаясь, ответила блондинка. Она уже сидела и смотрела на Дика странно знакомым взглядом. — Очень известный в нашей стране аромат. Вам бы переодеться и помыться, ваше ничтожество. И… бокальчик мне можно?
Дик отказывался верить своим глазам, но ласково-властный тон девушки не оставлял сомнений — это Регги.
Из облака прямо в кровать с визгом вбежала Снежана, придворная дама, на ней были только кружевные трусики. Её, пыхтя, догнал казначей, тоже в трусах, подвязанных резинкой на шее.
— Ой, Ваше Величество, как неожиданно, извините! — Снежана смешно присела в реверансе и озорно дернула кисточку с резинкой на груди Дика. Он подпрыгнул от щелчка, и Снежана тоже, но от восторга. И с криком: «Ура, король с нами! Он в игре», — убежала в облако.
Дик выжидающе смотрел на жирную тушу казначея. Этот шутить не имел права. Теперь он понимал, для чего придворным нужны жабо, — скрывать на шее резинку, что поддерживает штаны.
Ситуация была глупая. Казначей в трусах, король в стрингах.
— Мне мой инстинкт самосохранения дал знать, что согласно этикету я должен покинуть вас, и ещё он сообщил мне, что я ничего не видел, — совершенно серьёзно, с трудом сдерживая смех, произнёс Астон и, поклонившись блондинке, добавил:
— Вы чертовски милы, просто геометрическое великолепие!
Казначей потоптался на месте, пробормотал:
— Я тоже, мы тоже, я туда… — и прыгнул в облако.
Тем временем Регги сладко потянулась, осмотрела облако и с невинным видом поинтересовалась:
– Почему такой недовольный вид? Дворец твой?
Облако исчезло, и они оказались в зале Покоя.
— Да, — выжидающе ответил Дик. Безумие сна продолжается и от него ничего не зависит.
— Кровать твоя?
— Да.
— И ещё приз в кровати! У тебя другое выражение лица есть, нудный и неромантичный король?
– И противный, — добавил Дик. — Кроме этого у меня чего-то там не хватает и амнезия.
— Браво! Я боялась, что у тебя крыша поедет от впечатлений.
— Я сейчас не уверен, что она у меня на месте. Что это было… там?
— «Вечный кайф» — это общество полной или неограниченной свободы, ад по-вашему. Вы все к этому стремитесь.
— Интересно, весьма интересно,— несвойственно для себя повторил Дик. — Не хотелось, чтобы так было наяву. 
Он сел и, плавно покачиваясь, как Регги за стойкой, бездушным голосом произнес:
— Зачем к нам пожаловали, хотите расслабиться, отдохнуть? Где ваша кредитная история? И, самое главное, где кайф?
— Не верю! — фирменно зевнув, ответила Регги. — Тебе кусочек счастья остаться в живых перепал, а ты опять лезешь в петлю, о кайфе думаешь.
— Уже не думаю, так безопаснее, отучила. В чем тогда миссия твоя тут?
— Иногда нас выпускают в люди на откорм. И ты там еще и возбудил всех нехило, пусть пока утрясутся без меня. Надо быть очень деликатным среди голодных.  Как тебе мой новый образ для миссии? — Регги игриво откинула одеяло.
— Убийственный, — угрюмо произнёс Дик, глядя на совершенное голое тело.
— Длина моих ног соответствует твоему положению и состоянию или ещё добавить?
— Нет, я же сказал, что люблю гармонию.
— Это вип-вариант, смесь чистой нежности с нечистой силой — «золотое сечение», подарок сверху.
— Может, снизу?
— Я рождена ангелом, поэтому именно сверху, просто получила распределение в ГРУ.
— Почему блондинка?
— Это боевой раскрас наш, называется «огонь». Я же сейчас на охоте, проголодалась.
— Огонь красный.
— Не тупи. Самый горячий — белый, а не красный. — Она опять выразительно замолкла, оценивающе осматривая его, и  резюмировала:
— Совсем не мачо, не для меня. Формы тела должны вызывать аппетит, а не брезгливость. Лучше всего об этом сказал мой друг Вилли:
" У тебя проблема серьезней цвета моих волос:
Есть на ночь иль не есть — вот в чем вопрос!"
– Где кубики, Ваше Величество? Мы тоже любим гар-мо-нич-ных! —   похлопав Дика по животу, она залилась смехом,  и тут же, потеряв интерес к нему, добавила, — ты уже заканчиваешь свой земной путь и скоро получишь счёт за содеянное.
— От тебя?
— Нет, мы не бухгалтерия небесной канцелярии, а ГРУ и МИН. Мы после счёта. Всё могут короли, всё могут короли… — напела она. — Какая глупость! Ничего вы не можете. Нудные вы и совсем не романтичные, неинтересно с вами. Мне бы сейчас Дон Жуана…
— Значит, это был не сон.
— Успокойся, каким бы ни был страшен сон, он всегда лучше реальности, скоро это узнаешь.
— Ничего себе успокоила. Ты знаешь будущее?
— Я ещё не определилась, где я, в прошлом или в будущем, куда попала и куда мне идти. Хотя ничего оригинального вы предложить и не сможете. Всё как у тысяч вымерших цивилизаций: барахло, рабы, потом крах, скука, — она показала на шампанское. — Кто это был?
— Астон.
— У него на лице написано, что он шут.
— Он министр настроения.
— Я же говорю, шут. Дьявольски умен.
— Не трогай его, — попросил он.
Регги углубилась в себя, размышляя.
— Давно он у тебя?
— С детства, мы вместе выросли.
— Его нельзя трогать, — как-то отрешённо, как бы сама себе, ответила Регги, — по запаху чувствую… вернее, по отсутствию вообще какого-либо запаха. Пахнет для нас еда. Меченый он.
— Кем?
— К сожалению, не знаю. Похоже, сверху. Астон два раза прокололся.
— ?
— Слышать чужие мысли, как и я — божественный дар. Как он узнал о том, что у тебя в голове звучит Марианская симфония?  Это первый прокол. Ты знаешь глубину Марианской впадины?
— Этого у нас никто не знает.
— А он назвал её, и правильно: одиннадцать километров, — второй прокол.
— Черт! — непроизвольно брякнул Дик и виновато посмотрел на Регги. — Как управлять этим королевством? И управляю ли я им вообще?!
— Успокойся, все построено на равновесии, например между злом и добром, светом и тьмой. Нет всесильных в нём. Судя по первому знакомству с вашими обитателями, равновесие у вас веселое. И смотрящий есть — Астон. Но он, видимо, ещё не знает своего назначения, спящий пока. В нужное время проснётся. Так что он не зло, и я тоже.
— Ты — добро?!
— Да уж, дичь, она и с короной дичь. Мир сложнее, я не зло и не добро, а арбитр между ними.
— Судя по тому, как ты расправилась с птицей, неслабый арбитр.
— Имела право. Она нарушила наш закон и получила по заслугам. Ты не пересёк черты и ещё не подписал договор с нами, не заполнил справку об отказе от органов в пользу нуждающихся. Что смотришь на меня так? У нас порядок и всё честно, никакого произвола, чего и вам тут желаю.
— Хорошо, честная, а я кто?
Регги залилась смехом и с трудом выговорила:
— А ты просто Дичь!
Как ни странно, Дику от этого стало легче.
Регги осмотрела зал и, перестав смеяться, сделала вывод:
— Значит, это и есть твой тихий омут. Помру от скуки, ни одного гаджета.
— Отдохни немного от гадов своих.
— Тогда займёмся твоими.
Она включила маскировку на теле в виде ночнушки с лёгким градиентом, напоминающим Дику его любимое море, хлопнула в ладоши, и двери распахнулись. В зал ввалились подслушивавшие казначей и Снежана. За ними влетела разъярённая бывшая жена Дика. Её агрессивный вид, отсутствие макияжа и растрёпанные волосы подтверждали серьёзность и срочность визита.
— Дик, где тебя черти носят? Я жду тебя уже два часа! — набросилась она сначала на Дика, но, увидев общую картину, потеряла дар речи.
— О! Вижу коллегу по властно-педагогическому подходу. Так вот почему тебе худые не нравятся!— шепотом произнесла Регги так, чтобы Тереза все-таки услышала.
— Да куда мне до богоподобных тут, как… — Тереза не могла подобрать что-либо, смотря на казначея, — мохнатый наш…
— Шмель, — помог ей вошедший за ними Астон.
— Терезочка, не надо комплиментов. Я знаю, что выгляжу божественно, — зачем-то прикрыв трусы подносом, с достоинством парировал казначей. — Своей добротой ты добьёшься того, что меня от зависти повесят.
— Как повесить то, у чего нет шеи? — заметил Астон. — Смотри, Тереза, новая мода у фанатов властного накопительского инстинкта, отягощённых своим совершенством. Он оттянул резинку на казначее и отпустил её. А зря: брызги пота попали всем.
— Таким меня не удивишь в этом жирном королевстве. Слава богу, ещё в трусах. А вот это что? — она дёрнула за кисточку с резинкой на груди Дика. — И какой тут мерзкий запах, чьи это духи?  Бес попутал, похоже, от безделья…
— Прямо в яблочко, — согласилась Регги, откусывая яблоко. — Прекрасно выглядишь, особенно платье…  типа слойка с воблой. А здесь шедевр… — она показала на голову Терезы. — Это же произведение искусства. Похоже на сон Сальвадора Дали, навеянный ночным налетом Родриго на ваше гнездо.
Тереза ошарашенно осматривалась, не понимая, кто говорит. Регги забыла включить видимость для неё.
— Ты за мной следишь? — она опять набросилась на Дика. — Низко. Не трогай Родриго! Он намного лучше тебя и любит меня. Впрочем, чего ожидать от вот… такого? — она опять дёрнула за кисточку и, увидев материализовавшуюся перед ней Регги, показала на неё. — Кто это?
— Регги или Рецци, как хотите,— игриво-покорно представилась Регги.
— Где ты её нашёл, плюшевый?
— В кровати, — честно ответил Дик.
— Познакомился где?
— Не помню, — как мог честно соврал он.
— Вот это экземпляр! — с искренним восхищением произнесла Регги. — Испанская инквизиция, не иначе. Дик, иди приведи себя в порядок. С женщиной может спорить только женщина.
Говоря это, она подошла к зеркалу, вошла в него и торжественно объявила:
— Исторический момент в вашем королевстве! Представляю первый гаджет — говорящее зеркало. Тереза, иди сюда, — позвала она ласково-нежным тоном, с только ей свойственной обволакивающей силой, не оставляющей сомнений у жертвы.
Тереза покорно подошла, потеряв интерес к Дику, чем он и воспользовался…
……..
Когда он вернулся, Тереза увлечённо спорила с образом Регги в зеркале.
— Привет, — неожиданно добро улыбнулась Тереза Дику и опять переключилась на зеркало.
— Ей не до тебя, — пояснила Регги. — У них баттл. Запомни, противный, гаджет — это не гад, а друг женщины, чтобы вам было легче жить.
Она была уже в чёрном латексе с плетью в руке и пила шампанское за спиной Терезы, сидя на казначее, стоящем на четвереньках. Снежана без чувств лежала рядом.
— Как «тотал блэк»? — она показала на латекс.
— Тебе идёт. Что такое баттл?
— Соревнование… — Регги подбирала нужные слова. — Это типа они плюют друг в друга, но только словами, а не слюной. У кого слюна — тьфу ты! — слова закончатся, тот проиграл.
— Почти понятно. Она помнит про стринги?
— Нет. Пусть потрещит, выстрелит всю обойму.
— В зеркале кого она видит, себя или её?
— Человек сам не видит в зеркале чёрта, только окружающие. У вас вообще со зрением плохо. Кстати, она беседует с Франсуа. Я ещё не решила, кто я тут, Регги или Франсуа. Тебе как лучше?
— Всё равно.
— Да ладно, Дичь! — она залилась смехом. — Я, похоже, умнее тебя.
— Несомненно.
— Здесь не на чем сидеть, пригодился, — Регги показала на казначея. — Он всё равно будет подслушивать за дверью.
Казначей кокетливо взвизгнул от удара плетью Регги.
— Терпи. За совершенство надо платить. Я ему дала кличку — Циник. Так мой давний знакомый, Антоша, называл тех, кто похож на свинью, ведёт себя как свинья и гордится этим. У вас все такие богоподобные?
— Почти все, — уточнил Астон, демонстрируя свою талию, — подражают Аттсоплу.
— Даже так? Я уж, как обычно, грешным делом своим подумала, что вы — каннибалы, выращиваете людей-тыкв, людей-арбузов и вот таких кабанов,— она щелкнула по казначею.
— Нравится? Бери его, уже фаршированный, — предложил Дик.
— Тихушник, у тебя, оказывается, есть чувство юмора, — и ещё один удар плёткой по казначею. — Извини, но это слишком калорийный мужчина для меня и немного протух. Я обожаю  свежесть, мне нужны люди со хорошим вкусом, донжуаны.
— Я, как министр настроения, обещаю вам сегодня изобилие донжуанов, как наших, так и заморских.
— Браво, шут! Вся надежда тут на тебя.
— Шут? — Астон вопросительно посмотрел на Дика. — Мне нравится, гораздо весомее, чем министр.
— Э-э-э… — заблеял возмущённый казначей, но замолк от очередного щелчка плетью.
— Шут? Три буквы?! Это выше титулов граф и лорд, — размышлял Астон. — А казначея я буду выше на пять букв. Как вам такое, Ваше Величество?
— Регги, — поперхнувшись, начал Дик, — на три буквы у нас только королевский род.
— Королевский род на три буквы?! — Регги неприлично долго хохотала. — Это же смешно, и шут как раз вписывается. Кстати, историю делали шуты, а не короли. Так что за шутов! — она подняла бокал.
— Ваше величество, вы непозволительно долго заставили ждать нового посла империи, —
по-военному четко доложил вошедший министр порядка Кастер. Он осмотрел зал и удивленно произнес:— А где флаг?
— Бог мой, Регги! Это же флаг! — молитвенно простонал Дик, заметив ЧТО она подстелила на жирное тело кабана.
— Противный, запомни, я не твой бог. Эти тоже лбом об пол ударились,  когда я сначала на тот мешок села. Снежана так, что в обморок упала.
— На Аттсопла?!
— Это что, ваш бог?
— Да.
— С ума сойти можно у вас. Как бы меня в МИН не привлекли за оскорбление чувств верующих. Всякое видела, даже как кактусу поклоняются флороиды. Аттсопл… не слышала, — размышляла она, рассматривая мешок с нарисованными пятью глазами и завязанный золотой цепочкой с синим камнем. — Астон, что вы мне обещали на десерт, обилие коллег моих, серцеедов донжуанов? Огласите меню для меня!
— Меню?!
— Культурную программу.
— Сегодня, специально для вас, — с непроницаемым лицом торжественно произнёс Астон, раскрывая папку с бумагами, — премьера знаменитого маэстро виппонта Файла…
— Виппонта Файла?! — удивлённо переспросил Дик.
— Да, Ваше Величество, об этом чуть позже подробнее. Значит, премьера спортивно-театрального представления Пенелопиада, состязание женихов…
– Среди вот таких? – Регги брезгливо огрела плёткой казначея.
– Что вы, там настоящие альфа-самцы, как я… донжуаны и тарзаны.
– О! Это моё, — Регги заметно оживилась. — Королевство, оказывается, не безнадёжное, и это намного, намного интереснее, чем ваше животноводство, —  Регги уже совсем нешуточно щёлкнула плетью казначея. — Я рождена для театра! Так что там, в этом представлении?
— Либретто Пенелопиада, — продолжил чтение Астон. — Она – Пенелопа, которая двадцать лет ждёт Одиссея, по памяти девичьей орла…
— А на самом деле козла, — неожиданно взорвалась Регги. — Помню я этого мерзавца, который недурно развлекался то с амазонками, то колхидской принцессой.
— Разрешите, продолжу? — терпеливо попросил Астон. — Я с вами согласен. По мнению женщин, он гулял, по мнению мужиков — подвиги совершал. Тем временем, по одной из версий, Пенелопа сама была женщиной весьма лёгкого поведения, эксцентричного имиджа, обаятельнейшая провокаторша, и, что греха таить, по автору мифа, имела в очереди 108 женихов и никак не могла выбрать лучшего, что, естественно, возмутило донжуанов, и не только в этом королевстве. Их честью стало сломать гордыню Пенелопы.
— То есть дело их чести — обесчестить Пенелопу? — угрожающе спокойно произнесла Регги. — Мните из себя Александров Великих и прочих Цезарей с их философией: пришёл, увидел, победил… и унизил. Без последнего нет удовлетворения. И чем неприступнее дама, тем сильнее хочется последнего.
— Ничего подобного. Будет открытое, честное соревнование — Пенелопиада, и она сама выберет победителя.
— Такое приемлемо. Огласите состав.
— В главной роли, сейчас найду… — Астон стал перебирать бумаги.
— Регина, — неожиданно подсказала Регги.
— Да, действительно, несравненная Регина, кумир Вритании, Джемании и Фраеранции. — Астон недоумённо поднял глаза. — Тут так написано, но я о ней ничего не слышал, как и о этих странах.
— Она вас не разочарует, — многозначительно улыбаясь, пообещала Регги.
— Я буду рад. На кастинге отобраны 108 участников… Что такое кастинг? — опять удивился прочитанному Астон. — Первоначально должны были принимать участие все желающие, и даже женатые на время Пенелопиады считаются неженатыми.
— Кастинг о-о-очень нужен, — загадочно произнесла Регги. — Это предварительный отбор. Не всякий годится для обесчестия Пенелопы.
— Пожалуй, и всё о сценарии. Далее соревнование: меряются силой, быстротой, в танцах. И победитель получает приз — золотое руно, которое отдает Пенелопе. В этот момент возвращается Одиссей…
— Кто его играет?
— Сейчас посмотрим, — Астон лениво пошуршал бумагами и опять удивлённо воскликнул:
— Транж! Как он попал в такую компанию?
— Ничего удивительного, двадцать лет разврата.
— Казначей?! С какой стати он там? — холодно произнёс Дик.
Астон, пребывая в серьёзном замешательстве — видимо, и это для него оказалось неожиданно — попытался объяснить:
— У меня только версия, что возможности нашей казны позволили ему стать Одиссеем, а Файлу –виппонтом. Судя по документам, Транж – спонсор представления Но я вижу, что это не все сюрпризы. Соревноваться женихи будут голыми.
— Почему голыми? — пришло время удивиться Регги.
— Это по мотивам мифа вымершей цивилизации, кажется, грехов. Там подобное делали голыми.
— Та-а-ак, похоже, вы ничего не понимаете в театре. Во-первых, они греки, грехи – это иное, я тебе потом об этом расскажу. И зачем сразу голые? Нужна интрига. У вас по какой системе работают актеры?
Все непонимающе пожали плечам.
— Значит, ни Костик Сергеевич, ни Николя Васильевич вам не знакомы, — пристально глядя на Дика, произнесла Регги. — Очень забавный тихий омут, надо будет вас познакомить с ними. Ах да! — как бы опомнилась она. — Сразу голые — неинтересно. Будут делать всё постепенно: бейсболка, жилетка, стринги… Танцуя под музыку, шест поставить… И главное — галстук, — у неё в руке появился галстук.
— Зачем он? Это же неудобно? — удивлённо спросил Астон.
— Очень, очень удобно. Все королевства, да что там королевства — империи, — все неустойчивы, если не будут носить галстуки. Да, да, да, – Регги надела галстук на Астона и затянула петлю, — а теперь весело за мной, за мной…
— Регги, ты мне обещала! — напомнил Дик, что нельзя трогать Астона.
— Конечно, это шутка, — иронично улыбаясь и с некоторой грустью она отпустила галстук. — Какие же вы наивные, мальчики!
— Допустим, что не все наивные и не все мальчики, — неожиданно произнёс до этого молчавший Кастер.
— Мое почтение, воин, тебя это не касается. С тобой я бы с удовольствием съела пуд соли или свила бы где-нибудь гнездо и стала птичкой, но не успею, погибнешь на войне. Ты же не боишься смерти? Наденешь? — она покрутила галстуком в руке.
— Зачем её бояться? — по-военному кратко ответил Кастер и показал на галстук. — Это я на тебя надену.
— Поздравляю, мои чары на тебя не действуют, что очень удиви…
В это время в Франсуа полетел бокал, зеркало треснуло пополам, и в каждой части его появилось по Франсуа, причём в разных образах. Один из них жалобно посмотрел на Регги и взмолился:
— Она меня достала!
— Замучить зеркало?! — удивилась Регги. — Да Терезе цены не будет у нас! Без работы и после смерти не останется. Давайте посмотрим этот спектакль.
— Регги, где мы? — невинно моргая глазами, спросила Франсуа, зафиксировав Терезу щелчком пальцев.— Я  всего-то её назвала пикселем и нитрой, за взрывоопасность.
— Не уточняй, пока всё забавно и интригует. Имей в виду, что они еще не знают нитроглицерин и пиксели.
— Ой, извините, госпожа коза, никак пока не могу привыкнуть к темноте вашей, недавно у вас, — изображая невинность прощебетала Франсуа и Тереза вышла из оцепенения, причем подозрительно спокойной.
— Ещё раз назовешь меня козой — и мой отец разнесет эту богадельню, — холодно произнесла она тоном, более подходящим для имперской особы.
Франсуа вопросительно посмотрела на Дика и Регги.
— Это богадельня?! Оригинально. Может, мне надо быть осторожным, как в храме? — спросила она у Регги.
И тут Тереза, как профессиональная интриганка двора, почувствовав слабость Франсуа, начала сыпать религиозным.
– Побойся бога. Наш императорский род — от Аттсопла, и я богиня!
Франсуа медлила, тщательно подбирая слова. Всё-таки речь шла о боге.
— Видела я богинь, — задумчиво ответила она. — Несчастные создания. Им ничего нельзя, и им только поклоняются, даже притронуться боятся.
— Все женщины — богини!
— Чертовски интересное заявление, особенно мне.
— За женщин! — провозгласила Тереза. — До дна!
— С удовольствием.
Они выпили. Тереза размякла и затянула:
— Клен ты мой…
Но поперхнулась и осмотрелась. Все делали вид, что не замечают её с зеркалом.
— Не твое это — быть богиней. И зачем? Богинь, конечно, уважают, но любят-то чертовок. – Франсуа подмигнула Дику. — А куда денутся?
Как ни странно, это подействовало на Терезу.
— Ты права, какая там жизнь у принцессы. Франсуа, будь человеком, скажи мне…
Франсуа щелкнула пальцами, опять зафиксировав Терезу, и, смеясь, обратилась к Регги:
— Похоже, я спалилась. Что делать?
— Попробуй быть человеком. Недолго такое полезно, — разрешила Регги.
Дальнейшее подтвердило правило: ничто так не объединяет женщин, как ненависть и месть. Соперницы неожиданно подружились на почве того, что все мужики —кАзлы, особенно породистые. Они даже вместе всплакнули о тяжёлой женской ноше, благо было чем – Астон вовремя подливал шампанское, хорошо известное слезоточивое средство.
— Я дочь императора. А он кто? — в который раз уже повторила Тереза.
— Да ни-и-икто, — соблюдая уровень опьянения по этикету, согласилась Франсуа.
— Жалкий королишко… Козел.
— Такая у тебя судьба, если уж родилась принцессой, то человек тебе в мужья не светит, в лучшем случае козел породистый. Поверь мне.
— Поклянись.
— Гадом буду, — с убедительным жестом ладони поклялась Франсуа.
Тереза опять зарыдала. Слёзы попали на лицо Снежаны. Она, будучи без сознания, поморщилась и технично очнулась, грациозно сев.
— Принцесса растаяла! — удивлённо произнесла она, вытирая попавшие на неё слёзы Терезы. — Врут всё про них, нормальные слёзы, соленные и вообще не ядовитые.
— Обычная девка, – согласилась Регги. — Просто влюбилась и пока как дура. Надо присмотреться к этому Родриго. Может, наш шалит.
— Что такое «влюбилась»?
— Не прикидывайся глупой, что никогда не любила.
— Почему не любила? Я фрукты люблю.
Дес впервые увидел удивлённую Регги. Она, размышляя над словами Снежаны,  внимательно осмотрела зал Покоя.
— Странный омут, вроде средневековье и ни одной картины… Милая девочка, ты совершенно неожиданно для меня права, и я тебя понимаю, что понятие «любить» чаще всего имеет смысл «съесть», но я не верю, что ты не знаешь, что такое любовь.
— Что это?
— Может, ещё скажешь, что никогда не целовалась?
— Фу! Мерзко и негигиенично целоваться.— Фыркнула Снежана.— Ей можно, она принцесса. Они там у себя при имперском дворе бесятся, как хотят, целуются, женятся и отказаться не могут. А я вольная наложница и живу как хочу! Мне душевный комфорт нравится, а у этих,— она кивнула на Терезу,— одни нервотрепки, капризы… не мое это.
Регги продолжала осматривать зал.
— Очень странно, опять не по-человечески права. Это действительно негигиенично. При поцелуе ваши внутренние паразиты знакомятся и принимают решение, подходите ли вы друг другу.
— Какие паразиты?
— Вас создали шутки ради. Вы чехлы, обычные гигантские черви, набитые паразитами, тысячами разновидностей. Они вами правят, диктуют, как жить, выглядеть, знакомят вас. Любовь — это симпатии лидирующих групп паразитов внутри двух чехлов.
— Неправда, — обиженно прокричала Снежана. — Мы люди, и создал нас Аттсопл! Вы все лжете, все, и вы, и она,— Снежана показала на Терезу.— Эта знать так убежденно врут сами себе, что стали рабами своей лжи!
— Девочка, у тебя есть шанс убить меня, бессмертную, если сможешь сформулировать,  что такое рабство и, что такое свобода.
— Легко! Вы настолько неестественно живете, что не видите очевидного, что рабы своих слов. Быть свободным — это когда нет причин врать...и желания тоже.
……
Тереза очередной раз запустила бокал в зеркало и, видимо потому, что была пьяна в стельку, попала. Зеркало разлетелось вдребезги.
— Все, собирай Совет, — крикнула она Дику,— я тебя, козла, выведу на чистую воду…
— Конечно, соберем Совет и все обсудим, только тебе сначала нужно в Лондон, — возразила Регги, снимая с Терезы серьги и с деловым видом осматривая их. — Подойдут, — резюмировала она и показала на колье и кольца.
— Зачем тебе это,— спросил Дик показав на драгоценности. — Ты же все можешь создать из воздуха.
— Из воздуха сделанное видят только смертные, а я хочу, чтобы это видели все, в том числе и черти. Или ты думаешь, что я тут одна?
— Я надеюсь, что я тут не один, среди чертей.
— Почему мне надо в Лондон? — растерянно спросила Тереза, покорно снимая все.
— Потому, что Родриго уже ждет тебя в карете, торопись.
— Откуда ты знаешь это? Черт-те что у вас тут. Да, мне надо торопиться.
Тереза ушла тихая и умиротворённая.
— Кстати, у вас есть Лондон?— любуясь перстнями, спросила Регги.
— Да, но он не там, куда она поехала, в другой стороне,— ответил Астон, смотря в окно.
— Ничего страшного, планета круглая, небольшой крюк,— и поймав недоуменный взгляд Дика, Регги замотала головой.— Только не говори мне, что она плоская.
— Да.
— Какая дикость.
В зал вбежал маэстро Файл – странное существо, с нарисованными бровями и везде утыканный перьями.
— Регина, зайка моя, твой котик… – томно простонал Файл и заметил короля. Они молча стояли, смотря друг на друга.
— Неожиданно, ваше… — Файл сделал выразительную паузу. — Величество. Что будем делать?
В глазах Файла не было и тени страха перед королем.
— Пока ничего, — ответил Дик. — Я досмотрю до конца ваш спектакль, и если плохо будешь играть, Кастер лишит тебя головы.
— В этом спектакле нет конца, как и у жизни, она была всегда: до вас и будет после вас, как и мы с Регги. Вы можете бороться против нас только внутри себя. Мы — часть вас. Топором не решить наш вопрос, надежнее договориться.
— С дьяволом договориться? Не смеши.
— Как раз только с нами можно договориться. Мы, труженики вечного кайфа, очень ответственные, отзывчивые и чуткие. Только нас позовете — и мы тут. А Аттсопла своего, сколько ни зовите, не придёт.
— Файл, отстань. Он моя добыча. Как у них говорят: «кто успел, тот и съел», — обозначила границы своих владений Регги.
— У нас так не говорят, — холодно возразил Дик.
— И «аппетит приходит во время еды» тоже? — добавил Файл.
— Не слышал такого.
— Какой год у вас?
— 7529-й.
Возникла пауза. Файл и Регги непонимающе смотрели друг на друга.
— От чего 7529-й?
— От Аттсопла.
— Вот это влипли, Регги, — озадаченно пробормотал Файл. — Мы или в доисторическом периоде, или в далеком будущем. Получается, зря создавали любовный капкан для подавления чувства самосохранения у них?
Регги же в это время спокойно наблюдала за Диком. Установившуюся тишину нарушили визги девиц за дверью и мужской крик:
— Май нот ест, айм ест рассол, то ест посол. Я грамотный, вот ест грамота.
В зал влетел растрепанный министр внешних сношений.
— Там международный скандал, ваше величество… Голодные игры Файла продолжаются, и посла империи поймали девицы, а он это… как его… ну, в общем, не любитель их. Ваше… — Министр, надев очки, испуганно замер, рассмотрев короля.
У Дика не было сомнений — это быль гусь-поэт.
— Кастер, прекрати этот шабаш, — приказал Дик.
Прозвучали сигнал и команда Кастера:
— В клетки!
— Ну вот, мне пора, пошла отдыхать, — вздохнула Снежана и направилась к двери.
— Куда ты? — настороженно спросила Регги Снежану и добавила Файлу: — Похоже, тут мои возможности ограничены, а как ты?
— Я слеп и глух здесь, как простой чехол у нас.
— Я иду к себе, в клетку, — повернувшись у двери, ответила Снежана.
— Почему в клетку?
— У нас женщины живут в клетках.
— Дик, как так?!
— Не кричите, — спокойно попросила Снежана Регги. — Так лучше. У меня очень хорошая и удобная клетка. У человека должно быть свое жизненное пространство, где он защищен. В мою клетку никто без моего согласия не войдет. А еще у меня там просторный вольер с садом и бассейн, вот.
— Люди не должны жить в клетках, — произнес Файл полностью озадаченный.
— Где тут люди?!— отчаянно выкрикнула Снежана.— Им как раз тут место в клетке. Вы в своем уме, предлагая в этом зоопарке открыть клетки и выпустить нас на растерзание вот таких животных, чтобы меня бесплатно насиловали?
— А за плату можно насиловать?— едко заметил Файл.
— Да, хотя это и дорого,— удивленно ответила она.— На этом и держится казна.
— Похоже у вас горячее, чем у нас,— задумчиво произнесла Регги.— Не зря говорят, что человек способен создать себе настоящий  ад при жизни и такой, что мы позавидуем. Похоже, Файл, мы в будущем постапокалипсисе.— Она подошла к Дику. — Если вы не знаете, что такое любовь, значит к созданию вас мы непричастны. Остался один вопрос: Кто вас создал, и кто вы?— Её вопрос остался без ответа, все молчали.— Значит, женщины у вас в рабстве? Теперь уже мне страшно… за вас.
— В запретном лесу мужчины в рабстве, — спокойно ответил Астон. — Каждый выбирает сам, где жить, тут или там.
— Там правят женщины?
— Да, цииконы.
В человеческом языке нет таких слов, чтобы описать состояние Регги и Файла.
— Я их нашла, — тихо произнесла Регги. — Или они меня. Файл, поздравляю тебя с непредсказуемым путешествием. Мы попали на чужую территорию, циикон. – Она пристально посмотрела на Дика. — Это ты меня похитил или я тебя поймала, плюшевый?
— Я жду, когда этот спектакль закончится,— повторил Дик.
Регги искренне рассмеялась.
— Ты жаждешь финала, ценитель искусства. Так ведь оно вечно и представление никогда не закончится. У тебя впереди опять незабываемое путешествие. Тереза  очень хотела сюда и пришла с очень плохой новостью,  я ее временно выключила. Ваш сын, вместе с золотой молодежью на границе какого-то леса принесли в жертву златовласую. Кто она?
— Циикона,— тихо ответил Кастер, вместо оцепеневшего Дика.— Только у них златовласые, высшая их каста. Это война.
— Страшная война,— подтвердила Регги.— Без анкет и договора будет реками литься кровь и женщин, и детей, будут гореть города, такого беспредела вы никогда не увидите у нас. Что будешь делать, король?
— Не знаю, — искренне ответил Дик.
— Казни виновных.
— Но там мой сын.
Регги подошла к нему и постучала плеткой по голове.
— А теперь слушай истину. Вы все придумали сами, и ад особенно постарались, здесь его придумали и создали, а не где-то там в подземелье. После вашего ада все покажется раем, даже наш МИН. Вы убедили себя, что этот мешок, Аттсопл, вас сделал по своему подобию. По своему подобию вас сделала  мать, и ей вы должны поклоняться. И не смешите всех, что это может мешок или мужик. — Было видно, что она очень сильно чем-то расстроена и не может это выразить в словах.— Длительное время вы боролись за независимость от покровительства как сверху, так и снизу, понимая её как право выбирать, кем быть — животным или человеком. Похоже, сейчас вы независимы… Где люди?
Регги говорила каким-то странным по силе негромким голосом так, что во дворце зазвенели стела в окнах. Она показала на Снежану:
— Она еще человек и люди у вас в клетках. Ничего странного, если она отказалась от своего оружия — любовный капкан. — Регги опять посмотрела на Дика нечеловеческими, бездонными глазами. — Ты слишком далеко зашел, в своем путешествии. Тебе пора домой, комедия закончилась, скоро гимн.
— Какой гимн, Регги? Тут сына моего казнят!
 — У тебя идёт захват во сне, и не я это сделала, Дес. Не может у транса быть детей тут! Иди домой, там продолжение спектакля, и это будет уже трагедия. —  она величественно повернулась и с задумчивым видом ушла в стену, напевая: — Фа-ина, Фаи-на… Я решила, кем буду в следующей жизни – Фанни.
— Куда идти, Регги? — Дик пошёл за ней, но стена сомкнулась, и он погрузился в темноту, тело вздрогнуло от удара внутри.

Взрыв тепла внутри потряс Дика.
— Хер… Хм… Хер Дес!
Дик открыл средний глаз. Перед ним стоял Шерп, кризисный офицер, с шокером.
— Вы не просыпались, — медленно произнес он, внимательно следя за глазом Дика.
— Ты даже не представляешь, как я рад тебе, — искренне повторил Дик фразу из сна и вспомнил, что он тут Дес.