13 - Отголоски

      Шло время, приближалось реформирование Четвёртого Легиона, я постепенно привыкал к новому положению в обществе, обкладывался новыми друзьями и приближал к себе старых. Гней и Септимий Фол стали ликторами и теперь как привязанные ходили за мной в богатых нарядах, с пучками розог, перетянутых пурпурными лентами. Иногда я оглядывался на них, видел их довольные лица и не без улыбки вспоминал, что когда-то должность ликтора была моей недостижимой мечтой.
      ормально всё осталось по-прежнему. Я так же склонял голову перед Туллием, так как он был старше меня по званию, фактически же, генерал теперь старался привлечь меня к решению всех важных вопросов. Я старался платить той же монетой и регулярно советовался с ним в решении серьёзных вопросов. По крайней мере в решении проблемы с драконами. Он не был в восторге, когда я рассказал ему план Партурнакса, зато его горячо поддержала Рикке, которая не скупилась на хвалебные речи в адрес моей находчивости и смелости. Ещё бы! Изловить дракона и на нём полететь в Совнгард! Что может быть лучше для реализации её планов? Только если я попрошу немедленно отсечь себе голову.
      Пришлось придумывать объяснение своему быстрому взлёту, чтобы легаты если не признали меня за вельможу, то по крайней мере были дезорганизованы. Каждый вечер приходилось проводить в компании высших офицеров Легиона и каждый вечер повторялись одни и те же намёки, расспросы.
      — Мой отец перед самой своей смертью, - вдохновенно врал я за кубком хорошего вина своим внимательным слушателям. – Был очень невысокого мнения обо мне. В детстве я был слабым и болезненным мальчиком, поэтому отец лишил меня своего покровительства и сказал: «Марк, если ты хочешь быть наследником нашего славного рода, ты должен доказать, что достоин его!» Мать, конечно, расплакалась, а я из упрямства удрал из отеческого дома и отправился странствовать по Тамриэлю.
      — Какой смелый поступок! – тут же воскликнул Адман, который точил зубы на мои деньги. – Достойно уважения!
      — Опрометчиво! – недовольно морщился Цезенний. – Можно списать на пылкость юности, но всё же, добровольно устраняться от государственной службы и уходить в плебеи, это очень необдуманный поступок.
      Ключевое слово в его фразе было: «плебеи». Ему вторили Рикке и Фейсендил, причём так настойчиво, что у меня не оставалось никаких сомнений относительно их недружелюбия. Эти трое были настроены серьёзно, и планировали оставить Рикке в качестве генерала Скайрима. Подкупать их было бесполезно, убивать опасно, поэтому приходилось лишь улыбаться, качать головой и сводить всё в шутку:
      — Кто из нас, будучи молодым и глупым, не грезил о ратных подвигах? Кто не представлял себя великим героем, который в одиночку повергает толпы врагов и защищает слабых, а потом приводит нашу любимую Империю к изобилию и процветанию! Все мы были в плену подобных идеалистических фантазий. Лишь опыт и шрамы, полученные в битвах, научили нас истинной мудрости.
      — И что же по вашему является истинной мудростью? – ехидно поинтересовался Фейсендил и тихо добавил: - Сенатор…
      — Истинная мудрость, с моей точки зрения, - ответил я и отхлебнул из кубка, – Это умение находить тонкую грань между добром и злом. Между честью и предательством. Наконец, между другом и врагом.
      — И вы постигли эту мудрость? - спросил меня Цезенний и едва заметно прищурился.
      — Полагаю, что да. Иначе, мы с вами не разговаривали бы. Мне пришлось пережить падение до самого дна пропасти, а потом долго и упорно работать, чтобы вернуть себе имя и состояние...
      После окончания одной из этих ежевечерних повинностей, я завёл разговор с Гнеем относительно Соратников. Мне давно хотелось узнать, как обстоят дела в Вайтране, но ликтор упорно уклонялся от разговора под всевозможными причинами.
      — Слушай, Гней, - начал я разговор, когда Септимий Фол ушёл в свою комнату. - Я понимаю, что тут какие-то личные дела, но знать все подробности твоей работы мне необходимо.
      — Маркус... - Гней покачал головой. - Я ведь сказал, что там всё в порядке.
      — Если ты не хочешь рассказать мне как другу, мне придётся заставить тебя это сделать как военному трибуну. Я не хочу этого делать, но ты меня вынуждаешь. Я вижу, что тебя что-то тяготит. Расскажи мне, может быть тебе станет легче.
      — Легче не станет, - Гней сдвинул брови и помрачнел. - Но раз у меня нет выбора, придётся рассказать. Как ты и приказал, я отправился в Вайтран и вступил в их шайку. Больших проблем с вступлением не было, просто намял бока одному из их бойцов во дворе Йоррваскра. Парень оказался паршивым бойцом, любителем очень большого оружия. В общем, он промазал по мне и в следующую секунду я засунул ему за шиворот свой гладиус. Как потом рассказывали, ещё и шкурку ему зацепил немного. В общем, все остались довольны, и меня приняли. Потом начались поиски осколков секиры самого Исграмора, которые были растеряны несколько веков назад. Мы вычищали древние гробницы и заброшенные укрепления, собирали кусочек за кусочком.
      — Что там с оборотнями? - спросил я.
      — Да, - кивнул Гней. - Я сразу и озадачился этим вопросом. Выяснить, кто из них оборотень, не составило труда. Норды презирают омовения, поэтому мне достаточно было пару раз пообедать с ними за одним столом. От некоторых шёл такой тяжёлый смрад, что сомнений не оставалось. По запаху псины я вычислил, что оборотнями были всего несколько человек. Сам Кодлак, братья Вилкас и Фаркас, Скьор и ещё одна дикарка по имени Эйла...
      Гней закусил губу и я понял, что тут дело не чисто. По всей видимости, бедняга запал на эту дикарку по-серьёзному. Тем временем, он продолжал:
      — После нескольких испытаний Соратники признали во мне настоящего воина и предложили войти в их общество оборотней...
      — И ты согласился?
      — Да... - поморщился Гней. - Но ты не подумай, сейчас со мной всё в порядке! А тогда для меня начался кошмар наяву. Чтобы поддержать свою репутацию, мне пришлось превращаться в чудовище, жрать трупы. Потом я перекидывался обратно в человека с полным брюхом мертвечины, и меня выворачивало наизнанку в течение нескольких часов. А соратники по большей части наслаждались этим, считали это варварство чем-то возвышенным. Если бы не задание, я бы, пожалуй, последовал примеру Аппия. В общем, я наплевал на все их правила, пришёл к Кодлаку и сказал, что быть оборотнем не хочу.
      — И как отреагировал Предвестник?
      — Он меня поддержал. Сказал, что сам не против избавиться от этого проклятья. Кодлак рассказал мне, что к сделке с Гирцином их обманом привели ведьмы из Гленморильского ковена, и что только их смерть может разорвать эту сделку. В общем, я взял гладий, пошёл к этим ведьмам и выпотрошил их как кроликов. Если бы ты слышал, как они визжали... А когда вернулся, оказалось, что на Йоррваскр напали головорезы из Серебряной руки и побили много народу. Кодлака тоже завалили. Позорно завалили. Он перекинулся в оборотня, но его забили серебряными мечами, так что, когда я вернулся, он валялся голый, как бродяга в подворотне.
      — Так, и кто стал Предвестником вместо него?
      — Можешь смеяться, но Предвестником стал я.
      Я присвистнул и похлопал Гнея по плечу. Стать Предвестником Соратников - это большая честь в Скайриме.
      — Да, Кодлак написал в своём завещании, что оставляет свой пост за мной. И ещё написал, что  избавиться от ликантропии можно только в гробнице  Ну, я первым делом организовал уничтожение Серебряной Руки. Всё равно они были бандитами, которые только прикрывались борьбой с оборотнями. А потом кузнец из осколков собрал секиру Исграмора, которая оказалась довольно паршивеньким оружием. Зато, с её помощью мы проникли в его гробницу и там провели ритуал очищения души Кодлака от ликантропии. Я тоже вылечился от этой заразы.
      — Значит, теперь мы можем не убивать оборотней, а лечить их? - удивился я.
      — Нет. В том-то и дело. Вылечиться можно было только тем, кто стал оборотнем от Гленморильских ведьм. Их кровь скрепляла проклятие. Ведьм было пятеро. Я притащил пять голов. Кровью одной головы вылечил Кодлака, второй вылечился сам. Скьора завалили раньше. Осталось три оборотня. Я стал убеждать их, что проклятье крови делает нас слабее...
      — Надеюсь они послушались? - спросил я. - Потому что в противном случае...
      — Слушай дальше, - Гей низко опустил голову и продолжил свой рассказ: - Самый умный из этой троицы был Вилкас. Он быстро обмозговал проблему и согласился со мной. Его слабоумный братец согласился прицепом. Но Эйла... Она упрямая... Я множество раз уговаривал её...
      Гней замолчал, но я не мешал ему собираться с мыслями.
      — В общем, когда у меня закончились доводы, я сказал, что сила оборотня не настоящая. Она фальшивая и не делает чести воину. Что нужно самому быть хорошим бойцом, а не полагаться на зверя, который живёт внутри тебя. Мы долго спорили и совсем перессорились. Чтобы доказать мне, что она хороший боец, Эйла отправилась в одиночку зачищать гробницу. Сказала, что перебьёт драугров, не превращаясь в оборотня. Я нашёл её изрубленной в куски. Она...
      Гней тряхнул головой, взял со стола бутылку мёда и одним залпом опустошил её.
      — Я толкнул её на смерть. Как я мог после этого оставаться в Йоррваскре? В общем... Сейчас Вилкас стал Предвестником, а я здесь. Вилкас обязался согласовывать задания гильдии с Имперской Канцелярией, так что всё в порядке. Всё в полном порядке, как ты и хотел.
      — Ты любил её? - спросил я, и Гней злобно уставился мне в лицо.
      — Какая теперь разница?
      — Разница есть. - Я отошёл к окну и какое-то время смотрел на яркое сияние, мерцающее в небе. - Разница есть. Все мы теряем близких нам людей. Когда-то какой-то другой человек точно так же скажет о нас с тобой.
      — Кому мы нужны?.. - буркнул Гней.
      — Кто знает? - я пожал плечами. - Наверняка у такого знаменитого воина как ты, много поклонниц. Кто-то из них влюблён в тебя всей душой.
      — Но все они не стоят и волоска с головы моей Эйлы...
      — Потому что ты их отвергаешь. Но это не означает, что твою смерть они не будут оплакивать. Так что прекращай раскисать. Ты мне нужен сильным и бодрым, а не размазнёй, которая скулит о потерянной любви.
      — Знаешь, Маркус... - Гней резко встал и, видимо, хотел сказать что-то резкое, но я перебил его:
      — Заткнись и сядь! Когда не нужно, на тебя нападает красноречие, а когда оно необходимо, из тебя слова не вытянешь! Ты мог бы сразу сказать мне в чём дело, а не играть роль бодрячка-весельчака, который начинает ныть и плакать, как только остаётся один. Если тебе нужно время, чтобы придти в себя, я дам тебе отпуск. Если тебе нужны бабы и вино, чтобы отвлечься, я дам тебе денег. Если ты хочешь облегчить душу, я за руку отведу тебя в храм. Молчать не нужно! Рассказывай мне о своих проблемах! Договорились? Вот и отлично. Завтра с утра расскажешь мне о своём решении. Мне нужно знать, рассчитывать на тебя в грядущем деле или нет. Твои связи в Вайтране очень пригодились бы, но если это будет для тебя слишком тяжело...
      — Нет, я готов. - Гней встал и я увидел перед собой его прежнего: энергичного солдата и свирепого бойца. - Извини, что дал слабину. Больше не повторится.
      — Тебе нужно чаще быть у женщин.
      — А сам-то! - уже с ехидной ухмылкой сказал Гней. - Ты у нас в последнее время стал целомудренный, аки драугр. Наведался бы в кабак, как бывало раньше!
      — Этот вопрос... - сказал я после паузы. - Мы его ещё обсудим. А сейчас иди. Дай военному трибуну выспаться.
      Когда ликтор ушёл к себе, я тщательно запер решётки на окнах, закрыл дверь и подпёр её стулом, на краю которого положил серебряное блюдо.

14:
http://www.proza.ru/2019/03/19/1566