Овертайм

Всем любителям рафинированных сказок об СССР (обычно, это молодые люди 80-х годов рождения и младше), коих ими кормят отчаянно ностальгирующие кукловоды.

От себя лично скажу одно: в СССР выживут и сориентируются люди моего поколения и постарше. Иным, скорее всего, это покажется адом.

Очень показательные главы из книги Вячеслава Фетисова «Овертайм».



***


Эпизод Первый.

Отношение к человеку (на секундочку!) известному на весь Союз, одному из лучших защитников в истории не только отечественного, но и мирового хоккея.


Вячеслав Фетисов:

Сейчас это выглядит как полный бред, но еще десять лет назад (Фетисов пишет о начале-середине 80-х - прим.), когда мы приезжали летом в отпуск в Ялту, то не имели права остановиться в хорошей гостинице, потому что там жили четыре-пять туристов с Запада. Хорошо, у нас в Ялте комендант гарнизона был приятелем, мы ходили к нему, чтобы получить специальное разрешение на проживание в гостинице «Интурист». А иностранцы в Ялте – в основном чехи, поляки, венгры, тогда друзья по Варшавскому пакту.

Это было время, когда «звезды», которых любила вся страна, имели право только на стометровый отрезок пляжа, тогда как два километра были отданы иностранцам, тем же чехам… Я ничего не имею против чехов, поляков, но все это действительно раздражало: ты находился у себя дома, но все лучшее в нем – для иностранцев. И тем более обидно (обычно у нас отпуск сразу после чемпионата мира), когда ты бьешься с теми же чехами за первое место, они в тебя плюют, обзывают тебя как угодно, чаще всего «оккупантом», игры с ними всегда сопровождались стычками, а когда ты приезжаешь вроде героем домой, тебя сажают в «клетку». А рядом отдыхают они, но со всеми благами: там и кафе, и рестораны, и блины с икрой… А ты сидишь под наблюдением соответствующих органов, чтобы к иностранцам не приставал и не мешал их отдыху.

И как продолжение подобных издевательств – обещание, что ты уедешь; даешь свое согласие, а тебе говорят: нет, на этот «пляж» (НХЛ - примеч.) попасть невозможно. А у тебя слава на всю страну, ты чемпион Олимпийских игр, ты капитан команды, у тебя известность всемирная…

Но звонят твоей жене «доброжелатели» из политуправления армии: «Вы представляете, вас сейчас отправят куда-нибудь на Север, где ни горячей воды нет, ни туалета в доме. Вы же привыкли к хорошим условиям. Вы такая красивая девушка, зачем вам это надо – ходить в уборную на улице? Повлияйте на мужа как-то». До этого мы с Ладой жили не расписываясь, в гражданском браке, – кстати, тоже вызов для советского общества. Но когда началось такое давление – расписались. Лада героически держалась, отвечая на все звонки одинаково: «Слава знает, что делает, и я полностью его поддерживаю». Когда друзья теряются буквально на глазах, а вся подвешенная ситуация затягивается на долгое время, все попытки вырваться из заколдованного круга бесплодны, невольно перестаешь верить в счастливый исход...



***



Эпизод Второй.

Собственно, он объясняет, почему чуть позднее нелегально сбежали из Союза Александр Могильный и Сергей Федоров.

У Фетисова был «пунктик», ради которого он дрался насмерть: уехать легально. Более молодые хоккеисты, насмотревшись на его круги ада, поступили прагматичнее.



Вячеслав Фетисов:

Но вернемся в Министерство обороны. Итак, после двух часов «беседы» с генералами я не забрал рапорт и отказался виниться. Один из них вышел, потом возвращается и говорит: «Нас министр ждет. Хотя он очень занят, но эта проблема его волнует». Мы пошли: три генерала, вновь появившийся Тихонов и я. Везде охрана. На мне парадная офицерская форма с орденами. Ввели. Кабинет огромный, как футбольное поле. Министр обороны идет мне навстречу и сразу с матом: «Почему стоишь не по форме?» А я никогда «по форме» не стоял, я не знаю, как это делается, и в кабинет министра вошел как человек штатский: одна рука была в кармане да еще волосы длинные. Министр, наверное, чуть с ума не сошел.

Язов кричит, что я за доллары в Америку продался и все остальное в том же духе, про Родину, про мать… Я отвечаю, что служил верой и правдой, что долгов перед клубом у меня нет и прошу только одного – уволить меня из армии:
– И вы, товарищ министр, по закону обязаны выполнить мое желание.
– Я не то что тебя уволю, я тебя сошлю… – грозит мне министр и Маршал Советского Союза. Потом обещает полковничью должность и двухкомнатную квартиру, только бы я забрал рапорт.
Я говорю: «Нет».
Опять стал пугать.
– Зачем едешь? – кричит министр.
Отвечаю, что у нас в ЦСКА критическое положение, еду заработать деньги, чтобы помочь команде.
– Как? – удивляется министр. – Мне говорили, что это самая благополучная команда в армии, что у нее все есть, аж в избытке.
– Да, – поддержал меня Тихонов, – у нас кое-чего не хватает.
– Сколько надо?
– Двадцать тысяч долларов, – не раздумывая говорит Тихонов.
– Нет, – говорю я, – пятьдесят.
– Ну ты наглец, – делает вывод министр и звонит финансистам: – Найдите для нашей футбольной команды пятьдесят тысяч долларов.
– Товарищ министр, не футбольной, а хоккейной, – вмешиваюсь я.
– Тьфу, б…, хоккейной. – Потом спрашивает: – Батька у тебя живой? Сейчас бы мы с ним штаны с тебя сняли и жопу надрали.
– Товарищ министр, я же взрослый человек.
– А ты что, батьку не слушаешь?

В общем, Язов сказал, что через месяц, если я не приползу и не заберу свой рапорт, он меня уволит, но никакой Америки мне не видать, слово маршала. И выгнал меня из кабинета, а Тихонов с генералами остались. По закону он имел право не давать ответа еще месяц.

В Министерстве обороны мне действительно было очень страшно. Но в кабинете Язова я решил, что, если сейчас не сломаюсь, дальше мне будет легче, а если отступлю, то меня сразу смешают с дерьмом и растопчут. И почувствовал какое-то внутреннее облегчение, на душе сразу стало легче, хотя ничего хорошего мне сказано там не было...


***

На фото – легендарная The Russian Five Детройта с Кубком Стэнли – 1997: Вячеслав Козлов, Владимир Константинов, Сергей Фёдоров, Вячеслав Фетисов, Игорь Ларионов.