Меня не убьют в этой жизни - 16

7
   Палата  оказалась  небольшой,  всего  на  три  кровати,  и  раз  уж  я такой  везунчик,  мне  опять  повезло,  была  свободна  кровать  вдоль  окна,  меня  сгрузили  на  нее.  Соседи  по  палате  лежали  с  «сердцем»  и  это  было единственным  из  того,  что  у  них  было   общего. 
   Первый  из  них,  тот,  что  лежал  у  самого  входа,  вдоль  стены,  не  дождавшись  ухода  санитаров,  спросил  у  меня: 
   - У  тебя  что?  Инсульт?
   - Нет, - ответил я. - Авария.
   - А  у  меня  инфаркт.  У  него  тоже, -  показал  он  на  нашего  соседа.
   Чтобы  я  не  мучился  вопросом  - Что  такое  инфаркт? – Он  сразу  разъяснил:
   - Инфаркт,  это,  когда  сердечная  мышца  рвется. Чаще  всего  она  рвется  от  нервных  перенапряжений.  А  у  меня  работа  «мама  не  горюй!»,  каждый  час  стрессы.  Вот  она  и  не  выдержала. Мышца. Сам  я  крепкий,  как-никак  разрядник  по  нескольким,  сам  я  что  угодно  выдержу,  а  она  не  смогла.
    - На  редкость  логично  мыслит, -  подумал  я,  удивившись  его  отдельно  живущей  сердечной  мышце.
     Он  не  дал  мне  поразмышлять  на  эту  тему,  спросил:
     - Тебя  как  зовут?  Меня  Григорий.
   Не  стал  услаждать  слух  звучанием  моего  имени,  заговорил  о  своем. Оказалось,  что  в  нем  изначально  заложена  твердость  характера,  жесткость  в  поведении,  именно  жесткость,  и  ее  не  надо  путать  с  жестокостью,   но  главная  неожиданность  имени  в  том,  что  в  сердце  его  заложена  доброта.  Поэтому  оно  и  не  выдержало.
  Вот  такой  он,  несчастный  добряк  Григорий.  Что  по  мне,  он  на  Григория  не  тянул,  если  только  на  Гришу.  Мы  не  знакомы,  но  я  знал  его,  видел  раньше.  Вертлявый,  говорливый,  уверенный  в  своей  исключительности,  он  считал  себя  политиком  никак  не  меньше  чем  государственного  масштаба  уже  на  том  основании,  что  иногда  читал  в  газете  заголовки  принятых  законов.  Человеком  он  был  крайне  любознательным,  каждое  новое,  не  очень  понятное  ему,  случайно  услышанное  слово  приводило  его  в благоговейный  восторг.  Он  обязательно  вводил  его  в  свой  ежедневный  словарь.  Подчиненные  прятались,  попробуйте  выдержать  восьмичасовое  -  это  же  коммуникативно!  Это  же  тривиально! -  Может  еще  и  по  другой  причине  прятались,  все  ведь  знали:
   - В  этом  здании  думаю  только  я.
   Ну  и  зачем  попадаться  на  глаза  человеку?  С  дум  его  сбивать?  Но  давайте  уж  будем  честными  перед  собой,  все-таки  Гриша  был  трудолюбивым  и  упорным  человеком,  не  можем  этого  не  признать. В  армии  он  служил  в  стройбате  и  два  года  простоял  на  шлагбауме  железобетонного  завода,  поднимал  и  опускал  его,  пропуская  грузовики. После  армии  не  стал  возвращаться  домой  и  простоял  здесь  же,  на  шлагбауме,  еще  десять  лет. А  все  эти  годы  старательно  учился  на  вечернем  отделении  местного  института,  неумолимо  преодолевая  каждый  курс  за  два  года.  В  конце  концов,  там  от  него  так  устали,  что  закрыли  глаза  на  его  образовательные  успехи,  поставили  все,  что  надо  и  выдали  диплом.  Улыбка  декана  светилась  искренней  радостью,  когда  он  вручал  Грише  долгожданный  документ.  Теперь  его  уже  впустили  на  территорию  самого  завода,  и  он,  высше-образованный,   зашагал  по  лестнице,  которую  кто-то  называет  служебной,  а  кто-то  карьерной.  Сейчас  он  лежал,  вслух  строил  планы  на  тысячу  лет,  естественно  грандиозные  и  революционные,  ему  бы  Маратом  родиться,  а  может  он  и  был  им  в  прошлой  жизни.  Устав  от  забот  о  переустройстве  страны,  стал  звонить  жене,  уговаривать  ее  принести  ему  фляжечку  коньячку,  хотя  бы  ту,  что  поменьше.