Психопат 3

Глава первая – новые обезьянки.


Андрей первым вышел из кинозала. Выбросив стаканчики из-под попкорна в урну, он встал у входа, дожидаться друзей. Миша с Катей направились в уборную. И наконец вышли Аня с Галей. 

– Мне смс пришла, такси уже подъехало, – мягким голосом сказала Аня, показав ребятам оповещение на телефоне. 
 
– Спасибо, Ань. Мы с Галей поедем в стоматологический центр, нужно установку проверить, а то перебои с ней возникают, как бы не накрылась. Вы пока не будете такси вызывать? 

– Нет, мы с ребятами пойдём по парку прогуляемся. 

– Хорошо. Галя, спускайся в низ, а сейчас догоню тебя. – Как только Андрей выпроводил свою жену, он почесал лысину и чуть приблизился к Ане. – Ты таблетки уже приняла? 

– Нет, – прошептала Аня, наклонив голову. 

– Прими их прямо сейчас, чтобы я видел. 

Неприятное чувство вины легло на Аню, и она полезла в сумку за пачкой «Фенотропила». Андрей дал ей бутылку с оставшимся чаем, чтобы она запила таблетки. 

– Остальные дома, – удручённо сказала Аня, вытерев губы, – приму, как только приеду. 

– Хорошо, я тебе обязательно позвоню, напомню. 

– Я поняла тебя, Андрей. Ну, иди, тебя Галя внизу ждёт. 

Андрей обхватил её талию, погладил ладонью её мягкие ягодицы, сжал их толстыми пальцами и припал губами к её шее. На покрасневшем лице Ани выразилась антипатия, она легонька оттолкнула своего озабоченного «друга» и отрешённым голосом, не поднимая глаз, прошептала: 

– Тебя Галя ждёт. 

– Таблетки… не забывай Аня! А не то всё о тебе вскроется. – Наконец выпустив её из своих больших рук, он пошёл к эскалатору, ведущему на первый этаж торгового центра. В этот момент из туалета вышел Миша. 

– Андрюха с Галькой уехали? Ладно, хрен с ними. – Миша накинул на себя кожанку и встал рядом с подругой. – Ещё Катьку ждать, пока она в толчке насидится. Поскорей бы на улицу, освежиться, а то после просмотра этого «фильма» – чувство, будто в душу насрали. 

 

                *** 

 

Галя стояла около такси и ждала мужа. Вскоре он подбежал. 

– На Л-ий проспект 28, пожалуйста, – сказала Галя, пристёгиваясь. 

Таксист повернулся к парочке и криво усмехнулся, причудливо заострив внимание на Гале. 

– У вас красивые глаза, вот бы мне такие! 

– Эм… спасибо… – Галя недоумевающе скривилась и посмотрела на Андрея, который и сам, мягко говоря, был в шоке. 

– Не одолжите мне их на время – ваши глазки? – Продолжал острить таксист, дебильно улыбаясь. 

– Может поедем уже!? – Сердито выпалил Андрей. 

Под лихой и весьма глупый смешок «Хей», таксист повернулся и завёл машину. 

Андрей иронично помахал головой и уставился на Галю выпученными глазами, словно говоря ими – «Какой же нам имбецил попался». 

– Любите аромат газообразных выделений? – бодро спросил таксист и надел противогаз, был слышен его гулкий смешок. 

В машине, на центральной консоли, располагался чёрный болон из которого торчал маленький шланг. Таксист вырвал этот самый шланг и на супругов обрушился серый, вонючий дым. 

Андрей с Галей ничего даже не успели сообразить, а концентрат вредных газов уже наполнил их лёгкие. Андрей закрыл глаза и прикрыл рот правой рукой, а левой на рефлексе пытался нащупать дверную ручку, но рука перестала слушаться. Перед тем, как потерять сознание, он слышал кашель Гали, звуки езды и злонравные вскрики таксиста. 

 

                *** 

 

Очнулся Андрей в кромешной тьме от ужасного смрада и жужжащих у лица жирных мух. В ушах звенело, глаза слиплись, шею жгло. 

«Наркоз! » Андрей сразу определил знакомые ему симптомы. Он попытался пошевелиться, но смог вертеть только головой. Руки были привязаны к телу, как у мумии, ног вообще не чувствовал, будто их не было. 

Назойливые мухи облепляли лицо, а вонь тухлого мяса вызвала тошноту. Кричать или звать на помощь показалось Андрею не лучшей затеей, неизвестно чьё внимание он может привлечь своим умоляющим возгласом. 

– Галя!? – Не смог он удержаться, как только вспомнил о ней, и закричал. – Галя ты здесь? 

Несколько мух в замешательстве слетели с его лица. Никто не отвечал, только мерзкое жужжание мух разносилось отовсюду. 

– Проклятая тварь! – Вспомнив таксиста, Андрей вспыхнул гневом. Он яростно пытался вылезти из ремешков, так плотно сжимавших его тело, старался двигать ногами, но ноги не слушались. Лишь через несколько минут осознал, что не чувствует своих ног. 

Потом Андрей старался раскачать объект, на котором сидел, – тщетно, стул намертво был прикреплен к полу. Ещё в скором времени Андрей уловил помимо жужжания мух, – треск углей, а вскоре почувствовал жар в области бёдер и запах жаренного мяса, который немного перебивал смрад дохлятины, потому дышать было ни так отвратно. 

Неожиданно, откуда-то раздался оглушительный выстрел, эхо которого донеслось и до этого зловонного помещения. Сразу же последовал не менее оглушительный женский крик. Андрею показался тембр голоса очень знакомым. А что, если… Нет, они ведь в парк пошли гулять. 

 

 

Шло время, около стула Андрея треск углей нарастал, жар от них с каждой минутой всё сильнее обжигал ноги, но боли как таковой не чувствовалось. Он даже кончиками пальцев не мог пошевелить, но зато ощущал, как нечто массивное сжимало его бедра, в месте, где пекло. 

Когда Андрей ещё раз попытался расшатать стул, неожиданно врубился яркий свет. Он хрипло вскрикнул и сморщил лицо. Перед тем, как закрыть глаза, он заметил пышные коричневые локоны волос. Самое страшное его опасение подтвердилось. 

Несколько минут потребовалось, чтобы привыкнуть к свету. Криво моргая правым глазом (левый не открывался), Андрей мельком замечал огромные кровавые сгустки на обставленной белой плиткой стенах, висящие с потолка ржавые кандалы и железные столы, наполненные гнилыми человеческими остатками. Ну и пышноволосую барышню, корчующую у одного из таких столов. 

– АНЯ! – Выкрикнул Андрей, когда его глаза привыкли к яркому свету. – АНЯ! КАК ЭТО ПРОИЗОШЛО, ТЫ ЖЕ ПРИНИМАЛА ТАБЛЕТКИ!? 

Аня подошла к нему, держа в руке наполненные жидкостью шприцы и сбросила на пол металлические пластины, скрывавшие ноги Андрея. Вот откуда потрескивали угли! 

Андрей сумел только сипло вскрикнуть и скорчить жалкую гримасу. Ни одного слова он не сумел вымолвить, лишь глухое мычание давалось ему, и то с трудом. Теперь он отчётливо видел, как два ремешка были туго обтянуты вокруг его лях. Штанов на нём не было, а его ноги – от кончиков пальцев до верхней части бёдер жарились на грили. 

Белая кожа на ногах покрылась коричневой корочкой и усеялась волдырями. Жир стекал по обжаренному мясу примаком в угли. 

Без всяких слов, Аня принялась вкалывать содержимое шприцов в ноги своего приятеля. В основном обкалывала области посиневших лях, где были наложены ремешки. По всей видимости в шприцах содержалось очень сильное обезболивающее. 

– Зачем… я не хотел… – Андрей заплакал и склонил голову. 

– Я решила не сдерживать свои стремления к неведанным мне ранее областям, – спокойно объясняла Аня, не поднимая глаз на Андрея. – Мы проводим наблюдения, и ты нам крайне необходим для одного маленького эксперимента. Его суть ты вскоре сам узнаешь. 

– Галя тоже тут? Делай с ней, что хочешь, только меня отпусти, я всё забуду о тебе… Ничего не скажу. Клянусь! 

– Насчёт Гали не переживай, за ней присмотрит ваш таксист, уж очень ему понравились её глаза. А ты, как я уже сказала, понадобишься нам для другой цели. 

Напоследок, Аня засунула кляп Андрею в рот и откатила гриль на колёсиках в сторону, ноги остались лежать на решётке. Затем она скоропостижно покинула комнату, отмахиваясь от назойливых мух. Свет остался включённым. 



Глава вторая – Прежде чем они умрут.


Галя очнулась в кромешной тьме на холодном полу. Ужасно хотелось в туалет и пить. Из щелей двери, к которой Галя прижималась, доносился сквозняк, свистел в общем коридоре и нагнетал предчувствие, будто за всеми этими стенами бушует вьюга. 

Хныча и вопя, Галя на четвереньках поползла вдоль обшарпанной стены и остановилась у первой же попавшейся двери. Страх полностью овладел её сознанием, и никакие мысли, даже о возлюбленном муже не могли погасить хоть долю той горечи, которую она испытывала. Паника помрачила рассудок. Галя в судорогах повалилась на пол и, истекая слезами, корёжилась по нему, пока из какого-то дальнего угла коридора не промелькнул свет фонарика. 

Галя немного приподнялась и застыла. Свет приближался, шаги неизвестного звучали громче. Вытерев сопли и слёзы с покрасневшего лица, она полностью встала на трясущиеся ноги. 

Свет фонарика повернул в коридор и быстрым темпом направлялся к девушке. 

– А… Андрей? – хрипло промямлила она и сделала пару шажков к свету. 

Лица шедшего не было видно, только были слышны его движения. Галя прищурилась от яркого света фонарика, потому что незнакомец направил его прям ей в лицо. Когда белый свет упал на пол и отбросил тень владельца фонарика, Галя узнала в каменной физиономии незнакомца таксиста, только в данный момент он не настроен был острить. 

Не успела Галя даже закричать от испугу, как остриё ножа вонзилось ей в глазницу. 

 


                *** 

 

Степан Андреевич очнулся в тот момент, когда этого пожелал некий, стоящий неподалёку от него, а вовсе не тогда, когда ему самому этого захотелось. Будь его воля, он покемарил бы ещё, пускай и на полу. 

В маленькой, тускло освещённой комнатке разило дерьмом и животной шерстью. Но вонь эта не была схожа с вонью бродячих собак. И тут следователь окончательно пробудился от рыка чудовища.
 

Подскочив, Степан Андреевич ухватился за горло и закашлял. Перед ним находилась огромная железная клетка, а в клетке топтался на месте здоровенный бурый медведь. Оскалив свои жёлтые клыки, он вращал мордой по сторонам, пуская слюни. 

За клеткой (а именно в коридоре, так как прямоугольная клетка была встроена в стену), стоял тип с мерзким шрамом на лице. Дождавшись наконец полного пробуждения полицейского, маньяк напоследок скривил губу и опустил верёвку, которая держала решётку. Она с грохотом рухнула на грязную плитку, и медведь теперь был волен выйти из тесного обиталища. 

Сердце Степана Андреевича провалилось в пятки, язык онемел. Каракатицей проползя спиной вперёд, он уткнулся в дверь. Медведь выскочил из клетки. Вцепившись за ручку двери, следователь встал на ноги, и не успел он сделать движение, чтобы выбить дверь, как вонючая пасть зверя зарычала над его ухом. 

Степан Андреевич по инерции прикрыл голову рукой, клыки зверя вонзились в его плоть. Крик раздался моментально, на плитку хлынула кровь. 

Медведь повалил жертву на пол и не размыкая челюсти принялся бешено вертеть головой из стороны в стороны, тем самым волоча Степана Андреевича по грязному и теперь забрызганному кровью полу, словно резиновую игрушку. 

Параллельно с неудержимым криком следователя прогремели выстрелы. Степану Андреевичу понадобилась вся обойма, чтобы повалить зверя. И когда пули закончились, израненный полицейский продолжал направлять дуло на мёртвую тушу зверя и с отчаянием нажимать на курок. 

Так продолжалась до тех пор, пора у него не оттекла рука. Степан Андреевич приподнял голову, а потом попытался пошевелить левой рукой, правая была практически отгрызена. В области разодранного плеча виднелись глубокие следы зубов. Медведь также оставил несколько царапин на левом боку. Шея и лицо было усеяно синими ссадинами, к счастью не смертельными для жизни. Глубокой оказалась только рана у плеча, куда вонзил свои клыки медведь, и он бы отгрыз руку полностью, если б Степан Андреевич не вспомнил про свою кобуру. 

Когда зверь ворошил Степана Андреевича по полу, последний случайно ударил себя по правому бедру и нащупал там своё табельное, хотя отчётливо помнил, как уронил его в коридоре, когда терял сознание. Неужто психопат лично положил его обратно в кобуру, чтобы у полицейского был шанс противостоять дикому зверю? Это уже не имело значения. У измотанного Степана Андреевича не было ни сил, ни поводов гадать над мотивами ненормального. 

Когда нервное перенапряжение ослабилось, а мышцы более-менее пришли в тонус, Степан Андреевич привстал и облокотился на левый локоть. Изодранная рубашка и штаны почернели от крови. Под ним растеклась лужа вязкой крови. Если не остановить кровотечение, то последует потеря сознания, а за ней летальный исход. 

«Ничего, оперативная группа на подходе! » Утешил себя Степан Андреевич, хило усмехнувшись, но потом осознал, что врача с ними точно не будет, а до ближайшего населённого пункта переть несколько километров. Но грамотно оказанная первая помощь операми, и своевременная доставка в лечебный комплекс, может спасти жизнь следователя. Только сперва необходимо хотя бы выбраться на улицу. 

– Агрх… – Степан Андреевич с трудом встал на ноги. Кровь резко ударила в голову, в глазах потемнело. Он сделал несколько шагов к двери и облокотился, оставив на створке кровавый след. 

Дверь оказалась не запертой на замок, а всего лишь плотно прикрыта, даже нескольких хилых телодвижений калеки хватило, чтобы отпереть её. Перед тем, как вернуться в полутёмные коридоры, Степан Андреевич взял в зубы макарова и левой рукой принялся обшаривать карманы, правая вяло болталась и не слушалась. Все обоймы пропали. Он обернулся к месту резни с медведем, чтобы убедиться, что обоймы не выпали случайно. У него изначально была только одна! Но вот что действительно имелось в этой комнатке с самого начала – маленькая камера, прикрученная к правому верхнему углу. Следователь исподлобья посмотрел на красную мигающую точку и покинул помещение. 

 


                *** 

 

Сергей неизвестно сколько бродил по мрачным коридорам. Ноги его не слушались, руки были прижаты к груди и дрожали. Очки свои он где-то потерял, но пропажу вовсе и не заметил, как и не замечал плавающие перед глазами уродливые галлюцинации. Каким-то образом, видать только инстинкты заставляли его держаться на ногах, он продвигался маленькими шажками на ощупь, не воспринимая никаких звуков, запахов и видимых образов окружающей обстановки. 

Лицо его обливалось холодным потом, пальцы рук нервно то сжимались, то разжимались. Сергей ещё мог испытывать что-то наподобие привычных обычному человеку эмоций, только вот с каждой минутой они испарялись, и на их месте рождались необычайно парадоксальные миражи. 

Ещё через небольшое количество времени, Сергей вообще не соображал, что происходит, где он находиться и напрочь позабыл о своей болезни и о людях, с которыми очутился в этом гнилом поместье. Только одна естественная потребность заставляла его продолжать путь – голод. Сергей не контролировал свою опорно-двигательную систему, но явственно ощущал огромную дыру у себя в животе. К слову, никакой дыры не было, но его больное воображение говорило ему, что нужно заполнить эту дыру, а не то Сергей и сам очутится в ней. 

Вдруг, среди ярких и пугающих перед бледными глазами иллюзий, заплавала девушка. Её коричневые кудри извивались и обхватывали всё вокруг, словно змеи. Она что-то напевала Сергею и выполняла танец рук, по крайне мере ему так казалась, будто она своими призрачными пальчиками вцепилась в него вела навстречу невиданному. В конце концов довела, и завела в огромное помещение, похожее на лечебницу. Белые и красные краски на стенах перемещались воедино. В комнате стоял ужасный смрад, и Сергей его почувствовал, даже скривился. Но что-то ещё веяло в воздухе, что-то вкусно, что-то сочное, что-то поджаристое. В этот момент он услышал девушку, которая до этого беззвучно напевала ему песни. 

– … вот Серёженька! Ты просил достать тебе покушать… Я пожарила мяса… 

Хило держась за руку девушки, ничего не соображающий Сергей, пуская слюни, поплёлся к источнику, истощающий приятный аромат мяса. 

– Это для тебя, Серёженька… кушай! 

Он воткнул дрожащие пальцы в чуть горячее, истекающее жиром сочное мясо. Желудок перевернулся наизнанку и в нём заиграло, теперь Сергей стал смотреть на мир совершенно иными красками. Испытав самую дикую эйфорию в своей жизни, Сергей кротко скривил губу в вялую улыбку и крепко вонзил зубы в крутящийся на гриле здоровенный кусок мяса. 

Однако Сергей не заметил, как живьём поедал человека, который намертво был прикован к стулу с кляпом во рту. Человек этот мычал, жалостно скулил и скорбно плакал. Боли он не чувствовал, но от осознания, что весь произошедший с ним ужас запечатлеется в памяти на всю оставшуюся жизнь, уже сейчас начал терять рассудок. Страдалец, по мере насыщения обезумевшего больного, стал смиряться с уготовленной ему участью и пожелал скорейшей смерти. Только вот, даже если б не унизительный кляп во рту, он всё равно не смог бы высказать последнюю волю свихнувшейся потаскухе, так как последняя уже успела покинуть комнату. 


Глава третья – Лики испытуемых


Чтобы избежать очередных мышечных спазмов, Диме приходилось держать скулы в постоянном напряжении и дышать сквозь зубы. Холодные сквозняки бегали от коридора к коридору, создавая свистящие звуки. Дима не ощущал, как под мокрой одеждой его тело покрылось мурашками и неукротимо дрожало. Видимо озноб и стал следствием Диминого бесстрашия. В голове его летали ядовитые мысли, как он разносит из обреза мозги кудрявой суке.

Дима шатался по обшарпанным коридорам преисполненный гневом, но вдруг раздавшаяся серия выстрелов и протяжённый мужской возглас, донёсшийся откуда-то из бесконечных лабиринтов, поколебли в нём решимость. Дима тут же припал к стене и старался не дышат. Страх пробежался по его телу. Или это была дрожь? Хотя до этого он слышал женский крик, но особо не придал этому значение, – думал, что показалось, но теперь, как он убедился, огнестрельное оружие есть не только у него. Один патрон в дробовике многое не решит, но если использовать его с умом, то можно раз и навсегда покончить с этой вакханалией.

Взяв себя в руки, Дима зашагал дальше. Ступал он только по тем коридорам, которые были хоть как-то освещены. В тёмные бездны он даже и не думал соваться. По возможности, он заглядывал в комнаты, в которых, по большей части царствовала пустота, но в одной он нашёл канистру. Как позже выяснил, в канистре булькал бензин. Что ж, его можно использовать по назначению!

В одной руке волоча заполненную канистру, в другой обрез, Дима двинулся дальше. Единственное, его смущали камеры, ведь если эта кудрявая тварь наблюдает за каждым его шагом, Диме никогда до неё не добраться. Но это не страшно. Если он не сможет добраться до психопатки, огонь доберётся!

По открывав все двери в очередном коридоре, Дима облил бензином каждую комнату и сделал общую дорожку к ним. Далее повёл дорожку к следующему коридору, а от него к следующему. В целях экономии горючего, в других коридорах Дима обливал только двери. Всё равно огонь сожжёт всё на своём пути.

За очередным углом Дима замер. Его остановило чудовищное зловонье дохлятины. Но в воздухе также веяло жаренным мясом. Из первого же помещения, за дверью которого притаился Дима, доносились невзрачные звуки и падал в коридор яркий свет. Аккуратно поставив канистру, Дима выставил перед собой обрез и маленькими шажками подошёл к приоткрытой двери.   

Отчётливо было слышно чавканье и глухой вой, будто кто-то мычал в подушку. Вытерев мокрым рукавом мокрое лицо, Дима наконец решился заглянуть.

Увиденная им сцена вовсе не ошарашила его, не разбудила в нём страха, и кроме неумолимости ничего не вызвала.

«Если вовремя не приму прописанные врачом препараты… то мне башку основательно сносит. Я готов хоть землю жрать, лишь бы голод утолить. В общем, зрелище достаточно не из приятных. Если вдруг я выйду из себя… на меня может напасть безумная животная ярость. Прошу, просто выруби меня. Врежь как следует. Ты сильный – справишься.» – Извини, Сергей. Не справлюсь.

Ещё разок наглядно всмотревшись, как живой объект поедания бьётся в истерике, мыча и всячески выворачиваясь, пытаясь высвободиться от сжимавших его ремней, Дима аккуратно закрыл дверь. Бороться с обезумевшим, психически больным человеком, можно даже сказать со зверем, при таком вялом самочувствии очень дурная затея. А патрон сгодиться для более важной цели.

Очередная дорожка от бензина вышла не особо длинной. Зайдя в новый коридор, Дима уткнулся на единственную дверь. Толкнув её ладонью, она беззвучно распахнулась. Это был вход в подвал.

Дима прекратил поливание стен и дверей. Поставив канистру, он покрепче сжал обрез и спустился по лестнице. Соприкосновение подошвы о каменные ступени не создавало эха, но даже если оно и доносилось, его заглушало шуршание маленьких крысиных лап.

Подвал со всех сторон был завален различным хламом, здесь валялись и старая обшарпанная мебель, и поношенные шмотки, запыленный антиквариат и картины непристойного, порой уродливого содержания. Но у подножия лестнице небольшая площадь подвала была расчищена от всего этого хлама. И как раз в этом месте, на голом полу, под тусклой лампочкой, сидела девушка с длинными коричневыми кудрями.

Дима прибавил шагу, уже не боясь быть услышанным, и выставил перед собой обрез, прищурился и произвёл выстрел. Чудовищный грохот разлетелся по подвалу и выбежал наружу. Левое ухо наглухо заложило. Когда Дима пришёл в себя, он заметил, что хрупкое тело девицы отлетело, а успевшая образоваться лужа крови заполонила больше половины свободного пространства подвала.

Выстрел пришёл приямком в спину. Бездыханное, насквозь простреленное тело девушки лежало на боку, голова её свисала на левое плечо. Дима почему-то сморщился, будто солнечный свет ударил ему в глаза. Не опуская оружия, предполагая, что оно ещё сгодиться, Дима ступил в лужу крови и окровавленным ботинком провёл по пушистым волосам убитой.

Парик свалился в лужу, под ним оказались светлые короткостриженые волосы. Затем Дима перевернул тело на спину и тут он по-настоящему испугался. Издав короткий вопль, он отпрыгнул и упал в кучу переломанного барахла. Шарканье крыс участилось, видать они тоже перепугались.

– Вот же срань земная! – не смог сдержать эмоций Дима.

Два кровавых сгустка вместо глаз у молодой девушки ввергли бы в шок даже самого отъявленного подонка. К тому же рот её был заклеен чёрной изолентой, отчего создавалось впечатление, будто перед тобой валяется уродливая силиконовая кукла из магазина страшилок.

Только сейчас Дима по-настоящему ощутил, как холод пробирает его до костей. Неплохо было бы переодеться в сухое. Шмоток в подвале хоть завались. Только как бы психопат на тебя не напоролся, пока ты меняешь штаны. Но есть ли смысл менять? Сколько не укутывайся, вряд ли какая-либо одежда согреет Диму от охватившего его ледяного ужаса. Мысли о смене одежды сразу отпали, как только участилось сердцебиение.

– Только не заново… Я доберусь до неё… Я… я…

Дима стиснул челюсти и оскалился, в голове образовались колики. Забросив куда-то в хлам руку, Дима вцепился за маленькую шторку и потянул к себе. Сверху повалились старый стационарный телефон и дверца от микроволновки. Дима пытался перевернуться на другой бок и вскрикивал, когда тупые предметы упирались ему в хребет и бочину. Однако он перестал их ощущать, когда ударился головой об железную бочку, которая была наполнена жидкостью. 

Подняв глаза, Дима увидел красную металлическую бочку с наклеенным на ней значком огня. Сверху располагалась связка динамита, обтянутая проводами. Подобные агрегаты часто можно наблюдать в компьютерных шутерах.

Дима сполз с горки барахла и замер в растёкшейся лужи крови. Его мёртвый взгляд заострился на горючей установке, он гадал, коим образом можно использовать взрывчатку во вред своей похитительнице. Долго думать не пришлось. Слазив наверх за канистрой, Дима сделал мокрую дорожку до самой бочки с динамитом, тщательно облил их и выбросил канистру. Осталось найти спички или зажигалку. Это помещение, пожалуй, единственное место, где можно что-либо отыскать, в другие комнаты соваться нет никакого смысла, нахватало ещё заблудиться и потерять дорожки от бензина.

Минут пять Дима в неудержимом порыве ярости разбрасывал барахло по всему подвалу, пытаясь найти любое средство для получения огня. Наконец, когда он из груды мусора вытащил маленький телевизор советского образца, из того места посыпались мелкие предметы, включая зажигалки одной марки. Это были самые дешёвые зажигался с колёсиками. Дима настолько обрадовался находки, что аж взвизгнул как ребёнок, и когда взял одну зажигалку, то не сразу смог прокрутить колёсико, так как пальцы жутко тряслись. Когда появился долгожданный огонёк, Дима с облегчением выдохнул, затушив тем самым язычок пламени.
 
– Твоя мразотная туша сгорит в этой чёрствой норе, шлюха! – Вполголоса провозгласил Дима, ехидно захохотав. Если б не охрипший голос, то даже заорал бы.

Перед тем, как отправиться к месту, откуда он начал проводить воспламеняющую дорожку, Дима обежал глазами разбросанный хлам и наткнулся на гвоздодёр. Он послужит куда лучше, чем уже ни на что не пригодный обрез.

Опираясь на ржавый гвоздодёр, как старик на трость, Дима, прихрамывая, пустился бежать вдоль полосы разлитого бензина. Добежав наконец до комнаты, с которой начиналась дорожка, Дима резко затормозил и припал к стене, закрыв рот и нос рукавом, чтобы приглушить частое дыхание. Из приоткрытой двери доносились чёткие голоса:

– … хотя теперешний наш с тобой эксперимент не позволил в полной мере оправдать ожидания.
Доносился высокий мужской бас, серьёзный, но в то же время очень плавный.

– Просто удивительно! – восторженно, но с долей горечью продолжал мужчина. – Который раз убеждаюсь, как изначальные задумки отличаются от итогового результата.

– Но ведь мы собрали материал, его нам должно хватить для исследования.

«Вероника! Гнусная шлюха!» Дима вскипел, как только услышал её голос. Сомкнув челюсти, он прижал гвоздодёр к груди, чтобы быть готовым нанести удар, если кто-либо из этих клоунов попытается покинуть комнату.

– Понимаешь, Анют, главным недочётом в нашем эксперименте являлась ограниченная свобода действий некоторых подопытных. В отдельных случаях, мы конечно можем себе позволить полностью обездвижить жертву и заставить её умирать горькой смертью, но только в том случае, если неизбежная смерть одного подопытного повлияет на поведение и эмоции другого. И последнего уже направлять по заданным испытаниям, чтобы в конце наблюдать, как человек, пережив физические и моральные страдания перерастает свои вульгарные убеждения и начинает смотреть на мир новыми глазами, или как сходит с ума.

«Анюта! Ещё выдавала себя за ту, кем не являлась. Хотя какая нахер разница!»

– Из сегодняшнего опыта тоже можно выявить пользу, – возбуждённо говорила Аня, хотя в её голосе проскакивала нотка страха. – Мы увидели, что стремление человека к выживанию и совершение им тех или иных гнусностей, лишь бы остаться в живых, зависит в первую очередь от социального статуса и характера этого человека…

– Тут ты права Анюта, – перебил мужчина, – тут к гадалке не ходи, и так понятно, что выжить в экстремальных ситуациях способны, в большинстве своём, именно высокопримативные и чаще физически развитые люди. Но наша с тобой задача выявлять реакции людей, на которых воздействовали угрожающие факторы. Однако, добиться желаемой реакции от людей с серьёзными физическими и психологическими заболеваниями не всегда выходит. Взять хотя бы этого риелтора. Посмотреть на его выражение лица, когда он осознает, что ел человечью плоть, будущий ума лишённый, у нас не получиться, так как когда он придёт в себя, нас здесь уже не будет.

Дима смирно стоял у двери и очень внимательно слушал, старался даже не моргать, нос забился, пришлось дышать ртом, отчего в глотке быстро пересохло. По сути, их псевдонаучный бред не был ему интересен. Только по одной причине он не ворвался внутрь и не забил этих клоунов гвоздодёром – физическая слабость и мучительная ломка. Даже удивительно, что он до сих пор стоит на ногах.

– Ах! – эмоционально вскрикнула Аня, ухватившись, судя по шлепкам, за щёки. – А что мы с полицейским будем делать?

– За него не беспокойся! Придёт время, мы и его испытаем. – Мужчина сделал короткую паузу, будто прислушался к чему-то. – Признаюсь, все события в этом особняке так или иначе были затеяны, чтобы подготовить нашего полицейского для грядущих перемен. Он весьма интересный экземпляр, и его дальнейшие поступки не оставят тебя равнодушной, поверь. Ну ты в этом сама убедишься, если конечно же доживёшь до того момента, Анюта.

Дима уже собрался отойти немного назад и поджечь дорожку в другом коридоре, чтобы эти двое не услышали щёлканье зажигалки, но как только он внял последнюю фразу маньяка – сразу отбросил свои намерения и решил ещё некоторое время послушать их.

– Разве моя забывчивость может убить меня? – шёпотом, с нелепою детской интонацией спросила Аня.

– Амнезия не убьёт тебя, – нормальным голосом продолжал говорить мужчина, не намереваясь подстраиваться под наивный тон своей подруги, – а вот выжившие в наших испытаниях могут, если в самый неподходящий момент из твоей головушки вылетят все важные воспоминания. Как это случилось, когда я приманил тебя сюда с твоими дружками. Но пока я рядом, ты не будешь страдать провалами в памяти, хотя иногда они будут тебе полезны, когда я этого пожелаю. Не забывай, ведь ты тоже моя испытуемая.

«Значит она только пешка в руках этого урода и у неё амнезия!» Диме опять сделалось дурно. В больной голове царствовала неразбериха. Каким это образом Аня или Вероника – плевать, связана с психом? Почему он так заботиться о ней? Хотя всё это не меняет сути дела, раз она помогала осуществить его больные фантазии, значит они заодно. Эта дрянь ведь поспособствовала тому, чтобы Дима оказался в этом вонючем захолустье и значит должна поплатиться!

Дергающиеся глаза Димы забегали по всему коридору, ему казалось, будто всё вокруг заливается густым туманом. По лицу пробежалась судорога, колени дрожали. Помутнённый Димин взгляд упал на приоткрытую дверь, и он только сейчас заметил, что её ручка была на круглой накладке, затем, ему вспомнился момент, как он начал обливать всё бензином именно с этой комнаты. И теперь, именно здесь оказалась шайка безумцев. Охотники сами завели себя в ловушку!

– Не расценивай свой недуг, как трагичный неизбежный кошмар судьбы, – рассудительно вещал мужчина, – наоборот! Вообрази, какие двери теперь перед тобой открыты. Амнезия дала тебе шанс навеки позабыть о том, чего не следует никогда вспоминать. Благодари звёзды за дарованную возможность начать всё с чистого листа. Я помог тебе найти нишу, которой ты полностью смогла бы отдаться. Уготованная тебе участь не чуть не болезней той, если б ты долгие годы валялась на больничной койке в полном беспамятстве.

– Значит, – дрожащим голоском запела Аня, – со мной в скором времени всё решиться, и я к чему-то приду?

– Не сомневайся, Анюта, решиться! Как и решиться судьба нашего автомеханика, который уже минут так пять подслушивает нас за дверью.

Дима замер, как статуя, сердце упало в пятки, дыхание сбилось, висок нервно пульсировал. Несколько секунд он смирно стоял в беспамятстве, подкосился на одной ноге, чуть не свалился на пол, и только в этот момент опомнился. Созревший, но не до конца проработанный план пришлось осуществлять в спешки и на стрессе.

– И ВАША СУДЬБА РЕШЕНА УРОДЫ… ВЫ СГОРИТЕ ЗАЖИВО!!! – Заорал Дима и молниеносно, что аж сам не заметил, захлопнул дверь и засунул под изогнутую ручку гвоздодёр.

Крепко упёршись в дверной косяк, гвоздодёр не позволял теперь двери открыться. Хотя, запертая там парочка даже не пыталась отпереть её. Диме показалось, что они вообще с места не сдвинулись, когда он принялся кричать и проворачивать эту авантюру. И сейчас, пока он смотрит на подпёртую железякой дверь, не слышит абсолютно никаких признаков жизни, будто он запер пустую комнату.

При всех произошедших странностях, Дима не стал гадать о причинах бездействия чокнутой парочки. Свалившись на колени у лужицы бензина, он в суматохи пытался зажечь зажигалку. Крутил это несчастное колёсико, пока не ободрал кожу на пальце в кровь.

Долгожданное пламя вспыхнуло и побежало вдоль запутанных коридоров прямиком в подвал, где находились огромная бочка с горючим и связка динамита. Но разнесут они всё к чертям собачим не сразу, потому будет время слинять куда подальше, только бы знать куда. 
 
Убедившись, что огонь забрался и в комнату с психами через дверную щель, Дима принялся бежать прочь куда глаза глядят. За собой он так и не услышал отчаянных попыток запертых жертв выбраться из горящей комнаты. Дима невольно даже стал сомневаться, запер ли он ту дверь? Однако это уже не имело значение, скоро всё рванёт, но какой силы окажется взрыв и сумеет ли Дима найти к этому моменту выход, – не известно.


Глава четвёртая – Искупительное пламя


Кровавая слюна повисла на потрескавшейся нижней губе Степана Андреевича. Чтобы не потерять восприятие с внешним миром, он считал свои шаги: тяжёлые, медленные, с трудом дающиеся шаги. Уже на десятом шаге он сбился и начал выдумывать цифры из голов уже не в состоянии остановиться.

Почти отгрызенная мёртвая рука хило болталась, истекая кровью, а сам следователь шагал, наклонившись набок, словно тащил шестнадцатикилограммовую гирю.

«Группа захвата уже тут! Да… они приедут! Как иначе?» Степан Андреевич слепо продолжал верить в чудесное спасение, хотя до не давнего времени ему слабо представлялась ситуация, где его находит спасательная группа и везёт до ближайшего госпиталя. Теперь же, ему мерещилось всякое: как его повышают в звании, но по большому счёту ему всегда было по барабану на них, затем как он заслуженно выходит на пенсию, как жена его – НИНА снова с ним и готовит ему потрясающие домашние обеды…

«Да, Ниночка… именно! Горячие котлетки, как я люблю. Только смотри, чтоб не сгорели, а то уже чувствуется запах бензина! Несёт-то как! Костюм ведь провоняется…»

Резкий запах горючего вытащил Степана Андреевича из мечтаний. Сморщив нос, он припал к стене и огляделся – по стенам и потолку бегали оранжевые тени языков пламени.

– Пожар! – нервно прохрипел он и ускорился в противоположное от оранжевых теней направление.

Покинуть помещение необходимо до того, как оно заполниться дымом, а иначе Степан Андреевич зря боролся насмерть с диким зверем.

Теперь, когда оставшаяся в его теле кровь вскипела, а сердце забарабанило, к Степану Андреевичу вернулись частички разума и здравого смысла. О госпиталях он не думал, теперь он гадал, отчего умрёт раньше: от кровопотери или дыма. Смог уже завис над коридорами, запах гари усиливался, треск огня звучал всё громче.

– Нет… – плюясь кровью, бормотал измученный следователь, – я его видел… я… должен сообщить…

Он продолжал карабкаться вдоль коридоров, опираясь на потрескавшиеся стены. Руку адски жгло, желудок мутило, глаза расплывались. Но все эти страдания на секунду исчезли, когда, повернув в очередной коридор, Степан Андреевич увидел в дальнем его конце окно, выходящее на улицу.

Казалось, он плёлся через весь коридор до единственного, пожалуй, места спасения целую вечность. По пятам за ним бежали кровавые сгустки, стекающие из всех ран.

Когда спасительное окно приблизилось, из улицы выглянул человек в форме ППС. Не поверив увиденному, он некоторое время рассеянным взглядом всматривался в еле бегущую фигуру Степана Андреевича, затем повернул голову и что-то крикнул.

Рядом с окном распахнулась дверь и показались оперативники в масках. Выбежав навстречу следователю, они подхватили его и вместе направились обратно на улицу.

– Нам сообщили о вашем мероприятии, видать обстоятельства оберну…

В этот момент раздался чудовищный взрыв откуда-то из-под земли. Фасад особняка пошатнулся, стены задрожали, было слышно, как в дальних уголках особняка взрывная волна повыбивала стекла. 

Тяжёлый запах тротила и дизельного топлива обрушился на полицейских, но повалила их с ног взрывная волна. Степан Андреевич грохнулся прямо на покалеченную руку. Боль от падения оказалась настолько мучительной, что он потерял сознание ещё до того, как поместье принялось рушиться.

                ***
Хоть Дима и был готов к тому, что в любой момент может рвануть, но он не ожидал, что взрывная волна окажется настолько мощной и оглушительной. Когда динамит сдетонировал, последовала реакция по разрушению стен и потолков. Помещение в месте взрыва начало проваливаться в низ: каменные блоки, щепки, облезлая штукатурка – всё будто засасывалось в воронку.

В момент взрыва Диму отбросило на пару метров, а в ушах зазвенел такой гул, что отказали почти все органы чувств. В конвульсиях он бился на грязном полу, раскрыв рот и вцепившись в мокрые волосы. Оглушительный взрыв так подействовал на него или снова ломка началась от нехватки дозы – сложно было сказать. Но сейчас почему-то Дима пожалел, что выбросил дозу в бассейн. Она бы точно смогла вернуть его в чувство. Может ещё не поздно выловить таблетки?

Дима скулил, матерился, плакал и стонал. Не смотря на чёрный дым, охвативший всё помещение, пылающий жар и разрушающиеся стены, Дима желал только одного и только одно смогло бы спасти ему жизнь.

– Нет! – укоризненно рычал он, царапая бетонный пол. – Я не должен! Не должен… – из его носу потекла кровь. Он прополз несколько метров и осознал, что не может больше двигаться. Опорно-двигательная система отказала.

Огонь распространялся быстро. Дима был уверен, что отошёл как можно дальше от подвала, но видимо нарушенная координация движения и запутанные коридоры завели его обратно к месту взрыва.

Помимо озноба и судорог, Диму окончательно вывело из строя кислородное голодание. Чёрный дым затмил собой все видимые участки тёмного помещения – дышать стало невозможно. Но нельзя сказать, что он и до этого впитывал кислород полной грудью. И теперь, Дима доживал последние минуты своей жизни. Он осознавал это и горько горевал, что его конец оказался именно таким. Когда смог заполонил его лёгкие и готов был уже прикончить, вдруг раздался чудовищный грохот и каменные глыбы полете невесть куда. Это обвалилась часть каркаса особняка. Открылся выход на улицу!

Груды камней и бетонных блоков повалились вниз, дым и пыль резко поплыли вверх. Судя по расстоянию до земли, Дима находился на втором этаже. Проползти бы пару метров до края площадки, а там спрыгнуть на обрушившиеся обломки и убежать куда подальше... Диме с лёгкостью удалось бы это провернуть, если бы не внезапно нагрянувшая ломка, которая на сей раз лишила его возможности передвигаться.

– Я отказался… Мама! Я отказался! … Я больше не буду!

Слёзы потекли из его красных, измученных глаз. Сделав невероятное усилие над своей дёргающейся рукой, Дима схватил горящую деревяшку и крепко прижал её к щеке. Его крик раздался на весь этаж и выбрался наружу, прямиком в лес, который окружал особняк. Скрежета зубами до скрипа и что есть мощи зажмурив глаза, Дима держал деревяшку у своего лица не менее десяти секунд, потом откинул её прочь. Щетина у щеки обгорела, оставив на этом месте красный ожог и кусочки сажи. Ладонь покрылась волдырями.

Пуская слюни в разные стороны, Дима встал на четвереньки, затем на ноги. Побежал к месту облома и спрыгнул на каменный блок.

– А-а! – взревел он, свалившись на бок. Колено его хрустнуло. Сверху посыпались строительные камни. Несколько свалились прям на Димину спину. Какого-либо увечья от них он не получил. А вот подняться было проблематично, колено жутко ныло при попытке встать на ноги. Пришлось ползти. А делать это по разломанным, заострённым камням и железякам было ещё то испытание. Рубашка и штаны разодрались, руки, тело и ноги кровоточили от множества порезов и ссадин.

Перед последним рывком, Дима приподнялся на одной ноге и прыгнул вперёд. Плюхнулся он не на разрушенные стены здания, а на мокрые от дождя сорняки и ветки деревьев. Карабкаться по ним было куда приятнее.

Уткнувшись в забор, окружавший всю территорию, Дима прополз вдоль него совсем немного, подальше от огня и обрушающейся части фасада.

Наконец дышать стало легче и приятней. Теперь ни мучительная жажда, ни болезненная ломка не беспокоили его, а мрачные коридоры и прогнившее зловонье остались позади. Когда Диме представлялась новая порция наркотической дозы – как источник решения всех проблем, ожог на его щеке начинал пылать жаром.