Мотылёк

Их было шестеро. Рассредоточившись, они отражали атаку отряда врагов. Вооружённые до зубов те то и дело после заунывных сигналов атаки поднимались и почти в открытую держа автоматы наперевес стремились к вершине горы, падали, подкошенные очередью из пулемёта, затихали на минуты, а затем шли снова в атаку. Это было на непрекращающийся танец смерти похоже - идущие люди в ярких одеждах, их агония, их крики, и снова атака.
- Мотылёк, - сказал командир разведчиков - Ты спортсмен, ты нас и выручишь. По расщелине уйдёшь… Вот координаты того квадрата, где мы.
Радист, скуластый Генка, паренёк с Алтая, виновато отвернулся, поглядел на пробитую выстрелами врагов рацию.
- Иди, Мотылёк! – сказал обречённо Генка.
Расщелина была неглубокой, и по ней мог проползти только тощий человек - таким и был Мотылёк, пацан из Тулы.
И он, взяв из рук кусок карты, положил её в карман гимнастёрки, и кивнув, рывком бросился к расщелине. Командир дал ему пистолет.
Снова завыли наперебой враги, точно стая степных волков, подбадривая друг друга, и пошли в атаку на вершину горы.
Мотылёк полз, как вьюн, помогая локтями себе в движении. Он спешил. Он знал, что через несколько километров отсюда есть дорога, и по ней проходят колонны войск, там спасение….

Выстрелы были всё глуше. Мотылёк спешил.


Вдруг с ближайшего бархана поднялся человек, и выстрелил в солдата. Выстрел ударил в плечо, пуля обожгла сознание, и сознание подсказало: «Бог поможет! »
Человек бежал к нему, и выстрел из спасительно пистолета остановил его, и повалил на бархатистый песок, знакомый этому человеку с детства, и песок принял его кровь, и последний крик отчаяния.
«Надо идти!» - скомандовал себе Мотылёк, и пошёл, не глядя на поверженного врага. Боль в плече была ноющей и не проходящей. Солнце над головой налилось красноватой влагой. Оно мешало идти.
После очередного броска Мотылёк уткнулся носом в песок. Сжал зубы от боли. И раскинул руки, точно распятый на земле. Так и уснул, потеряв сознание.

Вертолёт на бреющем шёл вдоль дороги, и пилот заметил человека, закружила над ним «вертушка».
- Наш! – сказал десантник - Снижайся!
- Почему наш?
- По ботинкам вижу, мор пех, из наших, с Севера.
- Снижайся! - скомандовал командир десантной группы.

Вертушка села на вершине бархана. Два солдата побежали к распластанному человеку. Потом остановились, и один из них изо всех сил бросил по телу куском скалы. Тело осталось неподвижным.
- Чисто! Не заминирован, - сказал рыжий десантник.
- Брось ещё камень! Только по голове не попади, – опасливо подсказал его товарищ.
Другой камень ударил лежащего по плечу, и он от боли простонал что-то неразборчивое.
- Живой! Братишка! - воскликнул кидавший камни солдат, и уже смело подбежал к лежащему солдату. Перевернул его на грудь. Расстегнул пуговицы гимнастёрки, и на теле увидел тельняшку.
- Наш!

«Миг» мягко обогнул квадрат указанный разведчиками и, увидев только убитых, пошёл вдоль расселины, к дороге, и лётчик не ошибся, шла цепочка людей, с трофейным оружием, и бомбы легли прямо среди них, оставляя крики в прошлом, разрушая мир людей.
Над барханами палило солнце и от того, крылья самолёта отливали блеском.
Войска входили в Афганистан на десять страшных лет войны.
На десять лет материнских слёз и отцовской боли.