Предисловие,

                через которое красной нитью проходит тема красной нити.



   — Через всё произведение красной нитью проходит...
   Пожилая учительница литературы, заложив руки за спину, медленно идёт по классу. Она устала. Время от времени приподнимает голову, чтобы мельком посмотреть вокруг. Вроде бы всё в порядке. Ученики не вертятся, не играют в "морской бой", не переписывают домашку, не спят. Сидят молча, как изваяния. И почти у всех, как у изваяний, пустой взгляд. Только у нескольких человек время от времени что-то вспыхивает в глазах. Что? Учительница на несколько секунд замолкает, поправляет кофту, вздыхает и, опустив голову, пошаркивая, снова неторопливо пускается в свой бесконечный путь. И так изо дня в день. Годами. Десятилетиями.

   Несмотря на то, что школу я закончила очень давно, время от времени эта картина из прошлого возникает в моей памяти. Особенно тогда, когда я решаюсь написать новый рассказ.
   Та учительница преподавала не в нашем классе. К нам она приходила на замену и мы, узнав, кто будет вести урок, заранее мученически поднимали глаза к потолку:
   — "Красная нитка" придёт. Щас начнётся...
   Другие учительницы преподавали литературу иначе. Я не помню у них коронных фраз, но каждая всё равно, всё равно, рассказывая ли про творчество очередного писателя, разбирая ли какое-то произведение, постоянно, в том или ином виде, вещала про красную нить.
   Если мы готовились к сочинению и перед этим проводился подготовительный урок, где нам рассказывали о темах будущих работ и о том, как их нужно написать, чтобы получить хорошую оценку, эта несчастная красная нить как окончательный приговор, как эшафотная петля над осуждённым, незримая, но физически ощущаемая всем телом, неизменно присутствовала и была такой же привычной и обычной, как портреты Толстого, Лермонтова и Пушкина на стенах.
   Среди прочих знаний, полученных в школе, на уровне "жи-ши пиши через "и"" и "2 х 2 = 4", в наши головы было вложено, что любое художественное произведение должно нести некую мысль, идею, мораль. Оно всенепременно должно учить, вести и возвышать. Необходим итог и вывод. И в произведении обязана присутствовать эта красная нить, не к ночи будь она помянута. Иначе это пустая графомания и перевод бумаги. А читатель, взяв в руки книгу, обязан учиться и, ведясь, возвышаться; делать вывод, если автор не озаботился предоставить его в готовом виде. И уметь найти красную нить.
   По-большому счёту я с этим согласна.

   — Слушай, классная история! Почему бы её не записать? — подруга в очередной раз настойчиво пытается вызвать у меня писательский раж.
   — Понимаешь, — мычу я. — Дурное дело не хитрое. А зачем? Для чего? Какая от этого польза?
   — Тьфу на тебя! — подруга поморщилась. — В тебе живёт и процветает Матроскин. Ну почему, почему обязательно во всём должна быть польза?!
   — Понимаешь, дорогая, — задумчиво пожевав губами, я академически закладываю руки за спину. — Любое художественное произведение должно нести в себе мысль, идею, мораль. Оно обязано учить, вести и возвышать. Чему научит эта моя история? Какую мораль в себе несёт? Куда она может завести и нужно ли туда ходить читателю?
   — Тьфу на тебя ещё раз, — обиделась подруга.
   Я сняла очки и протёрла стёкла.
   Из какого-то далёкого далёка послышались очень тихие неясные звуки. Я напряглась и прислушалась. Вроде как сдавленное покашливание. Ещё сильнее сосредоточилась. И вот слышу едва различимые шаркающие шаги, а глухой бесцветный голос что-то монотонно бормочет. Покрываясь испариной от напряжения, дрожа от внезапно нахлынувшего ужаса, практически теряю сознание, но мне удаётся расслышать:
   — Через всё произведение красной нитью проходит...
   Онемев от услышанного, с остановившимся взглядом, задыхаясь, я закрываю ладонями уши, чтобы не слышать, не слышать, не слышать...
   Когда я прихожу в себя, то вижу подругу. Она смотрит на меня, понимающе и грустно кивая. Я вымучиваю улыбку и печально развожу руки в стороны.
   И так из раза в раз уже много лет.

   По какому-то поводу я рассказала очередную историю. И снова услышала:
   — Чёрт тебя побери! Почему бы тебе это не записать?
   — Да разве это интересно? Кому это надо? Пустое, — отмахнулась я в очередной раз.
   — Интересно! Пиши! ПИШИ!!!

   Я задумалась. А, может, и правда, взять и записать? А, может, и правда, это интересно?
   Так. Как бы вот эту всю разношёрстную братию охарактеризовать? Это истории. Истории из моей жизни и из жизни моих близких и знакомых. Они разные: смешные и грустные. Они не связаны сюжетом, происходили в разное время. Но у них есть одна общая особенность, — тут я скривилась.
   Меня осенило. Я составлю сборник. Его надо как-то назвать. А назову я его... Назову его я... А назову я его вот как: "Истории из жизни без морали и пользы, которые ничему не научат". Именно так! Потому что, несмотря на то, что в жизни у разных людей истории часто повторяются, как именно это закончится в конкретной ситуации, можно узнать, лишь пройдя путь до конца. Может, закончится так, а, может, и эдак. Знать похожие случаи полезно, но пригодится ли это знание в этот раз?

   Я потёрла руки.
   — Мне нравится твой настрой, — сказала подруга.
   Я виновато улыбнулась.

   С какой истории начать? С этой? Или этой? Я просматриваю старые листочки и блокноты. А начну-ка с этой!
   Я достаю чистые листы бумаги, складываю их аккуратной стопкой. Беру в руки любимую ручку. Задумываюсь.
   Внезапно появляется ощущение помехи. Это сбивает и раздражает. Я пытаюсь понять, что это.
   Это звук. Он очень тихий, едва различимый. Я прислушиваюсь. И тут понимаю, что именно я слышу. Это шаги и тихое бормотание:
   — Через всё произведение красной нитью проходит...

   Я это слышу. А вы?