БАБА ШУРА

Баба Шура, так мы в детстве звали одинокую,преклонного возраста женщину,которая в то время проживала  в аккурат рядом с камызякским кладбищем. Вокруг её дома, в радиусе полукилометра, не было ни одного двора с живой душой. С трех сторон её двор окружала степь, а с четвёртой, почти в двухстах метрах, находилось кладбище. Если брать расстояние до первых строений коттеджей в то время, в 70 е годы, то оно составляло порядка пятисот метров по бурьяну,ну а до первой канавской улицы Пушкина, практически так же, метров пятьсот. У бабы Шуры было нехитрое хозяйство: две коровы, четыре козы и десятка три кур. Сам домик деревянный, с перекошенными от времени ставнями, крыша с многочисленными дырами и полуразвалившейся печной трубой. В домик вёл нехитрый, холодный деревянный пристрой. Домашняя скотина находилась тут же, во дворике, в старом деревянном строении, где на крыше было сложено сено вперемешку с соломой, для подстилки и кормления животных. Первое знакомство с ней у меня произошло в 1976 году, когда меня вместе с моим старшим братом Алексеем  мама направила к ней за молоком. Сжимая в одной руке несколько монеток по двадцать копеек и бидончик для молока  в другой руке, мы тогда ещё нехотя пошли до неё. Путь к бабе Шуре пролегал по степной тропинке, среди густого и высокого бурьяна, то и дело на пути попадались заросли лоха золотистого ( или как мы его называли в детстве, финика). Его вкусные ягоды, особенно ближе к осени, манили к себе нашего брата. Мы набирали его во все карманы, ломали ветки с ягодами и пока шли в одну или в другую сторону, обьедались вкусными сладко - вяжущими плодами. Меня все время мучал один вопрос: почему бабушка жила одна  и в таком удаленном от людей месте ?  Но самое главное, почему именно возле кладбища ? Но ответа  я тогда в своём  юном возрасте  так и не получил. Только спустя много лет, перелистывая старые документы архива по селу Камызяк , я наткнулся на запись в книге учёта домовладений поселения в царское время, о проживание рядом с кладбищем смотрителя  кладбища, некоего Зверева  Тимофея Степановича. Но кроме формальной записи что- то более существенное  мне так узнать и не удалось. Хотя не исключено, что Зверевы, проживающие в то время  в 70 х по улице Пушкина, состояли в родственной связи со Зверевыми у кладбища. Но вернёмся в те далекие 70 е годы, когда мы с моим братом ходили за молоком к бабе Шуре. На крыльце нас встретила приветливая, невысокого роста пожилая женщина. Она проводила нас в дом. Внутри оказалось две маленькие комнатки. В гостиной, она же была и спальная, возле одной из глухих стен к окну стояла железная старая кровать,на которой были положены в виде пирамидок две большие подушки. На подушках были вышитые ярко красными нитками по два петушка. Сама кровать также была застелена самодельным покрывалом со старо -русским орнаментом. Рядом с кроватью стоял большой кованный сундук, на котором восседала фарфоровая статуэтка -  баба с коромыслом и двумя ведрами. Все стены гостиной были увешаны различными иконами и иконками. В верхней части угла возле кровати, почти под потолком, висела  деревянная полочка, покрытая красивой салфеткой, на которой находились три иконы в ряд, в серебристых и золоченных окладах , а внизу под полочкой была подвешена ломпадка,  в которой горел огоньком маленький фитилек. В противоположном углу комнаты стояла огромная деревянная кадка с большим фикусом. Его огромные мясистые листья занимали почти полкомнаты. Во второй комнате у бабушки Шуры находилась кухня, где все стены были обклеены вырезками из старых журналов "советское кино" и кусками клеенки. У окна стоял старый, видавший виды, деревянный стол и два деревянных табурета. Здесь же, в печи, баба Шура варила себе еду. Ещё тогда, первый и наверное последний раз в своей жизни, я видел настоящий чугунок,который она ловко поддевала специальным ухватом и то  и дело отправляла его в печь или вытаскивала из печи,когда готовила щи. Первым делом баба Шура приглашала нас за стол и угощала парным молоком, кстати я его в детстве так и не полюбил. Мой брат отдавал ей монетки, баба Шура наливала нам полный бидончик молока, и мы отправлялись в обратный путь.
      Однажды  баба Шура попросила нас напоить и покормить домашнюю скотину. Мы  охотно согласились. Во дворе был колодец, откуда мы набрали воду, с крыши база** накидали несколько охапок сена. После чего она протянула моему брату две монетки по 20 копеек. Брат застеснялся и сперва не хотел брать, но потом после слов бабы Шуры, что каждый труд должен быть вознагражден, взял эти две монетки. Не скрою, нашей радости не было предела. На эти деньги мы могли в то время многое себе позволить. Например, пойти в кино, билет на сеанс стоил всего 15 копеек, или, например, купить себе мороженое, это от 10 копеек до 18 копеек  за стаканчик. Но мы на обратном пути решили зайти в магазинчик тёти Маши,что был расположен под нашим канавским тополем, и на первые заработанные деньги  мы купили себе целый килограмм ирисок "тузик". Нашей радости тогда не было границы. Мы ещё часто ходили к бабушке Шуре под разными предлогами, то за молоком, то мама посылала к ней занять денег. Мы продолжали ей помогать по хозяйству, за что получали деньги за свою работу. На эти деньги мы ходили в кино, покупали разные сладости. Но, как говориться, все хорошее когда- то проходит. Мама узнала о том, что мы таким образом подрабатываем и естественно дала нам большую взбучку. И наша, хоть небольшая радость, на этом закончилась!  В принципе тогда, в те далекие 70 е,человек труда был всегда в почете. Мой отец, Попов Семён Григорьевич, например, начиная с 1972 и по 1978 гг был награждён знаками "Победитель соцсоревнований",  за каждый год. А в 80 х за высокие показатели в уборке риса был награждён орденом "трудовая слава"  третьей степени. Но это касалось именно людей, стремящихся к светлому будущему, людей, влюблённых в свою работу, свою профессию. В почете был и пастух и плотник, механизатор и доярка. Люди жили и были уверены в завтрашнем дне, чего не сказать о нынешнем времени. Тогда напрочь пресекали спекуляцию, которая сегодня называется бизнесом, а также пресекали левые подработки.  Мы с братом тогда и попали под второе, за что и получили нагоняй от своей матери. Сама баба Шура была с виду женщина небольшого достатка. Старенький домик, небольшое хозяйство, пенсия в 40 рублей. Но что было интересно, к ней постоянно приходило достаточно большое количество людей, чтобы подзанять денег до зарплаты. Большинство и наших соседей с канавской стороны частенько захаживали к ней, кто за 5 тью,а  кто  и за 25 ью рублями. И поверьте, это были немалые деньги по тем временам. Весть о том что баба Шура подпольный миллионер, разлетелась мгновенно по всей канавской стороне. Естественно,не обошлось  и без завистников, сочинявших и писавших доносы на неё в органы власти. Не раз к бабе Шуре приходил участковый и пытался в ходе разговора и чаепития разузнать о доходах" небогатой "пенсионерки. Однако  все было тщетно. Бабушка сетовала на плохое здоровье, которое и так отнимало у бедной старушки  много средств на лекарства. Одним словом, у неё расходы превышали доходы. Да и осмотрев нехитрую обстановку в домике бабушки, сотрудник понимал, что перед ним простая и такая же, как миллионы советских граждан, пенсионерка, живущая за счёт своего хозяйства и на пенсию.  Однако  это было не так.  Возможно, она и откладывала на чёрный день, но не всегда. На территории дворика у бабушки находилось ещё одно строение, это размерами в плане пять на три метра, маленькая банька. Меня ещё тогда смутил тот факт, что банька, сколько бы не находились мы с братом в гостях у бабы Шуры, топилась, и из печной трубы постоянно шёл дым. Но не мыться и не стираться в неё никто не заходил. Дым по запаху не был похож на дровяной, а скорее всего создавалось впечатление, что топили печь чем- то резиновым , отчего выделялся сладковато- едкий противный запах. Рядом с банькой стояло порядка двух алюминиевых фляг, в которые в те времена разливали молоко. Но в них  явно было не молоко. Тут же валялись ещё две, но уже пустые фляги, от которых исходил кислый неописуемо противный запах. Также, пока мы с братом подметали двор или поили скотину,к бабе Шуре приходили мужчины и женщины разных возрастов, в основном в сильно помятом виде, с синяками и ссадинами на лице,  порой в сильно грязной одежде.  Мы не предавали этому большого значения. Со временем, когда я повзрослел, я вспоминал все это и уже без сомнения понимал откуда у "бедной" пенсионерки были  тогда деньги на займы. Баба Шура перегоняла самогон. Проживая на отшибе, вдали от любопытных глаз, старушка наладила широкое производство и сбыт данной алкогольной продукции   на ура. Что собственно её в дальнейшем и сгубило. Уже в восьмидесятых  слух о больших деньгах бабы Шуры распространился по всему Камызяку. И как -то раз к ней днем наведался молодой человек под предлогом купить её зелья. Убедившись, что они одни, он напал на бабу Шуру и нанес ей несколько ударов тяжелым предметом по голове, от чего старушка скончалась. Преступник все перерыл вверх дном, но бабкиных миллионов  он так и не нашёл.  На кухне под клеенкой лежала полурваная пятирублевая купюра и тетрадка, исписанная множеством фамилий и имён, напротив которых стояли цифры, это была долговая тетрадь. Убийца сдался властям на следующий день. Но на этом все не закончилось. После того, как появившиеся из неоткуда, родственники вывезли из дома все ценные вещи,дом пришёл в запустение. Окна заколотили, на входную дверь навесили замок. Многие камызякцы и особенно жители канавской стороны недоумевали, а где же деньги!?  И только, спустя некоторое время, горсоветом, было принято решение о сносе дома. На его слом приехало несколько человек. При разборе стен внутри дома на работников посыпались пачки и купюры разных номиналов, но в большинстве 50 и 100 рублевых купюр. Со слов одного из тех работников только в одной из стен печи с двойной стенкой было припрятано более 1500 рублей. Но  Увы, на то время, когда сносили дом, произошла первая в нашей стране и не последняя денежная реформа,  повлекшая за собой обесценивание и замену денег по  стране. И все деньги бабы Шуры были уже интересны только коллекционерам.

БАЗ**-удешевленный скотный двор для кр. рог. скота, гл. обр.для мясного,устраивается просторный загон, обнесенный высокой плотной стеной из самана или плетни смазанный глиной,сверху накрывают крышей для сена).

Всеволожск А.Попов март 2019