Земляк - понятие широкое
- … твою в три рога мать! – произнёс сквозь зубы, в четверть голоса, переводя дыхание с горлового на носовое.
Прямо над ухом грянуло немыслимым скрипом давно не мазанного колодезного шарнира:
- Земляк! Ну, б… буду, земляк! Ты ж сибиряк, дальневосточный, паря, б… буду?
- Да… А как ты …?
- Чо как, чо как! Да только там так, - в три рога мать - ругаются! Ну, чо стоять-то, пошли что ли.
- Куда пошли?
- Мы с тобой тут, что ли будем стоять, говорить? Ты за мной иди, меня держись, я тут всё знаю. По пиву вдарим. Всё одно уж опоздал, расслабься. Я Николай, а тебя как звать?
- Друзья Санькой зовут, а молодёжь Егорычем. В обще-то я Георгиевич, но на Егорыча тоже согласен. А ты, Коля, если земляк, чего тут на Урале делаешь?
- Да я, Сань, в-обще – тутошний, уральский. Но там, у вас, на северах, шибко много отвёл. Так что как бы и сам теперь сибиряк. Я же, Санька, на БАМе знаешь сколько трассы проложил? Половина трассы теперь моя, ты понял?
- Понял. А чего такой сипатый?
- Это северА, Сань, северА. Ну, знаешь ведь, водку туда не забрасывают, для транспорта убыточно, токо спирт. А мы же всегда торопимся, бодяжить-то нам некогда, халк, а воду уже вдогон забрасываешь. Вот, пожёг связки.
- Что-то гонишь ты, Коля. БАМ всеми продуктами нормально снабжают, и водкой тоже.
- О! Ты молодца, Саня. Фишку секёшь. Я же на БАМ с северов спустился, для меня БАМ – это уже югА.
Вдруг, тормознувшись, постучал в прикрытое окошечко киоска.
- Маня! Не спи! Киоск растащат! Да-ка колбасы полкило, нам с друганом закусить нечем.
- Ты, Коля, с телеги, чо ли, упал? Я сама-то не помню уже, когда колбасу в последний раз видела.
- Ну, а чего ценник-то не уберёшь?
- А чего тебе ценник-то? Не смотри на его, да и всего делов. Вон у меня во дворе на сарайке знаешь чего написано? Я обрадовалась, заглянула, а там одни дрова. С тех пор и не читаю ничего.
Уже шагая дальше по заросшей подорожником и одуванчиком дорожке:
- Вот, Санёк, если добрый, можешь женщину осчастливить хоть на ночку.
- Ой, да это ж пить надо. А мне это не к душе.
- Чо, не выпить столько? Ха-ха.
- Ха-ха-ха.
- А ты, Санька сибирский, чо тут у нас делаешь?
- Учусь я, Коля, на инженера. В политехе в Рудногорске. А тут проездом из дома, у мамы с папой погостил. Ваш-то Цвиллинград на магистрали стоит, а к нам как – автобусом. Или на пятьсот весёлом ночь пилить, на всех разъездах стоять.
- Ой, Санька, счастливый ты! И мама у тебя есть, и папа есть. Честно, завидую. Вот у меня – папаньку и не знал никогда. Мамка забрюхатела – его токо и видели. Это я потом уж от родни узнал. А маманька, я когда из армии пришёл, скоропостижно перекинулась. И такая, Санька, тоска меня взяла – закрыл я халупу нашу с ней на замок и на северА усвистал. Это там я сибирским-то стал, так-то я местный, уральский…
Через каких-то двадцать минут стояли они за круглым железным столиком, имея перед собой по три тяжёлых поллитровых кружки пива. Больше на руки не давали, и по три-то давали не всем. Но, видимо, Николай был тут в авторитете, хотя и не выказывал это явно. Ещё на задворках автовокзала Николай прикупил у сторожко озирающихся бабулек низочку завяленных солёных карасишек, и сейчас новоявленные приятели с удовольствием сдабривали ими совсем неплохое пиво из свежеоткупоренной двухсотлитровой бочки.
- А вот чо, Сань, тебя в такую даль от дома занесло учиться-то?
- Да брат тут живёт, он-то уж инженер, как-то веселей при родном-то человеке…
- Ну да, и деньжат при случае есть где срубить… А на какого инженера?
- Сварщик я. Ещё до армии, после десяти классов на родном прииске два года сварным поработал, а после армии родной прииск меня направил в институт, с условием возврата к ним уже дипломированным спецом. Вот так как-то.
- Ну, лафа! Молодца, Санька, красиво ты жизнь построил себе. А я, Санёк, как умная Маша – маманька здоровьем слаба была, много зарабатывать не могла, после семи классов в «ремесло» пошёл. На слесаря выучился, свои деньги зарабатывать стал. А сейчас-то у меня профессий – косой десяток. Я и на бульдозере, и на трубаче, и взрывником, и проходчиком… А вот сварку, Санька, честно – не люблю. Там же в маске не везде подлезешь, а сделать надо, ну и лезешь с голой мордой. То зайцев нахватаешь, то харю испечёшь, как картошку. Я потому и бригадиров не всегда поважаю, сам вари, говорю, тоже ведь умеешь. От большой нужды только за держак берусь. Ладно, давай про свои каникулы расскажи, как там у вас теперь живётся на Востоке-то Дальнем…
- Ну, чо. Родители корову держат, сено для неё покосил. Там всю территорию прилегающую прииск держит, частникам для косьбы, понятно, отводят самые неудобья. Ну и вот – кочкота, я кошу. А водятся там у нас земляные осы, злющие, налетят, задолбят, долго пухлый будешь. И кого кусали, говорят- очень больно, разъедает, видно, яд такой особый. И засадил я косу в кочку и слышу: вззз! Взлетают! Ну, я же спортивный, реакция есть. Как дёрнул от них к лесу и на бегу (всё автоматом) падаю и штормовку на голову накидываю, а руки под себя. Пронеслись надо мной, как снаряд какой-то. Ладно. Встал. А косу-то выручать надо, а она в кочке застряла, а в кочке – осы. Но я же умный! Подхожу, резко косу выдёргиваю, швыряю её куда подальше и тот же маневр. Опять они надо мной пронеслись, как снаряд…
- Нае..л, в общем. Молодец. Ну, а порыбалил хоть?
Санька затуманился. Воспоминание – яркое и неоднозначное возникло от этого вопроса. Жил в посёлке его неродной дед. Короче, название есть: внучатый племянник. А что это означает: есть у тебя родной дед, а у того – брат, вот ему-то ты и есть внучатый племянник. Был тот с какой-то несложившейся судьбой, бобыль бездетный или как-то ещё, Санька не знал, ему не рассказывали. Принесло этого деда в их посёлок в его позднем детстве и всё, что он запомнил – как этот неродной дед приучал его к рыбалке, как водил его и показывал, где «хороших» червей можно накопать, как на зорьке устраиваться на рыбалку, прикармливать рыбу и ждать клёва. Ну и тут, в первый же вечер гощения Саньки у родителей пришёл тот и заявил: «Ты, Санька, завтра длинно не спи, я приду, тебя разбужу. Две лодочки у меня на баллонах, червей я сегодня же накопаю, порыбалим». Ну, и наутро дедуля по обещанию, только солнце на полметра поднялось, пришёл, негромко шумнул (Санька, как привык с детства, летом спал под крышей на «стайке» - на скотном домике. В зиму там хранилось сено для коровы, а потому всегда был травами настоянный воздух). Вышли, прошагали до дедовой избы на краю села близ речной старицы, тишина ещё в близком лесу стояла, только в селе перекликались задорные петухи. Молча пронесли до берега лодки – каждая была из двух накачанных автомобильных шин в брезентовом получехле. Молча дедуля сунул ему тряпицу с привадой – пшённой кашей и баночку с червями. Прочие причиндалы загодя в лодке обретались.
Дрёма пресеклась, как только заякорился – опустил в воду тяжёлую железяку на верёвке. Тут же поплавок задербанила как всегда ушлая плотва. Подремать бы, так нет, подсекай эту мелочь пузатую, снимай с крючка да кидай в садок. Ладно, хоть кошке будет не стыдно в глаза глядеть. Да задолбали вы уже… А девчушка, что давно уж замечал, через два дома живёт – подросла, похорошела… Интересно, что у неё и как…
Опа!.. Поплавок притопился как-то резко, безапелляционно. Ага! Ответ мышечный тут же, незамедлительный (мастерство-то куда денешь?!). О! Это вы, я вижу, серьёзно… На том конце, рука ощущала, чья-то воля действовала нешуточно, даже как-то гневно – рывок в одну, затем в другую сторону. Ага. Понял вас. Вы сюда. Ладно, я вам помогу, поведу в эту же сторону, только немножечко кверху, ладно? Ага. Обратно. Хорошо, и тут помогу, а у меня же и сачок есть… Вот! Здравствуйте! У меня тут, в лодке… А там что-то делается, в воде-то, надо быстренько возвращаться. Вот так, червячка на крючочек, и туда… О! Да вы чо, охренели?
…Санька и не подумал поделиться с дедом своей неожиданной удачей. Он не вспоминал, что в таких случаях дед непременно подзывал его пристроиться поблизости, только чтобы не мешал – не говорил громко, не плюхал удочкой. Прошедшие годы учёбы вкупе с занятиями спортом сформировали стереотип поведения «победителю – всё, второму – кости с ливером (как пел в песне своей Высоцкий)».
…Дед подгребал, спрашивал: «Ну, как?» вроде бы как-то индифферентно, а усы выдавали – чуть приметно разъезжались, готовые обнажить счастливую улыбку удачника; на кукане за лодкой волочилось, пожалуй, не менее десятка здоровых лаптей. Но! У внука в лодке громоздилась гора (ну с чего такое, откуда их столько, таких голодных, примчалось?) – карасищ.
Дедовы усы всплеснулись вверх и опали – как руками горестно и беспомощно всплеснул.
– М…к! П…с! Такой клёв – и деда не позвать! Я ж тебе, п..ку мелкому, вспомни – сам подсеку, а вытащить тебе даю! И за это всё… Да не внук ты мне! Выб…к! Знать тебя не хочу!
И, резко развернувшись, дед замахал веслами от бывшего внука, аж вода беспокойным буруном заклубилась за округлой кормой, солидарная с дедом в его возмущении от вероломства внука…
- Да, Санёк, обидел ты дедулю. Нехорошо. Стариков жалеть надо, они же нас на своём горбу в жизнь вывезли…
- Да я понимаю, только забыл вот как-то…
- Да это, Сань, и помнить не надо, это на автомате делается.
Николай внезапно помрачнел и замолчал, глядя на внезапно появившегося самоуверенного молодца в фальшивом джинсовом костюме с криво и коряво присобаченными лэйблами. Сопровождали его две серенькие стрекотухи. Тот трещал сорокой, рассыпая плоские, пошлые остроты, девицы поощрительно прыскали.
- Коля, чего? Есть проблемы?
- Да, как сказать… Не люблю я, Саня, таких – вот смотри. Вид, понимаешь, такой, будто он Тихий океан вброд перешёл, и ему только по яйца там было. А сам-то пустой, как барабан, тряхнуть разок, и сдуется на ноль… А с другой стороны, я, Сань, никогда попусту не зал…паюсь… Ну, и ладно, хрен на него…
- Да и правда. А чего БАМ-то не достроил?
- Любовная авария, Сань. Да, сам дурак. Такая любовь была, Саня, такая любовь! Тома. На почте работала. У нас же там посёлки были – это ж города настоящие. Всё-всё что надо, почта, магазин, Дом Культуры… Красивая! Да и сам я был ничего, лобок этот не носил (потеребил бороду). Пока харю не опалил. Ну, это уже на нынешней работе… Праздник был, День строителя. Гульба – всем посёлком. И повело меня, дурака, на сторону. Позарился там на бесхозную, что, думаю, такой материал пропадает… А Томочка-то мне и отомстила. Давай с горя водочку трескать, а к ней дружок мой подсел. Давай ей соболезнование высказывать, меня поливать, а бабы спьяну-то на сочувствие падки… Я друга наутро инвалидом сделал, потом её искать пошёл. Иду, встречаю на улице. Подхожу, за плечо беру – что ж ты, говорю, а она мне по морде – хлесть! От души этак! А я ножик выхватываю! Юбку её за пояс оттягиваю, ножиком – чик! От пояса до низу, и юбка в руках у меня. Она – ой!! Комбинашку к ногам прижала и бегом по улице. А я иду да юбку на ленты пластаю… Вот такая, Сань, история.
- Исправить дело не пробовал?
- Не. Не такой я отродясь. Да оно ведь и не будет никогда по прежнему-то… Уехал тут же, расчёт и документы по почте получил. Сейчас вот догуляю денежки и на Ямал вербанусь. Большое дело там разворачивается… А чо туда деньги везти, там же всё дорого… Ладно, Санёк, повторять пиво нам хватит, давай ко мне поедем, попируем там, а утром я тебя на рыбалку свожу. Вспомнишь, поди-ка, как на зорьке рыбалил?
- Идея, Коля, хорошая, но мне всё равно ехать надо. Есть ещё под вечер автобус, вот сейчас не спеша пошагаем обратно и в аккурат, даже с запасом, прибудем. Не как утром я.
- А чего, Сань, ты спешишь так? Ещё вроде не сентябрь.
- По преддипломной практике надо определиться. Хорошую практику заполучить – пошустрить придётся, повстречаться с кем надо, поговорить.
- Ну, чо. Серьёзные у тебя заботы, грех мешать. Утром-то я чего на автовокзале оказался – дружка проводил. Его проводил, тебя встретил. Теперь вот - тебя провожать. Что ж это за день такой?
…Шли забытым городским уголком абсолютно деревенского вида, из-под ворот вышла явно сама не зная куда прелестная кошечка.
- Кис-кис-кис! - присел Колька, протянув к ней ласковую руку. Киска доверчиво подошла, подставив свою полудетскую шеечку. Колька приласкал её.
- Ух, Санька, как животных люблю, знал бы ты!
Затем аккуратно взял кошечку за загривок и перекинул через калитку обратно во двор.
- Чо ты так с ней?
- Ну! На улицу выйдет, а тут машины ездят… Ладно, Сань, я вон за те кусты прогуляюсь, ты постой пока, покури…
На «покури» Санька лишь мимолётно улыбнулся, ничего не сказав. От этой заразы он-то изначально был свободен, не считая нужным даже пробовать за компанию с дружками.
Колька что-то задерживался. «Пива-то достаточно попили, ну не настолько же…» - лениво так подумалось. А спешить-то всё равно некуда. Спешил вон утром, а толку?
Через дорогу развинченно, разболтанно, но целенаправленно подошёл хлыщеватый акселерат. Обошёл Саньку полукругом, глядя куда-то ему под ноги, как-то замученно, медлительно поднял водянистый взгляд от ног к лицу.
- Дядя. Дай закурить.
- Не дам, племяш. Не курю. И тебе оно незачем. Тем более на курево заработать не можешь.
- А чо? Ты меня жизни учить будешь?
- Не, не буду. Ты мне не нужен. Шёл ты куда-то, ну и иди.
- А чо, ты меня посылаешь?
Вернувшийся тем временем Колька не спеша приблизился к хлыщу (тот был спиной к нему), отечески, пальчиками постучал по плечу. Крепко ухватил обернувшегося его за нос, притянул к земле.
- Тебя чо, не учили старших уважать? Санька, ты сзади глянь-ка.
Тренированный Санька подпрыгнул мячиком, обернулся в прыжке, отскочив при этом на шаг назад. Метрах в трёх перед ним застыли в недоумении три шпанистых недоросля. Передний бормотнул приотставшим своим через плечо:
- Атас, поцы, это же Колян с Переезда… Не, Коля, мы так, кента нашего просто увидели, подойти решили…
- Ну и заберите его подальше, ещё я глаза свои об него пачкать буду…
Развернув хлыща, швырком направил в их сторону, зарядив плотного пинка в его согнутую фигуру.
Шпаньё угодливо хихикнуло.
- Чего хи-хи? Вы тут у меня дощипаетесь! Сам вас ментуре сдам! Раньше сядете – раньше выйдете.
И уже отходя вместе с Санькой:
- Щипануть ведь хотели, ты ж понял? Он же развернул тебя, чтобы они сзади, со спины подошли… Сядут, гадьё. А я чо, всех их спасать должен? Дураков ведь не спасёшь. Сколько их уже с этого околотка по зонам парятся…
…Стояли на платформе, рядом уже чуть слышно фырчал автобус, водитель с папочкой документов возвращался от диспетчера.
- Ну, Санёк, будешь по жизни ещё тут у нас, приезжай на Переезд, спроси Коляна. Я же всё равно сюда вернусь. Прощай, паря-земеля.
- Прощай, земеля-паря.
Свидетельство о публикации №219032001734