Незаконченный рассказ

Он полюбил ее с первого взгляда.  Она стояла за дальним угловым столиком с давно уже пустым стаканом. Он подошел, спросил разрешения. Ей в тот вечер некуда было идти. Он предложил еще эспрессо.  Без сахара, потому, что заказал прямо с полки за спиной у кассирши большую коробку шоколадной Коммунарки.  Буфетчица принесла и открыла. Она улыбнулась, взяла из середины  самую главную в «золоте». Спросила, показывая на его вокман, что это такое. Он  дал ей послушать. На тейпе стоял ранний Орегон.  Она спросила, что это за музыка. Отмахнулся: «Джаз». Она сказала,  что тоже любишь джаз.  И принялась по одной надкусывать конфеты из коробки в поисках - «с ликером».
Его это умилило и он спросил ласково:
— Какой джаз ты любишь, деточка?
Она сказала:
— Концептуальный.
  Они  уже допили кофе. Она все же нашла две конфеты с коньяком, откусила, так чтобы получились маленькие рюмочки, дала  одну, ему, они чокнулись, выпили на брудершафт, она подставила губы, и они поцеловались, закусили шоколадом. Так тебе нравится эта музыка. Подарил плейер.
Она сразу освоила и полюбила глубокую, глубиной с сидячего человека, чугунную сталинскую ванну в его квартире. Читать в ванной, есть в ванной, бухать в ванной, спать в ванной, трахаться...
 Неделю они не выходили из дома. Ночью, в длинной клетчатой ковбойской мужской рубашке и в кроссовках на босу ногу, она выбегала за угол в круглосуточный ларек за сигаретами и шоколадом.
— Надень трусы! – говорил он ей с отцовской нежностью.
У него  оставалась последняя таблетка виагры. Он делал бритвой маленькие соскобы и слизывал языком. Через слизистую рта лекарство всегда всасывается быстрее.
Однажды  решили пойти в ресторан.
Она сказала:
— Надень шорты.
Он засомневался:
— В шортах в Минске, в таком консервативном городе, в ресторан?
Она изобразила детский каприз : «Папа, я хочу, чтобы ты надел шорты. Чего нам стесняться. У тебя классные мужские ноги».
Когда он сказал ей, что живет в Нью–Йорке, она попросила показать паспорт. Задержалась на фотографии,  всматривалась, пытаясь увидеть хоть какой-нибудь признак той необыкновенной жизни, которой он живет там,  в Америке. Она хотела, чтобы он изображал иностранца.
Швейцар с мордой старого партизана, получив квотер, церемониально, как на свадьбе, открыл перед нами дверь. У официанток, при виде пожилого мужика в коротких штанах, случилась каталептическая истерика.  Они оглядели его с головы до ног, почему–то задерживаясь взглядом на старческих мешочках на коленях, и обратили прожекторы ненависти на нее, молодую и очень красивую.   Она, как ведьма , купалась в волнах ненависти этих, заканчивающих свой репродуктивный цикл теток.
Они выбрали большой стол,  сделали заказ долларов на сто пятьдесят. Она выбирала самые дорогие блюда. Сказала: "Что не съедим, я возьму домой, угощу своих".
Он ушел в туалет.  Не стал закрываться, потому что хотел просто помыть руки. Она ворвалась следом за ним и сказала :
— В мужском туалете я еще не трахалась!
 Щелкнула замком.
У него вдруг стало сильно биться сердце и потемнело в глазах, начала действовать, растворившаяся в слизистой, виагра...