Остров, часть 1, глава 4

                ГЛАВА  4

Буйствовавший ночью, город днём словно вымер – и хозяева, и гости отсыпались. Еле продрав глаза, словно гролюпон ядовитой пеленой накрыл весь Остров, Дэйв понял, что уже полдень, и не успеешь оглянуться – как наступит первый карнавальный день. Мадлены, разумеется, не было. Она предпочитала утром не встречаться лицом к лицу с партнёром – и на этом спасибо.

Отель оживал. Люди потерянно бродили, ещё ошарашенные и оглушённые, но довольные – ещё бы, задарма попробовали гролюпон! Возможно, эротические видения ещё колобродили в их головах.

Дэйв принял сначала ледяной душ из морской воды, потом горячий пресный, и снова ледяной, побрился, привёл в порядок одежду, заказал в номер обед и поллитра крепчайшего кофе – привозного, разумеется, и оттого очень дорогого. Он знал, что это хорошо отрезвит его после дикой ночки.

Фон оповестил его, что после шести можно отправляться вниз, к побережью, в парк аттракционов, на праздничные гуляния. Потом нервный хрипловатый голос плохо проспавшейся Мадлены заявил: «Дэйв, ты скотина! Я пыталась тебя разбудить, но легче было бы четвертовать. Можно подумать, что это ты вчера набрался! У меня тут проблемы с туалетом. Встретимся в ПД на набережной, ПД-8, не забудь. Чао! Надеюсь, ты меня не узнаешь! Ха-ха!»

- Пошла ты к чёрту! – огрызнулся Дэйв. – Тоже мне, вакханка!

Дэйв тоже надеялся, что она его не узнает. Фиолетовая ткань плотно обтянула его тело, выпуклым овалом вспучила гульфик, с плеч заструился лёгкий, но плотный плащ-накидка, капюшон скрыл голову, маск-очки – лицо, превратив его в облачко лиловатого тумана. Костюм оказался вполне достойным, не хватало лишь крыльев и когтей – и была бы летучая мышь. Что ж, можно отправляться в город.

Высокие красные лаковые сапоги-ботфорты завершили его облик – несколько вызывающе, но раз это единый костюм, то придётся смириться.

Он пообедал, размышляя о том, удастся ли Грету добраться до Острова, а после – спрятаться от Патруля. Ему не хватало друга – Дэйв никогда не действовал в одиночку. Большую часть работы ему удавалось сделать обычно чужими руками.
Собственно, он был всего лишь специалистом по фонам и взломам банков данных, а здесь этому умению грош цена: Гарпик экранировал передачу информации на расстояние, здесь не было дальнодейственных фонов, телетрансляции, интерсети. Всю информацию можно было только вывезти на видеоинформационных картах, но никак не передавать на материк или другую планету непрерывно он-лайн.

Увы! Сидеть за фоном куда привычней, чем топать по бесконечным ступенькам. Сегодня каров на улицах скопилось слишком много – проблуждав по закоулкам в поисках объезда, он с досадой бросил машину, решив воспользоваться ею только для подъёма. Пеших туристов и горожан на главной улице тоже хватало с избытком – но спешить ему пока вроде некуда.

Купив по пути упаковку ягод бали-голу в глазури, он смаковал изысканные, жгучие, сладко-кислые ядра, сначала рассыпающиеся на зубах в холодящий порошок, а потом тут же загустевающие  тягучей массой с ореховым привкусом. Уже на подходе к парку прямо из тротуаров закурились разноцветные ароматные дымки, окутывая прохожих полупрозрачным покрывалом. Люди сталкивались, смеялись, извинялись, тут же обнимались. Обрывки мелодий, наигранные на старинных акустических инструментах, витали в воздухе, точно так же сталкивались и сплетались, образуя причудливую вязь, порою удивительно гармоничную, порою – возбуждающе диссонирующую. Странно, но сегодня Дэйв не ощущал тревоги и неприязни к снующим людям. Может, потому, что люди после вчерашнего были удивительно умиротворенные, или просто – сонные, и никуда не спешили?

Вдруг толпа заволновалась, зашумела, заверещала, а шагающие по краю проезжей части поспешно заскакивали назад на тротуар. Огромный кар-экипаж важно и неспешно проследовал к побережью. Он радужно сверкал, в нём гремела энергичная музыка, рядом шествовало десятка два стражников из чёрных – свирепые, коричневые и раскосые лица, блестящие черепа, бешеные, налитые кровью черные глаза – словно у злобных псов. Каста стражей, доверенных Правящих семей, самая приближённая прислуга. Энергокнуты наготове, потрескивают и синевато светятся – не подходи! Это ехал развлекаться кто-то из верхних обитателей города Гарпа. Вслед за ним тянулось ещё несколько экипажей, с не меньшей помпой и пышностью. Неосторожный и пеший народ жался к домам и оградам.

Проводив процессию взглядом, Дэйв свернул к боковому входу в парк – нечего толкаться у центрального. Боковой вход оказался не менее величественным, посверкивали глазки, считывающие разрешения и пропуска. Пройдя сквозь чёрную резную арку, усеянную счётчиками вперемежку с гроздьями кристаллов Гарпика, Дэйв решил сосредоточиться на разглядывании горожан – туристы ему осточертели ещё в пассажирском космолайнере средней паршивости, где приходилось обедать в общей столовой, а также на побережье Гарпианского материка.

Вот стайка крестьян – они прибыли издалека, значит, не из бедных. Простодушные круглые лица, невысокие плотные фигуры, серые глаза, рыжеватые или русые волосы, коротко постриженные – они разговаривали громче всех, больше всех пили илобы, заедая сушёными миддлями.

Вот чёрные – смуглые, с коротким ежиком или безволосые. Они предпочитали узкие, обтягивающие одежды, эластичные и не стесняющие хода, а движения их были быстрыми, бесшумными, полными хищной грации. Им, возможно, повезло больше всех, и они чувствовали своё превосходство над другими кастами: их наказывали Гарпиком реже других, но зато чаще других делали любовниками и любовницами.

Рабочие с подземных заводов с чумовыми глазами и всклокоченными волосами, постоянно вглядывающиеся в нечто, видимое и понятное только им. Они носили модные широкие штаны с удобными, нарочито увеличенными гульфиками-демонстраторами, и маск-липучки, превращающие верхнюю половину туловища в неровную плавающую сетку.

Вот альбонцы – сегодня они гуляли без страха, смешавшись со всеми, и, наверное, поэтому любили праздники более всех остальных. Яркие одежды-туники лишь подчёркивали их лёгкость, воздушность, белизну кожи.

Он смотрел на туристов, развлекающихся на открытых танцполах, барах, гравитопных рингах, каруселях и горках, утопающих в цветных туманах и трясущих экзотическими украшениями и музыкальными побрякушками. И попутно замечал, что раскованные, изящные и крепкие островитяне и в веселье своём отличаются от туристов, натужно стремящихся выдавить из себя как можно больше анекдотов, смеха и пошлости пополам с неприкрытой похотью, не сдерживаемой нигде, никогда и не при каких обстоятельствах. Поведение островитян казалось ему верхом сдержанности.

Дэйв не сразу обратил внимание, что ему делают знаки из-за киоска с илобой. Чьи это руки? Он обошёл искрящийся павильон.

Чёрная в разрисованном трико манила его руками, вскидывая их поочередно в приветственных и приглашающих жестах разных планет.  Она походила на пёструю гибкую ящерицу, и ленивую, и легко уходящую одновременно. Её мимика была весьма недвусмысленна, телодвижения – полны сдержанной страсти. Она куда-то зазывала его – и только его. И заинтригованный Дэйв пошёл следом.

Девушка то подпускала его совсем близко, и он мог разглядеть блестящие глаза навыкате, туго обтянутые холмики грудей с крепкими сосками, бороздку между ягодиц, выпуклый лобок. То – быстрым и внезапным движением ускользала, убегала совсем далеко, терялась за деревьями. Она заманивала его всё ниже и ниже, к самой набережной.

Дэйв уже ничего не видел и ничего не замечал, чтобы не упустить неожиданную спутницу. Он натыкался на шумных, верещащих девиц, обнимающиеся парочки, автоматы с бесплатным вином, пьяных одиночек, уже не соображающих, где находятся, едва не влез в драку между двумя малорослыми, но задиристыми вестианцами – вся толпа наблюдающих тут же пошла на него с кулаками, и он едва унёс ноги, досадуя, что может упустить девушку. Раза три он больно натыкался на оградки вокруг толстых синих деревьев, раз шесть получил тычки в спину от ревнивых рабочих.

Дерево за деревом, бар за баром, танцпол за танцполом – Дэйв сам не заметил, как вышел к набережной. Яркий дневной свет изливался из осветительных шаров, тени перекрещивались, высветлялись и почти растворялись в камне. За аллеей из синих гарпианских эвкалиптов, у самого парапета, был раскинут огромный шатёр, рядом с которым стоял знакомый кар-экипаж. У входа играл оркестрик из двух скрипачей и домриста – мелодия была странно печальной и томительной, бледный скрипач в зелёных маск-очках подпевал себе ломким, высоким, гортанным голосом, толстые губы одиноко шевелились, зависнув в фиолетовом мареве между лысой макушкой и острым подбородком. Из шатра доносились взрывы хохота, возгласы, тягучий говор на незнакомом наречии.

Дэйв растерялся, тяжко вздохнул, развернулся и хотел обойти шатёр с другой стороны – он всё-таки потерял свою проводницу в неведомое приключение.
Вдруг дорогу Дэйву преградила юная альбонка в одной прозрачной тунике, белая, словно привидение.

- Хозяйка велит вам зайти в гости! – сказала она тихо, но отчётливо, и загадочно указала тонкой рукой на шатёр, затем легко подбежала к нему и одним движением откинула полог. Отсюда Дэйв мог увидеть лишь полоску яркого света, чьи-то силуэты – шатёр был полон народу, многие стояли с бокалами в руках. Альбонка что-то громко сказала внутрь, склонилась перед Дэйвом, приглашая зайти, и он вошёл.

Спиной к пологу стояла молодая женщина в длинном фиолетовом платье с открытой спиной. Она стояла прямо и гордо, высоко вскинув голову. Дэйв готов был поклясться, что это та самая рослая девушка с ковчега.

Пышные оборки обнимали бёдра и волнами спускались к полу, завиваясь спиралью вокруг ног. Копна тёмно-медных волос искрилась серебряной пудрой, с ушей на обнажённую шею и плечи дождём сыпались раскалённые капли – каскад-излучение драгоценных кристаллов с Весты. Вокруг затихла свита – чёрные в лакированных набедренниках из рыбьей чешуи, альбонцы и альбонки в прозрачных шелестящих туниках. Все смотрели на него пустыми зеркалами маск-очков и не шевелились, только через затемнённую заднюю дверь поспешно ускользали последние гости.

- Сними маску! – приказала девушка глубоким бархатистым голосом, и Дэйв почему-то повиновался. Маска упала на ковры, и тогда девушка обернулась.

И хотя поражённый Дэйв разглядывал её во все широко открытые глаза, было ясно, что, на самом деле, это девушка разглядывала его, пристально и чуть насмешливо. Узкие маск-очки с прорезями почти не скрывали её глаз и лица, лишь слегка затуманивали и смазывали черты.

Затем она сделала едва заметный знак рукой, и вот в шатре остались только они, да несколько слуг с кнутами у входа; один из альбонцев поиграл с пультом, посмотрел на хозяйку, и уселся у входа спиной к улице. Пол шатра вспучился мягким ворсистым ковром, похожим на водоросли, послышалась ритмичная, немного резкая музыка, свет стал глуше. Девушка сбросила мерцающую маску – и у Дэйва захватило дух. Да, она была поразительной красавицей: огромные зелёные глаза с золотыми искрами, нос с изящной горбинкой, пышущие жаром полные, чувственные губы – они были резко очерчены, и на белой коже казались ядовито-алым цветком, плотоядным и всегда голодным.

- Я тебе нравлюсь? – Дэйв кивнул в ответ, язык его не ворочался: излишний вопрос!

- Тогда раздень меня! – велела она и раскинула руки.

Дэйв, чувствуя необычайную робость, подошёл к ней, и она сама взяла его руки и положила на свои точёные плечи. Пока Дэйв стягивал будто раскалённые бретельки, она одним лёгким движением провела ладонью по его лицу. Ладонь пахла терпко и сладко – совсем как серебряный порошок в волосах пьяной Мадлены. Потом довольно усмехнулась – усмешка была хищной и жадной, словно предвкушение людоеда.

Дэйв стягивал вниз тончайшую пластичную ткань, словно старую кожу со змеи. Обнажилась упругая округлая грудь с острыми сосками, нацеленными прямо на него.
Медленно, словно во сне, его руки скользнули ниже – тонкая талия, плавные дуги полных бёдер… Кожа… Нежная и белая – нежнее этой тончайшей ткани.

- Ну, дальше! – торопила она, в её изумрудных глазах метались рыжие блики.

У него пересохло во рту, он замедлил движение рук – чёрно-фиолетовый валик дрожал на животе, манившем прильнуть в долгом поцелуе.

Девушка оттолкнула его руки, снова усмехнулась.

- Скажи, Дэйв Сорридж, моё тело увидят на Земле?

Дэйв вздрогнул и открыл рот в изумлении, а красавица расхохоталась, закинув голову – грудной смех звучал, словно дивный музыкальный инструмент.

- Теперь сам! – снова приказала девушка, и Дэйв вновь беспрекословно повиновался. Одна паническая мысль металась в голове – Эмилия! Она не должна увидеть эту запись. И ещё. Он чувствовал, что не стоило бы идти на поводу у этой женщины, но уже не мог от неё отказаться.

Одобрительный кивок: - Ты хорошо сложён, Дэйв! – девушка протянула ему красный бокал с вином. Дэйв взял – края бокала были присыпаны серебряным порошком, в ноздри ему ударил резкий запах гролюпона. Нет, он обойдётся без него, у него и так желания с избытком! И Дэйв швырнул бокал в угол шатра.

- А ты шустрый малый. Думаешь, тебе хватит сил для меня? Так возьми меня, Дэйв!

Он только вздохнул, раздумывая, не убежать ли ему, пока не поздно, но тяжкий хмель уже мутил голову.

- Ну, я не повторяю дважды, - она смахнула фиолетовый валик со своих бёдер,  платье настороженным псом свернулось у её царственных ног, и она переступила через него.

И Дэйв, оставив раздумья на потом, шагнул ей навстречу.

… Карнавал, карусели, драки за гролюпон, пьяные туристы, равнодушные самоуглублённые островитяне, групповые оргии марсиан при свете двух лун, мёртвая завеса у кромки воды, серебристо-синие, остро и терпко пахнущие сады, уродливые зубастые птицы, необходимость во что бы то ни стало добыть Гарпик – всё это померкло и потеряло смысл, кроме её упругих бёдер, приоткрытых ищущих губ, непрекращающегося мерного движения – словно лодка на океанских волнах, потом вскрик чайки, бездна падения – и вновь жадные бёдра, и хриплые вздохи океана, целующего берег. А вестийские камни всё струились и струились по её шее, стекали тяжёлыми каплями ртути и, мерцая и дрожа, исчезали где-то около острых сосков…

Дэйв очнулся внезапно, словно вынырнул на поверхность с невозможной, смертельной глубины.

Пустой шатёр. Острый запах гролюпона. Удивительно ясная голова – и дрожь в коленках.

Дэйв, пошатываясь, нашёл свой костюм, натянул его, обнаружил, что это не тот костюм – вокруг шеи и бёдер колыхались дурацкие рюшечки, гульфик был разрисован выпуклыми красными цветочками, зато его фон прочно приклеился к плечу, в самом центре кокетливого бантика. Дэйв с раздражением отметил, что фон включён на панорамный обзор, поморщился, оскалился в крохотную мембрану и послал всех к дьяволу. По полу были разбросаны бутылки, битые бокалы, посреди грудой пуха возвышалось сброшенное платье куртизанки – в его костюме она ушла, что ли?
Дэйв выбрался в свежее раннее утро – оно остудило разгоряченное тело. Было сумрачно, густой липкий туман висел в воздухе. Дэйв, пошатываясь, зашагал вдоль парапета. Не хотелось ни о чём думать, ничего вспоминать, он гнал от себя ночное видение, удивительный сон, боясь, что тот снова завладеет им, но тело, вопреки разуму, не хотело прощаться с памятью о прикосновениях незнакомки.

Где-то под кустами ещё кто-то ойкал, пьяные парочки, шатаясь, брели на ощупь, не зная куда. Амбал в красных штанах тискал, прижав к каменной лавке, чёрного паренька, - Дэйв сплюнул в его сторону, а тот ухмыльнулся и похлопал себя по жирному заду. Быстро он оклемался от ударов Грета, похоже, таких ничего не берёт, они готовы перетрахать весь мир.

Дэйв наткнулся на покорёженную пластиковую будочку, где в окошке крепко спала пожилая альбонка – Дэйв постучал по стенке, она вздрогнула, в ужасе уставилась на Дэйва, потом перевела взгляд на гульфик, странно вытаращила глаза и зажала рукою рот.

Дэйв потребовал кружку илобы… нет, крепкого кофе; выпил почти залпом, швырнул в сердцах кружку о камень – она жалобно пискнула и смялась. Альбонка испуганно выскочила из кабинки и бросилась поднимать кружку.

Нечего злиться, Дэйв Сорридж, виноват сам, на себя пеняй! А что, собственно, произошло? Да так, ничего особенного: изнасиловали, вырядили клоуном.

Он шёл и шёл вдоль моря, потом побежал. Да, хорошая пробежка – то, что ему надо.

… Дэйву приходилось заставлять ноги передвигаться, он упрямо стискивал зубы – и толкал, толкал тело вперёд.

Постепенно он вошёл в ритм и начал получать удовольствие от бега. Подключился внутренний таймер, начал отсчитывать десятиметровки. Где-то над головой прогудела громадная чёрная тень – гигантский мусоровоз скользил прочь от города. Дэйв долго бежал вслед за звуком, но скоро потерял его в глухом тумане. Парапет незаметно перешёл в стенку, сложенную из камней, потом – в отдельные груды, перемежающиеся с горками песка. Начинался дикий пляж.

Ноги завязли в холодном влажном песке, Дэйв уже тяжело дышал, пот лился с него градом – костюм едва успевал впитывать его, дезодорировать и испарять. Пора было поворачивать назад, но упрямство толкало вперёд.

А туман никак не хотел рассеиваться. Дэйв налетел на чьё-то спящее, скрючившееся тело. Нет, два тела – парочка испуганно распалась, девица злобно выругалась. Машинально пробормотал извинения – его послали в задницу, и продолжили. Ещё одни любители перебрали гролюпона.

Дэйв перешёл на шаг. Начинались синие заросли с серебряными гроздьями мелких цветов-шариков, запах был тяжёлый и неприятный. Они перегораживали путь. Из тумана торчали пучки каких-то осок, в воздухе плавали букеты земных трав, увенчанные широкими листьями. Дэйв сделал ещё несколько шагов – и понял, что впереди заболоченная лагуна, а он изрядно устал. Ноги увязли в глине.

Наконец-то на серовато-зелёном листе блеснул слабый намёк на пробивающееся солнышко – и вдруг послышался тонкий скрежещущий звук, словно раздирали когтями пластик.

Звук перешёл в пронзительный вой, хлопок – и всё стихло. Всполошено забили крыльями какие-то мелкие птахи, заверещали, засвиристели – и умчались прочь. Из зарослей, задыхаясь, с трудом выволакивая ноги, вылез мокрый, облепленный глиной и водорослями мужчина. Очумело взглянул на Дэйва – и, шатаясь, прошёл мимо. До Дэйва не сразу дошло… Но когда дошло – он опрометью бросился следом, схватил мужчину за плечо. 

- Грет! Дружище! Стой! Это я, Дэйв!

Тот вздрогнул, передёрнулся и оглядел Дэйва дикими глазами. Потом, несмотря на собственное плачевное состояние и изнеможение, вдруг начал неудержимо хохотать. Он прикрывал рот обеими ладонями, корчился и давился.

- Дэйв, что с тобой? Во что ты вырядился?

- Лучше на себя посмотри! – огрызнулся  уязвлённый Дэйв.

- Не сердись, дружище! Выпить есть? Нет? Жаль. А, кстати, что ты тут делаешь? Хи-хи-хи…

- А ты? Никак купался поутру?

Грет стал серьёзным.

- Меня подбросили до этой лагуны. Там, в зарослях, лодка. Я проскочил в последние мгновения – начался отлив… видишь? – он оглянулся назад и перешёл на шёпот: - Остров исчезает… Чёрт! Меня чуть не расплющило. Если бы не Дора, я бы пропал.

- Дора? – переспросил Дэйв с содроганием: что, если Грет свихнулся при переходе?

- Ну да, - подтвердил Грет. – Она всё время была рядом, она меня подбадривала, я слышал её голос, чёрт подери! Мне даже казалось, когда я начинал задыхаться и тонуть, да нет, так и было – какая-то сила протащила меня сквозь стену и выбросила на берег. Не веришь? Лодка лежит в зарослях, её искорёжило и свернуло спиралью, а я вот живой… - Он удивлённо оглядел самого себя: - Или почти живой. Дэйв, не мешало бы нам переодеться!

- Так ты мне объяснишь, чего ты веселился? – Дэйв раздражённо сплюнул и снова споткнулся.

- Чёрт! Тут поблизости трахается парочка – должна быть и одежда.

- В самом деле, зачем им одежда? – с радостью согласился Грет.

Они внимательно обследовали песок – парочка готовилась, в который раз, воспарить к вершинам, песок под ними плавился, туман превращался в горячий пунш. Дэйв без труда уволок их одежду за ближайшие валуны, и мужчины начали переодеваться.

- Не обижайся, друг, - сказал Грет. – Но в такой одежде ходят мальчики из весёлого квартала. Кто-то над тобой неудачно… гм… пошутил. А сейчас ты просто Карабас-Барабас из фольклора.

- У вас на звездолёте была, видимо, неплохая библиотека. Ты прямо-таки кладезь архаики.

- Капитан возил с собой семью, двоих пацанов и кучу карт со всякой детской всячиной, - пояснил Грет.

Дэйв натянул широченные зелёные штаны и чёрный маск-нагрудник, растворивший верхнюю половину тела во мраке. Грету на этот раз повезло меньше – он с трудом натянул на свои длинные ноги светящиеся сапожки до бёдер, на широкие плечи – кружевной розовый плащик, едва прикрывший мокрое голое тело.

- Э… не поменяться ли нам, э… хотя бы штанами? – робко вопросил он, но Дэйв яростно помотал головой.

- Ну, ладно, хоть сухое, - расстроено пробормотал Грет.

Дэйв аккуратно сложил оба сброшенных костюма и с мстительным злорадством, нежно, положил поближе к неутомимым любовникам. Вероятнее всего, придётся им, бедолагам, возвращаться голышом.

Грет и Дэйв брели, словно только что очнувшаяся ото сна парочка. Солнышко уже набрало силу, разогнало последние клочья тумана. Дэйву не хотелось идти по набережной вместе с Гретом-девочкой, и, скрепя сердце, он вызвал маск-кар. Это стоило ему ещё целый кредит, зато уже через полчаса Дэйв покупал в придорожном магазинчике вполне приличный костюм для Грета, а ещё через полчаса они выпивали и закусывали в гостиничном ресторане.

Сегодня Дэйву предстоял визит в дома Эггль и Сэмур, затем – в театр, а ночью – по желанию – в парк аттракционов. Обширная программа – не мешало бы выспаться. И Дэйв залёг в номере, даже не дослушав до конца гневное послание Мадлены. Он поставил таймер на час дня – достаточно, чтобы прийти в себя и к двум быть во всеоружии. И они с Гретом, переехавшим  - для экономии – к нему в номер, дружно захрапели.