Дыра в Пейзаже

            

Сценарий "ДЫРА В ПЕЙЗАЖЕ" состоит из 5 новелл, в двух использованы мотивы Кортасара, последняя "ДОМ", написана Аркадием Славоросовым.

В каждой из новелл существует некая игра, позволяющая персонажам и героям действовать, влиять на реальность (героям и персонажам второго плана этого так хочется, ведь они – Чемпионы Мира ) )
Так хочется влиять на окружающую среду, внешний мир изменить к лучшему+!

Новеллы объединены движением образов, героями, персонажами и местом (Время-Место-Человек) – это Москва, «наши дни») )

Собираются они 31 декабря, ночью в подмосковном доме, как раз между расходящихся здесь чуть не на километр железнодорожных линий - на две ветки, огибающие дом ж\д обходчика.

Там и был снят, как нынче говорят "ролик", когда художник Борис Матросов переправляется по перекинутому с берега на берег бревну, а вернее просто поваленному поперек течения дереву, с торчащими ветками - к развалинам кирпичной "будки", где его вдруг принимается как бы "избивать" кинокамера, взлетая в небо в крепких руках Марии Соловьевой, а на стене обвис плакат, нарисованный намедни в мастерской "Чемпионов Мира"- арт-группе Константина Звездочетова: "ВАЖНЕЙШИМ ИЗ ИСКУССТВ ДЛЯ НАС..." - дальше не видно, обвисла ни кому не нужная тряпка, а в реальности началась "перестройка".
= = = = = = = = =
.  .  .
 

Здесь, в этом домишке они рассказывают друг другу свои неснятые пока фильмы. Студия АРЬЕРГАРД – все её участники становятся и авторами и персонажами-героями к\м фильмов, объединённых в один большой. Он пишется, этот фильм-текст на наших глазах, не скрывая черновика.

Время в новеллах, как и в реальности, движется вперёд и художественный игровой фильм закончится в 1991-ом году.

ПРОДЮСЕРУ: Натура фильма существует в реальном месте недалеко от Москвы, у современного шоссе, павильоны не нужны. Актерские задачи не сложны, скорее это натурщики. Молодёжь одной из московских\подмосковных студий с ней справится.
Киноязык фильма тяготеет к документально-игровой стилистике и опыт моих короткометражных фильмов, сделанных именно так, позволяет успешно завершить картину. Путешествуя в собственных историях, герои\персонажи проходят тот путь внутреннего становления, что и все мы. Они возвращаются к самим себе, но уже другими. И финал фильма не случайно происходит там же, где его начало. Новеллы, переходя одна в другую, переплетаясь образами, позволяют получить единую метафору, скреплённую сюжетом, продолжающую работать в сознании зрителя и после просмотра.

Идея и сценарий - Саша Валера Кузнецов
Режиссёр-постановщик - Саша Кузнецов
kuznecovsasha@mail.ru
Александр


ИЗ ДНЕВНИКА:
23 августа 1995 года.
Вчера Инна звонит из библиотеки и говорит: «А я про тебя прочитала в «Исскуство кино». Ругают, но ведь это хорошо…» Привезла и вот, что я там увидел:
     «Дебют Саши Кузнецова «Мираж», где он ходит по картине, никуда не торопясь, ходит по пустыням и городам три части, а кажется, что тридцать три, и рассказывает о проблемах евразийства: мол, Европа – это литература, а Азия – кино…» - не думал я о каком-то «евразийстве» совершенно, тем более Аркадий, писавший текст для моего закадрового голоса и не хочу тебе дальше заморачивать мозг этой безграмотной статьей неизвестной тетки, а перейду сразу к письму, что давно собирался написать.
     Если Азия ещё не втянула меня окончательно, только благодаря общению с искусством, воплотившемся в русском языке, через литературу, кино, живопись и музыку, только с приходом христианства. Кто сейчас помнит, что литература у нас началась с переводов европейцев и греков? Да и не столь важно, если она смогла стать великой. Но это не значит, что вся Россия читает своих гениев. Большинство не знает, не ведает и не хочет. Тем важнее сохранить связь (religio) друг с другом.

1.
Возможная сцена в URANгород:

КЕГЕЛЬБАН. НОЧЬ
ВИТ.  Мать Нели, исчезла в Башкирии. Поехала в Ишимбай к сестре своей бабушки и сошлась там случайно с каким-то местным татарином… Ты кстати, знаешь? – Наиль в дурдоме живёт. В Нурате.
 
КИР. Татарин в дурдоме?! Ни фига себе… Я рассказывал тебе, как мы с ним в общагу женскую через балкон залезли? А вышли через подъезд, мужик оказался у них семейный и выпустил нас, ну типа пропустил что ли – и мы опять оказались в подъезде и появились у вахтёрши изнутри, а не снаружи, откуда мы только что просились зайти, врубаешься?

Вита уже не врубается и похоже совсем готов – виски уже на донышке бутылки.
- - - - - - -
. . .
Адрес и моб.-тел.:
kuznecovsasha@mail.ru
------------------------------------------------- 
фильмы - www.old.kastopravda.ru
 
------------------------------------------- 

тексты –
http://www.proza.ru/avtor/sachakuznecov

http://www.russianpoems.ru/news/a-87.html

http://world.lib.ru/k/kuznecow_a_w/sledljubwi.shtml

http://www.russianpoems.ru/news/a-87.html

Книгу (бумажную, 187 стр) - "СЛЕД ЛЮБВИ.жизнетворчество" - изд. Altaspera, Канада, можно заказать по почте здесь:

--- читать онлайн здесь:
 http://www.uzlit.net/ru/28292 --- книга "След любви.фильм-текст" со сценарием "Урановый город" читать на сайте "Альтернативная литература Узбекистана" - бесплатно, без регистрации.               
========= 

. . . 


Бумажная книга с иллюстрациями-кадрами из фильмов автора на каждой из 220стр: "Урановый город Uranville.film-text" (книга-почтой)здесь:

(видео 64 мин 2018 год)
ЧАСТЬ первая фильм-текста f I L M I R A G E



2.
Отрывок (начало романа «РОК-Н-РОЛЛ» – это роман Гуру (Аркадий Славоросов - см. Wikipedia) из фильма «Прохожий» (35мм, 2 части, 1992 год, студия «КВС Современник», съёмки в г. Москва):

ГОЛОС Максима Шевченко за кадром в сцене с Катрин Ровэт + Сергей Крюков + заглядывающий через стекло, проходящий мимо Автор-Персонаж Саша Валера) в кафе в Банковского переулка, где по слухам собранным дворником-сценаристом Крюковым, изображающим в фильме прохожего, героя, соединяющего всех персонажей:
«Здесь всегда очень тихо и много зеркал. Они дырявят пространство комнат, точно квартира изрешечена астральным артиллерийским огнем, холодным и сверкающим, как амальгама. Зеркала – свидетельства непрекращающейся мистической войны, чей главный фронт проходит на расстоянии полушага в сторону. Они подстерегают меня в каждой комнате, набрасываются из-за дверей, следят каждое движение и взгляд. К ним нельзя поворачиваться спиной. Ловушки…»===

 (Аркадий Славоросов – Гуру, автор легендарного романа Рок-н-ролл - см. Wikipedia; кадр из фильма Ситуация ТАВ – см. ютуб, стр. Саша Валера Кузнецов, там же – ф. «Прохожий» - см. ссылка –

= = = = = = = = = . . .
ЧАСТЬ третья фильм-текста f I L M I R A G E

3.
КАДР из Прохожий-фильм-94:

 

Сашакузнецов заглядывает сквозь стекло кафе, где за стойками столиков («стоячие» столы) стоят Крюков, Максим Шевченко и француженка Катрин Ровэт (г. Ренн, Франция – на момент съёмок работала в культурном центре Франции в Москве)

ГОЛОС (продолжает за кадром):
«…Они паразитируют на мне – космические семена, питающиеся моей жизнью...» и т.д. см. роман Рок-н-ролл.

4. Москва-НОЧЬ
«Попали мы на этот негативчик…» - монолог Гуру у костра ночью во дворе на Чистых прудах (кадр из фильма «ПРОХОЖИЙ»


Сашакузнецов едет автостопом по Азии
А) На перевале Нуратинский
Б) на обочине сидит, подходит автобус жОлтый с развивающимися шторами и забирает его… Пустоое шоссе по которому метёт песок

Начало музыки № 2
НОЧНОЙ ПРОХОД Прохожего вдоль стены с витриной ночью, фары шарят по стенам в ночных дворах=== (кадры из фильма «Прохожий»

ГОЛОС (продолжает)
===…Остекленевший взрыв. Люди обычно не замечают таких вещей. Кто помнит о часах? – миллионы людей с вцепившимися в запястье тикающим созданьицем, не останавливающимся, как сердце, точно в наручниках, но кто пристегнут к ним с той стороны: невидимый двойник? Чей пульс бьётся в невидимой коробочке? Время, как жук, скребется в ней. Они живут почти независимо от людей, разных форм, размеров, конструкций, но, в конечном счете, тоже паразитируют, перемалывая зубчатыми колесиками их жизни – это не метафора; кто может быть уверенным в том, что стрекочущий клещ на руке не выкачивает исподволь, днем и ночью, без остановки, время своего мнимого хозяина, как зеркала выворачивают, будто снимая одежду или сдирая кожу, податливое пространство…===

Муз. № 1
ГОЛОС продолжает

===…Что произойдет, если остановить все часы в мире? А зеркала, когда они возникли, как человек обрел их – в Вавилоне, в Египте, раньше? Когда открылся этот лаз в перевернутый мир, в Лес без Названий, разросшийся на расстоянии вытянутой в сторону руки. Я с детства не мог оторваться от зеркал – ведь это любовь.
Разве можно зеркало  назвать предметом…» <…>

2.
ОТРЫВОК из кинофильма «Прохожий»
(полностью 20мин 35мм - см. ютуб - страница Саша Валера Кузнецов)

Монтируется с дальнейшим развитием темы жороги в Дом К. и Кэт, беглецов из города, попадающих в дом, где все признаки вроде остывающего обогревателя и еще теплого кофе в чашке, да и К говорит, мол, мой друг скоро вернется.
Пытаются обживаться и на втором этаже на веранде находят ритм-бокс и коробки с кинопленкой по-видимому, думает вслух К – это фильмы Саши Валеры.
На третий день он решается открыть коробку, но там совершенно прозрачная кинопленка 35 мм – Кир в недоумении.
Кэт находит старый телевизор и Кир подключает его – РАБОТАЕТ!
Кадры «Новости Дна»: хроника CNN…

ПРОДЮСЕРУ:
! Есть кадры с высотного здания напротив СЭВ (дом как раскрытая книга), снятые в 93-ем – обстрел танком здания парламента напротив Москва-реки… или танки по улицам или по Киевскому шоссе, что-то похожее показывают по телевизору.

Кир приносит лом (толстый металлический прут, заточенный на конце: «заточка») и всаживает его в экран.

ВЗРЫВ – («Большой взрыв»))

ЦИТАТА
«…Ненавижу. Они – меня – хотят лоботомировать… сплошная вонь от них – некого даже ненавидеть…» - (см. сценарий «ДОМ» /Заметки на стр. Саша Валера Кузнецов на фейсбуке/ и сценарий «ДОМ/LA MAISON” на ПРОЗА.ру, - страница на сайте Проза.ру – Саша Валера Кузнецов. Сценарий написан Аркадием Славоросовым для режиссера Саша Кузнецов - утвержденный в студии «Дебют» киностудии «Мосфильм» Андреем Смирновым и затем Юрием Арабовым. Режиссёр использовал идею освобождения комнат, после услышанной только в звуке, агрессии – в рассказе о брате с сестрой Хулио Кортасара.



Заметки к сценарию:

ГОЛОС зкдр – Аркадий Гура Славоросов о персонаже ф. «Мираж» Сашекузнецове
«Опять он куда-то едет - делает движущиеся картинки… 24 кадра в секунду…» и т.д. по кадру – цитата из к-ф Мираж.

В кадре Сашакузнецов спускается по горному перевалу по асфальтированной слегка дороге, где мимо проезжает УАЗик – он голосует, но бесполезно – уехал…
= = = = = = = = =

. . .


«НАШИ ДНИ»
ГОЛОС Автора-персонажа Саша Валера:
Раньше меня приводило в Долину любопытство – теперь потребность. Зов, скажу так…

В кадре столовые горы Чуфут-кале и Качинской Долины…

ГОЛОС (продолжает). Пространство недоброго, придуманного мифа расползается по швам… (далее по тексту «ДОЛИНА» см. приложение)

БАХЧИСАРАЙ
«…Я целыми днями брожу по лабиринту горячих, узких улочек, причудливому, как восточный орнамент---

---крест изначально означал 4 стороны света – открытость, свободу. Полумесяц – маятник, качение… вечное преодоление, мистический плюс, знак перекрестка и перехода… и вечное угасание – умиротворение реальности – возвращение к исходной точке равновесия и покоя…

Я вот – вернулся…

…кажется – Я ЖИЛ ЗДЕСЬ
 
Вне времени. Или… - в самом его пульсирующем сердце.  Внутри. Таинственное очарование этого Места владеет мной… Жизнь и смерть, тлен и цветение, камень и воздух, умозрение и вещность – они существуют здесь не взаимоисключая друг друга, всегда – насколько хватает памяти.

Это состояние бытия – Долина – которое тысячу лет влечет сюда человека.

И он приходит…

Культура сменяла культуру, питаясь живительными токами Долины. Они приходили и уходили – но все они здесь.

В этом солнце, в этом камне, в этих лицах – в этой великой и непостижимой вибрации. От неолита до «перестройки», сколько племен оживляло Долину, сколько вер освящало её.

И долина дарила им свою энергию, благословляя их

Аланы, караимы, татары, русские, украинцы – несть им числа.

Язычники, иудеи, мусульмане, христиане. Их мертвые лежат здесь. Их молитвы звучат здесь.

Вверху над городом нерукотворные сфинксы, высеченные из скал жёстким степным ветром, коротают вечность.

Каких ответов я ищу здесь.

Всё вокруг – ответ. Просто мы не знаем, как правильно сформулировать вопроса…
= = = = = = = =

. . .

Всё вокруг – ответ…
Я знаю, этот камень – не мёртв.

ДОБАВИТЬ:
Кадр-фото: ксерокс газетной статьи в газета «Первое сентября», статья Саша Кузнецов «24 кадра из темноты»

Кадр-фото ч-б –
/ЛИСТОВКА НА БЛАНКЕ к\с «Мосфильм» к\к «Марадона-чердак…»/

Аркадий Гура Славоросов:

И вот наступил день Х.
Першинги уже влетели, Ангел взялся за меч.
Держи палец on yoor trigger, брат!
Поле чудес. Страна дураков. Время длинных ушей.
Гуманитарный фашизм.
Ложь проповедует истину.
Храм перестраивают в дискотеку.
Демонократия притворяется демократией.
Прочь, демоны, прочь!
Мы, дети прогнишей цивилизации, стоим свои баррикады.
Нас не перестроить – мы не кирпичный завод!
Нас не перевоспитать. Нас не пересажать.
Нас не уничтожить.
Мы есть!
И в воронке ядерного взрыва мы будем петь рок-н-ролл!
Агрессия лучше, чем депрессия!
Бесам нужно обламывать рога!
Атака Любовью. Саботаж Ненавистью.
Саботируй антихриста. Вали Зверей!
Какая на прик демократия – Диктатура Свободы!
Воинство Металла и Цветочное Племя!
Вонючие панки и Рокеры-Камикадзе!
Все, в ком жив ядовитый Цветок Свободы – сопротивляйтесь!
Сопротивляйтесь действием! Сопротивляйтесь бездействием.
Жизнью. Смертью. Смерть – лучший наркотик!
Анархия есть порядок!
BREAK ON TROUQH TO THE OTHER SIDE!
Подонки всего мира – объединяйтесь!
Бог любит подонков. Он пришел к нам, а не к праведникам.
Третий Магический Крестовый Поход начат.
Come Together Riqht now overme!
= = = = = = = = =

. . .




«…Когда приходит миг удачи
Весь Рим погрузится во тьму
Всё до кодранта я растрачу
Покину отчую тюрьму
Слезой случайной обозначу
Свой путь по Лику Твоему…» 
= = = = = = = = =

. . .


ТИТР:

Робот ВСЕГДА ПРАВ

СВОБОДА – ЭТО ВОЗМОЖНОСТЬ ОШИБИТЬСЯ

ХИППИ – ЭТО СПЛОШНАЯ ОШИБКА. . .
= = = = = = = = >>> 

В КАДРЕ:
Волосатое мужское бедро, за кадром---

---ГОЛОС: У МЕНЯ ЕСТЬ ТАТУИРОВКА НА БЕДРЕ…

ЛУЧШЕ БЫТЬ МЁРТВЫМ, ЧЕМ КРАСНЫМ

Диалог за кадром, пока---

---В КАДРЕ 
В баре среди многочисленных официантов в форме никого кроме них, тем более – ни одного русского. Человек за стойкой отвечает на вопрос: Почему бар называется «ПЕРЕСТРОЙКА»? Отвечает по-французски:

- Наша хозяйка – русская.
= = = = = = = = =  И ЭТО – КОНЕЦ/ F I N 

Финальные титры, музыка (песня Роллинг Стоунз «Камтугеза»)
ГОЛОС (зкдр) Наступает время превращений накладывается на цитату по фону – продолжение стихотворения Гуру «Апостол» из фильма «Мираж», режиссёр Саша Кузнецов.
= = = = = = = =

. . .



ПРИЛОЖЕНИЕ

Аркадий был соавтором моим на фильмах. По совету его старшей сестры я и напечатал подпольный самиздат-киножурнал «ВИДЕНИЕ» ЕЩЁ В ПЕРВОМ СЕМЕСТРЕ поняв, что Володарский меня сожрёт. Помнишь то интервью у гардероба ВГИКа, когда корреспондентша не сказала, что это для передачи Цветова про Володарского? Показывали и я видел сам по телевидению: «Ну, а теперь, Эдуард Яковлевич, послушаем, что говорят о вас ученики…»

Так вот, про Аркадия Славоросова, которого хиппи звали просто Гуру я и сделал как продюсер и режиссер фильм «Ситуация ТАВ», что висит на ютубе, страница Саша Валера Кузнецов. А в журнале ВИДЕНИЕ (ВИДАС и Видение не кажутся ли тебе созвучными?)) начал с его одноименного эссе , это позже я перименовал, а поначалу был фильм просто «Всё ничтяк, мама!»; там же и полнометражный сценарий «ЛЮБОВЬ-7»… Утрачен. Последний экземпляр я отдал Марине Лурье в Берлине, а после её смерти какой американский славист, видимо, забрал в университет (МНЕ неизвестно в какой). Сестру Гурину я собираюсь снять в её квартире в Люберцах, но всё как-то нет денег на камеру и звук, да и на билеты, сам понимаешь, ведь я «в отказе», после отказа мне в пенсии и даже хотел отказаться от гражданства… подробности при встрече – сюжет-то развивается дальше. С Богом – не прощаемся
= = = = = = = = = 
. . .

АЛЕКСАНДР ВАЛЕРЬЕВИЧ КУЗНЕЦОВ 
================================ 
=========================================== 

© Copyright: Саша Валера Кузнецов, 2018
Свидетельство о публикации №218061500728

личная страница на фейсбуке САША ВАЛЕРА КУЗНЕЦОВ - "Студия ВИДЕНИЕ"
https://www.facebook.com/--248546441859959/?ref=hl

"Студия ВИДЕНИЕ"
https://www.facebook.com/--248546441859959/?ref=hl

РЕЖИССЁР САША ВАЛЕРА\Sacha Valera (Александр Валерьевич Кузнецов)
=======================
ссылки на фильмы "Мираж", "Прохожий" и "Ситуация ТАВ"+ несколько слов обо мне
http://slava-boschu.livejournal.com/7396.html
=========== 
фильмы:
“Ситуация ТАВ” (video-art, 14’ c Аркадием Славоросовым (Гуру)-
ПРОХОЖИЙ\LE PASSANT (35mm,20’)

MIRAGE (35mm,30 ‘) - Part 1 - https://www.ok.ru/video/1177623792376

кино-фильм "Мираж" (35мм, 3 части, 1992г., КВС Современник при ЦСДФ, оператор Алишер Хамидходжаев)
"Прохожий" - https://ok.ru/video/376261774072

кинофильм 'Прохожий' 35мм 20мин реж Саша Кузнецов, автор закадрового текста Аркадий Славоросов
"Ситуация ТАВ" - https://ok.ru/video/340349553400

фильм 1990 года (Betacam 16' съёмка в г. Люберцы продюсер Кузнецов Александр Валерьевич
----------------------
Саша Валера Кузнецов
(Александр Валерьевич Кузнецов)
kuznecovsasha@mail.ru


1
       «Балаган»
 
     Зима… Деревья на опушке леса покрыты тяжелым снегом. Боря вышел из кустарника в своей старой шинели без погон.

Утопая в снегу и напряжённо клонясь вперед, он продвигается в сторону кирпичных развалин за речкой. Высокая насыпь железной дороги огибает развалины дома обходчика, расходясь на две ветки. В незамерзшей протоке отражаются деревья и свод кирпичного моста.

     Квартира Артура. Предновогодний вечер. В тесном квадратном пространстве комнаты с несвежими обоями, в старом кресле сидит молодой человек нездоровой наружности и покашливая в кулак, листает альбом репродукций Ван-Гога. Крутится старая пластинка и потрескивая, звучит музыка Баха. Входит полноватая женщина двадцати пяти лет. Русское лицо, распаренное от кухонного хозяйства, на руках ребенок. Досадливо морщась на умного мужа, она подкручивает ручку громкости, сделав музыку тише. Артур досадливо встаёт и она делает ещё тише.

     - Вынес бы мусор. Уже девять, скоро мать с отцом придут. Я буду ребенка укладывать. Три часа до Нового года, а ты…

И жена, покачивая белобрысого мальчонку, ушла в другую, столь же тесную, но все же вторую комнату, к сожалению и последнюю. Ушла - Артур смотрит ей вслед, настырно сжав тонкие губы.

Потом он решительно направился в коридор, в ванной комнате взял молоток и небольшой гвоздь из металлической баночки. Над раковиной полочка с зеркалом, а над ним плакат: белый «Мерседес» наполовину утыкан ржавыми гвоздями. Легкими ударами он вбил гвоздь прямо в белую дверку буржуйского лимузина.

Удовлетворенно хмыкнув, накинул болоневую куртку цвета как у всех, то бишь не то коричневую, не то уже тёмно-коричневую, прошел на кухню, взял пластиковое мусорное ведро, некруглое с одной стороны и, обувшись в крепкие ещё сапоги, тихонько вышел, плотно прикрыв за собой дверь - с этой стороны коричневую, а с другой тёмно-коричневую ;

На дворе ночь и звезды в небе. Артур вышел из подъезда многоклеточного дома в пять этажей,  постоял у мусорного бака, что-то решая про себя, да и пошёл прочь с ведром в руке.

На улицу, через слякоть жОлтых фонарей, через детский парк, где стоит танк Т-34 для забав, а из кустов доносится рёв дикого осла, да стук колес, проезжающих вагонов электрички.
Раннее утро, над лесом занимается рассвет. К железнодорожной ветке, придерживая полы шинели, поднимается по насыпи Борис. Идёт по шпалам к дому обходчика.


Строительный участок, ночь. Артур пробирается по краю глубокого котлована со злополучным ведром в руке, благо оно лёгкое и с одной стороны некруглое. Кругом торчат бетонные сваи, поскрипывает фонарь на столбе.

В прорабском вагончике горит свет и через подмёрзшее окно видно, как молодой бородатый сторож и Артур, подливая чай в гранёные стаканы, оживлённо беседуют.

Из маленького приёмника на столе говорит «Голос Америки». Сторож злится:

     - Ты что, думаешь мы будем жалеть? Ушли от этого дерьма, не стали участвовать в интригах совковых, не захотели быть рабами в конце концов! И что? Будем жалеть? Вот уж  нет! - помолчав, зачем-то глянул под стол и добавил цитату:

     - "Будь я проклят, если это мираж!» А они развалятся, как бы не пыжились. Корабль идёт ко дну, а на корме - красный флаг...

Артур задумчиво смотрит в окно, где-то шумит ветер, погромыхивает лист кровельного железа, лает собака.

На столе лежит книга Льва Толстого  из девяностотомного собрания сочинений. Артур поднял голову:

- Сейчас бы коньячку…


- Ха!! Недаром мы через космос повязаны, - сторож достал из стола на треть отпитую бутылку водки и мудро глянул на приятно пораженного друга - до полного безмолвия, лишь улыбка до ушей.

Через слегка запотевшее окно видно, как Артур, потихоньку расправляясь от выпитого, расхаживает по вагончику и что-то горячо говорит.

- А я ведь им сначала поверил. В гласность, бл… В партию даже вступил. А они после моего выступления на общеинститутском комсомольском собрании, стали нас просто травить. Дошло до статьи в «Комсомольской правде», помнишь ведь? И вынудили нас с Козаком перевестись на заочное отделение, - он закашлялся, доставая из кармана отечественных джинсов пачку дешевых, кубинских сигарет за двадцать копеек. Упрямо затянулся.

- Да что там говорить, Михалыч? Они - подонки. Или нам их пожалеть? А, чёрт! Говорю, а сам слышу банальную историю. Тысячу раз видел по телевизору. Демагоги. Фашисты проклятые. Судить их надо. Нюрнбергским процессом… - конец своей речи Артур договаривал, опускаясь на стул и вытирая со лба испарину. Он побледнел.

Рядом с покосившимися воротами, в кромешной тьме они обнимаются на прощание. Михалыч говорит, будто пьяненьким голосом, но больше придуривается:

- Старик! Сколько мы уже с тобой, так сказать, соли съели. Да всю сознательную жизнь! И ведь я тебя люблю, стервеца этакого. И не хочу, чтобы ты разрушался. Назло врагам ты должен быть целым и крепким. Береги себя.


- Я никому ничего не должен. Слово «долг» я с пионерской скамьи ненавижу.

Артур отодвинул Михалыча на расстояние вытянутых рук и ясно, будто протрезвев, сказал:

- А я ведь домой не пойду. Я с вами в избушку пойду.

- Конечно, давай со мной. Только ты больше не спорь с Козаком, бесполезно.

- Тогда я сейчас за Гогой зайду. А ведёрочко-то - здесь ещё… - он то и дело перескакивал с одного на другое.

- А ведь с Хэмом они то же самое сделали, суки подколодные, - вдруг вспомнил он ту же систему, только за речкой ; - Ну, пошёл я.

И, помахивая однобоким ведром – с одной стороны круглым, а с другой плоским, побрёл к пятиэтажкам - светятся ячейки окон.


Борис перебирается по бревну через небольшую речушку у железнодорожной насыпи и поднимается к кирпичным развалинам дома обходчика - остатки стен, проём окна.

На стене плакат: ВАЖНЕЙШИМ  ИЗ  ИСКУССТВ  ДЛЯ  НАС  ЯВЛЯЕТ…  - дальше не видно, загораживает стена.

Борис принялся расстёгивать шинель.




Тем временем, Артур вышел к переулку в Центре и через арку попал в тёмный двор к двухэтажному дому под снос. Один из двух подъездов заколочен досками и лишь в окне первого этажа мягкий зеленоватый свет от настольной лампы. Громыхнула входная дверь и в темноте он проник в громадную кухню.

По коридору, шурша рукой по обоям на стене, прошёл к двери в комнату. Из замочной скважины сочится зелёный свет, он стукнул поверх два раза.

Из-за письменного стола, заваленного рисунками, радостно поднимается навстречу высокий, коротко стриженый парень, принимаясь стягивать с Артура куртку.

- Я так рад тебя видеть! Ты вовремя. Идёшь с нами? А ведро зачем? Пригодится, да?

Они оба весело рассмеялись.

За окном, между стеной и забором натуральная свалка: сломанная коляска, двуногий стул, куча мусора.

Снаружи видно: светящееся окно комнаты вдруг распахивается - из него с хохотом и потоком света вылетает мусор из Артурова ведра и следом порхают листочки из тетрадей.

Они принялись пить чай. Артур, сидя на полу, молча прихлебывал из большой узбекской пиалы. Повертев её перед глазами,  прочёл надпись: «Чай не пьёшь, откуда силы? Чай попил - совсем ослаб».

Гога с улыбкой глянул на приятеля:

- Так вот, я что говорю. Это ведь правильно - не надо наезжать друг на друга и все будет о’кей.

Артур пьяно перебил:

- А! Слушай! У Хэма есть клёвая телега: Представь - вечер. Поле за обочиной шоссе. Седой мужчина стоит на пашне. От шоссе видно, как он достает из кармана толстую пачку денег. Недалеко останавливается военный джип с двумя женщинами и шофёром. Они что-то кричат - ветер относит их слова. Мужчина достает из заднего кармана брюк толстый портмонет и бросает на землю пачку долларов. Спускает брюки.

Грозный зад нависает над зелёными американскими деньгами.

Гога вскочил и, энергично выбросив руку кулаком вперед, выкрикнул:

     - Мы - вместе! В каком? Кто-нибудь знает? Эй, кто-нибудь!!

Пустое пластмассовое ведро скучно стоит на подоконнике.


А у речки, тем временем, по насыпи промчался товарняк, раздирая грохотом белую тишину и взметая снежную пыль. Борис,  пописав под
висящей на стене простыне с плакатом: «ПОКА НАРОД БЕЗГРАМОТЕН  ВАЖНЕЙШИМ  ИЗ  ИСКУССТВ  ДЛЯ  НАС  ЯВЛЯЕТСЯ  КИНО» - вышел на снег и направился вниз вдоль речки, к виднеющемуся вдали одинокому деревянному дому - из трубы поднимается дым.

 
Артурова пятиэтажка светится багровыми окнами, будто за стёклами раскаляется и плавится жидкий, стеклянный воздух.

Мощный вертолётный гул нарастает над крышами и накрывает их, стремясь уничтожить всё живое.


Нестерпимое тарахтенье военной машины - голая мальчишечья задница плавно опускается на очко, застив белый свет. В полной тьме слышен слабый, дрожащий голос Кусика:

            «Забыв все на свете
            Закрыв свою дверь
            Я лягу при свете
            В кромешную тень
            Закрою я веки
            Лети всё к чертям!»

Крепнет голос пятнадцатилетнего Кусика и его задорное лицо проявляется в мутном зеркале на двери дощатого туалета.

Борис через палисадник подошел к крыльцу деревянного дома. Через сени попал в комнату. А там Козак, человек в длинном свитере, говорит со своими студийцами. Его внимательно слушают: красавица Катя, замерев во весь свой чемпионский рост - ноги в черных лосинах и синяя краска на губах.

Артур стоит у окна, задумчиво глядя на снежинки, бьющиеся о стекло. Гога рисует на сером листе картона, прибитом к стене - красной гуашью.

Румяная Надя сидит на диване, уютно подобрав под себя ноги и выставив полные круглые колени.


На подоконнике стоит большой аквариум без рыб - они давно передохли.

Борис останавливается в дверях, отогревая руки.

Козак, как директор ситуации, говорит очень правильно, временами прислушиваясь к собственному голосу:

- Те замерзшие, бетонные куски нашей совдепии, мы откалываем и отогреваем своим дыханием в наших, разбитых в кровь руках. Они оттаивают и… и мы слышим запах разложения этого «древнего ящура с новым вирусом в клетках», мы видим красоту гниения и дерьмо течет по нашим лицам…

Аплодисменты.

- Но мы можем это изменить. В себе. Или мы задохнёмся!

Он запутался и смолк. В осевшей тишине, Михалыч вдруг яростно замолотил по клавишам старой печатной машинки с инвентарным номером намалёванным на зелёном боку белой масляной краской.

Борис прошел к двери в другую комнату и толкнул её. Открылось белое пространство: стены, потолок, пол – всё белое. Подвешенные к потолку, висят раздутые резиновые перчатки с растопыренными пальцами,. Между ними сомнамбулически бродят две фигуры, с головы до ног оплетенные медицинскими бинтами, а в углу на полу неподвижно сидит третий - ему всё равно.

Лениво и необязательно перемещаясь в пространстве персонажи какой-то киношки отпивают молоко из стеклянных сосудов геометрической формы, расставленных повсюду: на подоконнике, на белом столе и на полу. Ненароком они задевают пузыри и те лопаются, разбрызгивая кровяную красную жидкость на бинты и белые лица.

Боря вернулся в комнату, а ребята уже за работой. Склонились каждый над своим паспортом.

Артур вписывает в краснокожую книжицу Настасью Кински.

Гога вклеивает фотографию счастливой пары стариков.

Катя бритвой соскабливает год рождения и запечатывает паспорт в конверт, вписав под своим фото:

ПАПА!  ЧТО  ЭТО  БЫЛО!?

Козак спрашивает Бориса:

     - Боря, ты ведь рисуешь?

Боря вдруг посуровел и вскричал диким голосом:

     - Через пять лет, мы - «ЧЕМПИОНЫ  МИРА», будем высчитывать через профсоюз - со всех! из заработной платы!! на краски! С каждого гражданина! А на проходных фабрик, после смены мы станем выдавать всем кисти! Всем!! Рисуйте, вашу мать!!!

     - Это твоя родина, сынок… - Козак погладил его по плечу и Боря стих.

     Потом он достал из кармана пожеванный паспорт с обгрызенным краем и вписал синим фломастером:


«БОРИС  ЛЮДВИГОВ - умер в 1988 году»

 И с чувством выполненного долга вытянул тяжелые ботинки в сторону, закурив дорогие красивые сигареты «DAVIDOFF».
    
Артур сел на стул против Кати и принялся её рассматривать с благоговейным уважением.

Гога шепчется с Надей, положив ей руку на колено и подмигнув при этом Козаку, выходит вместе с ней, плотно прикрыв за собой дверь.

Козак зовёт Бориса:

     - Пошли, я тебе своё кино расскажу.

Надо сказать, что не имея возможности снимать кино на плёнку, участники студии «Арьергард»

(«задница всегда сзади» - оруженосец Йонс)

собирались в избушке обходчика и рассказывали своё кино. Сами – себе.
   
Он толкнул дверь и она легко отворилась: за нетёсаным, из грубых досок столом, сидят голые мужские и женские негры.

Два парня и, свободно раскинувшие ноги, девушки.

Они остервенело раскалывают о край стола маленькие астраханские арбузы и поедают их, вращая глазами на потные телеса друг друга, забрызганные соком.

Самому весёлому сильно понравилась косточка, прилипшая возле напряженного соска соседки.

Он резко погружает пухлые губы в половинку арбуза, громко отсасывая соки.

В сени избушки влетела распаренная Надя в накинутом на голое тело тулупе, вроде как из бани - румяные колени. Влетела угорелая, да как закричит:

     - Ой, ребята! Скорее бежимте со мной! Фидель Кастро убил Павлика Морозова!! - и помолчав мрачно, добавила тихо:

     - Шашлычным шампуром. Случайно…

Все с диким хохотом повскакали и ринулись на улицу.

Метель уже угасла, ясное солнце искрилось.

Все несутся, падая и застревая в сугробах, вслед за Надькой к дощатому домику уборной. Надька широко распахивает дверь, повисшую на одной петле - за ней безмятежно посиживает Кусик на очке, скромный школьник. Мальчик встал, подтягивая штаны. Он ошалело оглядывает публику:

     - Вы чего? - пытаясь бочком улизнуть от них, говорит он на глазах хохочущей публики.

     - Зачем ты это сделал? - строго спрашивает Артур.

     - Да ладно, хорош, мне в школу пора… - сказал он и направился было по дорожке в глубоком снегу, но Надежда вдруг истошно завопила:

     - Его надо судить!!


Кусика дружно заломали и поволокли к бане. Из-под двери валит пар, доносятся повизгивания и покрякивания.

Распахнув дверь, народ увидел в клубах пара двух  мужчин в строгих костюмах, секущих розгами толстозадую девку, стоящую на четвереньках.

Она повизгивает и подрыгивает ногами, поводя разгоряченным задом в красных полосах.

Козак строго сказал:

     - Освободите актовый зал! сию же минуту.

В бане продолжался процесс: все чинно сидят по скамьям, а в конце красной ковровой дорожки стоит Кусик с опущенной головой.

Насладившись судебной тишиной и проникнувшись своей неожиданной ролью, он впал в полную импровизацию - вдруг вскинулся и дико заорал:

     - Да! Да!! Да!!! Он убил меня, сука! Случайно, правда… - и добавил грустно:

     - Кричал Павлик… Шашлычным шампуром он меня задел. И проткнул. А морда - в бороде вся.

Кричал бедный Паша на суде в третьем Интернационале… - Кусик стал сбиваться, все же привык по заученному, но выход нашел: остервенело вскинул руку в пионерском салюте и запел:

- Орленок, орленок, взметнись выше солнца и с неба взгляни с вышины! У нашей отчизны солдат миллионы и ими гордится страна!


Кто-то, не выдержал крутого патриотизма и вскричал:

- Караул с «Мосфильма»!

Надя в ответ на непонятную реплику (наш народ любит непонятное) скинула тулупчик и осатанело пошла вприсядку, размахивая юной, но уже давно пухлой грудью и лихо поводя задом, с прилипшим к левой ягодице, банным листом.

Ну, тут уж весь народ сорвался с мизансцены и пошел в разгул с «Орленком» в центре.

Чья-то рука с безопасной бритвой в тонких пальцах, разрезает чёрные колготки, обтянувшие выставленный кверху, толстый зад. Из разреза строго между ягодицами, быстро и весело выдувается красный воздушный шарик с увеличивающейся, по мере выпускания воздуха, надписью:

ЭТО   КОНЕЦ ?


Студия «Арьергард», 1988









2



                «КРУГИ»
 

    В окне разделённом на множество деревянных квадратиков, мороз написал хрустальные картины.

Разглядывая их, он лежал на своём чердаке, который, конечно же, называет мансардой, и думал о новом дне. Вот сейчас встанет и не будет торопить себя и время, а согласуясь с внутренними отражениями, начнёт ещё один день.

Зачем?

Поднявшись, Кир прошёл в выгороженную середину мансарды - там стоит двухконфорочная грязная газовая плита, а дальше дверь в большую комнату окном на дачную улицу, где светятся красным ещё зимние деревья.

У окна старый узкий у подоконника письменный стол с дерматиновым поцарапанным верхом, в углу на комоде потёртое большое зеркало. В полной тишине проскрипел снег под чьими-то шагами и взлаял пёс на дворе. Сергей выглянул в окно.

По улице прогуливался цыганский барон в короткой дублёнке, из-под которой торчат зелёные атласные, пижамные штаны. У ног маленькая лохматая псина с ехидной мордой, а дед на ходу оглаживает густую чёрную бороду.

Сергей завтракал, стоя у стола, где завёрнутый в полиэтиленовый пакет хлеб вместе с засохшим сыром. Он смёл крошки ладонью и закинул их в рот. Сев на стул, натянул видавшие виды туристические ботинки и вышел на чердак, иначе не скажешь - настоящий чердак с покатой крышей, бельевыми верёвками, да сломанным стулом в углу, рядом со сложенной раскладушкой из прогнившего брезента. Здесь холодно.

Пар дыхания.

Вниз крутая лестница, деревянные ступени. Кир накинул солдатскую шинель без погон, с гражданскими пуговицами - одна зелёная, а все чёрные. Обмотался шарфом и шагнул вниз.

На первом этаже открыта дверь в комнату, напичканную дорогой мебелью. В кресле пожилая хозяйка вяжет, кутаясь в оренбургский платок. Кивнул ей, но она не ответила. По скрипящим ступеням крыльца Кир спустился в сад, к деревьям в тяжёлом, ноябрьском снегу. Выйдя за калитку, обогнал цыганского барона и его собачонка с лаем кинулась вслед.

Он рванул бегом - захрустел снег под ногами, лай собаки зазвенел в воздухе, но он вдруг резко остановился, развернув ноги, словно горнолыжник при торможении и пёсик от неожиданности пролетел мимо, а Сергей, встав в боксёрскую стойку, пошёл на него, подскакивая и разрезая воздух ударами: боковой справа, снизу и в завершение лихо махнул ногой - оба!

Цыган на всякий случай позвал свою Долли, а Серёжка, засмеявшись, пробежал несколько шагов и медленно пошёл среди домов, наслаждаясь белым на деревьях и крышах, слыша лишь скрип снега под рифлёной подошвой - мимо новобревенчатого дома под свежей крышей.

Сергей ясно услышал скрипичную мелодию, доносившуюся откуда-то из дома.

В конце улицы появились высокие бетонные блоки домов и линия электрички. Показался поезд. Сзади донеслись неожиданные среди сосен, звуки буксующей машины.

Наверное, он попросил чтобы его подвезли.

Он сел в такси и машина, поводя тяжёлым задом, с трудом выбралась из снега, а подъехав к железной дороге, остановилась. Сергей протягивал шефу двадцать копеек - недовольное лицо водителя.

Такси, резко выкинув грязный снег из-под колёс, унеслось в сторону эстакады кольцевой дороги, а Кир легким шагом направился к платформе Востряково.

Позднее утро и должна подойти последняя перед перерывом электричка. Девушка в белой вязаной шапочке, заинтересованно оглядела его - английских ВВС ; - шинель и, согреваясь, продолжила ходьбу по платформе. Туда – сюда.

Пожилой мужчина изучает объявление на кассе и чего-то никак не может понять: пройдёт к щиту с расписанием, сверяясь со своими часами, опять вернётся к тетрадному листочку у кассы…

Покачал головой и выйдя на край платформы, с надеждой вгляделся вдаль.


Вскоре показалась зелёная морда электрички, расписанная красным. В снежной пыли, гуднув для острастки, принялась тормозить.

Перед Киром раскрылись мутные двери в заплёванный тамбур и клубы папиросного дыма вырвались навстречу.

У мешка, брошенного в угол, стоял мужик в стареньком пальто на ватине. Серёга стрельнул у него закурить, похвалив русские папиросы: «Нигде в мире больше не выпускаются, только у нас».

Мужик в ответ ругнулся: «Ихнюю мать так! В ларьках-то, только «Дымок» поганый. Травиться им, так лучше папиросы смолить».

Покурили и зашёл разговор за выпивку: «Где ж её брать-то теперь? Да почём оно теперь-то? Ну, да не больно нашего брата обманешь - все сами теперь её делают-то!» - Мужик уверенно говорил, что вот, мол, расторгуется, примет слегка на рынке, опять же милиционеру, дежурному по рынку - всем налей! Ну, а уж когда домой, то тут уж он, конечно, наберёт рюкзачок винца. Выяснилось, что мужик таскает  колхозную кукурузу и продаёт: «Сотня каждый день! Это, не считая на дорогу и на вино - его-то я всегда возьму!»

Кир порадовался: «Слушай, вот тебе клёво-то. А не выловят?»

Ближе к Москве в тамбуре поднакопилось народу. А на Матвеевской его и вовсе утрамбовали к стенке.

Но вот раздвинулись двери и он с облегчением вдохнул утреннего смога. Протиснувшись между вагонами, выпускавшими только в одну сторону, и будками кооператоров, он влился вместе с толпой в зал с разменными аппаратами.

Улыбнувшись, он резко развернулся поперёк толпы и направился к дверям на улицу. На уговоры цыганок он не поддался, цветов не купил, но ледяной «Фанты» в сквере, в ожидании троллейбуса, не отказался.



Он встал спиной к салону, облокотившись о поручень заднего стекла. За ними шёл ещё один троллейбус - управляла девушка. Он махнул ей рукой и она улыбнулась. Легко выбрались на мост - рядом плелись в мокром месиве снега грязные машины, а за рекой дымили заводские трубы.

Сергей увидел вдруг три разноцветных дыма: красный, белый и синий. Пробормотал по-французски: «Bleau, blanche, rouge...»

Недалеко стояла светловолосая девушка в широком мужском пиджаке из толстой шерсти.  Услышав его бормотание, она подалась плечом к двери. Трамвай остановился у магазина «Электроника» и когда двери уже закрывались, наклонившись, он сказал тихо:

- Вы выходите? - Невольно улыбнувшись, она ответила:

- На следующей.

Троллейбус, развернувшись на площади, остановился, открывая двери. Он выскочил первым и лихо опершись о поручни, подал девушке руку.

     - Я - Кир. А ты кто?

     - А я - Светлана.

Дальше они долго молчали, а на углу разошлись. Она углубилась в переулок, а он постоял, глядя вслед, и почему-то думая, что она продавщица, принялся насвистывать: «До-ре-ми-до-ре-до».

Побрёл себе по Садовому, через подземный переход, к небольшой площади у станции метро: табачный ларёк, опять шашлык, пирожки по двадцать пять и дверь на углу:

           П И В О

В комнатёнке сильный мат. Пять хвостов из суровых мужиков - того и гляди, как бы в бубен не получить.

Кир поспрашивал кружку, но не целеустремлённо, не хватало обострённого чувства - срочно поправиться до двух часов.

В углу он увидел человека, стоящего в одиночестве. Здесь к таким не привыкли - как-то вокруг него и народу поменьше. То ли уважение, то ли полное, до немого изумления – непонимание.

И немудрено: длинные чёрные волосы до пояса и лицо шизанутого индейца племени Сиу, да ещё драные джинсы. Кир подошёл и они радостно обнялись. (А ничего они с Гуру смотрятся - у Кира почти оформившаяся борода, да и прикид военный).

Выпили по паре кружек, приободрились. Рядом появился завсегдатай, квёленький такой мужичонка. Вон уже и за пивком протиснулся без очереди.

- Гура, а ты, говорят, на Гауе бывал этим летом?

- О, Россия слухами пошла, - Гуру ощерил беззубый рот.

- Да тебя Гога видел среди лежбища хиппи с Маркелом, как вы от дождя пакет с травой затаривали. С Антоном.

Стали прощаться. Гуру здесь оттягивался перед тем, как зайти к кому-то за травой и уже торопился.

Опять он пошёл вверх по уютной улочке, просто гуляя по Центру. И ему похорошело - аж стало как-то в небе проясняться. Где-то здесь неподалёку была кофейня «Турист» с чашечкой по двадцать две копейки…

Впереди бликнула солнцем витрина  и, подойдя к ней, он увидел табличку:

  О Б Е Д
Прильнул к стеклу - безмолвное движение мима в трико и с белым, в гриме, лицом. Продавщицы уютно устроились на столах, подобрав под себя халатики. На мраморном полу магнитофон. Он долго стоял, приложив ладони к стеклу и наблюдая плавные движения, озвученные шумом улицы.

Пройдя мимо памятника воинам Плевны - чёрное нагромождение чугуна среди серых домин с красными флагами на крышах - он поднялся вверх к Чистым прудам по улице с односторонним движением. Решил перейти на другую сторону (о чём он думал в эту минуту?)

Спокойно глянул влево - машин не было…

И вдруг справа чудовищный удар! Кир отлетел на несколько метров, огромная чёрная машина остановилась, из неё вышли двое в строгих тёмных костюмах и, сказав что-то шофёру, направились вниз, к чёрному дому, а водитель погрузил тело в машину и уехал.

Вот так вот. Написав это, я сложил листки, заварил чаю, потом захотел, чтобы Гога прочитал, оделся и поплёлся к нему. Настроение было прекрасным... да что я расписываю, понравилось ему. Покурили и он мне рассказал о своих планах на лето.

И на следующий день я сидел в гогиной однокомнатной квартирке гостиничного типа.

Поговорили...

Зашёл Артур и я дал ему прочесть свой рассказ. Он помолчал, поглаживая усы, а потом выдал: «Это всё почти один к одному фильм Иоселиани «Жил певчий дрозд».

     - Да я его не видел никогда!

     - Ну, значит ты вышел на уровень таких мастеров.

     - Пошёл ты...

Мне от всего этого как-то не стало лучше. Потом я ушёл.

Дома меня достали соседи по коммуналке: этот великий монтажник в углу со своими кранами и регулярными друзьями с гитарой, два раза в месяц, после аванса и получки. А рядом семья милиционера. Да, вполне серьёзно, он мент, а она продавщица в ГУМе. Когда монтажник в командировке, а мент на дежурстве, вроде ещё ничего. Уложит она свою ляльку, мы и встретимся случайно на кухне - чаю пришли заварить. Рассказывает про свой городишко, где они с мужем в одном классе учились, ну ещё про свой родной магазин. А недавно предложила пойти к ним грузчиком, жалеет, что вот не работаю я давно.

А утром в понедельник, когда в квартире всё утихло, я встал в одиннадцать, попил чайку и вышел на улицу. Распустились деревца, пенсионер с собачкой прогуливается, мужик с первого этажа лежит под своей машиной, ковыряя ей в брюхе.

Вышел я на проспект: толпа вонючих машин продолжает уничтожать воздух. Бедные деревья.

Зашёл на углу в пивбар, сюда я Кира с Гуру поместил. Действительно ведь Гуру, у меня просто рука не поднялась дать ему другое имя. Выпил кружечку и пошёл по проспекту в сторону центральных улиц. Мимо магазина, где не то что мимов в обеденный перерыв для бедных девочек... одна солёная капуста. Да и чёрт с ним, я всё равно почти не ем. Не вегетарианец, просто денег нет. Хотя вот уже около года, как я ушёл из сторожей, не помер же от голода - Бог даёт, наверное.

Мимо меня прошла девчонка, глянула заинтересованно, а я навстречу улыбнулся, натужно растянув своё лицо специально.

А ведь смотрит не на меня, а на мой «прикид». Дура, пойди на Тишинку и купи себе шинель, а шарф возьми у бабушки и не пыжься вырваться из своей нищеты. Эстетика бедности,Ё!)

В кофейне «Турист», бармен, забыл его имя... то ли Семён, то ли Саид, ну неважно, главное, что он мою физиономию знает и держит за своего. Конечно, если какой торгаш появится, так он меня быстро задвинет в тайники своей души. А пока ничего, двигает турку по мелкой гальке. А какой аромат от перелившейся через край пенки смешался с весенним воздухом, врывающимся в раскрытые двери! Несколько человек молодняка, с уважением поглядывают в мою сторону. Я-то не длинноволосый, но с бородой, да и видели меня где-нибудь на тусовке, на Гоголях, может, вместе с Гуру. Ненавижу эта кофейную муть.

Под нашу крышу влетел воробей. Заметался, родимый, в поисках двери, а молоденькая девчушка из компании волосатых, стала в него крошки метать. Так он тебе, салага, и раскроет пасть на лету, крошки ловить ;

А в центре клёво, если подальше от суеты. В переулке оранжевые тётки стригут ветки. Мичуринцы, вашу мать! Короче, весна, что там говорить.

На Хмельницкого я подошёл к тому самому переулку со стороны Чистяков. Напротив витрина овощного. Сейчас прямо на улицу стали лотки с капусточкой выставлять, можно пощипывать и питаться. Я перешёл на ту сторону. Встал у стены, курю. Перешёл в том же месте обратно.

Света, девушка со светлыми волосами цвета скошенного поля, в широком мужском пиджаке из толстой шерсти, сменившая сегодня приболевшую Елену Сергеевну, через большое витринное стекло, хорошо промытое в санитарный день, видела хиппово одетого парня.

«Ещё один «отщепенец» - усмехнулась Света (Свет мой)

В её голове, словно во сне, пронёсся знакомый, но какой-то бесплотный цветной образ похожий на этого парня - будто она знала его, но только моложе. Или где-то видела...

Он уже второй раз переходит улицу в одном месте, не дойдя до пешеходной зебры пятидесяти метров.

И теперь стоит, прислонившись к стене, курит.


Где-то внизу открыли светофор. Вперёд вырвалась помятая, дребезжащая  «Волга». Света увидела, как парень рванулся на дорогу. Подпрыгнув перед капотом, то ли от удара, то ли сам по себе - она не поняла - он ударился о лобовое стекло.

Посыпались осколки.
Машина, взвизгнув, встала.
Водитель и пассажир, молодой парнишка в белых носках, бережно положили парня на заднее сиденье. Останавливаются прохожие.

Света вышла на улицу и, вытирая покрасневшие руки тряпкой, смотрела вслед уезжающей машине.



3


ПУСТОТА


     Поздним утром, в центре Москвы по улочке прилегающей к Арбату, направляется к церковному подворью священник в длинной черной рясе.  В этот час здесь пустынно и лишь из-за домов доносится ровный шум автомобилей с Гоголевского бульвара.

Хлопнула дверь подъезда…

Кир выходит на тротуар, оглядывается: вдоль стены идёт священник в чёрном, а на углу, по-прежнему пульсирует жОлтым светофор и ветер порывами срывает осенние листья.

Плавно проехала серебристая машина.

Навстречу К. идёт юная парочка - парень слегка направляет девушку, вложив ладонь  в задний карман её тугих джинсов.

Молодой дворник, вероятно студент, лениво скребёт метлой асфальт, поднимая лёгкую пыль.

На другой улице К. заглянул в витрину небольшого магазина: внутри проплыла неясная тень. Он приложил ладони к стеклу, всматриваясь: за стеклом движется мим в черном трико, а на прилавках сидят юные продавщицы, подобрав под себя коротенькие белые халаты. На полу стоит переносной магнитофон.

За его спиной, отразившись в витрине, прошелестела шинами машина, сверкнув металлом в толстом стекле.

Вечером К. стоит в комнате и, отодвинув штору, через двор наблюдает за освещённым окном во втором этаже напротив, где за письменным столом сидит человек лет сорока, с залысинами, открывающими большой лоб. Он работает за компьютером.

В комнате К. красный угол завален дискотечными фонарями, покрытыми мохнатым слоем пыли. Над письменным столом, на деревянной самодельной полочке стоят мягкие детские игрушки, выше - поясной портрет маслом: угловатый, плечистый мужчина в синей майке без рукавов - его изображение прочерчено ломаными механическими линиями, будто самописцем автоматизированной системы управления.

Голос: "Наступает время превращений. В мире произошли незримые, но радикальные перемены - от нулевого цикла теплотрасс, коммуникаций, Божьих бичей до третьего неба серафимов и разведспутников: вниманием не обойдён никто. Каждый званый - избранный; всякий атом - меченый.
Революция № 9 свершилась, а теперь декадансинг!"
 
Дверь за его спиной распахнулась, Голос стих, и в комнату шумно ввалилась девушка.

Она в жОлтой майке выше колен - полноватые белые ляжки. В руках початая бутылка шампанского и стакан.

     - Привет, сосед. Давай выпьем шампусика! - она забралась на низкий, без ножек, диван.

Он закрыл тетрадь в коленкоровом переплете, лежавшую на столе. Присев рядом, взял из её рук бутылку и с удовольствием выпил. Поставил шампанское на пол и тут же девушка заговорила быстро и нервно:
 
- Он меня достал. Снимает каждый вечер в разных позициях - так, что после этого хочется просто нажраться. Такое чувство, что он входит в меня своим фотообъективом, - её тонкие ноздри раздувались от гнева и возбуждения. Взяв с пола бутылку, она отпила ещё глоток и откинулась к стене, прижав колени к подбородку. - А потом он меня мучает… И каждый раз новые трюки. Как будто в гинекологическом кресле. Инженер-технолог, ****ь! И меня же продаёт потом. Мои изображения. На Арбате.

Он что-то буркнул, отпивая глоток.

     - Какая разница? Я не хочу позировать, я хочу просто - жить…

Устав, она смолкла. Кир дал ей сигарету.


Спичка догорает, изогнувшись в чёрную скульптуру.

Он смочил слюной пальцы и взял её за обуглившийся конец. Перевернул -  огонёк, вздрогнув, погас.

Вечером, в гостях у друзей. Все сидят за круглым столом в небольшой комнате рядом с кухней где-то на Чистяках.

Длинноволосый – чёрный хаер, заправленный под ворот битой джинсовой куртки - поэт показывает свою новую песню под музыку, записанную на магнитофон. Он автор текста. Декламирует под болванку, гитары нет и он вынужден имитировать игру руками, слова он проговаривает вслед за мелодией, иногда запаздывая:

«Дай мне доллар, толстый брат!
Шизофреник не богат
Я гуляю по стриту у у!
Напевая ту-ту-ту-ту-ту-дуу у у!
Я гуляю по стриту,
Напевая ту-ту-ту-тудуду!!
Дай мне доллар, толстый брат!
Шизофреник не богат!»

Кир знакомится с девушкой Настей. Он что-то говорит ей, но за песней не слышно.

Хозяин квартиры Анжей предлагает:

- Мы передаём друг другу зажженную спичку и тот, на ком она гаснет, должен ответить на вопрос каждого из участников - «да» или «нет» - только правду.



Анжей ловко избавляется от спички, успевая при этом раскуривать трубку и отпивать чай из стакана в подстаканнике с изображением кремлёвской башни. Мимоходом поясняет:

     - От старых большевиков достался - по наследству.

Настя, боясь обжечься, неловко берет спичку и она гаснет. К. больше всех радуется возможности узнать что-либо о понравившейся ему девушке.

     - Ты литературная девица? - спрашивает Анжей.

     - Нет, почему вы решили? - говорит в ответ Настя и тут же Кир спрашивает:

     - А как твой Фёдор поживает?

     - Я его больше не люблю...

     - Хорошо, - берёт игру в свои руки Анжей:

- Никто не знает правил игры. Пусть она ведется втёмную. Ведь мы не знаем, с кем играем, - многозначительно добавляет он, раскуривая трубку.

Ночь. Кир и Настя уже в совершенно пустом трамвае, освещенном лишь изнутри.
В метро бегут по пустынному залу и успевают в последний поезд - Кир уже едва успевает придержать для Насти, закрывающиеся двери.
На электронных часах: 00. 47.

Темнота и тишина. Они бредут по ночному городу.
На Патриарших Кирилл купается в пруду, спустившись по ступеням прямо к воде у павильона.

Выбирается к скамейке, снимает трусы, выжимает.

Поцелуи на скамейке – всё как в киношке.


Комната Учёного. Он плотно закрывает своё окно чёрной фотобумагой и, прорезав круглое отверстие для объектива, наблюдает за окном Кира. Снимает в фоторежиме.

Переставляет фотоаппарат на штатив и снимает на фото силуэт, появившегося Кира.

Проявляет фотографии в ванне. Фотографии плавают изображением вниз. Учёный переворачивает их изображениями вверх, цепляя пинцетом и шлёпая о воду: фотографии героев, персонажей предыдущих эпизодов. Некоторые тонут и, покачиваясь, ложатся на дно. Голос: «…Центр метафизического циклона переместился сюда - «к востоку от Солнца, к западу от Луны», в столицу 1/6 части тьмы, в середину февраля, в сердцевину ледяной карамели, похожей на слово «люблю», сплюнутое в шершавый снег, в беззвездно-пустую нутрь скудельной базарной копилки - и фиг-то получишь обратно свою денежку…»


Утром Кирилл выводит из своей комнаты велосипед, сажает на него Настю и она катит домой по пустой рассветной улице, а Кир возвращается отсыпаться. Голос продолжает: «…Москва круглая и плоская, как карманные часы без циферблата (с дарственной надписью на неизвестном языке): гигантский, непрестанно работающий, тикающий адской машиной на весь окрестный космос механизм в котором столь опасно жить, не соблюдая драконьих правил техники безопасности - без прописки, с документами призрака, ожидая ослепительного золотого выстрела Судьбы в затылок…»

Кира будит техник-смотритель из коммунальной конторы:

- Вставай, студент, - он стучит и входит в комнату.

    - Весь участок засрал. Уволю на хер! - устало садиться на табурет и уже спокойнее продолжает:
   
- Приходиться просто вынуждать работать, это чёрт те что... Надо идти чистить квартиру - говорят Ученый... помер что ли.

В комнате Ученого работают дворники, выносят мебель и ворчат между собой:

   - Говорят, вроде застрелился... Но трупа мы не видели.

   - С жиру бесятся. Что ещё надо людям? - говорит пожилой широкоплечий татарин небольшого роста, - комната есть, да и жена вроде у него где-то в Москве была...

В комнате Учёного следы ботинок дворников, мебели уже нет. К. подбирает в углу, брошенные слайды и связку писем. Техник-смотритель, татарин лет пятидесяти, командуя дворниками-азиатами, увозит мебель.

Контора бывшего ЖЭКа - полуподвальный этаж сталинского дома.





Кир входит в контору и видит у техника на столе видеодиск.

- Этот DVD из квартиры Ученого? Можете мне отдать? - просит Кир.

- Диск что ли? Да бери, - техник безразлично отдаёт. На стене уже висит портрет из комнаты Учёного: это мужчина в красной майке без рукавов, что испещрена ломаными линиями, будто начерченными осциллографом автоматизированной системы управления.

Кир открыл ключом дверь своей коммунальной квартиры и прошёл длинным коридором к комнате соседа, постучал.

Из-за двери доносится резкий голос:
    
- Да!
   
Кир вошёл в большую комнату, приспособленную под фотостудию. У зеркала стоит давешняя девушка, та, что заходила с шампанским, но теперь она в строгом костюме классического покроя - волосы завязаны узлом на затылке, а на лацкане пиджака  "поплавок", металлический ромбик - значок выпускника технического ВУЗа.

А вот юбки на ней нет, а из-под пиджака виден лишь край нейлоновой, розовой, прозрачной ночной рубашки.

Фотограф возится с фонарем на штативе, выставляя свет на кровать, ядовито светящуюся лиловым шёлковым покрывалом и не злобно, но как-то раздраженно спрашивает:


     - Чё надо?

     - Дай мне слайд-проектор на часок.

     - Там, на стеллаже где-то лежит. Возьми. Мы к тебе вечерком зайдём. Пока некогда нам.

Кир прошёл за ширму. Там стоит большая старая чугунная ванна, заполненная водой, где плавают фотографии вниз лицом - белые квадратики. Он переворачивает одну, шлёпнув о воду, и по поверхности плывёт чёрно-белое изображение: соседка стоит в пиджаке, склонившись к зеркалу – из-под полы видны полные белые ягодицы.

Фотография плавно тонет и ложится на белое дно ванной.


В комнате К. плотно задернуты шторы. Он смотрит слайды. На экране появляется аккуратная европейская улочка.
     Женщина ассирийской внешности недовольно заслоняет объектив рукой.
     Потом странный, отстраненный пейзаж: ряды искусственно высаженных сосен и развалины замка.
     К. закуривает…

И вот он поставил следующий слайд: развалины замка, фигура, удаляющаяся в сторону леса. Этот кадр он долго разглядывал, курил, пуская дым в луч проектора, потом встал, прошёлся по комнате, своей тенью как бы участвуя в изображении на стене. Голос К. за кадром: "И что же его увело отсюда? Эти странные люди как-то связаны между собой... А может быть, это ход в какой-то игре? Надо разобраться"...



В слайдах перед ним проходит чья-то жизнь: большой двухэтажный, деревянный дом в лесу.
Учёный на садовой скамейке с женщиной ассирийской внешности.
Вновь та же черноволосая, неопределенного возраста женщина, она появляется чаще других, но теперь, не скрывая лица. Снимок сделан в Москве.
А вот Ученый на вокзале, у вагона трансъевропейского экспресса. Стоя на подножке, он, оглядываясь, выискивает кого-то.
Ассирийка бежит вдоль уходящего состава. На вагоне табличка "Москва-Берлин".


Поздний вечер. Кир сидит на полу своей комнаты со стаканом в руке. Напротив, на диване расположились: сосед-фотограф, его подруга в жолтой, прикрывающей бёдра, майке и Света, светленькая девушка лет двадцати с длинными волосами цвета скашенного поля, распущенными по плечам. Сосед показывает им новые фотографии. На полу стоит кассетный магнитофон и фотограф, потянувшись за бутылкой, включает его, по пути склонившись к ногам своей подруги и успевая чмокнуть её пухлое колено.

Наливает всем шампанское, со стаканом в руке отходит к окну… вот он раздвинул тяжёлые, тёмные шторы, а сосед, тем временем потянул свою девушку к двери, уже похлопывая её по заду ладошкой.

Как только дверь за ними закрылась, подруга Кира подошла сзади и положила руки ему на спину.

     -Ты соскучился?

     - Нет.


     - Это почему же?

     - Наши игры далеко зашли.

     - Какие игры!? Что ты злишься? Я так хотела быстрее приехать. Всех  бросила там, а ты...

Кир взял со стола спички и присев на диван, сказал негромко, но с налетом серьезности:

- Я знаю игру. Зажигаю спичку и передаю тебе. Ты - мне, я - тебе. И так, пока не погаснет. На ком гаснет, тот отвечает на вопросы. Только правду. Да или нет.

- Игра в правду?

- Да. Если хочешь.

- А ты не боишься?

- Поджигай.

Вспыхнула спичка. Они передавали дрожащий, неверный огонёк в полумраке комнаты. Она старалась быстрее избавиться от огня.

- Не суетись, - он говорил серьезно, поверив в игру.

Перевернул спичку - послышалось влажное шипение о пальцы.

- Спрашивай.

- Ты мне всегда говоришь правду? - задала она подготовленный вопрос.

- Нет.

- Почему? Ты меня не любишь?

- А это уже не по правилам.

- Брось ты, это детская игра, - заскрипел диван, она встала. - Нам нужно поговорить.

- А ты не можешь так говорить? В процессе. Слово - ход. Как и поступок в жизни.

- Но все же играют втёмную, ведь мы не знаем правил. Да и кто с кем?

- С тобой, - он вновь зажег спичку.

За стеной послышался шум, что-то упало, но потом всё стихло. Спичка догорела, и она бросила её на пол.

- А ты хочешь идти со мной? - спросил он.

- Куда?

- Надо отвечать "да" или "нет".

- А ты неправильно спросил, - она щёлкнула клавишей настольной лампы и темнота, заполнявшая комнату, отступила за окно.

Кир лёг на диван и, закинув руки за голову, упёрся взглядом в потолок.

- Ну и прекрасно. Не надо играть. Будем просто жить.

Она задвинула шторы и попыталась включить магнитофон - не работает. Тут же включила радио, поискала на коротких волнах, натыкаясь на

разноязыкую речь и останавливаясь на каждой, будто пытаясь понять эту вавилонскую кашу. Через обрывки музыки и шорох окрестного космоса, она добралась до конца шкалы и нажала какую-то кнопку - воцарилась полная тишина. Она потыкала по другим клавишам, но безрезультатно. Успокоилась - присев к столу, открыла большую, коричневую, в коленкоровом переплёте, тетрадь.

- Закрой, пожалуйста, - он смотрел на неё отчуждённо.

Она откинулась на спинку стула и повернулась к нему, свободно опустив длинную юбку между раскинутых ног. Он продолжал смотреть.

Девушка улыбнулась краешком губ, но он прикрыл глаза и тогда она резко повернулась к столу, достала губную помаду и, не глядя в зеркало, ловким движением подкрасила губы.

- Я пошла домой.

- Не будем прощаться.


Утро следующего дня. Раздается стук в дверь комнаты Кира. Он открывает - пришла Настя, принесла Киру поесть.

- Вот тут яички варёные... Мама сварила.

- Слушай, у меня тут что-то произошло, не знаю, какой-то прорыв в реальность что ли… или куда, не знаю. Вчера застрелился Ученый, я тебе не говорил? Он жил здесь, напротив. Вот смотри.

Он показывает стопку почтовых открыток, оставшихся от У. Все они с европейскими видами.


Они строят различные предположения о судьбе человека:

- От него остались лишь изображения... Слайды вот, да буквы - изображения. Все мы - лишь изображения, тени. Но почему не было тела? Увезли, наверное, раньше. Остался меловой силуэт на полу комнаты - обычно криминалисты так обводят тело погибшего человека для следственного эксперимента. Но оно было уже истёрто ногами. Кто-нибудь видел труп? И где он теперь?

Настя протягивает Киру свое письмо.

- Вот написала тебе дома, заранее... прочти… когда меня не будет, ладно?

Кир сдаёт слайд в фотоателье.

- Напечатайте мне семь фотографий этой женщины.

Кир спускается по каменной лестнице в кафе, расположенном в подвале старого дома в арбатских переулках.

У стойки спрашивает:

- Можно посмотреть видео? Здесь немного.

Девушка за стойкой вставляет диск в магнитофон и на маленьком экране телевизора появляется изображение. По всему видно, что это домашняя запись. Камеру носят, переставляют с места на место. В кафе играет музыка и звука особо не слышно. Вероятно, съёмка велась в загородном доме. За окнами ряды, искусственно высаженных лет 150 назад, сосен.
Ученый в кабинете на втором этаже, среди старой мебели, сидит за письменным столом, лицом к окну. Тот, кто снимает, поставил камеру на стул и через некоторое время появляется в кадре. Это женщина. Лица её не видно. Она перекрывает длинной свободной юбкой изображение, ходит по комнате, приносит чай, ставит на стол. Ученый, не отрываясь, что-то пишет на листах бумаги. Изображение прерывается, экран телевизора рябит. Потом появляются кадры, снятые из окна комнаты Учёного. Это знакомый нам двор Кира. Камера направлена на его окно. Вот Кир  открывает его. Распахивает створки окна. Высовывается, облокотившись о подоконник.

Барменша, выключает видео и, вынув диск, кладёт на стойку перед  Киром.

- Извини, у нас тут перерыв настал.

Кир заходит в рекламное агентство. Там его знают.

- Привет, а Борис здесь?

- Скоро будет, - отвечает совсем молоденькая секретарша.

- Как Лиза поживает?

- Ой, то куда-то потеряется, то её тут, намедни, чуть в подвал не затащили, укурилась... - понизив голос, поясняет она. Потом девушка ведет его в комнату и включает ему DVD. Входит Борис.

- Привет, Кир, ты чего так рано?

В кадре телевизора - окно Кира. Камера неподвижна, вероятно, установлена на штативе для постоянного наблюдения.

Приятель, закурив, требует кофе.

- Улька, дашь мне кофе?

Кинув профессиональный взгляд на экран, он говорит:

- У тебя это что? Похоже, просто камеру забыли выключить? - и тут же теряет всякий интерес.

Кир забирает готовые фотографии и, выйдя на шумную улицу, разглядывает чёрно-белое изображение.

Крупно: лицо женщины со слайда. Это ассистентка Учёного с ассирийской внешностью.


Кир пересекает двор и входит в подъезд Ученого, звонит в дверь его коммунальной квартиры - три звонка. Открывает древняя старушка - соседка. Он показывает ей фотографию Ассирийки.

- Вы знаете эту женщину, она ведь бывала у Ученого, соседа вашего? Слышали ведь… про него?

Бабушка молча даёт номер телефона дачи. Кир берёт листок, но тут бабушку словно прорывает:

- Телефон, который недавно эта женщина оставила, она заходила передать деньги для уплаты долга за телефон его. Эта жидовка увела его из семьи и забрала себе девочку. Вот.

Кир звонит из телефона-автомата на углу, напротив театра. Отвечает мужской голос, диктует номер. Кир записывает его на стене и звонит.

- Я хочу передать письма, найденные в комнате Ученого.

На другом конце провода долго молчат, но потом голос говорит:

- Приезжайте. На Тверском бульваре, возле частного отеля, что сразу за «Домжуром». Там столики кафе на тротуаре.

Кир сидит за столиком уличного кафе у чугунной ограды особняка. Подъезжает красный «Форд-фиеста». За рулем женщина с фотографии. На заднем сиденье девочка лет восьми. Кир подходит, садится вперед и машина быстро уезжает.

Настя входит в кинотеатр «Иллюзион». Фильм уже идёт и она садится в крайнее кресло последнего ряда. На экране чёрно-белый фильм, напоминающий ранних неореалистов. Развалины замка, вымощенная камнем дорога, река, одинокий человек в длинном плаще идёт по тропе, среди сосен, высаженных рядами лет 150 назад.

Голос: «…Российское подполье - самое глубокое подполье в мире! Иные нелегальные шизоиды так далеко убегают на месте, что порою прячутся от безжизненого ока Федерального розыска в чужих снах или превращаются в собственные мимолетные галлюцинации».

Настя выходит из темноты зала на ослепительное солнце, голос исчезает…


На Петровском Настя бульваре встречается с Киром.

- Эта женщина, она ассистентка Ученого, не ответила ни на один из моих вопросов, но представляешь, девочка сказала, что папа вчера приходил к ней в школу!

Утром следующего дня он в морге говорит с начальником.

- Почему же нельзя? Я просто гляну на труп и всё.

- Труп кремирован ещё вчера.

- А где же урна с прахом?

- Или у вдовы, или ещё на складе - никто не знает.

На следующий день Кир входит в институт театрального искусства.

Настя здесь работает натурщицей. Студенты рисуют обнаженную Настю. Кир ложится на сдвинутые столы у стены, отсыпается.

Голос: «…В этом каменном котле, под тяжелой крышкой зимних небес, нечто клокочет и бродит, точно в больном каменном мозгу, источенном камнеедами и оранжевыми дорожными рабочими Раджниша, - алхимический состав бурлит, исходя, как паром, легчайшей, но ясной - адамантовая пыль - аурой; ибо вовремя брошенная в сосуд закваска делает свое дело. Время действия - накануне конца света. Место действия третий Рим. Главный герой - ты, естественно».

Школьный двор. Кир о чем-то говорит с учительницей и она указывает на девочку. Кир подходит к ней.

- Все страньше и страньше, - говорит маленькая ясная девочка.

Он уходит повторяя за ней те же слова: «Всё страньше и страньше, страньше и страньше, страньше-странь-ше-странь-ше...»

Потом они вместе с Настей пытаются связаться с Вдовой.

- Нет, нет, что вы! Мы не знаем. Да нет же. Её нет, она уехала, - отвечает Киру женский голос, морочит голову по телефону, давая неясные, путаные ответы.

- Куда, скажите, пожалуйста, куда?

-  Её просто нет в стране!

Трубку берет Настя.

- Я её сестра, я приехала из Караганды, скажите, пожалуйста, куда за границу?

- Милочка, её просто нет… - в стране! Я её компаньонка, но мне лучше не знать, куда! - говорит Насте претенциозный голос женщины.

Вечером, Кир и Настя подходят к зоопарку. Кир пришел к работающему здесь другу, Ботхисатве.

- Он обещал показать мне лемуров, - говорит на ходу Кир, спешащей за ним Насте. - Говорит, что лемуры, как существа очень тонкой нервной организации, не предназначены для показа публике, их содержат в специальном питомнике. Бодхисатва дежуритт здесь ночами, показывая своих подопечных друзьям.

Настя заворожено смотрит на эти диковинные эльфические создания.


Потом они пьют чай. Кир сидит молча с закрытыми глазами и как бы спит, а Настя слушает сторожа.

- Изображения на камне, - говорит Ботхисатва, - на могильном камне, фотографии в семейном альбоме, кадры кинохроники, что ещё останется от нас? Где же реальность? Мы все тени, реальности нет, отсутствует, напрочь отсутствует. От нас остаётся лишь изображение… Мы умоляем, просим: выпустите нас отсюда... Молимся об этом. Но, похоже, мы все на какой-от плёночке.


Поздно ночью они выходят из зоопарка и замечают преследование - или им только кажется, что за ними следуют двое. Настя тревожно оглядывается. Они идут быстрее, бегут по переходу, бросаются в подворотню. Наперерез им, из двора выезжает автомобиль с погашенными фарами. Они прячутся, присев за мусорными баками.

Двое выходят из машины, переговариваясь, заглядывают за угол.

- Ладно, пусть пока здесь, а там посмотрим, - говорит один из них. Уезжают.

Кир и Настя, озираясь и держась за руки, идут вдоль длинной кирпичной стены.

Входят в его комнату. Все перерыто.

- Представь?! - Ни писем, ни слайдов. Да еще и паспорта моего. Просто нигде нет.

Он ложится на пол и просит Настю:

- Обведи меня, моё тело - мелом, как обычно делают криминалисты.

- Ты что!? - она отказывается, плачет. _ Страшно же, дурак…

К. собирает рюкзак: спальник, надувной матрас, полотенце.

- Надо ехать в загородный дом Учёного, мне почему-то кажется, что это недалеко от Переделкино.

Он все-таки рисует на полу силуэт лежащего в неудобной позе, человека. Особенно ему удаётся подогнутая нога.

Уходят они, крадучись, по гулкому подъезду.


К. бродит по пустынным улицам и, проходя тёмным двором, видит сидящего у костра из пивных ящиков, длинноволосого человека.

Подходит, спрашивает закурить.

- Привет. Угости сигаретой. Вышел из дому, забыл.

Тот протягивает сигарету.

К. прикуривает от обугленной доски, вынув её из костра.

Человек спрашивает:

- Ну что, ходишь, бродишь? \далее диалог из кинофильма "Прохожий": https://ok.ru/video/1694233660152\

- Да... всё к покою хочется поближе.

- К чему?

- К покою.

- Интересно. А я вот как раз думаю о покое. Ты ходишь. Я сижу. Ты думаешь, что это твоя реальность, я думаю, что это моя реальность. Занятно. А на самом деле мы с тобой, знаешь кто? Мы с тобой, наверное, персонажи какой-то дурацкой киношки. Никогда не ощущал себя так, нет? В смысле того, что попали мы, понимаешь? На плёночку. Все на плёночке. Ты, я. Пойманы. Мы - изображения просто. Просто изображения на белой простыне. Без свободы. Плёночку её вставь по-новой и мы опять будем повторять дурацкие слова, делать те же движения...

- Но в голове-то что-то своё остаётся?

- В голове у кого!? У тебя? У меня? Мы же с тобой изображения!

- На плёночке может это не видно? Может быть это хорошо? Или ты думаешь, что это тоже на плёночке, на каком-то негативчике?

- Я не знаю, положено думать призракам или нет? Понимаешь, не ты и не я. Не ты имярек, не я имярек, а только изображение на экране. Нас поймали в ловушку, в световую ловушку и мы останемся здесь всегда. Актёры, статисты, они сделали своё дело отснялись в кино и разошлись по домам, а мы остались на плёнке и этот костёр останется навсегда. Ныне  присно и вовеки веков. И ты будешь сидеть и ночь эта не кончится. Ты понимаешь меня, нет?

- Да.

- Трудно осознать тебе, конечно, я врубаюсь, но есть зрители, но мы их не видим, а они нас видят, но мы пусть фантомы, но всё же существуем... Как изображение. Мы можем с ними говорить. Мы их не слышим, но мы можем к ним обращаться. Не ты имярек, не я имярек, а те плоские изображения, те световые призраки, которых поймали на целлулоидную плёнку. Мы можем этих зрителей молить о чём-то, просить о чём-то, говорить что нам здесь плохо, у этого плоского костра, в этой плоской ночи, понимаешь? Можем просить их в конце концов: сделайте что-нибудь для нас, потому что нам здесь плохо, освободите нас, выпустите нас отсюда.../конец монолога Гуру из фильма "Прохожий" /https://ok.ru/video/1694233660152
Позже, уже ночью К. проходит мимо дома Учёных. Читает объявление: "Сегодня состоится маскарад!!"
Светает. К. бродит по улочкам Центра. Присаживается на паперти храма с пакетом молока и батоном белого хлеба в руке. Завтракает.

               
     Утро. Кир бредёт по Гоголевскому бульвару. Будит спящего на скамейке бродягу, шевеля его ботинок с рифленой подошвой, на которой жОлтой резиной светлеет как бы ладошка. Тот просыпается.
    
     Они пьют пиво у памятника Гоголю. Вокруг множество, а ля хиппи одетых людей, "волосатого пипла" то есть))

     Бредут вдоль витрин. За одной из них множество телевизоров, показывающих катастрофы пожары, наводнения и различные цунами.

Вечереет. К. подходит к дому Учёных. Съезжаются гости, выходя из машин в костюмах и масках. Вдруг он видит, входящую в дом Учёных ассирийку со слайдов и фотографий. С ней все здороваются, целуют руку. Прошмыгнув в толпе входящих внутрь, он расспрашивает людей в поисках ассирийки.

И тут он видит Учёного. Подбегает к нему и говорит что-то (не слышно за шумом толпы). Но вдруг к ним подходит барышня с подносом напитков и мужчина снимает маску, вытирая взмокшее лицо, а потом с наслаждением пьёт шампанское – это не он.

К нему подбегает маленькая девочка в костюме Красной шапочки.

- Вы ищете моего папу? А он приходил ко мне сегодня в школу!

Девочка вновь теряется в толпе.

Через некоторое время ассирийка сама подходит к нему и берёт его за руку. Ведет среди костюмированных учёных в босховских масках, куда-то наверх по коридорам и лестницам, среди интерьеров сталинской эпохи.

На стенах картины советских живописцев. Много работ Иогансона - про фашистов и красноармейцев.

Они входят в комнату, где недавно был закончен ремонт. За окном строительная люлька.

Ассирийка вдруг захлопывает за собой дверь и исчезает, а Кир остаётся в комнате один, испуганно озирается.

Тут из другой двери выходят два огромных негра, слегка странной наружности - они оба, с ног до головы обмотаны белыми медицинскими бинтами.


Хватают молча Кира и волокут к стулу, где привязывают его бинтами, сматывая с себя. Один говорит другому:

- Давай сыворотку правды.

Чернолицый тащит большой шприц. Киру вкалывают сыворотку правды и оставляют одного. Он дико озирается.

Увидев люльку за окном, освобождается от бинтов и распахивает окно. Выбравшись наружу, раскачивается на люльке, соображая, как бы привести её в действие. Принимается крутить все механизмы и натыкается на большую металлическую рукоятку.

Крутит и медленно спускается на люльке вниз.

Спрыгнув на землю в саду, он пробирается через кусты к забору, влазит наверх и оглядывает улицу, освещённую жОлтыми фонарями. Проносится одинокий мотоциклист на огромном мотоцикле, на боках которого висят большие колонки.

Вновь темнота и тишина. К. спускается на тротуар и бежит.

Через подвортню, свалив какие-то ящики.

Через помойку возле мусорных баков, распугав бродяг. За ним бросается стая собак.

Оторвавшись от стаи, он выбегает на ту же улицу, но дальше. Пытается привести себя в порядок, но тут вдруг из него начинает вырываться правдивый текст - это действует сыворотка правды. Он идёт сначала медленно, но по мере действия сыворотки - ускоряется.

- И вот наступил день ИКС! Першинги уже влетели! Ангел взялся за меч! Держи палец on yoor trigger, брат! Поле чудес! Страна дураков! Время длинных ушей! Гуманитарный фашизм! Ложь проповедует истину!

Через его текст нарастает звук приближающегося мотоцикла.

- Храм перестраивают в дискотеку! Демонократия притворяется демократией!

Он почти бежит.

- Прочь, демоны, прочь! Мы, дети прогнившей цивилизации, строим свои баррикады! Нас не перестроить - мы не кирпичный завод! Нас не перевоспитать. Нас не пересажать! Нас не уничтожить!

Мотоцикл догоняет Кира – слышна музыка  из колонок мотоцикла. Она приближается вместе с мотоциклистом-растаманом с дредами на башке. Звучит московский Рэггей. Рёв мотора, музыка и текст сливаются. Он бежит, продолжая выкрикивать:

- Мы есть! И в воронке ядерного взрыва мы будем петь рок-н-ролл! Агрессия лучше, чем депрессия! Бесам нужно обламывать рога! Атака Любовью. Саботаж ненавистью! Саботируй антихриста! Вали Зверя! Какая на прик демократия - Диктатура Свободы! Воинство Металла и Цветочное Племя! Вонючие панки и Рокеры-Камикадзе! Все, в ком жив ядовитый цветок Свободы - сопротивляйтесь!



Действие сыворотки заканчивается, мотоцикл уезжает, фонари гаснут.

Стеклянный бар высвечивается изнутри. За его стеклянными стенами светится ночной город. А также отель «Космос» и казино «Солярис», где-то у станции метро уличный музыкант через усилитель с колонкой поёт: «Группа крови на рукаве!»

Какая-то девка пьет у стойки, а К. звонит по телефону, взятому у бармена. Возбужденно говорит:

- Меня тут, похоже - хотят подвесить на дереве головой вниз. Что?.. Да, наверное, это межгалактическая полиция или я им должен тысячу долларов, не знаю, бред какой-то! Давай, ты приедешь с видеокамерой, представляешь, какой будет хэппенинг? Нет? Ну и правильно. Хрен с тобой»…

К. в сердцах бросает трубку. Идёт к игральному автомату. Стреляет в цель из светового ружья.

Цель ведет себя странно. На экране загораются буквы: «С помощью ручки управления вы можете заставить героя прыгать, уворачиваться, бить, бежать и ложиться». Аппарат вдруг разразился слащавой популярной мелодией.

К. пнул его ногой:
- Заткнись, дерьмо!, - он подошел к девице, выпил свою порцию алкоголя, поцеловал её и вновь вернулся к телефону.

- Але, Михалыч! Привет, как твоя контрразведка? Работает? Может, это алкогольное? В голове гудит? Это они на тебе испытывают


психотронное оружие, точно тебе говорю. А меня тут преследуют. Кто? Не знаю, может межгалактическая полиция?.. Конечно, пьяный! А как еще спрятаться? Не знаешь? Ну ладно, с Богом… не прощаемся пока».

Гудки.


Утром следующего дня, К. один спускается к пристани недалеко от Каменного моста - солнце уже высоко и по набережной проносятся разноцветные автомобили. Редкие туристы входят по трапу на речной трамвайчик. Он покупает билеты, проходит на судёнышко и спускается в нижнюю каюту. Ряды пустующих кресел, лишь в дальнем ряду сидят парень с девушкой. Кир устраивается недалеко у окна. Загудел мотор, пейзаж поплыл назад: молчаливая чаша стадиона Лужники, Воробьевы горы, потом Новодевичий монастырь.

Кир слышит, как девушка взволнованно спрашивает своего спутника:

- Почему же мы нигде не останавливаемся? Дай я гляну билеты...

- Что это? Плохо? - спрашивает он с лёгким иностранным акцентом.

Внезапно захрипел репродуктор и прорезался голос диктора: "В городе пятнадцать миллионов" - не слышно - "комплексов... лагеря... сады-ясли... медицинские комитеты... на глубине пять тысяч метров обнаружено море" - не слышно сквозь шум двигателя. И вновь: "Артезианскую скважину в бассейн с морской водой. Жители национальных

окраин и гости столицы принимают там ванны". Девушка нервно всхохотнула, но тут же свой оборвала смех.

Город кончился,  за окном поплыли прибрежные кусты. У берега стоит лодка с опущенными веслами и голые мальчики греются у костра. Парочка поднялась на верхнюю палубу, и Кир поднялся следом.

Левый берег становился выше, наверху начинается лес. Иностранец достаёт из сумки фотоаппарат, наводит на девушку, но она закрывает лицо ладонью. Подул ветер и несколько зябнувших на верхней палубе туристов потянулись вниз.

Корабль сбавил ход и его разворачивает носом к берегу. Голос капитана из репродуктора говорит обыденным тоном: "Наш маршрут будет продолжен обратно, через несколько минут. Пассажирам предлагается отдохнуть, погулять или вернуться на метро - пять минут ходьбы через лес".

Корабль причаливает и девушка с иностранцем спрыгивают на дощатый настил, не дожидаясь трапа. Идут в сторону леса, поднимаясь по тропе, вьющейся среди сосен. Девушка иногда тревожно оглядывается.

К. дожидается трапа, бредёт по берегу, любуясь дикими утками, плавно рассекающими воду среди жОлтых кувшинок. Через некоторое время он выходит к узкому притоку, где перебирается по бревну к высокой железнодорожной насыпи. Поднявшись на рельсы по земляным ступеням, вырубленным в густо заросшей земле - ядовито-сочная зелень и море круглых пушистых, ожидающих лёгкого дуновения, одуванчиков - выходит на железнодорожное полотно. Издалека слышится шум приближающегося поезда. Он спускается на другую сторону и углубляется в лес по хорошо протоптанной и довольно широкой тропе.

Густой лес постепенно преображается в аккуратно высаженный много лет назад сосняк, а тропа превращается в вымощенную древним булыжником мостовую и выводит его к развалинам княжеской усадьбы. Остатки кирпичного свода, колонны ворот и чудом уцелевший двухэтажный флигель. (Пейзаж из фильма, виденного Настей в кинотеатре «Иллюзион» и Киром на видеодиске Учёного.)

А на деревенской улице, уже возле церкви ему встречаются нарядные бабы в цветастых платках.

Он входит  в храм. Из-под купола, сверху, будто чей-то взгляд - он кажется маленькой смиренной фигуркой, а вокруг мерцают лики святых и алтарь светится под лучом садящегося солнца, вдруг проникшим через неведомое окно. Сквозь свет он слышит свою молитву: "Господи, наставь меня на путь истинный. Ты лучше знаешь, что мне надобно. Научи меня молиться. Помолись во мне Сам".

К. сидит на траве у самой воды и его босые ноги опущены на песчаное дно мелкого ручья. Журчит вода и он слышит себя вновь: "Богородица... Водичка... Дай сотворить истинное". Длинные, томные водоросли колышутся под струящейся водой, словно медитируя во времени.

                1988 год

(в тексте использованы отрывки из эссе «Ситуация ТАВ», «Дети подземелья»)


Рецензии