Сказки старинного ковра

Дом был старым.
Нет, не так! Дом был построен в давние времена.
В те времена, когда деревья были большие-пребольшие! Когда еще была девочкой, мама моей прабабушки. Она помнила, как строили этот дом. Как лошадь тащила из леса огромные деревья. Это зимой было. Лошадь покрывалась инеем и от нее шел пар. А потом мужики пилили деревья, отесывали их, и складывали венец за венцом. Дом назывался флигель, и стоял у ворот усадьбы. Сейчас усадьбы уже нет – разбомбили в войну. А дом остался. Но сказ у нас не о нем. Вернее, не только о нем. Хотя, и он достоин сказания. Поэтому, начнем с него.
Хозяин усадьбы был военным. Но, после «Крымской компании», он ушел «на покой». Вместе с ним «ушел на покой» и его денщик. Вот для него и был построен этот флигель. В благодарность за то, что спас своему барину жизнь. С тех пор, остались в доме старинная чугунная плита, огромный шкаф в зале, «парадный» портрет первого хозяина и ковер персидский, что висел в детской на всю стену. Дом был из трех комнат: центральная зала и две длинных комнаты по бокам – родительская и детская. В то время, большинство домов строились именно так. Во всю длинную стену, шла пристройка, тоже из трех частей: сени, холодная кладовая и теплая кладовка. Теплая потому, что труба от плиты шла в ней, согревая помещение. Дому многое пришлось пережить, как и его жильцам. Но, что интересно, хозяев дом не потерял – так и жили в нем потомки того денщика. Когда барин дал своему спасителю «вольную», то фамилию ему назначил Спасов. Иван Капитонович Спасов. Иван женился, дети появились – продолжение рода Спасовых. И вот тогда в доме появился ковер! Его подарил Ивану хозяин – в честь рождения первенца, сына Степана, крестным которого он стал.
И теперь речь пойдет о ковре.
Ковер был необыкновенного ярко-синего цвета. Да, конечно, были и другие цвета, но синий главенствовал над всеми – словно море. В середине был остров, по краям – коричневая широкая кайма. В верхнем левом угле – желтое солнце с лучами. В правом – половина солнца, окаймленная круговой короной. В левом нижнем углу – тонкий серпик месяц, с пятью звездами. А в правом – полная луна, поверх которой была четырех лучевая звезда. По синему морю раскинута широкая сетка, с восьмиконечными звездами – четыре длинных луча, четыре коротких. Квадратов было ровно сто, а звезды были трех цветов: половина желтых, а вторая половина – белые и голубые. Ну, можно сказать: какая невидаль? И в чем тут необыкновенность?
А в том, что ковер был объемный! Верхняя, белая сетка, была сплошной. А с лева и снизу от сплошной сетки, шли две тонкие полоски синего и серого цвета. От этого возникало ощущение, что солнце, которое находилось в верхнем углу, освещает сетку, отбрасывая тень на море. Такие же тени, были у фигур на острове – словно, фигуры были объемными, создавая тень. Когда в левом углу, ставили зажженную свечу, тени на море колебались, словно волны проходили по нему. И колебались зеленые треугольники, превращаясь в кусты и деревья. И казалось, фигуры превращались в замки, желтое поле острова становилось пшеницей, квадратики были домами, а трапеции, кораблями. Арабская вязь слов около солнца и луны, извивалась, как змеи и драконы. Звезды тоже оживали: лучи метались, делая их настоящим.  И приходили сказки, переходящие в сказочные сны. А еще необычным было прикосновение к ковру: погладишь его сверху вниз – он гладкий и ласковый. А в обратном направлении проведешь – и ладони щекотно становится от нежной колючести. И словно смех, тогда, от ковра идет. Вот какой это был чудесный ковер!
Ковер висел на стене на маленьких латунных крючках, похожих на якоря. Такие же латунные якоря, только с колечками, были пришиты к самому ковру. Он висел на них всю свою жизнь в этом доме, на этой стене. И только два раза в год, его снимали со стены и выносили на улицу: зимой, перед Новым Годом, и в начале лета. Это был ритуал.
Зимой, когда шел снег, ковер выносили во двор, обметали, вытряхивали, и оставляли на ночь. Утром, снег сметали, ковер вывешивали на перила крыльца,  чистили щеткой и вносили в дом. Расстилали на чистом полу, ворсом вниз и смазывали основу камфорным спиртом. Потом вывешивали на стену. Думаете, это все? Нет! В баночке разводили специальную смесь из касторового масла, настоянного на цедре лимона и апельсина. Чистой тряпочкой, ее наносили на ворс, после чего, расчесывали жесткой щеткой. Всегда одинаково: сначала слева-направо, потом – сверху вниз. Дом наполнялся праздничным запахом, а ковер лоснился от процедуры, и словно, улыбался.
А летом ковер стирали. Его выносили на берег реки, натирали с обеих сторон, мыльным раствором, потом прикрепляли к перекладине лебедки, которую устанавливали на высоком берегу. Ковер повисал над берегом, с него стекала вода, а коровы, что возвращались с пастбища, шарахались, когда ветер поворачивал ковер. Когда вода стекала полностью, ковер вешали на специальную конструкцию, похожую на крышу дома. И там он высыхал полностью. Потом, основу опять смазывали камфорным спиртом, а ворс маслом, вешали на стену и расчесывали. Но «летнее» масло пахло ромашкой, ванилью и мятой.


Ивашка.

Пока Степа был маленьким, его ковер почти не интересовал – разве, только, гладить нравилось. Так продолжалось пять лет. Тогда он зимой провалился под воду и заболел. Температура, микстуры, доктор с деревянной трубочкой, через которую он прослушивал легкие… Да что вам объяснять? Кто прожил жизнь, ни разу не поболев?  И вот тогда, когда болезнь стала проходить, Степа и раскрыл тайну ковра – он был волшебным! В мерцающем свете свечи, когда ковер оживал, Степа первый раз провалился в мир ковра и встретился с Ивашкой – мальчиком, который жил на острове в центре ковра. А летом, когда ковер сняли, он нарисовал на стене смешливую рожицу своего сказочного друга. Отец, увидев это художество, только в затылке почесал.
-И что сие означает?
Степа, как мог, объяснил отцу, кто такой Ивашка.
-Ну, тебе же крестный портрет подарил? Почему я не могу подарить портрет своему другу?
Отец вновь почесал затылок.
- Но его же никто не увидит?
- Почему – никто? Ивашка его будет видеть. Это же для него портрет! Отец взялся за бороду, задумался, потом решил:
- Ну, пусть будет по сему!
Вот так Ивашка получил свой портрет. Ночью, Степа опять гулял с Ивашкой. Портрет, что был нарисован на стене, во сне висел в доме Ивашки. И очень нравился тому.
А потом шли года. Степа превратился в Степана, потом, в Степана Ивановича, обзавелся своей семьей и детьми. И рассказал своему сыну про Ивашку. И однажды, у Ивашки появилось тело, которое дорисовал его сын.
Так и продолжалось дальше: кто-то из детей уезжал, кто-то один оставался. Справляли свадьбы, молодые поселялись в родительской комнаты, старики перебирались в детскую. Нарождались внуки, которым деды рассказывали про Ивашку. Новые дети дорисовывали рисунок на стене, и Ивашка, житель волшебного ковра, обретал новые подробности. Шли года, росли и уезжали дети, рождались новые дети. И все они любили Ивашку, что жил в волшебном ковре.
 А мир вокруг менялся. Пришла революция, гражданская война, уехали хозяева из усадьбы, в усадьбе устроили школу, в которой учителем стал очередной хозяин дома. Село росло, детей становилось больше. И школа стала мала для учебы. Тогда построили новое здание, а в бывшей усадьбе обосновался детский клуб и кинотеатр. В селе построили кирпичный завод, потом лесозавод, мебельную фабрику. И село стало поселком городского типа. К нему протянули железнодорожную ветку и широкую шоссейную дорогу.
А потом пришла война. Линия фронта, остановилась в нескольких километрах от поселка. Окраина ощетинилась стволами артиллерии, на МТС ремонтировали танки, в усадьбе, школе и только что отстроенном перед войной, большом кинотеатре, были госпитали. На большом поле, рядом с лесом, появился аэродром, с которого взлетали юркие самолеты. И их ждали назад, радуясь, если возвращались все. Фронт никогда не затихал: оттуда постоянно доносились залпы, а по ночам, зарева освещали небо. Иногда, враги делали попытки прорвать линию обороны. Летели самолеты, падали бомбы. Так разбомбили бывшую усадьбу. Около дома, тоже упала бомба. Но дом устоял, только перекосился, да стекла все повылетали.
Но настало время, и наша армия пошла в наступление. На аэродром прилетели самолеты, по железной дороге шли эшелоны с танками, солдатами и боеприпасами. Грохотало так, что не слышно было голосов. Потом пошли танки, полетели самолеты, пошли в бой солдаты.  Грохот отдалялся. А потом прекратился совсем – линия обороны была прорвана. И врага гнали прочь. В поселке появились пленные. Их грузили в вагоны и отвозили прочь.
А потом война закончилась. Постепенно опустели госпитали. И как эхо войны, остался Дом инвалидов. Сначала, он был в одной половине школы, но потом построили длинное, двухэтажное здание, огородили территорию забором. За забором, по многочисленным дорожкам, женщины в белых халатах, возили коляски с безногими и безрукими ветеранами. Иногда, приезжали изможденные женщины, находили своих мужей и детей, и увозили их домой.
А в дом вернулся с войны хозяин. Он обошел дом, опираясь на палку, и приволакивая ногу. Повздыхал, глядя на перекосившийся угол, на заколоченные окна. Жена смотрела на него, сложив руки на груди.
-Ну, что, Анна, - вздохнул хозяин, - Главное, руки есть. Исправим. Надо только потерпеть немного – пока заводы заработают.
И жизнь пошла дальше. Опять родились дети, и Ивашка обзавелся красной звездой и флагом. А потом расцветился красками. В доме родился художник.
Вот мы и приблизились к тому времени, когда сказки волшебного ковра, появились на бумаге. И Ивашка обрел новую жизнь.


Натуля.

Однажды, когда Костя стал взрослым, дом опустел. Теперь жильцы приезжали на лето и на новогодние праздники. Иногда, приезжал отец, привозя с собой печатную машинку. Он гулял по окрестностям поселка, подолгу сидел на крыльце, а потом долго стучал на машинке. Он писал книги. Потом уезжал. А когда приезжал в следующий раз, на старой деревянной книжной полке, появлялась новая книга. На новый год и летом, приезжали бабушка, Константин, его жена и маленькая девочка, которую все звали Натуля.
А потом никто не приехал… Ни летом, ни на новый год. И дом загрустил, стал покрываться плесенью. И снова покосился один угол. Он скрипел по ночам, словно жалуясь на жизнь. Ведь, дом живет, пока в нем живут люди. Так продолжалось три года. Но потом, хозяин вернулся, снял с окон доски. Приехали люди, подняли на домкратах дом, отремонтировали фундамент. И дом снова осанился. Потом поменяли окна и двери. Вытащили из залы громоздкий шкаф. Оказывается, с виду неподъемный, шкаф состоял из трех частей, скрепленных между собой хитрыми тайными штырями. А потом стены внутри долго мыли скипидаром, намазывали мастикой и полировали жужжащими машинками. Ивашка на стене, казался удивленным и немного испуганным. Но его никто не тронул.
А ковер увезли в прачечную. Вернулся ковер растрепанным, пахнущим непривычными запахами. Хозяин, расстроенно смотрел на него. Потом вытащил знакомую лебедку, перетащил ковер на берег реки и заново выстирал, уничтожая чуждый запах. Снова в ход пошли камфорный спирт и «летнее» масло. А потом, он долго расчесывал вывешенный на стену, ковер, что-то тихо приговаривая.
И еще новые вещи появились в доме. Котел для нагрева воды, газовая плита, баллоны для которой, поставили в маленькой пристройке на улице. А еще во дворе вырыли трактором яму, обложили ее кирпичом. В «теплой» кладовке, появилась душевая кабинка и унитаз.
Потом хозяин уехал, а дом замер в ожидании.
Хозяин вернулся через неделю. Следом за его машиной, приехала еще одна: белая «скорая помощь». Из нее хозяин вынес на руках девочку. Это была Натуля.
Вечером, хозяин пришел с местной знахаркой.
-Вот, Инна, внучка моя, Натуля. Врачи ничего не могут сделать. Может быть, ты поможешь?
- Посмотрим, - ответила Инна, приступая к осмотру девочки.
Натуля наблюдала за ней безучастным взглядом, не реагируя ни на слова, ни на прикосновения.
Потом, выйдя на крыльцо, они сидели за маленьким столом с чайником, и разговаривали.
-Я не вижу у нее никаких болезней, Артем. Ты расскажи, что произошло?
-Авария. Сын вез их сюда, на лето, как всегда. Я остался дома – книгу сдавал. Знаешь, где крутой поворот? Вот там все и случилось: лесовоз опрокинулся, сбил машину сына с дороги. И сам сверху упал. Костя, его жена и Мария, погибли на месте. Водитель лесовоза тоже. Натуля почти сутки пролежала, пока машину подняли. Переломы и раны вылечили. Но она с тех пор не говорит и не двигается. Врачи не понимают, что с ней. Говорят, надо надеется на чудо, что она поправится сама.
-Я тоже самое скажу. Я помогу ей, только, надо ей жизнь вернуть сначала. Она жизнь потеряла. Помнишь сказки, что ты мне в детстве рассказывал? Вот, рассказывай их ей. Покажи вашего Ивашку, что под ковром находится. Сейчас все важно – может быть, твои сказки и Ивашка, помогут вернее, чем все лекарства! Чудо сейчас нужно! Вот и сотвори это чудо! А я, как могу, помогу.

Натуля заговорила.

Баба Инна, взялась за лечение Натули. Каждое утро, ее приносили в дом к знахарке, где ее натирали мазью, пахнущую медом и травами. Потом укладывали в большое деревянное корыто, на подстилку из пахучих трав, заворачивали в простыни, поливали парным молоком. Сверху укрывали меховым пологом. Через некоторое время, когда молоко остывало, ее купали в бане и растирали другими мазями, от которых хотелось спать. Чтобы Натусе не было скучно, баба Инна пела песни и рассказывала сказки. Сначала, Натуля была безучастна. Но постепенно, начала слушать, что ей рассказывают. Впервые улыбнулась. И появилась робкая надежда на возрождение. После сна, ее кормили, выносили на улицу и сажали в кресло, обложив подушками. Вечером дед рассказывал ей про Ивашку. И однажды, когда дед уже ушел, ее рука скользнула на ковер – и Натуля провалилась в сказку.
Она оказалась на зеленом лугу, рядом с деревянным домом, немного похожим на дом, в котором они с дедом жили. На крыльце стоял мальчик ее возраста.
-Ты кто? – Спросил он с любопытством. – Ну, отвечай!
-Я не могу говорить, не умею. –Оказалось, что она это сказала!
-Чудачка, - усмехнулся мальчик, - Как же не умеешь, если говоришь? Меня Ивашка зовут. А тебя как?
-Натуля. Почему я говорю? – Удивилась она. – Я уже давно не разговариваю? Я забыла даже, что могу говорить.
- Так начинай заново! Это же так здорово, когда говорить умеешь! А почему ты разучилась говорить?
-Я в аварию попала. Давно, еще когда маленькая была, когда только училась говорить.
-Аварию? А что это такое?
-Это когда машина падает, потом темно и больно. Долго больно. А потом я перестала чувствовать боль. Совсем. И говорить разучилась. Я долго в больнице лежала. А потом дед меня забрал и сюда привез. А ты тот самый Ивашка, про которого мне дед рассказывал? Ты здесь живешь? Ты помнишь моего папу?
-Папу? А как его звали, когда он мальчиком был?
-Наверное, Костя, если взрослым его Константином звали. Дед говорит, что это он раскрасил твой портрет.
-Помню! Его Котя звали. А еще Котофей! Я смеялся над этим! Котофей – это ученый кот, что под дубом живет. Он умный, я тебя с ним познакомлю! Ты давай, выздоравливай скорее. Знаешь, как здесь интересно!
-Мне уже интересно! А ходить я тоже смогу?
-Захочешь – все сможешь! Ты, главное, захоти!
-Я уже хочу. Честное слово!
Натуля проснулась. Пальцы кололо. Это было необычно и немного больно.
-Деда! У меня пальцы колет! – проговорила она. И даже не удивилась, что сказала!
Зато дед, услышав ее голос, вскочил с кровати!
-Натуля! Внученька! Ты заговорила! – Он обнял ее, прижал к груди. По щекам катились слезы.
Они были теплые, и от них было немного щекотно. Натуле захотелось стереть их, но единственно, что она смогла сделать – чуть шевельнуть пальцами. От этого, по пальцам пробежала волна слабой боли, и пальцы еще сильнее закололо.
-Больно, - удивилась Натуля. – Деда, почему больно?
-Где больно? - Заволновался дед, ощупывая ее руки.
-Пальцы больно, - Натуля все еще была удивлена. – Деда, я пальцы чувствую! Ивашка правду сказал! Стоило мне захотеть поправиться – и пальцы чувствую!
Натуле казалось, что она так хорошо говорит! Как дед! А дед радовался ее детскому лепету! Половина слов еле понятна – не беда! Она же, едва научилась говорить до той страшной аварии. И как замечательно было слышать: «Дедя, у мня паси коет», «Иваска», «сювую» «паву»! Главное, заговорила! И связно заговорила, предложениями! Значит, мозг работает, развивается! Пальцы колет – значит, окончания нервов оживают! Вот оно – ЧУДО долгожданное!
К бабе Инне, они мчались вприпрыжку, с песнями и смехом! Баба Инна тоже прослезилась, от радости.
-Инна, она говорит, что пальцы чувствует! Больно, говорит, колет.
-Так, Натуля и дед тоже, то, что больно – радуйтесь! Сейчас для вас боль – хорошее чувство!  Мы еще и мышцы начнем тренировать – чтобы скорее проснулись. И буквы будем повторять – чтобы хорошо говорить! Вот сейчас размякнем в молоке Ночки, массаж сделаем, да будем ручки-ножки шевелить! Да говорить учиться! А ты, дед, передай Ивашке поклон от меня!
Дед пришел домой, встал на колени перед ковром и заплакал.
-Ну, вот, - раздалось насмешливое, - устроил мне наводнение!
-Ивашка, родной! Я и не чаял тебя вновь увидеть! - Странно, но Ивашка был одного возраста с ним. – Ты тоже взрослый?
-Так вы, люди, когда вырастаете, в чудо верить перестаете. Вот и уходим мы в небытие. А с новым ребенком, возрождаемся вновь. Тот Ивашка, что с дочерью твоей говорит, это не я. А я для тебя вновь возродился. На время, пока нужен буду. Ты в чудо поверил – я появился. Чего тебе не понятно? А еще писатель! Ты главное усвой: сейчас твоей внучке больно будет. Ты не дай ей в отчаянье впасть. Слезы свои не показывай. Сильным будь и мужественным.
-Инна тебе поклон передает!
- И ты, от меня, поклон передавай. Хорошая из нее знахарка получилась.
Вот так и повелось дальше: Отнесет дед внучку – и с Ивашкой своим разговаривает. А Натуля, в корыте, запелёнатая в простыни, с бабой Инной, песни поет, говорить учится. А потом, когда возвращается, деду рассказывает, чего они добились. Да про Ивашку рассказывает.
А лето своим чередом проходит. Вот и август к концу подошел. И листья на березах пожелтели. И сентябрь, с коротким бабьим летом, закончился. Лес расцветился всеми красками, пряными заморозками запах. А потом ветра, да дожди косые, содрали разноцветную красоту, оголили лес, омыли перед снегами. И затихли. Только на севере, перед первым снегом, бывает такая глухая тишина, в которой вязнут звуки, не слышны шаги, а машины, что проезжают мимо окон, кажутся далекими. И даже свет фар, словно вязнет в осенней тишине. И в этой темной ночной тишине, медленно начинает падать снег.
И утро наступает звонкое, праздничное! И ждешь чуда!
-Деда! – будит дом радостный крик Натули. – Я писать хочу!
Это ли не счастье – почувствовать, что хочется писать?! Это значит, что спина ожила! Натуля машет руками, радуется. Дед тоже радуется. И кажется, радуются этому и дом, и весь белый свет!
Снегу за ночь выпало много – все замело. Дед достал высокие санки на полозьях, усадил, укутанную в бабушкину шаль, Натулю, и везет ее к бабе Инне – порадовать с новой победой.
А потом, Натуля лежит в своем корыте, рычит, усмиряя букву «Р». И смешно ей.
Ты чего смеешься, Свиристелочка? – Спрашивает баба Инна.
-А зачем ты мне пятку щекочешь? – смеется Натуля.
Пятку? – Переспрашивает баба Инна. – А ну, пошевели ногой!
Натуля пытается, но получается только пальцами пошевелить. Но и это хорошо!
-Вот ты и поправилась! – Радуется баба Инна. – Все! Прошел паралич! Ты у меня, к новому году плясать будешь!
А ночью, Натуля встает на ноги в своей сказке.

Натуля пошла.

Ночью Натуля опять пришла в гости к Ивашке. Именно – пришла! На своих двоих!
-Пошли, я тебя с Котофеем познакомлю! – обрадовался Ивашка. – Это недалеко! Вон, видишь дуб? Вот там он и живет!
И они пошли к ученому коту Котофею. Котофей лежал на крыльце своего дома.
-Ой, котик! – обрадовалась Натуля. –А кого мы будем гладить и за ушком чесать?
Не успел Котофей опомниться, как Натуля принялась его гладить по мягкой шкурке, да за ушками почесывать. И растаял ученый кот, как обыкновенный котенок. Замурлыкал, подставляя голову под детские ладошки. А кто бы не растаял от подобного? И напрасно Ивашка просил кота рассказать им сказку – не до того ему было! Ивашка, было, обиделся, но потом передумал гладить важного кота, тоже было интересно. А сказку послушать еще успеется. Когда, обласканный Котофей, совсем разомлел и уснул, они побежали к ели, посмотреть на белку-затейницу.
Белка была воображуля, в руки не давалась. Она хвасталась своими орешками, да пела песенки тонким голоском. Ивашка исхитрился, стащил у нее один камешек, запустил из рогатки в небо. Камешек вспыхнул зеленым цветом. И Ивашка с Натулей побежали за яркой звездой.
Добежали до моря-океана, что вокруг острова Буяна плескался. А в море корабли плывут. Пушки стреляют, велят кораблям к берегу пристать. А почему бы и не пристать? Пристали корабли, люди с них выходят, ноги разминают. Народ на них смотрит, они – на народ.
Князь с княгиней выходят, в гости зовут. Ну, и Ивашка с Натулей за ними прошмыгнули в палаты. Гость Садко назвался. Рассказывает, что путешествует по миру, диковины собирает, о своей стране рассказывает. Достает гусли свои звончатые, перебирает струны, рассказывает, где побывать успел, да какие чудеса видел. Жемчуга- самоцветы показывает. А князь его к белке ведет, чудо свое показывать. Дивятся гости чуду. А Садко предлагает меняться:
-Я тебе жемчугов, а ты мне – изумрудов. По рукам?
Ударили по рукам, обменялись. Скучно ребятам стало: что интересного обмены смотреть? Вот на обезьянку, что по-заморски одета, да вытанцовывает – намного интереснее посмотреть!
Лотошник их бубликами угостил, да петушками на палочках. В небе звезда горит, за собой манит. Идут они по дорожке, бублики едят, да петушки посасывают. Вкусно им и интересно. Вот Иван царевич мимо идет, спрашивает:
-Вы серого волка не видели? Сказал, на минуту отлучится, а сам пропал.
-Он, наверное, на пристани – там Садко с дружиной приплыл.
-А вы куда идете? Там лес густой, заблудиться можно.
-А мы за звездой идем. Куда она ведет – туда и идем.
-Ладно. Если бабу Ягу повстречаете, привет ей от меня передайте. Очень уж, хорошо мы с ней побеседовали!
--Если встретим, передадим, - А чего бы и не передать привет от хорошего человека?
Но в этот раз, до бабы Яги они не дошли. Летучий корабль встретили, попросились покататься. Так до столицы и вернулись, на летучем корабле. Спустились по трапу на землю, тут Натуля и проснулась. Проснулась, потянулась, и села, ноги свесив с кровати! Ножки тоненькие, как прутики. Попыталась Натуля подняться – да не держат ее ноги, слабые. Не беда! Решила Натуля. Раз ожили – значит, и ходить будут. Надо только подождать, пока окрепнут. В сказке-то, ноги уже ходят! Вспомнила она, какие вкусные бублики были – есть захотела. Дед спит, зачем его будить? Вон, на тумбочке, стакан стоит с молоком, да булочка – вечером не хотелось есть. Подвинулась поближе, взяла булочку. Жует, и молоком запивает. Вкусно ей. За окошком еще темно. Поздно осенью солнце встает. Ночник светит, дрему навевает. Поворочалась Натуля, улеглась удобнее, одеялом укрылась – и опять уснула.
А когда проснулась, дед уже встал, тихонько кастрюлькой гремит, завтрак готовит.
-Деда, - кричит Натуля, - Я уже встала!
-Доброе утро! – показался в дверях дед. –Встала, так давай умываться.
Взял ее на руки, посадил в кресло высокое, на колесиках, подвинул к умывальнику. Натуля уже сама моется, сама зубы чистит. Нравится ей самой все делать! Помылась, к столу кресло подвинули, дед еду накладывает.
-Деда, а давай котенка и щенка заведем? – Спрашивает Натуля. – Я сегодня Котофея гладила. И подумала, что и нам надо кота. Рыженького, как у бабы Инны.
-А почему бы и не завести? – Соглашается дед. – Вот и спросим у Инны: Вроде бы у ее соседки котята родились. Если подросли – попросим одного.
-А щенка у Фирсовых возьмем! Они такие белые и пушистые.
Дед доволен, Натуля, в предвкушении, тоже радуется. На улице уже зима во всю командует: легкий морозец за щеки щиплет, снег, под полозьями «финских» санок, скрипит.  Натуля радуется и снегу, и морозу.
Пока Натуля занималась упражнениями и рассказывала бабе Инне о прогулках с Ивашкой, Дед вернулся домой, поговорить со своим другом.
-Поздравляю! – Смеясь приветствовал его старый Ивашка, - Твоей внучке удалось то, что до сих пор не удавалось никому – она застала врасплох Котофея, и с криком «А кого мы будем гладить и за ушком чесать?», заласкала его до состояния шерстяного коврика. Он до сих пор валяется в прострации, мурлыча так, что с дуба листья падают!
-Да ладно тебе! – Посмеялся дед. – ты скажи Котофею, что мы сегодня заведем котенка и щенка. Пусть приходит в себя.
-Нет, ну правда! Я подобного не видел с тех пор, как мальчик Тема, с криком «Ура! Динозаврик!», заобнимал змея Горыныча, закормил его сластями до икоты. И потом Горыныч целый месяц парил над островом, фальшиво напевая романсы на три голоса!
-Не помню такого! – отказался дед.
-Не помню, - поддразнил Ивашка, - зато, весь наш мир помнит, какой добрый и ласковый был Горыныч. Как с удовольствием катал детишек. Шустрая у тебя Натуля. У нас она уже бегает. А здесь как дела?
-Уже садится. Пробовала встать, но пока мышцы слабые. И ни капли не плачет. А больно ей, порой бывает.
-Да, пожалуй, это нам надо мужеству у нее учиться.
-Знаешь, я начал понемногу записывать ее рассказы. Хочу книгу сделать.
-Это хорошее дело, - одобрил Ивашка. – Напишешь книгу – и мы заживем другой жизнью. Другой мир для нас откроется. Пора нам в большой мир переходить.



Предновогодняя сказка.

Наступил декабрь. Натуля уже пробовала стоять. Получалось, с каждым днем, все лучше. Этому помогали и непоседы Рыжик и Снежок, что появились в доме. Котенок и щенок, были очень дружны, а проделок от них было столько, что только успевай поворачиваться!
На полу, постелили старую доху, чтобы Натуле не было холодно сидеть на голом полу. Впрочем, сидеть, почти не удавалось: Натуля приловчилась бегать за малышами на четвереньках. От этого, ноги ее, с каждым днем, становились сильнее. Они уже не напоминали тоненькие прутики, лишенные мускулов. И теперь, заниматься зарядкой, Натуля могла сама. Баба Инна, приходя в гости по вечерам, нарадоваться не могла успехам Натули. Ближе к новому году, Натуля уже могла передвигаться, придерживаясь за стены.
25 декабря, ковер торжественно вынесли на двор. Обмели с двух сторон. Шел снег. Добрый, пушистый снег. Огромные хлопья, падая на ковер, словно проваливались во внутрь Натуля долго смотрела на это чудо, потом сказала:
-Деда, а на острове тоже снег идет! Смотри: он падает во внутрь ковра! А Рыжик со Снежком, не провалятся в сказку?
Рыжик и Снежок, носились по двору и ковру – а как же без их участия?
-Ну, если провалятся, ты их потом заберешь, - успокоил дед. – Ты не замерзла?
-Как я замерзну, если сижу на дохе? – удивилась Натуля. – Деда, помоги мне подняться, я походить хочу!
Дед поднял Натулю на ноги, придерживая, чтобы не упала. Но она молча подала ему руку, осторожно переступила на снег, сделала первый шаг, потом второй, уже уверенно. А потом, отпустила руку деда и пошла сама! И засмеялась от радости! Тут же Снежок подбежал, подпрыгнул, сбил с ног, облизал лицо. Натуля, радостно смеясь, оттолкнула его, оперлась руками – и встала самостоятельно.
-Деда! Я иду!
- Идешь! – Радовался дед, смахивая слезы с глаз. – Идешь, моя кровиночка!
-У них тут праздник, а я ничего не знаю! – Раздалось веселое от дороги.
-Баба Инна! Я иду, сама иду! – Натуля бросилась ей навстречу, упала, ловко поднялась.
-Видишь – сама встаю! Ивашка правду говорил: я умею ходить, только боюсь!
И всем показалось, что от ковра идет веселый смех.
А дома, Натуля взяла в руки горшок, и торжественно унесла его в «теплую».
-Все! Теперь я большая и самостоятельная! Буду в туалет ходить!
-Ну, что, Артем, придется тебе ночник оставлять на ночь! – Засмеялась баба Инна.
-А я по ночам сплю! – гордо ответила Натуля. – Меня на всю ночь хватает! Я большая!
Вечером, без ковра, Натуля разговаривала с Ивашкой. Рыжик и Снежок, которые тоже лежали на кровати, трогали рисунок Ивашки. А на следующий день, Натуля подарила ему котенка и щенка.
-Пусть и у него будут друзья. Ребенку без собаки и кота одиноко жить!
На следующий день, ковер повесили на перила крыльца, обмели с обеих сторон, и внесли в дом. Потом, дед смазал основу касторовым спиртом. Котенок и щенок, расчихавшись, обиженно убежали в детскую. А Натуле запах понравился. А потом ковер вернули на стену. Натуля, с интересом наблюдала, как дед вешает ковер на якорьки: Повернет якорек боком, проденет в отверстие, прижмет к стене, и поворачивает якорек на место – словно пуговки застегивает. А потом запахло апельсинами: дед открыл бутылочку с «зимним» маслом. Смочил тампончик, и растер масло по ковру.
-Деда, дай мне порасчесывать ковер! – Попросила Натуля.
Дед передал ей жесткую щетку с короткой щетиной. Щетка была длинная, для детской руки, не удобная. Натуля едва ее удержала.
-Она убегает от меня, - пожаловалась деду.
-Ничего, - успокоил дед. - Повзрослеешь – не убежит.
А на следующий день, дед принес елку. Большую, пушистую. Из «теплой кладовки», достал ящик с игрушками и крестовиной. Крестовину надели на комель елки, отрезали ножовкой конец – и елка гордо встала в простенке между окнами залы. Потом, они с дедом, поехали в магазин. Там купили яркие блестящие шары и мишуру. Через улицу, в другом магазине, Натуля увидела в окне апельсины и мандарины.
-Деда! А апельсины?
-А как же без них? И апельсины купим, и мандарины! И подарки закажем Деду Морозу! Мы все заслужили подарки!
А потом они наряжали елку. По нижнему краю ветвей, дед повесил конфеты на ниточки.
-А зачем конфеты?
-А как же елка без конфет? – Удивился дед. – Обязательно нужны конфеты! Вот придет Новый Год, почитаешь стишок – и конфету сорвешь! Нет ничего вкуснее, чем конфета, сорванная с елки! Мы и деда Мороза со Снегурочкой конфетами угостим!
-А они придут?
-Обязательно! А кто тогда подарки подарит?
- А Ивашке, дед Мороз тоже подарки подарит?
-Обязательно!
Ночью, Натуля каталась с Ивашкой с горки, пила горячий чай, что наливали тетеньки в большие кружки с горошинами снаружи, и золотистыми ободками внутри. Такие же, что стояли в «горке» в зале, только красные, с желтым горохом. «Надо будет попросить деда, чтобы он в такую же кружку наливал, подумала Натуля, вон, какой вкусный в ней чай получается!» Щенки, что Натуля подарила Ивашке, радостно носились вокруг них. А Натуля рассказывала, какой хороший праздник Новый год!
-Я тебе обязательно сорву конфеты с елки! – Радостно говорит она. – Дед говорит, что это самые вкусные конфеты на свете! Такие только на елке бывают!
-А у нас елка на площади стоит! И тоже, конфетами увешана! Надо подойти, рассказать сказку, или танец станцевать – тогда конфета сама тебе в руки упадет. А еще у нас есть скоморохи. Они с дедом Морозом и Снегурочкой приходят. Но это уже на следующий день, после того, как Новый год наступит!
-И мы с дедом пойдем на площадь! У нас, тоже, гулянья будут! А еще, дед говорил, что на лошадях в санях катать будут! Мы сегодня ходили, знаешь, как там красиво! Почти так же, как здесь!
-А на Новый год везде красиво!
Натуля проснулась от щекотки: Рыжик лежал около ее лица, трогая лапкой за ухо. Заметив, что она проснулась, он выгнулся дугой, потом потянулся, беззвучно зевая. Снежок, тут же запрыгнул на кровать, весело пританцовывая, и мотая бубликом хвоста.
Сегодня, дед, впервые, ночевал в «родительской» комнате. Натуле это очень понравилось: дед стал считать ее самостоятельной!
Перед тем, как заснуть, Натуля слушала постукивание пишущей машинки: дед печатал новую книгу. Поэтому, послушав под дверью, и поняв, что дед спит, она тихонько открыла холодильник, достала колбасу и сыр, потом кусочек хлеба. Налила в чашку холодного чая. Котенок и щенок, получили свою порцию еды. А потом, она сидела за столом, пила чай и болтала ногами от удовольствия. И строила планы на день. Когда дед проснулся, она с удовольствием рассказала о своих планах.
-Деда! Я думаю, мы с тобой сегодня пойдем на площадь! А потом будем кататься на санках!
-Сначала мы позавтракаем, - остановил ее дед. – А потом уже пойдем.
-А я сама позавтракала! – Похвалилась Натуля. – И даже посуду помыла! Деда, ты меня научи чайник включать, а то я не умею. Я холодный пила!
-Да, ты у меня уже совсем большая! Хорошо, научу! Только, мы маленький чайник купим: большой для тебя тяжелый!
И дед, и Натуля, были довольны тем, как идут у них дела. Дед даже позволил ей самой с горки спуститься. А когда она поднялась, рядом с дедом, находилась баба Инна с двумя одинаковыми девочками.
-О, вы уже катаетесь? Знакомься, Натуля, это мои внучки, в гости приехали! Эта, у которой веснушек побольше, Аленушка, а другая Алинушка. Они близняшки. Мы тоже кататься пришли.
-Кажется, внуки съезжаются на праздник, - засмеялся дед, когда к ним подошла баба Маня Фирсова, с рыжим мальчиком.
-Ой, какой рыжик! – Восхитилась Натуля.
-Я не рыжик, я Вася, - насупился мальчик. – Будешь дражница, уйду!
-Да я не дразнюсь, - оправдалась Натуля, - Ты же красивый!
-Вот еще! – Вася насупился. – Я мужик, какой красивый? Это девочки красивыми бывают.
Но обижаться перестал. Спустя некоторое время, ребята уже весело катались с горки.
-Ты смотри, как быстро подружились! – Одобрительно сказала баба Маня. – Это хорошо: мои внука на долгое время оставляют. Их на три года за границу посылают. Васятка, в этом году, в школу пойдет. Учительница та самая, что их самих учила. Вот и решили, что Васятке здесь учиться лучше будет.
-Мои тоже в первый класс пойдут, - Отозвалась баба Инна. – я предложила Ульяне, чтобы они здесь в начальную школу пошли: и школа рядом, и учительница хорошая. А там им до школы полчаса на автобусе ехать. А ты Натулю куда хочешь отправить учиться?
-А вот, съездим в город, покажемся врачам – они и решат. Я хочу ее здесь подольше держать. Только, вот, разрешат ли ей в школу пойти?
-А почему бы не разрешить? Она полностью здорова, развитие идет быстрое. Она даже букву «р» освоила. Вот пусть и идут все вместе в один класс! Как наши дети вместе учились!
Пока дети катались, дед сходил в магазин. Купил маленький электрический чайник, со смешным названием «Эгоист», разных вкусностей и сластей. А потом, все вместе, пошли домой. Натуле не терпелось показать новым друзьям волшебный ковер, и познакомить их с Ивашкой. По пути к дому, крикнули деда Василия, мужа бабы Мани.
Дома, пока дети сидели в детской и разглядывали ковер, дед растопил лежанку, потом достал с нижней полки шкафчика, пузатый сверкающий самовар, налил в него талой воды изо льда, что напилил вчера на реке. Вынес самовар на крыльцо, растопил его, раздувая угли старым сапогом. Потом принес в залу, поставил на поднос, трубу вставил в специальное отверстие. И сразу повеяло праздничным теплом и радостным предвкушением чаепития. Дети выбежали из детской, наслаждаясь праздничной атмосферой. Женщины доставали яркую посуду, да раскладывали вкусности по вазочкам и блюдам. А два деда, открыв дверцу лежанки, вместе с детьми, кидали на пышущие жаром угли, картошку. Когда самовар закипел, его переставили на стол. В большой заварной чайник, с яркими желтыми горошинами, засыпали заварку. И водрузили его на корону самовара. Сверху, чайник накрыли «чайной бабой». Картошку достали из печи и выложили на большое блюдо. Дед Артем и дед Василий, разбивали картофелины кулаком, и передавали их детям.
Ах, какое вкусное это занятие: чистить, обжигаясь, печеный в печи картофель, макать его в соль, и заедать хрустящими солеными огурчиками! И не велика беда, что горелой шкуркой, испачкались руки и лицо – это дело поправимое, вода все смоет!
А потом они пили чай из больших кружек. Тонких, полупрозрачных, с яркими желтыми горошинами по красному полю, и с золотым ободком внутри. После еды, слегка осоловевшие, дети залезли опять на кровать. Старики сидели за столом, слушали негромкие разговоры детей и тоже негромко говорили о своем. А потом, голоса в детской смолкли. Когда старики пошли посмотреть на внуков, те уже спали, уткнувшись носами в ковер.
-В гости к Ивашке пошли! – Тихонько засмеялся дед Василий. – Помните, как мы когда-то, вот так засыпали на этой кровати? Мы вчетвером, да Семен с Федором. Я тогда думал, что дед, который эту кровать мастерил, специально для нас ее такой большой сделал!
-Дед говорил, что и до этого она такой была: детей было достаточно, это чтобы на ней всем поместиться.
-Ну, да! Мы вшестером легко помещались! Перекладывать будем?
-Зачем? Они, вполне, поперек помещаются. Укроем, подушки под ушко положим – пусть спят! Пусть гостят у Ивашки! Интересно: им тоже один сон на всех приснится?
А потом они долго сидели за столом, вспоминали свое детство, истории разные вспоминали. И словно, все было как раньше: они дети, рядом с ними Федор и Семен – живые, не погибшие в далекой стране, куда их послала Родина, защищать дружественный народ.
А потом, друзья разошлись по домам. Дед запер дверь на крючок, проверил, как там дети, выключил свет и пошел в свою комнату. Спустя некоторое время, мягко и приглушенно зацокали клавиши верной машинки – дед печатал свою книгу.


Праздник на острове и дома.

Дети оказались на большой площади. Вокруг гомонила толпа народа, бегали ребятишки, крутились карусели.
-Ивашка! – Обрадованно закричала Натуля, увидев своего друга. – Ты смотри, кто к нам в гости пришел!
-Вот молодцы! – Обрадовался Ивашка. – А у нас праздник начинается!
-Так, Новый год только завтра!
-Это у вас – завтра! А у нас завтра уже наступило! У нас уже утро! Побежали! Скоро лед Мороз появится!
И они побежали. И вовремя: над площадью раздался праздничный перезвон. Люди разошлись по обе стороны дороги. И тут, под праздничный перезвон, показалась в небе тройка лошадей, запряженная в расписные сани! Тройка, облетев площадь, приземлилась, немного проехала, и остановилась перед крыльцом палат. На крыльце стоял князь с семьей и дружиной.
-Здравствуй, батюшка, Мороз Иванович, - Поклонился князь Морозу, когда тот вышел из саней. – С добром ты к нам прибыл, али с невзгодами?
-С добром, князюшка! – Поклонился в ответ Мороз Иванович. – Снега, ныне, добрые выпали, урожай богатый будет! Весну встретил, говорит, вовремя придет, доброй будет. Сейчас, пока летел, смотрел вокруг: реки во льдах лежат, леса снегом укутаны, озимые под снегом, спят спокойно. Дичи в лесах достаточно – звери сытые ходят. Над всеми домами дымы вьются – тепло дарят людям. Ворог ни откуда не грозит. Откуда же невзгодам быть? Празднуй, князюшка, веселись! И ты, народ, веселись – год хороший грядет!
Мороз Иванович, мешок из саней вытащил. Раз встряхнул – снег пушистый полетел! Второй встряхнул – скоморохи и ряженные посыпались. В третий раз встряхнул мешок свой волшебный – музыканты выскочили, гармошки заиграли, балалайки затренькали, барабаны забили! Ноги сами в пляс пошли! Кони пританцовывают, Иван царевич, с верным волком, в плясовую пустились. Даже Горыныч змей не утерпел: в воздухе кувыркается, как голубь турман, поет в три голоса! И дети – кто во что горазд: пляшут, поют, смеются! И каждому в руки, с ели нарядной, конфеты, пряники да петушки на палочках падают! Карусели сами собой крутятся. Стоит подойти – и в санях оказываешься. Кругом самовары шумят, чай горячий наливают. Смельчаки на столбы залезают – приз памятный достать хотят. А на горке сани большие – много народу в них вмещается! Радостно с горы на санях съезжать – главное, не упасть в конце. А сани волшебные, игривые – так и норовят скинуть! А потом сами в гору поднимаются, от людей убегают! Вот радость: поймать сани, усмирить, да вниз съехать! А еще ковер-самолет – приглашает в полет! И детишки наперегонки место занимают!
А потом дети проснулись. Смотрят: а на кровати конфеты разбросаны, пряники расписные да петушки на палочке! Из сказки появились! Сели на кровати: а на полу лыжи стоят, коньки на ботинках! И три коробки большие! Скорее, прыг на пол! Коньки рассматривают, лыжи трогают, коробки открывать! А в коробках три куклы нарядных, да машина большая.
-Деда, баба! – голоса наперебой!
Выглядывают деды и бабы, улыбаются, ахают!
А в зале стол уже накрыт. Самовар фырчит, от тарелок с едой пар вкусный идет!
Тут уж, скорее одеваться, да руки мыть – еда заждалась!
И есть хочется, и о празднике с Ивашкой рассказать хочется быстрее! Рыжик со Снежком, тоже радуются! А после завтрака, пора на елку идти.  Дети со всего поселка собираются! Натуля идет, приплясывает, от радости песню поет, только что, на ходу, сочиненную
-Мой дружок Ивашка, белая рубашка! На рубашке васильки – в волосах ромашки! Волосы курчавые, очень ярко-рыжие, на носу веснушки, а глаза зеленые!
-Так вот почему, тебе рыжие нравятся! – Смеется Вася. – Потому, что Ивашка рыжий!
-Ну, да! И он не обижается, когда его рыжиком зовут! Ему это нравится!
-А я не заметила, что он рыжий, - огорчается Алена.
-Я тоже не заметила, - утешает ее Алина, - Он же в шапке был! А веснушки у него красивые! Как у тебя, - повернулась она к Васе.
Вася от удовольствия засопел и немного застеснялся: ему и приятно было, и немного смешно от этого.
Дед Мороз на этом празднике, был другим, не таким нарядным, как у Ивашки. И прибыл он не на санях, а пешком. Зато у него была Снегурочка. Дети все были в костюмах. У Натули было длинное платье и маленькая корона, на распущенных волосах, как у русалки принцессы, с которой она познакомилась на острове. А Алена и Алина были в нарядах ярких бабочек. Вася оделся котом. Из него получился просто замечательный рыжий кот!
Несмотря на то, что дед Мороз был без волшебного мешка, колдовать он, все-таки, умел: он ударил своим посохом один раз – и на елке зажглись огоньки, ударил второй раз – и огоньки побежали по стенам! А когда ударил в третий раз -  елка медленно закружилась. Потом выбежали волчата и лисята, окружили Снегурочку, и хотели ее украсть – чтобы выкупить на мешок с подарками. Но дед Мороз крикнул детям – и они не дали испортить праздник. Они закричали, окружили Снегурочку и нехороших зверушек. Потом дед Мороз их отругал:
-Как вам не стыдно! Дети пришли на праздник, а вы хотите их лишить подарков!
-Но мы тоже хотим подарков! – Оправдывались лисята и волчата.
-Так зачем для этого мешок забирать? -Удивилась Снегурочка. – Дети, что надо сделать, чтобы подарок получить?
Станцевать!
-Спеть песню!
-Стишок рассказать!
Послышалось со всех сторон.
-И все? – Удивился волчонок с темным хвостом. – А я знаю стихотворение! Про Зиму!
-Так расскажи!
«Зима. Крестьянин, торжествуя,
На дровнях обновляет путь!» Волчонок читал громко и с выражением. Всем понравилось. И деду Морозу со Снегурочкой тоже. Когда он закончил, все захлопали.
-Ну, что, дети, простим Волчонка?
-Простим! – Ответили дети вразнобой.
-Вот тебе подарок! – Дед Мороз полез в мешок, и вытащил оттуда маленький красный мешочек с подарком.
А потом много было и стихов, и песен, и танцев. Даже Натуля набралась храбрости, и вышла к елке. Она станцевала танец принцессы. И получила подарок. И Вася получил подарок, когда рассказал стишок про елку. И Алена с Алиной получили за песенку про кузнечика. Подарки были в красивых мягких мешочках, перевязанных ленточками. Их было приятно держать в руке. Даже жалко было открывать.
Праздник продолжался долго. Но потом дед Мороз сказал:
-У меня детишки, еще работа есть: надо будет завтра по домам ходить, подарки разносить! А вам пора на улицу – на санках кататься, да с горки ледяной съехать!
И это тоже было хорошо! Выйти на улицу, где начал идти тихий снег. А родители и деды-бабы, уже санки приготовили! Да картонки, чтобы с ледяной горки съезжать. И это было так же весело, как на празднике у Ивашки! А еще катание на тройке! В расписных санях, с бородатым и веселым кучером, похожим на деда Мороза. А вечером обещали, что будет праздничный фейерверк! А пока они катались на горке, потом заходили в расписные палатки, пили горячий чай с большими баранками и вкусными конфетами. А потом опять спешили на горку!
Наступил светлый сиреневый вечер. Солнце клонилось к закату. И все стали расходиться. Не много времени осталось до нового года. А еще надо было отдохнуть и приготовиться к новогодней ночи.


Новогодняя сказка.

-Если кто-то хочет встретить новый год ночью, тогда ложитесь спать сейчас! – После легкого ужина, сказал дед Василий. – Иначе, проспите.
- Мы не уснем, - засомневалась Алена. –Еще очень рано.
-А мы в гости к Ивашке пойдем! – обрадовался Вася. – Погуляем с ним!
-В таком случае, -засмеялась баба Маня, - Остановка «нос в подушку»!
Не прошло и пяти минут, как шуршание и разговоры в детской прекратились.
-Уже спят, - с улыбкой сказала баба Маня, заглянув в детскую.
-А то! –Согласился дед Артем. – на этой кровати, сон быстро приходит!
А потом пришли их дети, родители внуков. Мужчин, женщины отправили к Фирсовым:
-Нечего вам нам мешать. Идите, отдыхайте! Мы сами справимся! – Отмахнулась Ульяна, дочка Инны, на слова о помощи.
-Вы там, только, лишка не хватите! – Поддержала ее Баба Маня. – Василий, это я тебе говорю! Подарками для деда Мороза займитесь.
Дети спали, котенок и щенок, накормленные до отвала, лежали на лежанке, женщины занимались праздничным ужином и тихо разговаривали.
-Маруся, вы, когда уезжаете?
-Да вот, документы оформим – и можно уезжать. Знаешь, Уля, как я рада, что мой Васька здесь друзей нашел так быстро! А то, душа не на месте была. С собой, мы не рискнули его брать – обстановка неспокойная, болезни. Да и фирма против детей. И не ехать нельзя – тогда работу потеряем.
-Боюсь я этих заграниц, - вздохнула баба Инна. – От Семена даже могилки не осталось.
-Мама, но они же не на войну едут, как папа с дядей Федей. Они на работу. И в другую страну.
- Сейчас такая обстановка в мире, что страшно даже в Европу отпускать.
-Мамуля, мы же только на три года! А потом вернемся. И Кирилл будет тут работать. Филиал полностью к нему перейдет.
-Уля, а где холодец? – Ахнула баба Инна. – Дома забыли?
-Да здесь он! В холодной находится! Слушайте, у нас запасов наготовлено, словно весь поселок кормить будем.
-Так, считай, вся улица в гостях побывает! Привыкли вы, у себя в столицах, к праздникам за закрытыми дверями, отвыкли от наших праздников! Завтра по гостям ходим, послезавтра – столы на площади ставим. Кстати, вы не забыли, что 3 января одноклассники собираются? Так что, не беспокойся – все оприходуем!
-А потом колядки, Рождество – там уже заново готовить надо!
А мужчины, в доме у Фирсовых, разговаривали о своем, мужском. Пока не зазвонил телефон Кирилла, приглашая их на ужин.
Дети проснулись от лая Снежка. Вскочили с кровати, выбежали из комнаты:
-Что, уже завтра наступило?
-Еще сегодня! – Засмеялись взрослые. – Скоро полночь! А вы – чем занимались, кроме сна?
-А мы на Горыныче катались! Он сегодня добрый – всех детей катал!
А потом был включен телевизор. Глава страны поздравил всех с Новым Годом. На улице загрохотало и расцветилось яркими огнями, небо, распугав собак. Все высыпали на улицу! Дети бегали, поздравляли всех, кричали от радости! Взрослые, словно забыв о возрасте, тоже кричали и радовались, вместе с детьми. Ночь была светлой, теплой и снежной. Казалось, что так и будут все веселиться до утра. Но праздник утомляет. Потихоньку расходились родители, уводя зевающих детей. И только молодежь, прихватив угощения, с праздничных столов, собралась на площади, танцуя и веселясь. Грохот, от которого собаки прятались в будки и выли, прекратился. Поселок тихо погружался в короткий праздничный сон.
Дед поправил одеяло, сбившееся во сне с Натули. В зале, на столе стояла вымытая посуда. В холодной – остатки пиршества. Дед осторожно провел рукой по ковру.
-С новым годом, Ивашка! – шёпотом проговорил он.
-С Новым годом, Тема, - так же шепотом, отозвался старый Ивашка.
-Давай, перейдем в залу, чтобы внучку не разбудить.
Они сели в кресла, что стояли по обе стороны стола.
-Чай будешь? -Спросил Тема.
-Не буду, наелся и напился уже. - Давай, просто погуляем по поселку. Мы сегодня последний раз встречаемся. Я хочу подарить тебе твою сказку. Давай, вставай!
-Подожди, я оденусь!
-Не надо! У нас другая сказка – летняя.
Ивашка подошел к двери, открыл ее, перешагнул порог – и стал мальчишкой.
-Ну, что ты застыл? – Усмехнулся Ивашка. – Выходи, у нас мало времени в запасе – ночь скоро закончится!
Дед, взволнованно, подошел к двери, перешагнул порог – и почувствовал, как, подобно летнему туману, слетают с него прожитые годы! Около крыльца, нетерпеливо перебирая ногами, стоят его друзья.
- Ну ты и копуша! – воскликнул Федор. – Мы же зорьку пропустим!
И они побежали, пятная голыми пятками, мягкую пыль дороги. Впереди их ждало лето! Впереди был долгий день, который едва начался.
-Червей взяли? – на ходу спросила Инна.
-Взяли, взяли! А ты хлеб захватила?
-А как же! По дороге забежим к Семе – луку нарвем!
-Уже нарвал! – кричит Семен, убежав вперед. – Вы поторапливайтесь – скоро солнце взойдет!
А потом было огромное солнце, что всходило над гладью озера, была отличная рыбалка – на их заветном месте, были краюхи хлеба, посыпанные солью, вареные яйца и зеленый сочный лук.
Когда Натуля проснулась, дед лежал в зале на кушетке, сжимая в руке ломоть хлеба, и счастливо улыбался во сне. Она тихонько укрыла деда пледом, и положила рядом с ним большой яркий апельсин.
-Это тебе, дедуля, - тихо прошептала она –Пусть у тебя там, в твоей сказке, светит солнышко!
На столе, рядом с вымытой посудой, лежала стопка печатных листов. На папке было написано: «Сказки старинного ковра». Сверху страниц, лежал рисунок Ивашки, нарисованный ее папой.
-Подожди, папа, - погладив рисунок, прошептала Натуля, - вот научусь читать и писать – и прочитаю все книги деда.