ДОМ

 



 Глава первая.

 С утра Старый Дом чувствовал необычное оживление в первой комнате.
 Сначала он подумал, что Марии Мефодьевне, невесомой сухонькой старушке из угловой комнаты, опять стало плохо. Он сосредоточился на комнате, но большое венецианское зеркало, отразило ее спокойно сидящей в кресле. Она была здорова: пила мелкими глотками слабенький чай из дорогой старинной тонкой чашки китайского фарфора, сухонькой ручкой, аккуратно отламывая кусочки от бисквитного печенья. Правнучки Леночки в комнате не было. Сфокусировавшись на большом портрете, Дом соткал из воздуха копию чопорного господина с портрета, и отделился от зеркала.
 Услышав легкие шаги за спиной, Мария Мефодьевна повернула голову и приветливо сказала:
 -Любезный друг, приветствую вас! Подходите, пожалуйста. Что-то давно вас не было!
 Она протянула ему навстречу сухонькую, слегка подпорченную временем, но все еще прекрасную по форме, руку.
 Дом легко поцеловал тонкие пальчики и, вздохнув, опустился в просторное кресло.
 -Вы прекрасно выглядите, милая Мария Мефодьевна. Как ваше здоровье?
 -Ах, любезный друг, говорить в нашем возрасте о здоровье, это моветон! Вы лучше, скажите, что вас так долго держало вдали от нас? Я вас уже почти месяц не видела.
 -Дела, Мария Мефодьевна, дела.
 -Какие могут быть дела в нашем возрасте? – Удивилась Мария Мефодьевна.
 -Какой у нас возраст, - галантно и философски спросил он. – Или вы стали себя старухой чувствовать?
 -Ах, Иван Иссидорович! – насмешливо отозвалась Мария Мефодьевна. – Разве можно говорить даме такие неприличные слова?
 -Вы сами начали, - улыбнулся Дом.
 -Вы чай пить будете? – Вспомнила та о гостеприимстве. – Если да, то возьмите чашку в буфете, и налейте чай. К сожалению, Леночка убежала, а мне, сами понимаете...
 Дом достал невесомую прозрачную чашку, налил чай. Через некоторое время, расспросив о делах семьи и детях, Дом задал главный вопрос:
 -Я заметил в вашей квартире необычный ажиотаж. Что-то случилось?
 -Случилось. Даже не знаю, чего еще ожидать. К нам сегодня приходил человек, даже не знаю, как его назвать. Вы не знаете, как сейчас зовут чиновников по продаже квартир?
 -Продажи квартир? – Дом был неприятно удивлен. – Вы хотите продать квартиру?
 Да не хочу я! – От возмущения Мария Мефодьевна, даже голос повысила.
 -Я родилась в этом доме, я помню еще то время, когда он полностью был наш! Вот в этой комнате, была моя детская. За стеной, была детская Николя. Рядом, где сейчас Леночка живет, была комната Лизы.
 -А там, где сейчас кухня, была комната вашей гувернантки Софи.
 Да, Софи, бедная Софи! Она так и не смогла вернуться во Францию! Именно в 17 году, она вышла замуж... Вот ведь, забыла, как звали ее мужа!
 -Поручик Свияжский, Сергей Юрьевич.
 -Какая у вас прекрасная память! Да, Серж Свияжский. Мне было пять лет. Софи попросила меня нести ее фату. Как я была горда! А потом, через год, его арестовали, потом увели и Софи. Папа ходил выручать их.
 -Да, Мефодий Апполинарьевич, тогда спас их.
 А потом была война, голод, Папа предлагал Софи уехать, но она всего боялась. А потом папа умер, когда эпидемия была. Мама пошла работать в театр, аккомпаниатором. Потом нам подселили две семьи.
 -А в 24, дом поделили на коммунальные квартиры. И вам достались только три комнаты: эта, комната Лизоньки и комната Софи.
 -Потому, что мама стала работать переводчиком, а Софи ухаживала за нами.
 Ну, как я могу покинуть этот дом? Я здесь прожила всю жизнь. Здесь умерли моя мама, Софи, Лизонька. Отсюда, безвозвратно, ушли Николя, Мой муж Аркадий. Я даже в блокаду не покинула дом!
 -Я помню, как вы тоненькими пальчиками перебирали клавиши рояля, готовясь к концерту.
 -…в комнате холодно, лучина горит в подсвечнике, и вы сидите рядом и слушаете… знаете, если бы не вашу присутствие, я бы не пережила блокаду. Вы были моим ангелом-хранителем. И не только моим. Вы спасли Дашеньку.
 -Давайте, не будем о грустном. У вас в этом доме было столько прекрасного! Вспомните, хотя бы, выпускной Мишеньки!
 -Да уж! – Мария Мефодьевна засмеялась неслышным смехом.
 Дом с волнением вспомнил, как весело звучал тогда ее смех! Мелкий, звонкий, словно горошины прыгали по всей квартире! Никто не мог устоять перед ним. Даже милиционер, приведший Мишеньку домой, улыбался.
 -Так вы говорите, он сидел на коне, впереди Петра и читал «Медного всадника»?
 -«Люблю тебя, Петра творенья!» - с чувством произнес не раскаявшийся Мишенька. – Мамуль! Ну невозможно было удержаться! Так уж совпало, все как у Пушкина: Луна в пол неба, кисея белой ночи, волшебный воздух!
 -А еще друзья и выпитая бутылка вина, - добродушно поддел милиционер.
 -Ну, извините, пожалуйста! – Покаянно сложил руки на груди, грешник. – У меня сразу два праздника: выпускной и день рождения! Мне сегодня 18 лет исполнилось! Давайте, мы с вами сфотографируемся! А потом, когда я буду великим испытателем, вы будете показывать фото детям и говорить: «Вот какой человек вырос! А был когда-то таким шалопаем!»
 Дом показал хозяйке прошлое, с удовольствием наблюдая, на ее щеках румянец.
 И в это время в комнату вбежала Леночка. Увидев гостя, она весело улыбнулась:
 -Здравствуйте, Иван Иссидорович! Пришли навестить мою бабулю?
 Здравствуй, Леночка, - поднялся из кресла Дом. – Что у вас тут происходит?
 -Да вот, риелтор зачастил! Предлагает нам всем квартиры продать! Да только не на тех попал! Никто не согласился. Завтра опят обещал прийти, вместе с покупателем. Говорят, что вторая и третья квартиры согласны. Наша осталась.
 -Так они хотят весь дом выкупить?
 -Говорят, что уже и документы готовы. В мэрии подписали, что дом подлежит капитальному ремонту. Кто не согласится продать квартиры – будут выселены в пригород. А дом после ремонта перейдет под казино. Бабу Дашу, вообще, предлагают в дом престарелых перевезти. У нее родных нет, а сама она за собой ухаживать не может!
 -Родные у Дашеньки есть! Во всяком случае, я нашел ее правнучку.
 В этом доме никогда не было разврата – и не будет! Если дело дойдет до этого – я сам разрушу дом! Я берег стены этого дома, нечестные люди никогда не приживались в нем.
 Не только Леночка, но и Мария Мефодьевна, смотрели на разошедшегося гостя с изумлением.
 -Извините, заметив их взгляды, сказал Дом. – Вы, жильцы дома, должны помнить меня с самого детства. Вот вы, Марьинка, вы меня помните?
 -Вот сейчас, когда вы сказали, я вспомнила… Детство, стрельба за окном, я боюсь спать. А вы приходите и рассказываете истории – и я перестаю бояться.
 -Истории про дом, который был построен с душой, с любовью и для любимой. Сегодня я расскажу эту историю всем жильцам. Вы все прожили здесь всю жизнь. Здесь родились ваши дети и внуки. Отсюда уходили на войну. И сюда приходили похоронки…
 -Кто вы, Иван Иссидорович?
 -Я Дом. Я родился… Не знаю, как правильно, но родился, в данном случае, подходит больше всего. Ибо, что значит родиться? Это осознать самого себя личностью. Я не один такой – нас много. И мы можем даже, связываться порой.
 -Так тогда, перед смертью, Софочка разговаривала с вами?
 -Со своим домом. С тем, где живут ее родные. Я дал очагу в их доме, возможность поговорить с ней перед смертью.
 -А известие от Николя?
 -Это был я. Я узнал о его судьбе, страшной и удивительной, от Леса. Он сумел расслышать душу Леса. Лес ему помог бежать. Лес его увел из страны. И рядом с лесом он прожил свою жизнь счастливо. Только тосковал о тебе, мечтал увидеть твоих детей и внуков. Леночку он не застал, она позже родилась.
 -Так это вы им про нас сказали? А баба Даша? Вы точно нашли ее внучку?
 -Нашел. Она вот-вот должна приехать. Кстати, ее тоже Дашей зовут. Ее что-то в Ознобино задержало. Это тот город, где она в интернате воспитывалась.
 -Но как же Даша не нашла свою сестру? Ведь она так много раз запросы посылала!
 - Самой Даше, в то время было 14 лет, а Лидочке всего 5. Ко всему прочему, дистрофия, бомбежка, под которую они попали. Ни близких, ни документов. Да и сама Лидочка, чудом в живых осталась. Фамилию, как и большинству детей, ей дали произвольную, как и отчество. Она помнила только имя. Мне немало пришлось перекопать архивы. А потом разыскивать уже Дашеньку.
 До вечера, Дом обошел все квартиры. Вечером жильцы собрались на большой кухне. Опять составили разномастные столы, как это бывало на днях рождения и по праздникам. Вывели даже Марию Мефодьевну и бабу Дашу, редко покидавших свои комнаты. Баба Даша была взволнована: Почтальон принес телеграмму от ее внучатой племянницы. Дашенька писала, что приедет завтра.
 Дом, в образе Ивана Иссидоровича, сидел рядом со старушками, и всем казалось, что он был с ними всегда: давал советы, вникал в проблемы и развлекал их стариков. Вечер прошел в воспоминаниях.
 Дом рассказывал интересно и увлекательно, вспоминая тех, кто жил здесь. И все, словно воочию, видели их счастливые лица, сочувствовали их горю и потерям. Встречали каждое рождение, провожали в путь умерших.
 А ночью пришли сны…

 Галина Звягинцева спала раскрасневшись, сбросив одеяло, положив голову на плечо мужа.

 Петр обнял ее, и прижал к себе. Словно, не набравшую лишнего, за долгие годы, матрону, а ту, молодую, гибкую и смешливую девчонку. Им снилось, как они въезжали в эту квартиру. Раньше, здесь жили родители Петра. Но потом они решили, что им удобнее жить в загородном доме. А «детям пора жить в своем доме, а не снимать комнаты в коммуналке». Петр на руках перенес Галину через порог. Она обнимает его за шею, разрумянившись от одобрительных слов соседей, и вдруг ойкает!

 -Что случилось, - испуганно спрашивает Петр, ставя Галю на пол, - Что-то с ребенком?

 -Он пошевелился! - Она хватает Петра за руку, прижимая к животу. – Чувствуешь? Он начал шевелиться!

 А потом еще картины. Она лежит на кровати, а Петр, прижав ухо к животу, улыбается, чувствуя толчки. И еще: Они с Петром купают первенца в ванночке, под чутким руководством бабушки.

 И менее приятное: блаженное пьяное лицо Петра, его же оправдания по утру, когда оказалось, что зарплаты не осталось совсем.

 И плач маленького Петеньки. А она, вся избитая, не может его накормить – молоко пропало! А муж убежал ночью из дома. И одна мысль: только бы он не приходил!

 И Мария Мефодьевна, побежавшая выручать Петра из милиции. А Галина, взяв на руки Петеньку, уехала к бабушке в деревню.

 Сейчас, в общем сне, Галина словно находится в теле Петра. Она чувствует то же, что и Петр тогда: вину, злость и желание напиться.

 В комнате сидит Иван Иссидорович.

 -Ты понимаешь, - глухим и спокойным голосом, говорит он. – Что начинаешь спиваться?

 Петру и стыдно, и злость к приставучему старику.

 -А вам какое дело? Не на ваши деньги пью! - От желания выпить, и от правоты слов старика, ему требуется нагрубить и обидеть – только бы он скорее ушел.

 -Кто вас просит вмешиваться? С женой я сам разберусь!

 -Совесть просит вмешаться. Свою-то ты почти пропил! А сейчас посмотри, что тебя ждет!

 Галина-Петр видит пьянки, еще и еще! Увольнение, милиция, вытрезвители… и самое страшное: он, совсем потерявший человеческий облик, бьет ножом жену и ребенка. Кровь, море крови! Мертвые жена и ребенок и истошный вой в тюремной камере, когда пришло понимание содеянного. Он сам, рвущий на полосы одежду. И свой труп – висящий в петле на коленях. И злой голос охранника:

 -По Ваньке мука! Жену и дитя порешил, теперь и до себя добрался! Суда испугался!

 Нет! – рвется из груди вопль. – Только не это! Не хочу!

 -Не хочешь – лечись! Завтра отправляйся в больницу.

 И вновь, двое обнимают друг друга

 Галина видит счастливую жизнь. Только тот, кто пережил кошмар, способен ощущать счастье от маленьких радостей, простой жизни – а им, есть с чем сравнивать!

 Подрастает Петенька, Петр учится в университете, ночные бдения за учебниками на кухне, работа на заводе и сдача экзаменов…

 И столы, сдвинутые на кухне. Петр демонстрирует свой красный диплом. Иван Иссидорович торжественно поднимает бокал:

 -За нашего адвоката и защитника! Учитесь, молодежь! Вам есть, на кого равняться!

 А ночью, когда Галина спит – но сейчас, находясь в одном теле, она все видит – в комнате находятся Петр и Иван Иссидорович.

 -Спасибо, Иван Иссидорович! – Петр низко, в пояс, кланяется старику, - Если бы не вы, не знаю, что бы со мной было!

 -Знаешь, мальчик. Но ты больше никогда не станешь таким! Видишь, как спокойно спит твоя жена и ребенок? Вот и не забывай об этом никогда!

 -Если следующий ребенок будет мальчиком, я его Иваном назову!

 -А если это девочка будет?

 -Тогда, только Мария! В честь Марии Мефодьевна! Она тоже меня спасала!

 -Да. Мария Мефодьевна, святой человек, она многим жизнь спасла! Назови дочь Марией!

 Голосящий сверток на руках Петра, они оформляют метрику.

 -Какое имя девочке даете?

 -Мария! Только Мария!

 -Маняша, Манюля, Марьянка, Марийка! Пролетают года, вместе с именами дочери.

 Вот и Петя отслужил в армии и поступил в институт. А Марийка впервые пошла на свидание!

 Петр, нервничая, ходит по квартире. Скоро 11 часов, а сестры все нет, кино уже давно закончилось! Стук двери внизу. Петр выбегает на лестницу, и тут же возмущенно влетает назад.

 -Ну, я ей покажу! Тут все извелись, а она целуется в подъезде!

 -А сам не целуешься? – Добродушно подтрунивает отец.

 -Я уже взрослый! А ей только 17 лет!

 -А я вот помню, как один четырнадцатилетний молодой человек, провожал девочку домой, а вернулся уже под утро…

 -Ну, подумаешь, загулялся, - смущенно бубнит сын. –забыли. Так ведь, лето было, светло.

 -Так ведь, 14 было! - поддразнивает отец. - А Марьянке 17! Ты лучше, скажи, когда невесту официально представишь?

 -В субботу днем. Как раз баба Маня и баба Даша из санатория вернутся.

 А потом Галине снился переворот. Возбужденные толпы народа, митинги на Дворцовой, драки и пьяные молодчики, пробирающиеся дворами, выстрелы в ночи и классическая музыка по телевизору. Возбужденные разговоры по вечерам, на кухне. Споры и предположения.

 И избитый, весело-возбужденный Петя.

 -Красно-коричневые голову подняли, - возбужденно говорит он, прижимая к синяку лед, пока Лиза обрабатывает его ссадины.

 -А ты не мог не вмешаться! – Возмущается Галина. – А если бы убили?

 -Ну, мама! Если не мы – то, кто встанет на пути фашистов? Вон, бабу Маню спроси – что она скажет?

 -Фашистов нельзя допустить! – Категорично говорит Мария Мефодьевна. –Да как можно допустить, чтобы фашисты в нашем городе находились? Здесь, где столько народа в войну погибло! Но где милиция?

 -Милиция? – Фыркает Петр, - Они площадь и государственные дома охраняют! Да телевиденье контролируют – как бы чего лишнего не сказали! Правду только по чужим голосам можно услышать!

 -Чужие голоса, мой друг, правды говорят еще меньше, чем свои голоса. -говорит Иван Иссидорович. Нельзя к чужим голосам в такое время прислушиваться!

 -А свои, вообще, ничего не говорят! А вы что думаете?

 -А я думаю, что у господ правителей, что-то пошло не так. Скорее всего, народ помешал. Вот теперь и решают они: кого в герои выдвинуть, кого во враги. А там все знакомо: «Героев» - поближе к власти, а потом по-тихому уберут. А тех, кто на роль «врага» пойдет – принародно высекут, посадят, а потом, опять же, по-тихому, выпустят на волю. Слава богу, вождя сейчас нет. Поэтому, будет не трагедия, а фарс.

 -Иван Иссидорович! - В ужасе смотрят на него женщины – Что вы говорите? Это же страшно!

 -Это не страшно, а цинично, - грустно говорит тот. – Простите, дорогие дамы, старого циника. На моей памяти, подобное не впервые происходит. Только, к нашей радости, да и беде тоже, время Ленина и Сталина прошло. Горбачеву далеко даже до Керенского – его время ушло. Он так и просидит где-то в уголке, а потом начнет оправдываться. А вам, милые дамы, надо готовиться, что жизнь резко дорожать будет! Все, у кого деньги есть в банке, срочно их вытаскивайте, да на доллары меняйте.

 -Поздно! – Засмеялась Мария Мефодьевна. – Сейчас, никто деньги снять не даст! А что наш адвокат посоветует?

 - Пожалуй, вы правы. Но можно купить на них товар, а потом предъявить чек к оплате. Может получиться.

 Галина помнила, как Петр выручал их деньги. Но она и близко не представляла, как тяжело это далось ее мужу! Оказывается, Это Иван Иссидорович попросил Петра спасти деньги жильцов.

 -Поверьте, это только начало. Дальше будет только хуже. Возможно, до нового года, деньги еще можно спасти. У нас стариков много. У них на книжках последнее, «смертные» деньги лежат. Если их не вытащить, кто-то и умереть может.

 -И что делать?

 -Я предлагаю не совсем честную сделку. Не с людьми – с государством. Но, если государство сейчас ограбит свой народ, то спасти малую часть – это доброе дело!

 Я предлагаю перевести все деньги на твой счет. А ты уже переведешь их в доллары. У тебя есть возможность – твой подопечный. Его отец в банке работает – вот и договорись с ним.

 -Но, выходит, я государство обману?

 -А государство намерено обмануть весь народ! - Жестко проговорил Иван Иссидорович – Весь народ, к сожалению, спасти нельзя. Но тех, кто дорог тебе – спасти можно!

 Сейчас, слившись с мужем, Галина переживает то унижение, что испытал тогда Петр. Возня со счетами, списки денег жильцов, переговоры с банкиром, перевод в доллары.

 Теперь она поняла его состояние, когда все закончилось. Петр пришел домой, долго мыл под краном руки, потом прижался к ее плечу головой.

 -Галочка, ты потерпишь, если я напьюсь? Вот прямо сейчас. Уеду на дачу, куплю ящик водки, и уйду в глухой запой?

 -Что случилось, Петенька?

 -Я сделал хорошее дело, но сам вывозился в дерьме по самые уши. Если я не напьюсь – могу не выдержать.

 Тогда он на неделю заперся на даче. Галина, встревоженно, сидела все время на соседней даче. Слушала громкую ругань мужа, звон битой посуды и тоскливое пение. На седьмой день, небритый и исхудавший Петр, вышел из дома с грудой пустых битых бутылок. Потом принялся убирать в доме.

 Галина, поняв, что муж пришел в себя, тихо прошла в баню, истопила ее, принесла продукты и вошла в дом. Молча приготовила обед, потом помыла мужа в бане.

 -Прости меня, любимая, - обнял ее муж. – Больше такого не повторится. Но знала бы ты, как мне было плохо!

 -Знаю, - тихо ответила Галина, - Я все время рядом была.

 Но сейчас, во сне, Галина поняла, что даже сотой доли пережитого тогда мужем, она не испытала. Она еще крепче прижалась к мужу. Ее губы легко коснулись его губ.

 Они оба проснулись. Лежали, глядя глаза в глаза.

 Просто смотрели. Впервые, они чувствовали себя единым целым. И слова здесь были лишними.

 Потом, так же одновременно, они опять уснули.

 И им снились совсем иные сны…
Бабе Даше, Дашеньке Сорокиной, снилась война.
 Снова, она отвозила на саночках, завернутое в одеяло, тело мамы. А потом отправляла в эвакуацию сестру Лидочку.
 Три дня, большой «цыганской» иглой, она шила для Лидочки комбинезон: спереди сплошной, а сзади, из двойной – нижняя и верхняя части. Такой же, как маскировочный для солдат. Только маленький, из толстого шерстяного одеяла. Сверху, на Лидочке была мамина шуба, которая закрывала ее до самых пят. И мамин пуховый платок, завязанный узлом на боку – чтобы не мешал лежать. Так посоветовала тетя Маша.
 -А документы за пазуху спрячь
 -Документы у сопровождающей, так положено, чтобы не потерялись.
 Лидочка, безучастная ко всему, едва ее положили в машину, снова закрыла глаза.
 -Лидочка, - утирая слезы, кричит Дашенька, - запомни свое имя! Тебя зовут Лидочка Сорокина Лидочка!
 Лидочка, - послушно шепчет она.
 И только это она помнит. Дашенька, словно переносится в ее тело. Она чувствует, как мерзнут ноги, как кто-то тормошит ее. Губ касается детская соска. Лидочка начинает сосать вкусное теплое варево. Вкусно, хочется еще, но она уже устала и засыпает.
 -Почти заледенела! Если бы не одежка – насмерть бы замерзла. Как ее вчера не хватились? – Доносится сквозь сон.
 -До этого ли было? Бомбежка, три эшелона. Даже не знаю, с какого она состава? Девочка, тебя как зовут?
 -Лидочка.
 -А фамилию помнишь?
 -Лидочка, - снова шепчет она и начинает плакать от боли в ногах.
 -Оставь ее в покое. Как ты думаешь, сколько ей лет?
 -Молочных зубов впереди нет.
 -У них у всех нет зубов. Она, скорее всего из Ленинграда – вон, какая дистрофия! Как еще жива? Рост побольше чем у Сережи, да и ножка побольше. Я думаю, 5-6 лет.
 -Ставим 5! Возможно, она была рослой. Имя Лида. Фамилию какую дадим?
 -Сереже дали мою. Значит, этой вашу.
 -Так и запишем: Иванова Лидия Ивановна. Из Ленинграда. О, она очнулась! Машенька, неси соску!
 Лидочка снова сосет вкусную кашу. Ей кажется, что она сосет долго, чувствуя, как вместе с кашей, ей становится теплее. Но на самом деле, сил хватает на несколько глотков. Это так тяжело, сосать кашу из соски.
 -Опять спит, - вздыхает голос, - И ста грамм не выпила.
 -Ничего, - утишает другой голос, - если больше 50 грамм выпила – жить будет!
 А Дашенька снова в Ленинграде. Она возвращается с работы. И здесь, в подворотне, на нее надвигается такой же изможденный человек.
 -Отдай, сипит он, вытаскивая из рукавицы карточки.
 Дашенька толкает его. Он падает, но карточки уже не вернуть. Несмотря ни на что, он мужчина и сильнее ее, подростка.
 -Отдайте карточки, - плачет Дашенька, - Я без них умру.
 -Я тоже умру, - бубнит грабитель, одышливо поднимаясь на ноги, тяжело дыша и кашляя.
 -Где хлеб? – Он прижимает Дашеньку к стене, шарит по груди, нащупывая пуговицу под туго затянутой шалью. Но Дашенька не намерена отдавать последнее, что у нее еще осталось. Неизвестно откуда, берутся силы. Она отталкивает его и бежит. Ну, это только ей кажется, что она бежит. На самом деле, едва передвигает ноги. Но ей удается добраться до подъезда до того, как грабитель поднялся на ноги.
 Медленно, глотая слезы, она поднимается в комнату и падает на кровать, проваливаясь в тяжелый сон.
 -Дашенька, проснись! – тормошит ее голос Ивана Иссидоровича. –Проснись, истопи печку.
 Печку? Зачем топить, если ей и так тепло. Это раньше было холодно, а теперь ей тепло. Но Иван Иссидорович не унимается, продолжает ее тормошить
 -Дашенька, дверь надо закрыть – застынет комната.
 Чтобы ее оставили в покое, она встает, бредет к двери, закрывает ее.
 -Молодец! Теперь зажги огонь Вон, дрова лежат. Ну, маленькая, постарайся. А то мы с тобой замерзнем.
 Дрова, сломанные столы и стулья, лежат рядом с кроватью. Негнущимися пальцами, она пытается их взять, но у нее не получается.
 -Давай сюда руки, я согрею!
 Он берет ладони в свои руки и начинает дуть. Руки у него почти прозрачные, но такие горячие, словно в них огонь спрятан. Тепло расходится по всему телу. Начинает колоть кончики пальцев. Потом руки просто горят, и к ним возвращается чувствительность. И Дашенька, наконец, растапливает печку.
 -Что случилось, девочка?
 -У меня отняли карточки. – Вспомнив об этом, Даша начинает плакать. Карточки были почти на неделю. До новых карточек, она просто не доживет. Софи три дня в госпитале, тетя Маша на фронте с концертом. Без хлеба Даша не доживет даже до возвращения Софи. Она даже от завода завтра до дома не дойдет.
 Карточки? – Переспрашивает Иван Иссидорович.
 - Ну да. У меня только последний кусочек хлеба остался. Дашенька вытаскивает из-за пазухи маленький кусок хлеба. Не вытерпела, откусила по дороге кусочек.
 Иван Иссидорович, в испуге, откинулся на спинку кресла, закрыв глаза. Потом выпрямился. В это время раздался грохот. Дашенька прислушалась – сигнала и воя снарядов не слышно.
 -Что это?
 - Стенка в коридоре рухнула, та, что во вторую квартиру ведет. Ну-ка, давай, проверим, что там?
 -А что там может быть? Холодно и пусто. -Романцевы еще до войны уехали.
 -Вот именно! А вдруг, там что-то есть? Они же в спешке уезжали, вдруг, что-то осталось? Жили-то, они безбедно.
 -Даша плохо помнила Романцевых. Сам Романцев, работал на какой-то базе, его жена в клубе моряков. Романцева всегда возили на машине, его жена задирала нос, и ни с кем в доме не разговаривала.
 -А может быть, у них есть что-то из еды? –Предполагает Иван Иссидорович. – уезжали то, они еще до того, как война началась.
 Действительно, Романцевы уехали за несколько дней до войны и не вернулись. Дашеньке стало интересно. До тех пор, пока дом не разделили на квартиры, комнаты первого этажа, располагались анфиладой, по правую и левую сторону от холла с лестницей на второй этаж. На втором этаже, комнаты выходили в коридор. А лестница выходила в большой зал. Потом часть отгородили, пристроив душевую и туалет, а в оставшемся помещении, сделали большую кухню.
 В комнатах Романцевых, окна были не завешаны. Дашенька поставила свечку на пол, и быстро закрыла шторы.
 -Завтра надо будет светомаскировку сделать.
 -Завтра – это завтра. Сейчас посмотрим, что здесь есть.
 На кухне взгляд сразу же упал на восхитительное зрелище: в хлебнице лежат кусочки настоящего хлеба! Сухие, слегка заплесневелые, два кусочка хлеба!
 -Хлеб! – Ликует Дашенька. – Настоящий! Можно, я кусочек отломаю?
 -Можно, Дашенька.
 -Дрожащими руками, она отломила маленький кусочек, обтерла плесень, и положила в рот. Старый, давно забытый вкус белого хлеба, не портил даже запах плесени. Дашенька зажмурилась от радости. Рот наполнился слюной, кусочек размок, и она медленно проглотила крупитчатую кашицу. С сожалением посмотрела на оставшийся хлеб, вздохнула. Хотелось съесть все сразу, но долгий голод приучил к экономии.
 -Ты в шкафах-то посмотри! Может быть и еще что найдешь?
 В шкафах, много чего было! Дашенька переносила банки и баночки больше часа А в кладовой, устроенной возле дверей, находилось настоящее сокровище: банки консервов! Две мясных, две рыбных, даже икра, в маленькой баночке. Там же были несколько коробок с сахаром, холщовый мешок с сухофруктами, чай в пачках и баночка кофе. А еще пять банок со сгущенкой! И неполная коробка шоколадных конфет. Перетащив сокровище в свою комнату, Дашенька села на пол и громко зарыдала.
 -Дашенька, что случилось? Испугался Иван Иссидорович.
 -Лидочка… Она так хотела есть – а тут такие сокровища!
 А потом, когда вернулась Софи, они долго сидели за столом, решая, что делать с продуктами. То, что есть все эти продукты, они не смогут в одиночку, не вызывало возражений.
 -Мясные и рыбные консервы, я отнесу в госпиталь. – сказала Софи.
 - Еще сахара половину и кофе. А с остальным сделаем так: у нас есть большая кастрюля. Дров наломаем у Романцевых. У нас есть два пакета манки. Будем варить кашу и разносить по соседним домам. У нас не так много соседей осталось, можно надолго растянуть.
 Да, соседей в ближайших домах, было мало: три старушки с одной стороны, двое во втором доме, и еще одна девушка, в полуразрушенном доме, напротив. На большее расстояние они просто не в состоянии были пройти. Даже это расстояние было слишком большим. Но они решили собрать людей в одной квартире. И им так было легче, и старикам легче и теплее было жить вместе, в одной комнате. И как вовремя они это сделали!
 Во время ночной бомбежки, бомба попала в тот дом, в котором жили пожилые муж и жена. Так они и прожили в комнате Софи, до самого конца войны. Дело было в том, что в комнате Софи, как и комнате Марии, были камины, которые не только давали тепло, но в них можно было и еду приготовить. Несмотря на скудность пайка, продукты к марту пришли к концу.
 -Может быть, и квартиру Звягинцевых проверим? Спросила Дашенька.
 -Можно и посмотреть, - Согласился Иван Иссидорович.
 И словно дожидаясь этого, внизу раздался грохот – обвалилась стена, что перегораживала квартиру Звягинцевых.
 -Странно это, - задумчиво проговорила Мария, - Словно специально стена рухнула.
 -Случайно. Сколько времени бомбят – вот и не выдержала кладка.
 -Но почему, именно сейчас? – Не унималась Мария. - И эта стена, и та?
 -Не все ли равно! – Рассердился Иван Иссидорович. – Мало ли какие совпадения бывают! Главное – мы можем войти!
 -Ну, правда, тетя Маша, всякое бывает! А кто здесь жил? Я не помню.
 А они всего полгода прожили. Да и то, перед войной в санаторий уехали, в Крым. Полковник Звягинцев, с женой и сыном. Им впервые за 5 лет отпуск дали. Скорее всего, он сразу на фронт ушел. А жена с сыном эвакуировалась. Вот закончится война, узнаем.
 У Звягинцевых было 20 больших банок домашнего варенья и огурцы. Оно понятно: семья военная, привыкли запасы делать – на случай внезапного отъезда. В большом ящике был перемерзшие картофель, морковь, свекла. И ящик с вином.
 А такие есть можно?
 -Можно. Натереть на терке, муки немного добавить – такие оладушки выйдут! А на масле – совсем объедение! Смотрите, у них и дрова есть! Значит, они тоже камин использовали!
 Мария решительно отодвинула бидон и взялась за ящик. В бидоне плеснуло, и их обдало запахом керосина. Здесь же, на полке, стояла лампа и лежало стекло с отражателем.
 Вечером они сидели вокруг стола. Пекли оладьи из овощей, пили горячее терпкое вино. На пианино стояла лампа. А Мария играла и пела романсы.
 Спать легли поздно. Было тепло, вкусно пахло печивом, из тарелки с оладьями. А за окном вовсю капала капель, напоминая, что скоро будет тепло. И впервые, они верили, что скоро станет легче. И казалось, вот придет весна – и кончится война. Ну, пусть не война – но блокада кончится обязательно! И засыпая, Дашенька видела сидящего в кресле Ивана Иссидоровича. И впервые удивилась: а где он живет?
 Иван Иссидорович, улыбнулся ей, и тихо ответил:
 -Здесь я живу, Дашенька. В этом доме. Спи спокойно.
 И Дашенька уснула.
 А баба Даша открыла глаза. Иван Иссидорович ласково улыбнулся ей.
 -Спи, Дашенька. Пока я жив, ты никогда не останешься одна.
 И баба Даша улыбнулась ему, и снова уснула.

Леночка с самого начала знала, что сон – это не совсем сон. Поэтому, нисколько не удивилась, увидев молодую бабулю. Иван Иссидорович был такой же как всегда –высокий, сухопарый, чопорный с виду, с глуховатым низким голосом.
 -Добро пожаловать в мои воспоминания, дорогие девочки! – Галантно поклонился он. – Я проведу вас по этажам своей жизни.
 -Этажи нашего дома, - мечтательно проговорила Мария. – Так говорил Мишенька, когда был младше, чем сейчас его внучка. Он говорил, что у нашего дома много этажей, только их никто не видит.
 Вот сейчас и проверим – помнит ли Михаил Аркадьевич о своем детстве, - весело проговорил Иван Иссидорович, отворяя высокую дверь.
 За дверью была спальня. На узкой, даже на вид, жесткой кровати, спал седовласый мужчина. Судя по всему, он был аккуратист, даже педант. Даже спал он, вытянувшись «во фрунт», на спине, укрытый ровно натянутым, без складок, одеялом, ровно по грудь. Даже седые, пышные волосы на подушке, лежали ровно, словно только что расчесанные.
 -Дедуля в своем репертуаре, ехидно прокомментировала Леночка, подбегая к кровати и весело плюхаясь сверху. Сразу стало понятно, Леночка любимая внучка, которой позволяется многое!
 -Дедуля, вставай! Мы пришли к тебе в гости!
 -Леночка? Ты как здесь очутилась? А это кто?
 -Ты что, не узнаешь? Это же бабуля и Иван Иссидорович!
 -Мама? – В голосе сплошное изумление. – Но почему?..
 -Да ты сам в зеркало погляди! – Не унималась Леночка. – Ты тоже молодой стал!
 Что правда, то правда Пока Леночка будила деда, тот превратился из Михаила Аркадьевича в молодого Мишу, которого Дом недавно показывал Марии.
 -Мишенька, это просто сон, - весело проговорила Мария, - Иван Иссидорович приглашает нас на прогулку по этажам своего дома. Помнишь, как ты в детстве говорил?
 -Сон? – все еще растеряно, спросил Миша. – И кто кому снится: я вам – или вы мне?
 -Расшумелись, предки, - потягиваясь и зевая, проговорил, появляясь из соседней двери, молодой и заспанный человек, похожий на Мишу. – Ну, в чем дело? – Надо признать, его нисколько не удивили помолодевшие предки.
 - Иван Иссидорович, - радостно взвизгнула Леночка, - Ты и папу вытащил?
 - Я хочу вам показать историю вашего рода.
 Когда-то давно, молодой дворянин Иван Иссидорович Одинцов, полюбил молоденькую актрису из императорского театра. Анастасию, Асеньку Ступину.
 Иван Иссидорович открыл очередную дверь, и они очутились в высоком зале. На окнах висят тяжелые бархатные шторы, открывая в середине легкие маркизы, собранные в кокетливые, пышные волны. В простенках стоят вычурные вазы со цветами, над ними – канделябры, с незажженными еще, свечами. И в хрустальной люстре, тоже не горят еще свечи – свет лается из окон. В зале стоят кресла. В глубине, скрытая завесою, невысокая сцена.
 Около подмостков, стоит молодая девушка. Рядом с ней, стоит, нервно теребя букет роз, молодой человек.
 -Асенька, я поговорил со своей матушкой, она дала согласие на свадьбу. Она и с вашей матушкой поговорила, выпросила позволение. Что же вы никак согласие не дадите?
 - Иван Иссидорович, - нервно говорит девушка, - вы знаете мое отношение к вам. Но мы не ровня! Вы богатый и знатный, а я просто актриса. Что скажут люди? Я боюсь, это повредит вашей карьере при дворе!
 -Так вы не против? – Ликует Иван. – Не беспокойтесь о моей карьере – матушка испросила высочайшего позволения! Сегодня, после спектакля, сама императрица снизойдет до разговора с нами!
 -Матушка императрица? – В ужасе шепчет Ася. – Да я же упаду в обморок и вас подведу! – В волнении, она протягивает ему руки, которые Иван тут же покрывает поцелуями.
 -Где тут мой сын? – Слышится громовой голос. В зал входит полнотелая матрона. Увидев молодых, она твердыми шагами подходит к ним.
 -Ах, вот вы где, голубки!
 Ася приседает в глубоком реверансе.
 -Добрый день, сударыня.
 -Добрый день, деточка, и тебе., громогласно, но добро, отвечает та. – Что ж вы, деточка, все избегаете моего сына? Ай, не люб он вам?
 -Матушка, она дала согласие!
 -Вот и прекрасно! – Добродушно отвечает матушка. – Он у меня единственный и любимый сын. Хоть и шалопай!
 -Мадам, но я… Но вы…
 -Деточка, ну, что я могу поделать, если мой сын тебя полюбил? Вот и весь мой сказ – совет вам, да любовь! И благословение матушки императрицы. Ну, подойди поближе. Да и ты, шалопай, подойди.
 Матушка, со вздохом, приподнимает склоненное лицо девушки, и целует ее в лоб, потом целует сына: - Ну, благословляю вас на любовь. Теперь поспешите, матушка императрица вас сейчас приглашает.
 -Матушка! Целует ее Иван
 -Погоди плясать! Что еще матушка императрица скажет! Вот ее и благодарить будете! Идите, не гоже заставлять ждать матушку! Ибо, как поступил ты под крыло ее, она твоей судьбой владеет!
 Иван Иссидорович проводит их за кулисы. Здесь уже иная картина – стройка.
 -Иван Иссидорович, тут чухонец пришел до вас, лопочет что-то о камне для очага.
 -Что за чухонец?
 -Да мастер печной. Говорит, камень у него какой-то особый. Поди, ворожить что-то хочет!
 - Погоди, не мельтеши! Веди меня к чухонцу!
 Чухонец или нет – не поймешь. Говорит складно, по-городскому, кланяется не раболепно: сразу видно, знает своё дело. И цену себе знает. Понравился барину сразу.
 -Как зовут тебя?
 -Иваном кличут
 -Тезка, значит. Ну, говори, что за дело у тебя?
 -Аккурат, на этом месте, дом допережь стоял. С любовью и для любви построенный, с камнем-душой в очаге. Ты, барин, если хочешь, чтобы счастье в доме было, камень этот в очаг вмуруй.
 - Душа-камень, говоришь? – Задумчиво спрашивает Иван. – Что за камень, где он?
 -Да вон, прими его на руки.
 Иван принимает камень. – Ишь ты, удивляется, ты смотри, тепло от него идет, словно дышит!
 -Принял он тебя, барин! – Радуется Иван. Не сомневайся, бери его! Правду говорю: будет дом у тебя с душой! Защита живущим будет! Ишь, как в руках твоих нежится!
 Нежится, или не нежится – но приятно барину камень на руках держать: тепло от него, как от печи протопленной, и на душе покой.
 -И что теперь делать?
 - А по стройке поноси его – где ему понравится, там и оставь!
 Идут два Ивана, мастер и барин, Мастер ведерко с раствором несет, барин камень несет, к груди прижимает. Иван мастер сквозь бороду, зубы по-доброму щерит, глядя, как барин камень рукой ласкает, да к груди прижимает.
 На первом этаже, камень лежать не пожелал. На второй этаж его барин несет. И тут, в угловой комнате, камень с рук падает, в угол откатывается.
 -Вот здесь его и оставь, говорит Иван мастер. Здесь душа дома будет! Что мыслил тут делать?
 -Детские комнаты.
 - Это добро! Значит, не будет роду твоему перевода! Ты, барин, когда дом святить будешь, эту комнату особо святи – на защиту детей твоих!
 Ну, Иван мастер, растроганно говорит барин, - Спасибо тебе за оберег и слова добрые! Здесь клятву даю: первенца моего крестить будешь!
 Сидят два Ивана, вино пьют, да про дом говорят. А камень-душа, замурованный, корни пускает, да хозяина своего изучает.
 - Так вот что ты имел в виду, когда про рождение говорил! –восклицает Леночка. – И вот почему, в образе Ивана Иссидоровича появлялся!
 -Да, это мое рождение. И первый мой хозяин и кум его. – Иван мастер больших высот достиг. А после крымской кампании, сама императрица его дворянским титулом одарила. И имя дала – Мастерищев. Потому и Мастерищев, что печь смастерил добротную, с душой-камнем.
 - А твоя душа, в комнате бабули, да?
 - Не зря я тебя ангелом хранителем звала! Охранял ты меня все время!
 -А я это помню! – радостно говорит Миша. – Ты мне в детстве показывал!
 -Что это вы, предки и потомки, на «ты» перешли? – Укоризненно говорит Иван. – Иван Иссидорович, простите их!
 - А почему бы и нет? – усмехается Иван Иссидорович, - чай, не чужой я вам! Можно сказать, общий дедушка! И ты, Иван, не чванься! Пошли дальше!
 Густым басом поет батюшка, над голосящим младенцем
 -Во имя Отца и сына и святаго духа! Нарекаю тебя Мефодием! Аминь!
 -Аминь, - вторит Иван мастер, принимая младенца.
 -Аминь - повторяют мать, отец и бабушки.
 А вечером, после крещения, высыпал Иван мастер символы серебряные на стол, ребенка к ним поднес.
 -Ну-ка! Что выберет наш барчук?
 Младенец сжимает серебряную сабельку.
 -Воином будит, - довольно говорит Иван.
 -С издавна у нас в роду первый по воинской службе идет! – подтверждает Матушка.
 «Первый –царю, второй –богу, третий – отчизне». Только вот, я оплошала! Один у меня сын! Ну, да ладно! Сын и Анастасия род увеличат! Ты уж, постарайся, Асенька, пополни род Одинцовых!
 -Постараюсь, матушка, если бог сподобит.
 -На бога надейся, да мужа прижимать не забывай! –Поговоркой отозвалась матушка. – Да и ты, Иван, жену ласкать не забывай.
 А когда в карету садится, чтобы в имение отбыть, еще наставляет:
 -Чтобы в следующий раз не с пустыми руками встречали! Внука заказываю!
 И через год, гонец к матушке мчится: исполнили дети завет материнский.
 И новые двери открываются, открывая историю рода.
 Вот бал – красавец офицер ловко ведет в танце девушку.
 Молодой священник, приехавший по окончанию учебы.
 Балы, свадьбы, и глухой бас батюшки: …Нарекаю тебя…
 И детская ладошка, сжимающая серебряный символ.
…Во имя отца и сына… нарекаю тебя Мефодием! Аминь…
 -Аминь, вторят голоса.
 -Что это за знак у него, Константин?
 -Трубка медицинская. Ишь, ты! На особицу выбрал! Знай, Поль, быть ему лекарем!
 -Лекарем, так лекарем! Эти игрушки еще ни разу не ошиблись! Были у нас воины, священники, были географы и ученый. Значит, пришло время людей лечить! Готовься, Мария, будет у нас свой доктор! Болеть теперь не будем в старости!
 -Это мой папа? – Потрясенно спрашивает Мария.
 -Он самый! Видишь, как получилось: первый мальчик в доме родился Мефодий – и последний при императорах, Мефодием был.
 -Ну, родился не последний! Николя тоже в этом доме родился. Да и я тоже.
 -Я не совсем об этом, - мягко сказал Иван Иссидорович. – Ни Николя, ни тебе, не пришлось хозяйствовать в доме. Со смертью Мефодия, я перестал быть ВСЕМ домом. Мой мир стал съеживаться, пока не принял размеры сначала второго этажа, а потом – еще и квартиры Звягинцевых. Сейчас я вновь объединил весь дом.
 -Ну да, - вмешался Миша. – Помнишь, мама, как плохо работала у меня рука после падения? Я почти не использовал ее. Но когда моя жизнь стала зависеть от работы всего организма – я даже не вспоминал о том, что моя рука не способна что-то выполнить!
 -Ты правильно сказал. Именно так происходило, когда дом разделили на квартиры. Единственно, что меня интересовало в остальных помещениях – чтобы нехорошие люди здесь не появлялись. А это мне было просто сделать. Я могу быть и страшным!
 Темно в Санкт-Петербурге. Грязь под ногами. Пламя костров смердит. Зашторены окна и заперты двери. Эпидемия властвует в городе, собирая обильную жатву.
 Холодным и мокрым было лето, голодной и мокрой была осень. Уже и календарная зима приближается, а снега и мороза все нет. Пропах город слякотью и гадким запахом – медики поливают все вокруг, пытаясь усмирить болезнь. Одиноко звучит печальный колокол, греются у костров нищие, выгнанные из деревень голодом. Каждое утро скрипят телеги, груженные трупами – ночной жатвой смерти.
 И вот, в одночасье, крепчает мороз, тяжелые тучи накрывают город. И утром невольно вздыхают люди – город укрылся снегом. Снег идет долго, словно пытаясь наверстать упущенное время.
 И тихо выбирается город из смерти. Все меньше подвод скорбных по утрам, пропали нищие, что грелись у костров. Заводы и фабрики начинают работать. Закончилась эпидемия!
 А в доме угасает Мария.
 Не помогли ни врачи, ни молебен, ни пожертвования. Скоротечная чахотка высушила тело, кашель изорвал легкие.
 -Феденьку за меня поцелуй, - шепчет умирающая. – Сбереги сына, увези из города! Воздух здесь сейчас гнилой!
 -Машенька, все исполню, как велишь!
 -Перед образами клянись!
 -Клянусь! Увезу его в имение.
 -Бог милостив, хорошее лето пришлет., - шепчут горячие губы. – За грехи мои воздал исполна. Поль, клянись, что презришь младенца во исполнение!
 -Машенька, почему, какое исполнение?
 -Нищенка в дом заходила, младенца протягивала. А я не приняла, боялась Феденьку заразить. Вот он, грех мой. Клянись, что призреешь сироту, вместе с Феденькой его вырастишь, как дитя свое! Перед образами клянись! Хочу унести с собой проклятие!
 -Клянусь перед образами. Богом клянусь – все исполню сполна!
 -Ну, вот и отпустило… полегчало… призови батюшку…
 -Машенька!
 Только запах ладана, да пустота – после выноса тела.
 -А как же ты говорил…
 -Она сама себя приговорила. Да, не пустила нищенку, но почему решила, что должна понести за это наказание? Я так и не понял тогда этого. А она…
 - Я, кажется, поняла! Помнишь, в блокаду, когда ты разрушил стену в квартиру Романцевых? Если бы мы тогда, сами все съели – вряд ли выжили. А ты? Почему ты тогда так поздно помог? Почему позволил умереть Зине?
 -Я же не человек. Да, у меня есть душа, я испытываю чувства. Но это все иное. Почему, с тех пор, я постоянно употребляю еду? Чтобы не забывать: еда – основа жизни людей. Только тогда, когда Дашенька сказала, что хлеб – это жизнь, я понял, что там, за стеной, было спасение. Я не мог позволить, чтобы род Дашеньки пресекся.
 -Но почему? Что связывает меня и Дашу? Я тоже чувствую эту связь.
 -Вот эта клятва твоего отца. Дашенька – внучка названного брата твоего отца. Сейчас увидишь.
 Дом открывает очередные двери. В комнате Апполинарий и молоденькая девушка, с ребенком на руках.
 -Поль, кто это?
 -Это Даша. Я поклялся Марии перед смертью, что приму в дом младенца и воспитаю вместе с сыном.
 -Дитя, это твой ребенок?
 -Что вы, барыня. Барин взял меня ухаживать за ребенком. Я из того же дома презрения, что и младенец. Его сегодня ночью подкинули к порогу.
 -Мама, прикажите приготовить комнату рядом с комнатой Мефодия. Да баню истопить для Даши. И ребенка надо бы помыть.
 -Уж, как-нибудь сама догадаюсь. Ребенок крещеный?
 -Креста на нем не было.
 Завтра батюшку приглашу, поговорим о крещении. Фамилию ему нашу дадим?
 - Не знаю. Надо будет с батюшкой посоветоваться. Как скажет – так и поступим.
 -Это дядя Кирилл? Но, ведь, дядя Кирилл пропал в Сибири! Как же ты узнал, что  Зина его дочь?
 -Не Зина, ее муж. Кирилл в экспедиции попал в лапы медведя. Охотник выручил. Его дочь вылечила. А потом они обвенчались. У Кирилла и Авдотьи много детей осталось. У всех разные судьбы.
 -В последнем письме, дядя Кира писал, что всей семьей собирается в Тобольск. Там ему предложили преподавать в институте. Фотографию прислал. У него 12 детей было. Но что с ними стало? Я сама пыталась разыскать – ничего не получилось.
 Я же говорю – разные у них судьбы. Мальчиков у него семеро было. После революции и войны, в живых только двое осталось: один, вместе с колчаковцами, из Владивостока в Америку переехал. Фамилию там изменил, стал из Одинцова О ‘Дайн, на ирландский манер. Его ветвь сохранилась. Я дам адреса его правнуков. Девочки повыходили замуж, кто-то в России остался, кто-то за рубежом живет. Здесь труднее – документов, практически, не осталось с тех времен. А по женской части, искать труднее, тем более, если корни обрублены. Я сейчас этим занимаюсь. Но, вообще-то, я многих нашел. Раскидистое дерево у рода Одинцовых! По всему миру тень простирается! Зину мне просто было найти – она сама приехала в Питер, когда ее мужа отправили на учебу.
 -Но почему она Сорокина?
 -По второму мужу. Лидочка была единоутробная сестра Дашеньки. Дашенька не помнит об этом, потому, что ее родной отец умер почти сразу после ее рождения. Вторично замуж она вышла через год. Надо отдать должное, Алексей к девочке относился как к родной. Только, судьба у Зинаиды невезучая была – второй муж пропал в лагерях. И опять – Лидочке и года не было. Это я попросил Аркадия прописать их в квартире. Ему я сказал, что Дашенька твоя родственница. Только он не велел тебе об этом говорить Ты же помнишь, что тогда происходило? Николая арестовали, да и тебя таскали. Вот он и велел молчать – чтобы, если что, хотя бы их не коснулось. А ты к девочкам и так прикипела, еще до войны. Зина все то на работе, то на прогулках – мужа все искала. А Дашенька и Лидочка, на твоих руках выросли, вместе с Мишенькой. На твоих и Софи.
 -Если бы знала, вместе с Мишенькой к матери Аркадия отправила, когда на гастроли уезжала.
 -Не казнись! Ты же не знала, что война будет! Да и прекрасно знаешь, что свекровь не приняла бы их. Она и Мишеньку приняла на время. Не думала, что на такое время внук у нее окажется. Не гневи бога, Мария! И то, что Дашенька попала под бомбежку и ноги лишилась – тоже не твоя вина! Ты ее не бросила, выходила! Ты и Софи! Вот и помни об этом!
 - Так, выходит, баба Даша моя родная бабушка? Вот здорово!
 -А у меня есть тетушка, - крякнул Иван. – Надо это обдумать хорошо. Помочь надо, вот что!
 -А мы не помогаем? – Хмыкнул Миша. – Я и так, к Даше как к сестре относился.
 -А теперь еще и Дашина внучка отыскалась.
 -Так, мои мальчики, - начала Мария. – Давайте-ка, с утреца приезжайте все домой! У нас здесь дела начинаются сложные. Ваша помощь будет необходима.
 -Я приеду, - не раздумывая, отозвался Михаил. – Сразу же, как проснусь, пойду билет покупать.
 - Я тоже приеду, - отозвался Иван. – Правда, у меня здесь дела, но они подождут.
 -Вот и хорошо! – подытожила Мария. – Наш дом помогал нам всю жизнь – теперь пришла наша пора!
Глава вторая.

 Утром в квартире шла перестановка.
 На общем совете решили, что Леночка и Дашенька, которую собирались встречать в 8 вечера, будут жить в одной комнате. Вторую комнату отдадут мужчинам – Михаилу и Ивану. Купили еще одну кровать – для Дашеньки. Петя Звягинцев вызвался помочь ее привести и собрать. Леночка, Галина и Мария, готовили праздничный ужин.
 Первым приехал из Москвы Иван. Вечером, незадолго до приезда Дашеньки, прилетел из Новосибирска Михаил. Потом Петр и Леночка отправились встречать Дашу.
 -Как же ты похожа на бабушку, - не переставала удивляться Мария. – Даже удивительно!
 Даша сначала стеснялась такого количества новых родственников, но к концу вечера уже привыкла. Расставил все по своим местам Михаил.
 -Чтобы не было путаницы, предлагаю, меня звать дедом, маму и тетю Дашу – бабулями, Иван будет дядей, так же, как Петр. Ну, и Галину, если она согласна, тетей зови.
 -Повезло мне, засмеялась Даша. Жила одна, как перст, а теперь и бабушки есть и дедушки, и дяди и тети! И сестра есть!
 Когда женщины ушли спать, на кухне остались мужчины и Леночка. Ее тоже пытались отослать, да куда от нее денешься!
 -Петр, ты уже разузнал что-нибудь?
 -Немного. Чтобы было понятно, разложу по пунктам.
 Первое. Это то, что касается дома. Иван Иссидорович, вы не знаете, где-нибудь можно найти документы, подтверждающие, что Мария Мефодьевна является потомком владельца дома? По новому закону, если есть такие документы, то можно предъявить право на дом.
 -Попробую в архивах посмотреть. Где находятся документы, я знаю. Сегодня же и пройду туда. Я уже там был, поэтому, проблем не будет.
 -А почему ночью? – Спросила Леночка.
 -Людей нет. Я привык по ночам работать. Так проще – никто не пристает. Если и увидит кто – просто за призрак принимают.
 -А как же свет?
 -Да мне свет не нужен. Неужели, ты думаешь, что я вытаскиваю папки и листаю страницы? Мне это не доступно, к сожалению. Могу видимость создать – и все. Так что, если есть документы, я их обнаружу. Но доставать их уже вам придется.
 -Придется – достанем. Если документы будут, надо будет обнародовать их. И заявить права на дом. Если на дом нет других претендентов, то суд обяжет вас, если жильцы дома пожелают переехать, предоставить им равноправное жилье. Или денежную компенсацию.
 -Да… Деньги где взять?
 -Это следующий вопрос. Я рассмотрел расценки. Наш дом не в центре, но в старой части. Цены высокие. С Романцевыми говорил. Сказали, если больше заплатим, уступят нам. Но тут есть нюанс – если признают правопреемственность, у нас будут все права. Мы с детьми поговорили, они согласны оставаться на прежнем месте, если не прогоните. Баба Даша, естественно, тоже никуда уезжать не собирается. Самое главное, суметь Дашеньку прописать. Требуется доказать, что она является родственницей. Документов, подтверждающих это, у нее нет. Остается только экспертиза. Это дорогое и медленное мероприятие.
 - А заявление бабы Даши?
 -Могут признать недействительным. Возраст. Да и риелторы дошлые. Связи у покупателя большие. И в Мэрии, и в других местах. Как говориться «все схвачено». Серьезные люди, одним словом. И это третья, самая главная проблема. Боюсь, мне они не по зубам.
 -Понятно. Передел собственности. Это всегда бывает после переворота.
 -Какой переворот?
 - А то, что у нас в том году было, это и называется – переворот! Боюсь, это еще не окончательная стадия. Надеюсь, до гражданской войны не дойдет.
 -Иван Иссидорович, вы это серьезно? – округлила глаза Леночка. – Но так не может быть!
 -К сожалению, все идет к этому, - подтвердил Михаил. – Ты давай, решай: если еще ребенок, иди спать, не мешай взрослым решать взрослые дела. Если считаешь себя взрослой- не говори глупостей и не делай испуганных глаз.
 -Извините, больше не буду. Только, скажите, почему вы все так думаете?
 -Ты историю в университете учишь? Должна знать: после свержения существующего порядка, наступает период передела собственности. А это связано с криминализацией общества. И как следствие – борьба за власть.
 Ладно. Хватит пугать. Может быть, тебе, действительно, пойти спать?
 - Да не усну я теперь. И потом, может так случиться, что и мои советы понадобятся. Не бойся, дед, я мешать не буду. Просто посижу рядом, послушаю. Может быть, умнее стану.
 -Кстати, насчет умных. Ты чай нам не сделаешь?
 Угу! - Леночка повернулась к плите, сняла чайник и наполнила его водой.
 Засиделись до самого рассвета. Решили только вопрос с пропиской Даши – с этим надо было спешить, пока покупатели не узнали о наследнице. Повезло, что этот день был приемным. Решено было послать девочек занять очередь – очереди в таких учреждениях, как правило, самые большие. Потом привезти бабу Дашу и Петра – как ее адвоката.
 Как ни странно, дело прошло великолепно! Судя по всему, никто из противоположной стороны, просто не мог представить, что у бабы Даши может появиться родственник. Они даже не принимали во внимание подобный исход! Первый раунд остался за жильцами.
 В тот же день, Петр официально оформил Дашеньке опекунство над бабой Дашей. Вечером женская половина, вся улеглась спать очень рано. Даже Леночка, почти не спавшая накануне, не выдержала. Впрочем, мужское население, тоже долго не задержалось на кухне. К часу ночи дом погрузился в сон.
 На выходные, все вместе выехали к Звягинцевым в загородный дом. Конец июля решил порадовать питерцев прекрасной погодой и теплом. Молодежь даже рискнула искупаться.
 Весь день провели на улице. Жарили шашлыки – а как же без них? Даже прогулялись по лесу, набрав баночку черники и немного белых грибов. На столе стоял самовар, который, время от времени, растапливали. Иван Иссидорович, тоже присутствовавший, рассказывал о своих розысках.
 -Архивы я, все-таки, нашел. В понедельник, Михаил, придете в архив, я вам номер папки назову – сразу обнаружат. Да, еще одно: на следующей недели ждите гостей из Финляндии. Я поговорил с детьми Николя, они вызвались помочь. Приедет его сын Арсен. Он тоже адвокат, его знания лишними не будут. Говорит, что может помочь деньгами, квартиру у Романцевых выкупить.
 - Ну, да! Он же, тоже наследником является! – согласился Михаил.
 -Мама, Арсений в гости приезжает!
 -Хорошо! – Обрадовалась Мария. – Я хотела с ним поговорить насчет дома – он же не чужой!
 - Мы только что об этом говорили. Он предлагает помочь выкупить квартиру у Романцевых.
 Петр, а что слышно о риелторе?
 - Что-то молчат пока. Может быть, ждут документы?
 - Главное, чтобы раньше времени не появились. Если узнают, что мы вступили в игру, могут здорово помешать. Мы пока, можем свободно действовать.
 -Сейчас самое главное, документы вовремя из архива забрать. Пока покупатель ничего не знает о документах. Если узнает – путь нам перекрыт будет.
 -Значит, Петр, в понедельник отправляемся в архив. Иван Иссидорович, вы случайно, не приметили – работают они в понедельник?
 -Понедельник и четверг. А когда паспорт Дашеньке вернут?
 -Во вторник. Там нам повезло – там моя одноклассница бывшая работает. Быстро сделает прописку. А в архиве никто из наших знакомых не работает, к сожалению. Одна надежда – нормальный человек попадется. Мне надо будет снять ксерокопию, подтвердить ее нотариально. Возможно, придется «подарок» преподнести. Ладно. Об этом на месте договоримся! Возможно, риелтор придет не скоро – хозяин его за границей отдыхает. Если не дал приказ к его приезду все подготовить, то может быть, неделя у нас в запасе имеется.

Да, неделя в запасе у них была.
 Иван в понедельник поехал в Москву, завод не отпускал его надолго; Вернулся в субботу. В пятницу приехал Арсен Ёсаннен. Переговорили с Романцевым. На семейном совете решили, что квартиру Арсений будет покупать на свое имя. Время было такое, что иностранцу пути были открыты больше, чем российскому гражданину.
 Вот только, в субботу все пошло иначе.
 Дело было в Романцеве. Никто даже не думал о хозяине третьей квартиры, молодом Романцеве. Квартира ему досталась в наследство от умершей бабушки. Квартира ему была не нужна. Он жил в Москве, и переезжать в Питер не собирался. Несколько раз, он пытался сдать жилье в наем, но жильцы не задерживались долго – убирались примерно на 3 день. Виной всему, как они объясняли, были непонятные шумы, грохот, шаги по ночам. А дело было в том, что Дом не принимал новых людей. Так получалось, что не те люди селились в квартире. Не добрые. Дом очень дорожил атмосферой, что сложилась между жильцами. Здесь не было чужих, только свои. Даже Романцевы прижились со временем, вписавшись в общий коллектив.
 А может быть, все дело в том, что Дом старел вместе с Марией Мефодьевной и Дашенькой, перенимая их старческие привычки. Для него эти двое, были мерилом всего человечества.
 И возможно, не совсем был не прав, Сергей, когда в запале кричал, уходя из дома:
 -Вы замкнулись в своем мирке, забывая, что вокруг большой мир! Для вас есть МЫ, живущие в этом доме – и все остальные! Я чувствую себя рабом, прикованным цепью к галерам!
 Этот давнишний разговор, до сих пор царапал память Дома. Тогда Сергею исполнилось только 17 лет, он только что закончил 10 класс. Зинаида, его мать, тихо плакала, не зная, как его остановить.
 -Он же пропадет один в этой Москве! – Пожаловалась она Дому. И Дом решил вмешаться.
 -Да я ухожу, потому, что мне дышать здесь нечем – воздуха нет! Остаться? Для чего? Чтобы повеситься в чулане от безысходности?
 -Но твоя мать – как она будет жить одна?
 -Она не одна – это я один! Один – против вас всех! Я вывернусь наизнанку, вынесу все, что мне придется вынести – только бы НАВСЕГДА уехать отсюда! Не только из дома – из самого города!
 Он очень редко приезжал – только, если матери требовалась помощь. Зинаида, такая же твердая, как и Сергей, никогда не приезжала к сыну в Москву. Внук Зинаиды, приезжал к бабушке часто. Любил бродить по городу, с удовольствием слушал рассказы о прошлом. Но работать устроился в Москве и жил там. Квартира, оставшаяся от бабушки, ему была не нужна. Поэтому, когда ее предложили купить, с радостью согласился. И без всяких претензий, согласился, когда ему сделали встречное предложение соседи бабушки. О том, что происходило на самом деле, он даже не подозревал. Поэтому, когда в воскресенье ему позвонил риелтор, он без всяких подозрений, сказал, что квартиру продает бывшим соседям. И уже оформляет документы.
 Уже через два часа, к дому подъехала тяжелая машина. Из нее выскочили три человека и бросились к подъезду дома. Жильцы находились на кухне, обсуждая свои дела.
 -Кто вам позволил покупать квартиру? – Прямо от порога, заорал риелтор. –Вы что, не знаете, кому принадлежат права на дом?
 От неожиданности, баба Даша, которая тоже была на кухне, схватилась за сердце.
 -В чем дело, молодой человек? – Величественно осведомилась Мария Мефодьевна. – Почему вы позволяете себе такой тон?
 Несмотря на хрупкую старость, Мария Мефодьевна нисколько не испугалась громогласного незваного гостя. Еще бы! Ей, пережившей войну и блокаду, приходилось иметь дело и с не такими боевыми противниками. Сколько их она перевидала за свою долгую жизнь!
 И невольно, риелтор дал слабину: он растерянно оглянулся на сопровождавших его громил. Те, судя по всему, приняли это за сигнал действовать. Удар дубинкой по столу – и посуда подпрыгнула, падая на пол.
 -Тебе сказали – это чужой дом! Если будете пытаться спорить, мигом окажетесь там, откуда не возвращаются!
 И тут произошло невероятное: стены кухни растворились, открыв темный дремучий лес. Жильцы остались там, где были до этого, а незваные гости, вместе с машиной, перенеслись неведомо куда. И только Дом остался рядом с ними.
 -Я советую вам, - спокойным голосом сказал он, - навек забыть о МОЕМ доме! На первый раз, я оставляю вас в живых. Если сможете выбраться отсюда – считайте, что вам повезло.
 - Это что? – оторопело спросил один из громил. –Это как?
 -Это лес. Вы сунулись не туда, куда следует. Вы посягнули на людей, которые находятся под моей защитой. Вы посягнули на дом, частью которого я являюсь. Я никому не позволю причинить моим людям зло.
 -Но как мы отсюда выберемся? Где мы?
 -Не в России. Это первый ответ. Как выберетесь – ваша забота. Кстати, связи здесь нет никакой.
 -Да я! – замахнулся один.
 -Вторая ошибка. – констатировал Дом. – Теперь я вам даже направление не покажу! Прощайте!
 И он исчез, оставив троицу в растерянности посреди глухой тайги, с дорогим, но бесполезным автомобилем.
 А Дом снова появился на кухне.
 -Иван Иссидорович, - немного испуганно, спросил Михаил. – Что произошло?
 - Извините, если напугал вас, - устало произнес Дом. – Я должен был защитить Марию и Дашу.
 -Но куда они подевались?
 -Перенес их. Не спрашивайте, куда. Извините, мне необходимо отдохнуть. Судя по всему, наш противник прознал о покупке квартиры. Так что, время ожидания кончилось. Пора действовать. Так же, как сейчас, я еще не скоро смогу, слишком много сил отнимает. Я предлагаю, переселить женщин на дачу. Надо обезопасить их на будущее.
 -Ерунда, - строптиво сказала Мария Мефодьевна. – Нас не так легко напугать.
 -Марьинка, - тихо сказал Дом. – смысл моего существования, в первую очередь, вы и Дашенька. Я буду вынужден тратить ВСЕ силы на вашу защиту. Так долго я не протяну. А я еще должен защищать свой дом. Пожалуйста, не противьтесь.
 -Хорошо, Иван Иссидорович. Я не буду вам мешать. Девочки, собирайтесь на дачу! И не спорьте! Не мешайте нашим мужчинам.
 На дачу женщин перевезли уже к вечеру. Дом больше не появлялся. Судя по всему, сил у него не осталось ни на что.
 Арсений, - первое, что сказал Дом на следующее утро, - Вам, наверное, лучше всего уехать домой. Я понимаю, - поднял он руку, отметая возражения, - что вы не хотите уезжать. Но поверьте – так будет лучше. Вы забыли, что у вас связь с Лесом? Если вы попадете в беду – не сможете передать свое знание детям. Это очень важное знание. Возможно, когда-нибудь, от этого будет зависеть не только судьба вас и вашей семьи – всего мира.
 -А ваша судьба?
 -Мне есть кому передать себя – если так случиться. Теперь, насчет квартиры Румянцевых.
 -Деньги, если необходимо, я оставлю.
 -Да, я знаю. Но, скорее всего, нам придется действовать иначе. Вы не беспокойтесь, я, если понадобится, приду к вам.
Всем остальным, я советую сегодня постараться, по возможности, уладить свои дела. Я тоже буду сегодня занят. Петр, мне понадобится твоя помощь.
 -Хорошо. У меня, относительно, есть свободное время. Собственно, дело у меня сейчас одно – оформление документов на дом.
 -Я как раз, по этому делу и поговорить хочу. Впрочем, надолго я тебя не задержу.
 О чем они разговаривали, Дом никому не сказал. Когда утром все собрались на кухне, Дом был задумчив. Это так не вязалось с его обычным видом, что мужчины начинали волноваться.
 -Друзья мои, - задумчиво начал Дом. – Сегодня ночью я пробрался в кабинет нашего пропавшего риелтора. Нашей Дашеньке грозит опасность: я нашел документы, в которых ее признают недееспособной. Ее опекун, некто Кропотов Сергей Иванович. Так же, составлена дарственная на комнату, еще не подписанная. И оформленные документы на дом престарелых.
 -Но как же ее внучка? Мы же оформили на нее опекунство?
 -Эти документы изъяты.
 -Тогда беда грозит и маленькой Даше!
 -Я тоже так подумал. Но, боюсь, беда грозит не только им – всем женщинам. Сегодня надо их перевести на новое место. Извини, Петр, но дачу твою они быстро найдут.
 -А на этажах? – Спросил Михаил.
 -Нельзя. Этажи существуют только до тех пор, пока я жив. Но я, при нынешних обстоятельствах, не уверен даже в своей безопасности. Женщин я переселю в дом моего собрата, это неподалеку от Сортавалы. Доедут они хорошо, неторопливо и с комфортом. У моего друга есть автобус, переделанный под трейлер. Там все есть: и спальные места, и кухня. Будут путешествовать медленно, останавливаясь на отдых. Соседям скажем, что отвезли их в санаторий. Куда-нибудь в сторону Москвы.
 -Санаторий отпадает – проверить можно очень быстро. Лучше, сказать, что сняли дачу на месяц. Тем более, мы уже несколько раз снимали дачу в верховье Волги, когда баба Даша и Баба Маша помоложе были.
 -Вам виднее. Дача, так дача. Народ там хороший. Места тоже отличные. Но я бы хотел, чтобы с ними кто-то поехал. Так, на всякий случай. Тем более, Марьяне может помощь понадобится. Степан, я тебя имею в виду. И Петра младшего. Думаю, вы сможете, при случае, помочь.
 - А вы как? Может быть, папа вместо меня поедет?
 - Я бы с радостью твоего отца отправил, но он здесь нужен: документы, юридическая помощь – кроме него некому этим заняться. Ивана тоже не пошлешь: у него завод, в любой момент может понадобиться на работе. Михаил мне здесь нужен – он прямой наследник Марии, основной наследник. Пока наши покупатели не обнаружили пропажи, мы должны срочно вывести из-под удара Романцевых. А пока квартира не продана, Романцевы тоже в опасности находятся.
 -С покупкой все в порядке, - отозвался Петр. – Документы уже готовы, завтра Андрей приезжает, мы оформляем покупку. Выписываться ему не надо, он по московскому адресу зарегистрирован. Документы о покупке мне завтра обещали оформить. У меня там однокурсник работает, в одно время учились.
 -Ну, Петр, - засмеялся Михаил, - у тебя, я смотрю, везде то одноклассники, то однокурсники!
 -Привычка адвоката: если есть знакомые, поддерживай с ними связь. Еще не известно: вдруг понадобится знакомство?
 - Так, - подытожил Дом. – На сегодня, по-моему, дел больше здесь нет. К сожалению, я не смогу с вами сейчас перенестись. Больно уж сил много требуется. А мне теперь силы беречь надо. Вы закрывайте дом. И на дачу. Передайте моим девочкам, что я их навещу на месте.
 -Может быть, кто-то здесь останется?
 -Не надо. Не отвлекайте меня. Я хочу один побыть


Дому надо было уладить свои личные дела.
 Как когда-то говорил Иван-мастер, куму своему Ивану: «Прежде, чем к делу приступить, ты полы подбери, да рукава закатай!» Вот и ему пришла пора, подобрать полы и закатать рукава.
 За долгие годы жизни, он отрастил в памяти много этажей, в котором жили те, кто давно расстался с телесной жизнью. Пришло время проститься с ними. Нет, он не хотел их вычеркнуть из своей памяти! Если можно так выразиться, он из кинохроники жизни собирался сделать статический каталог. Чтобы потом, когда вновь появится время, восстановить все заново. Он словно скатывал в микрочастицы историю рода Одинцовых. И на каждом кусочке – маркер: год такой-то, имя такое-то. И опять его царапнуло воспоминание: злой голос Сергея, его крик «Это я в цепях! Мне воздуха здесь не хватает!» Бережно укутав и это воспоминание, он пошел дальше. И так до тех пор, пока не закрыл за собой последнюю дверь – дверь, ведущую в настоящее. Был теплый влажный вечер.
 Дом настроился на дачу: женщины уже уехали. Мужчины сидели на улице за столом, пили чай из большого самовара, и разговаривали.
 Дом протянулся к своим «девочкам». Мария с Леночкой и Дашенькой, сидели за спиной водителя. Тихо разговаривая о чем-то своем. Даша, уставшая от частых перемен, спала на узком диванчике, с поднятой перекладиной. Галина, Марьяна, Степан и Петр, сидели на заднем сиденье. Тоже тихо разговаривали о чем-то. Автобус шел ровно и спокойно.
 Дом вернулся к себе. Но ненадолго. У него оставалось еще одно не решенное дело. Он открыл свою дверь и вошел в комнату Сергея Романцева.
 За годы, что прошли с тех пор, как они виделись в последний раз, Сергей сильно изменился: некогда буйная шевелюра, исчезла, сменившись коротким ёжиком волос и просторной лысиной. Тело погрузнело, появился тяжелый загривок. Лицо отекло, щеки стекли в брыли и глубокие складки в уголках рта.
 -Как ты изменился! – Удивленно воскликнул Дом.
 От неожиданности, Сергей вздрогнул, и всем телом повернулся к незваному гостю.
 -Иван Иссидорович? – удивленно спросил он, узнав гостя. – Как вы здесь оказались?
 - Не имеет значения, - отмахнулся Дом. – Считай, я тебе снюсь. Могу же я тебе присниться?
 -Можете, - Усмехнулся Сергей. – Просто, кого-кого, но вас я никак не ожидал здесь увидеть. Расстались –то мы не очень хорошо!
 -Ну, - усмехнулся теперь Дом. – Если помнишь, как мы расстались, то значит думал об этом?
 -Думал, - сознался Сергей. – И не один раз. Когда маму хоронили, хотел с вами поговорить, да не получилось. Не решился.
 -Почему?
 -Думал, ругать будете, что я ее одну бросил. Я себя ругал тогда. За то, что не смог ее к себе увезти.
 -Не надо себя ругать. Ты же знаешь, какой характер у твоей матери был. Тебе под стать! Да и одна она не оставалась. Ты же Андрею не запрещал с ней видеться?
 -Даже поощрял, - согласился Сергей. –Но все равно, чувствую себя виноватым. А вы зачем пришли?
 -Не поверишь, но тоже из-за нашего разговора. Сколько времени прошло – а не забывается до сих пор! Ты мне скажи, ты действительно, ненавидел мой дом?
 -Было такое! – Улыбнулся Сергей. – Сам не пойму, почему он мне так не нравился.
 -А сейчас иначе? – Осторожно спросил Дом. – Ты извини, за настойчивость, но мне, действительно, надо понять: почему ты меня так ненавидел, что даже оставаться не захотел?
 -Вас? Ну, что вы, Иван Иссидорович! Вас я не ненавидел! Ни вас, ни остальных соседей!
 -Но дом – это я и есть! Я его душа.
 -Вы? Вы один – дом?
 -А ты вспомни детство. Перечисли соседей. Где, по-твоему, я жил?
 -Не знаю, - растерялся Сергей. Я об этом даже не думал никогда.
 -Вот в этом и дело. Я нематериален. Я просто картинка. Не веришь – дотронься до меня. И как иначе, я сюда прошел?
 -А как вы сюда попали? В другой город?
 - Дом у тебя рядом с театром стоит. А у театров тоже душа имеется – если хорошо здесь людям бывать.
 -Фонтом оперного театра! – Рассмеялся Сергей, но осекся. – Подождите, так призраки – это не сказки?
 -Ну, можешь и так считать. Если тебе так проще будет. Извини, что не рассказываю тебе всего. Времени у меня нет на долгие разговоры. Вот если все хорошо закончится, я приду к тебе, и мы поговорим обо всем. Мне сейчас надо разобраться с другим: почему ты меня так ненавидел? Может быть, я что-то не так делал?
 -Извините, что я так себя тогда вел. Я же не знал, что вы так обидитесь...
 -Да не в обиде дело! Это другое. Мне понять надо: что было не так?
 -Что было не так…
 Сергей поднялся с кресла, подошел к окну, и долго стоял, уставившись в темноту за стеклом.
 Дом терпеливо ждал. Он умел ждать. И понимал, что для правильного ответа, порой, приходится долго думать.
 Через довольно долгое время, Сергей обернулся, оперся спиной о подоконник.
 - Знаете, Иван Иссидорович, - задумчиво начал он. – Дело не в самом доме. Дело во мне. Вернее – в моих родителях. Вы помните, какими были мои родители? Хотя, что я говорю, конечно помните, если они жили в вашем доме. Отец, фактически, даже не замечал, что я есть на свете. Для него существовала только наука. Вернее –НАУКА! Именно так, одними большими буквами. А для мамы на первом месте был папа с его наукой, которым мама служила как верный раб. На втором месте было благополучие папы, на третьем, пятом, десятом, тоже служение папе и науке! Я существовал где-то наравне с соседями по дому – если не после них. Мне там просто не было места – в ее сердце и доме! Вот почему я ненавидел дом! И вот почему я ненавидел весь город. Когда папа умер, я думал, что хоть теперь мама заметит, что у нее есть я. Но это было невозможно! Даже мертвый, отец был главным в ее жизни. А я, до самой ее смерти, все ждал: вдруг случится чудо! Может быть, если я буду далеко, она поймет, что я у нее есть? А она этого так и не поняла.
 -Поняла, - тихо возразил Дом. – Она тебя приняла в твоем сыне.
 -Да. В сыне. Но мне она в этом отказала. Так что, ненавидел я не вас – дом моей матери! Дом, в котором мне не было места.
 -И поэтому, ты не мог приехать домой даже после ее смерти?
 -Да. Потому, что даже после ее смерти, в ее доме для меня нет места.
 -Извини меня, Сережа.
 -Вас? – Изумился Сергей. – Но вы-то в чем передо мной виноваты?
 -Я мог сделать тебя счастливым, если бы показал тебе историю дома.
 -Это было бы невозможно, - вздохнул Сергей. – В то время, меня могла сделать счастливым только мама, которую я любил. Ей для этого было так мало надо сделать – просто сказать мне, что она меня любит. Извините, если я вас расстроил. Это все, что вы хотели узнать?
 -Да. Еще я хотел вас предупредить: Андрей продал свою квартиру, но я не совсем уверен, что полностью избавил его от опасности. Да и вас тоже. Вы можете на время покинуть дом?
 -Что у вас происходит? –Сергей мгновенно преобразился. Куда-то подевалась и грузность, и отечность фигуры. – Какое отношение это имеет к Андрею?
 Дом вкратце пересказал ситуацию, в которой оказался невольно вовлечен Андрей.
 --Ну-ка! – Скомандовал Сергей. – Пошли на кухню! Там поговорим. Мои, слава богу, сейчас за городом.
 На кухне, закрыв двери в комнату и открыв окно, Сергей достал с полки пачку сигарет и пепельницу. Потом достал вычурную вместительную турку, банку с кофе и две чашки.
 -Вы кофе пьете?
 -Я вообще, ничего не пью и не ем, - усмехнулся Дом. - Но могу создать видимость, если тебе легче будет.
 - Извините, забыл. Нет, так нет! Курить тоже, как я понимаю, вы не будете?
 -Не буду. А может быть, и выкурю трубочку. Иван трубочку уважал, курил табачок!
 -Иван?
 -Это мой первый жилец, Иван Иссидорович, в чьем образе я пребываю. Можно сказать, отец мой.
 -Надеюсь, мне можно вас продолжать называть этим именем? Я к нему привык, знаете ли!
 -Конечно. Я тоже к нему привык.
 -Так теперь о деле, - после того, как был готов кофе, и закурена сигарета, начал Сергей.
 -Вы документы все подготовили?
 -Да. Но об этом тебе лучше с Петром поговорить. Дать телефон?
 -Это завтра. Возможно, я сам к вам приеду. Возможно, своих подключу по линии. Судя по всему, вы зацепили тех, кого мы так долго искали. Подождите! - Сергей достал телефон, набрал номер, подождал ответа.
 -Александр? Документы при тебе? Хорошо. Бери машину и дуй ко мне! Ну и что, что ночь! Не беспокойся, мои за городом!
 - Так сейчас приедет Александр, он как раз этим делом занимается.
 -Ты что, в милиции служишь?
 -Не совсем. Бери выше! Ну, это лирика. Сейчас еще кофе сварю – много выпить придется за ночь!

-Странная ситуация образуется из, кажется, такого простого дела, как продажа квартиры, - задумчиво проговорил Михаил, когда наутро все собрались на кухне, и Иван Иссидорович представил им еще двоих участников.
 -Бывает, - согласился Сергей. – Я, как и ты, прожил долгую жизнь, и смею заверить, бывают и не такие совпадения. Тем более, в нынешние, весьма неспокойные времена.
 -Вот-вот! – Вмешался Иван. – Вы мне другое скажите, Сергей Иванович. Вы уверены, что сможете довести до финала нашу историю?
 -До финала, это как? Будет ли суд?
 -Да!
 -Если честно – не уверен! Удивлен? Я еще более страшное скажу – я не уверен даже в том, что мне удастся хотя бы, довести дело до того, что я смогу вести это дело и дальше. И еще больше – что уцелею, если влезу в него.
 -Но тогда…
 -Почему лезу? А надоело! Надоело, что ноги о нашу службу вытирают! А потом нас же носом тычут во все эти помои, которые мы разгребаем. Мне страшно, потому, что нашу службу старательно ликвидируют! Э! Да что говорить! Если бы только нашу службу! Страну всю в грязь втаптывают!
 -А что ж, вы не выступали тогда, когда в том году Белый Дом бомбили?
 -Белый Дом! Иван, вот ты, журналист, что ты знаешь об этом фарсе?
 -Фарсе? Вы называете фарсом всю эту борьбу за свободу России?
 -Ну, все! – Обреченно вздохнул Михаил. – Сошлись государственники и либералы! Теперь будут баррикады!
 -Отец, ты, конечно, с самого начала не принимал наши идеи…
 -Ванька! Какие идеи? Где ты идеи видишь? Что идеального ты видишь во всей этой заварушке? Как вы, журналисты, все повернуты на мнимых ценностях! Нет у нас ни либерты ни демоса! Просто, прикрываясь этим фиговым листком, кучка воров захватила власть – чтобы пограбить всласть! Такими темпами, Россию еще до начала нового века разграбят, а потом распродадут кусочками малыми всем желающим! Армию уже разрушили! Вон, и силовые структуры синекурой становятся. Выгребают наружу те, кто согласен слепо следовать за теми, кто им деньги платит.
 -Питерские кухонные войны! – Засмеялся Сергей. - Битва отцов и детей.
 -А у вас что, таких посиделок не бывает?
 -Бывает. Как не бывать. Мы с Андреем, тоже воюем на кухне. Только, времени у нас меньше. Я чаще на площадях бываю, где только и гляди – как бы оружие опять стрелять не начало. Митинги и демонстрации, чуть ли не каждый день Моим ребятам со всех сторон достается. Но пока, нам удается глупых овец от волчат уберегать. Чтобы новых боен не допустить. Дряни все больше появляется. Да ты сам знаешь, чай, не в глубинке живешь! Ладно. Давайте перейдем к делу.
 Документы где?
 - Петр задерживается. Все документы у него. Кстати, что-то долго его нет!
 -Здесь я, - устало ответил Петр Звягинцев, появляясь в дверях. – Умудрился в пробке застрять. Целый час не пропускали – ждали, когда какая-то шишка появится. Устал! Чай есть?
 -Есть. Как раз только что заварили. Давайте, чай попьем и займемся делами.

 Сидели долго. Дел было столько, что не знали, с чего начать. По дому, вроде бы, все шло нормально. Риелтор, отправленный Домом в неизвестные места, освободил территорию для действий, Квартиру Романцевых, благополучно купили. Документы были на руках. Родство Дарьи Сорокиной и Дарьи Ивановой, было подтверждено на генетическом уровне. И законно оформлено опекунство Дарьи Ивановой над своей бабушкой, Сорокиной Дарьей.
 -А это как удалось? – Удивился Сергей. – Иван Иссидорович говорил, что опекунство кому-то другому передали?
 -Повезло, - признался Петр. – Документов-то, нет. Я рискнул, обратился в Опекунский совет. А там другой чиновник сидит. Попросил поднять дело об опекунстве. Нашли. Я не понял, что там произошло: или накладка, или деньги не успели принести, черт их разберет! Но воспользовался ситуацией. Документы-то у нас все готовы уже месяц. В общем, повезло! Справку о родстве предоставил – и тут же все решилось. Правда, подарок преподнёс.
 -Считай, я про подарок не слышал.
 -Считай, я этого не говорил. Теперь о доме. Документы у нас есть. Заявление всех проживающих, тоже есть. Согласие всех родственников тоже есть. Есть все необходимые справки. Заявление в мэрию подали. Теперь остается только ждать. Вот бы еще вытащить документы у риелтора!
 -Постараюсь что-нибудь придумать. Никто не знает, родственники у него есть? Может быть, попробовать объявить его пропавшим без вести?
 -Не знаю, как-то не интересовался этим.
 -Саша, завтра поинтересуйся.
 - Я сегодня ночью проверю, - отозвался Дом. – Вообще-то, в его кабинете никаких фотографий я не видел.
 -Это не имеет значения – не все же, фотографии жены и детей в кабинетах держат. Саша, проверишь эту контору. Я тебе выпишу командировку.
 -А не насторожит ли их, если вы станете ими интересоваться?
 - Так пора им зашевелиться! Сейчас отсутствие риелтора, их должно уже насторожить. Поэтому, наш интерес, их подстегнет еще больше. Они же, не знают, куда их человек исчез! Я так думаю, эта история и нашему делу может помочь. Если хозяин решит, что слуга его кинул, то он сгоряча, может и властям его сдать!
 Так. Мне здесь появляться сейчас нельзя. Саше тоже.
 -У меня есть где остановиться, - отзывался Саша.
 -Знаю, - усмехнулся Сергей. – Я не об этом – приходить сюда не надо. Во всяком случае, до тех пор, пока не привяжем контору с домом.
 -А тогда, как мне связь держать?
 -Телефон еще никто не отменял. Петр, наверное, через тебя будем связь держать?
 -Это лучше всего, - подтвердил Дом. – У меня с ним всегда есть связь.
 -А нам что делать?
 - Да, что делали, то и делайте! Только, будьте осторожны! Вы хорошо сделали, что женщин увезли. Но и о своей безопасности не забывайте. Петр, это тебя, в первую очередь, касается. Если я прав, то люди эти очень серьезные. Провалов не прощают. Я не удивлюсь, если ваш риелтор, постарается остаться там, куда вы его отправили. Если только жив до сих пор.
 -Живы они. Все трое живы. – Хмуро отозвался Дом. – И даже не болеют.
 Но такого никто предугадать не мог.

Глава третья.

 Злоключения троицы, волею судьбы и Дома, закинутых в глухой лес, достойны отдельной истории. Где смешаны жажда добраться до обидчика, русская смекалка и удача. А такого предсказать никто не мог!
 Первые часа три, они прыгали, вопили, и всячески выражали свои негативные чувства к своему обидчику. Первым выдохнулся риелтор. Послушав вопли сотоварищей по несчастью, он оценил идиотизм положения и начал смеяться, чем остановил истерику.
 -И чего ржешь? Что смешного нашел?
 Двое, набычившись, настроились на нового, достижимого для удара, обидчика.
 -Да не над вами смеюсь, - отмахнулся тот. – Ситуация смахивает на анекдот: Шли крушить и волю хозяина вершить, а очутились у черта на куличках! Я в такой передряге еще не оказывался. Ладно. Хватит воздух сотрясать. Думать надо, как выбираться будем. Давайте, для начала, на имена перейдем. Меня Александр зовут. Можно Саша.
 -Кулибин. - Отозвался высокий плотный парень. –Это и фамилия и кликуха. Имя Иван.
 -Грач. –Хмурый, более низкорослый, парень, строптиво глянул на Сашу. – Я так привык, Санек. Ясно?
 -Привык, так привык, - уступчиво согласился Александр. – Нам только споров не хватает. Нам выбираться надо. Кто что предложить может?
 -Я предлагать не умею, - отозвался Иван. – Я привык делать. Что решите – то и делать буду.
 -А что ты делать умеешь? – Заинтересовался Саша.
 -Ха! – отозвался Грач. – он способен сделать все, что угодно! Когда с зоны рванули, он одним топором лодку за день сварганил! Кстати! У нас в машине не только топор, но и пила есть!
 -И две канистры бензина! – добавил Иван. – Вот ведь, вовремя мы их отобрали!
 -Ага! Теперь воду найти и лодку соорудить! Жалко только машину бросать! Я сейчас! Грач скинул модную косуху и полез на сосну.
 -Ты куда?
 - Осмотреться надо! На часы глянь: сколько времени?
 -Пол пятого! Зачем тебе?
 -Так. Солнце низко, мы почти на том же уровне, что и в Питере были, может быть, немного севернее. Но не больше 300 км.
 -Как ты это выяснил?
 - Потом, когда спущусь. О! Где –то в 10 км озеро! Земля ровная, можно спилить деревья и доехать!
 Грач проворно спустился.
 -Озеро довольно большое, на юго-востоке. Вот к нему мы и отправимся! Пистоль где?
 -Зачем тебе пистолет?
 Там лосина здоровенный. Есть ты что, травку собираешься? Пока соорудите сушняк для костра. Кулибин, ты пилу оприходуй. До темноты будем лес валить! Благо, дело всем знакомо!
 -Мне – нет! – Парировал Александр.
 -Научим. Не захочешь – заставим! Верхутаев нет! – Грач нырнул в багажник машины, вытащил пеструю ветровку. – Выстрел услышите – спешите, не ждите, пока звать буду!
 И бесшумно заскользил по лесу.
 -Ты глянь, как он! - Восхитился Александр. – ни веточка не шелохнется!
 -А то! – Согласился Иван. – Одно слово – охотник! Ты давай, сушняк неси! Вон, в ту сторону двигай. Если в лесу ходить не можешь – из виду не выпускай стоянку. Искать не будем.
 И пошел к машине, доставать пилу и топор. Александр, вздохнув, отправился собирать сушняк. Приоритеты, кажется, поменялись. Здесь не он отдавал приказы, а ему.
 Выстрел прозвучал, когда Александр принес первую сухую лесину.
 -Пошли! – Взвалив на плечо пилу, и кинув ему топор, сказал Иван, валко и споро направляясь на звук выстрела. Александр, подхватив топор, кинулся за ним.
 Лось был огромный. Но рога еще не успели полностью отрасти и были пушистыми.
 -Санек, нож возьми и аккуратно обдери шкурку с рогов. Снизу подрезай и снимай чулочком. Кулибин, спили ему рога!
 -Зачем снимать? Ты что, рога варить будешь?
 -Ради тебя стараюсь, дубина! Я не уверен, что ты в своей жизни держал что-либо тяжелее ручки. А эти шкурки защитят пальцы. Потом так же снимешь с ног шкурки –будут перчатки. Для тебя и меня. Кулибину руки полосками шкуры с живота обмотаем – ему эти г..ны на пальцы не налезут. Учись и запоминай!
 Пока Саша возился со шкурками, ребята сноровисто управились со всей тушей. Снятые шкурки, ему приказали завернуть в лопухи и закопать в землю. Потом заставили его собирать мох. На его вопрос, Грач ответил: Соль делать!
 Смотреть на то, как Кулибин отвинчивал решетку радиатора, Грач не мог. Он собрал пустые бутылки, что валялись в машине, и пошел к ручью за водой. Саша смотрел на ребят с удивленным уважением: до сих пор, ему казалось, что эти двое, особенно Кулибин, были просто тупыми исполнителями. Но то, что он увидел, внушало к ним уважение. Сейчас, он полностью зависел от них. Если бы он был один – приближающаяся ночь, скорее всего, стала бы для него последней. Он был сугубо городской человек. Все, что делали эти ребята, для него было сплошной экзотикой. Поэтому, когда Иван послал его мыть снятую решетку, он безропотно пошел делать то, что ему приказали. И так же безропотно сжигал на маленьком костерке собранный мох. А потом выпаривал в распластованной банке соль из пепла, и процеживал густой раствор через бинты. Но когда Грач наполнил три презерватива водой и подвесил их над костром, у него рот открылся от изумления. Грач, подтолкнув локтем Кулибина, весело заржал.
 - Ты что, и этого не знал? А зачем, как ты думаешь, мы г…ны таскаем? По девкам шляться? Так мы их с девками не используем! Вещь эта полезная! Я бы памятник поставил тому человеку, который их придумал.
 -А пить как?
 -Из стаканов. Этого добра хватает – две упаковки валяется.
 Ночью, в сумерках слышалась возня и рычание: волки добрались до остатков туши, и рвали ее в свое удовольствие. Саша поежился, представив, что без ребят, возможно, рвали бы волки уже его. Он первым дежурил ночью, поддерживая дымный костер, над которым висело, натертое раствором мясо. Ребята мирно спали, не обращая на вой и визг никакого внимания. А рядом с ними, ему тоже было не страшно. Странное было ощущение. Он уже отвык от такого – здесь, в лесу, где воют волки, где не понятно, как они доберутся до цивилизации, он впервые за долгое время, ничего не боялся!
 А потом поднялся Кулибин, сменил его. И он лег спать.
Санек, сегодня тебе, для затравки, дадим легкую работу! – Сказал Грач, растолкав поутру Александра. – Будешь таскать спиленные ветки. Ешь больше! Силы понадобятся.
 Ко времени обеда, Саша был не способен, не только разогнуться – кусок мяса в руках держать. Грач и Кулибин были так же бодры, как утром.
 -Ложись, - приказал Грач.
 Он ловко закатал Сашу в шкуру, потом долго топтал стонущую жертву.
 -Два часа отдыхаем. Можешь поспать – тормошить не будем.
 Но Саша уже ничего не слышал: услышав, можешь спать, он мгновенно отрубился. Пробуждение было жестоким: его грубо выкатили из шкуры, и жесткие руки безжалостно принялись месить тело. Он не мог сдержать крики и ругался.
 -Чудило, - перестав его истязать, сказал, ухмыляясь, Грач. – Я же лечу тебя! Так. Теперь рубаху надень и куртку. Руки давай!
 Ощущение было, словно руки в тиски попали.
 -Хватит! – Взмолился Саша. – Я сейчас уссусь!
 -Ты смотри! - хохотнул Кулибин. – Когда я Грача после первого дня обрабатывал, он уссался!
 -Точно! – подхватил Грач. - У меня даже запор прошел! Так что, будь доволен, что не он тебя оживляет! Ладно. Мы, вроде, не на пайке. Сегодня отдохнешь немного. Только не вздумай уснуть – иначе завтра не проснешься. Походи по лесу, присмотри ягод или грибов!
 -Так я в них не разбираюсь.
 -Собирай все, что найдешь. Здесь разберемся. Главное – не сиди на месте. Мы с Кулибиным бревна свяжем и в сторону откатим.
 -Зачем?
 -Плот вязать будем. Или ты считаешь, мы святые и по воде проедемся? Завтра надо все мешающие деревья свалить. Поэтому готовься – завтра по полной впряжем!
 -Или Александр втянулся, или массаж тому виной, но на следующий день работать было легче. За день они спилили все мешающие проезду деревья и перебрались на берег озера. И даже перевезти стволы. После ужина, Кулибин задумчиво уселся на камни, глядя на машину и бревна. Потом расчистил землю и что-то чертил. Когда Александр хотел что-то спросить, Грач его остановил
 -Не трогай, думает он. Придумает, скажет. Будешь приставать – и прибить может. Давай, вытаскивай шкуру – спать в ней будешь.
 После «обработки», Александр опять быстро уснул, чувствуя приятную усталость в теле и тепло, что шло от необработанной шкуры. Грач сначала сидел у костра, потом подошел к Кулибину. Они долго разговаривали. Сквозь сон, Александр почувствовал, как они укладывались на подстилке из елового лапника.
 -Колеса, все-таки, надо снять, - заканчивая разговор, сказал Кулибин.
 -Как скажешь, - покладисто отозвался Грач. – Спи, давай, завтра договорим.
 На следующий день, Александр испытывал весьма сильные чувства.
 Его роль в работе, сводилась к «поди, принеси, подай». Весь день он, фактически, провел молча, наблюдая за чудом, которое выстраивалось у него на глазах. Сначала, он недоверчиво следил за действиями Кулибина и Грача, не понимая ничего из их работы: зачем надо машину курочить? Для чего нужны лапы ельника? Для чего все делается?
 Ладно, связывание бревен – плот нужен. Но почему такой необычной формы – веером? Для чего надо бревна глиной мазать, а за глиной ему пришлось тащиться чуть ли не три километра по берегу озера? А потом, спустив плот на воду, Грач завел машину на плот. Подняли его на домкрате и отвинтили все четыре колеса. Потом подложили под днище бревна, тщательно укрепив их к плоту. Удивление вызывало так же, содержимое багажника машины: кроме инструментов и троса, там была куча мотков веревки, гвозди, шурупы и даже паяльник! А еще бинты, гипс, пакеты, мешочки и коробочки, в которых находилось вообще что-то непонятное ему. Пожалуй, единственно, чего не было в машине – это еды.
 А потом его послали искать на берегу шершавые камни. Как всегда, ничего не объясняя. И он пошел искать – а что ему еще оставалось делать?
 Когда о вернулся, Кулибин во всю орудовал пилой, выпиливая из бревен странные кубики. Грач обрабатывал уже готовые детали, ножом. Осмотрев принесенные камни, Грач половину выкинул. Достал один, плоский и длинный.
 -Такие ищи!
 Александр опять пошел. Теперь выискивать такие камни, какие ему показали. Нашел шесть штук. Когда вернулся, Кулибин уже сделал свои заготовки. Кивком одобрил камни.
 -Там Кулибин удочку соорудил. Надеюсь, рыбу ловить умеешь? Вон, туда, где дерево растет, иди. Червя найдешь под кочкой. Вытащи и ищи. Понял? Кстати. Поставишь удочку, помой канистру. Только в озеро не сливай – вся рыба от запаха сбежит. Там сода залита. Если запах останется, снова соду засыпь. Помоешь – поставь на огонь кипятиться. Закипит – слей. Потом заново поставь – чаю охота!
 Рыба в озере была непуганая, к рыболовам не приучена. На наживку шла охотно. Даже не смотря на неопытность рыболова, Александру удалось добыть больше десятка крупных окуней.
 Шкуру не порти, предупредил Грач. – Внутренности и жабры удали, а чешую оставь. Вымой, просуши и смажь рапой. Не допускай огня – пусть жарятся на углях. Будет готова – зови.
 -А как определить, что готова?
 -По запаху! Примерно по десять минут на каждой стороне. Переворачивай осторожно – чтобы рыба не развалилась.
 Если бы кто-то сказал ему, что он будет горд тем, что рыба получилась целая и в меру соленая, он бы засмеялся. Но это раньше. А теперь, ему было очень приятно, что его похвалили ребята.
 После обеда, ребята продолжали обрабатывать детали, а Александр, на носу плота, связывал из тонких стволов и тонких веток, шалаш. Потом привязывал еловые лапы. Потом собирал в большой мешок стружки и щепки. Потом колол ветки, складывая их на борту, за шалашом, между ним и машиной. А потом пришел Грач и заставил все переделать.
 -Распластай мешок и укрепи его к бамперу. Иначе, дрова намокнут. К бревнам, на уровне бампера, приколоти по два гвоздя. Веревка еще осталась – поленницы укрепи. Потом очаг сделай. Тот круг, что намазал, обложи камнями и обмажь глиной. Потом таган поставим. Шалаш хорошо сделал. Теперь выложи внутри подстилку из тонких лап. Потом приготовишь ужин.
 Александр старательно обмазывал каменный очаг, и улыбался похвале. Ему было немного смешно, что похвала за хорошо сделанную работу, доставила ему такое удовольствие, но он ничего не мог с собой поделать: ему это нравилось! Ему нравилось, что он теперь умеет приготовить нехитрый ужин, что может уверенно собрать грибы, что рыбалка была удачной. Даже то, что на руках у него болели мозоли, ему нравилось. И закончив обмазывать очаг, он с удовольствием занялся настилом из еловых лап. Потом, с таким же удовольствием собирал травы для чая. За этими нехитрыми занятиями, он почти не обращал внимание на работу Кулибина и Грача. Только, когда чай был готов, он подошел к ним, чтобы позвать на ужин, и понял, что те непонятные детали, превратились в деревянные лопасти.
 -Так вы что, хотите приделать вместо колес лопасти, чтобы плыть?
 -Я же говорил тебе, что Кулибин гений! Так что, когда завтра все высохнет, мы поплывем как на корабле!
 -Ничего себе! Сказал бы кто-нибудь – ни за что не поверил, что такое возможно! А как мы их установим?
 -Очень просто! – отвечал опять Грач. – Завтра увидишь. Ты чалы хорошо прикрепил? А то уплывет наш корабль – заставлю за ним плыть!
 Кулибин, и до этого молчаливый, на природе, вообще предпочитал молчать. Только теперь, Александр понял, что его молчаливость исходила не из тупости, как он думал до этого, а из природы его жизни. Александр чувствовал, что Иван был абсолютно счастлив, решая задачу, что поставила перед ним жизнь. Он невольно задумался, о том, что случилось с этим мастеровитым парнем, что довело его до тюрьмы? А Грача что довело до тюрьмы? Сейчас, вдали от мира, эти двое были свободны и совершенно счастливы положением. За двое суток, они ни разу не вспомнили о прежней жизни. Они просто наслаждались нынешним, данным им судьбой отдыхом. Александр и сам себя чувствовал отдыхающим. Его тоже, ни капли не интересовало будущее. Было только здесь и сейчас. Весьма приятное, не смотря на отсутствие нормального питания, здесь и сейчас. Ночью, он долго лежал без сна, наблюдая за ползущей по небу, огромной луной. На всякий случай, он лег на плоту: как бы там ни было, но лучше, если караулить плот. Ребята посмеялись над ним, но спорить не стали. Но сами ночевали на берегу: над костром, все еще висело мясо, и оставлять его без присмотра, было небезопасно – желающих поживиться, нашлось бы и в лесу. Он незаметно уснул, и увидел удивительный сон.
 Он опять был мальчишкой. Только теперь, он не был изгоем. Рядом с ним были его друзья: Иван и Алексей. Почему-то, во сне он знал, что Грача звали Алексей. А фамилия у него была Грачев. Хотя, он больше любил, когда его звали Грачом – ибо так его называл отец, который умер два года назад. Его отец был военным. Грача он часто брал с собой в лес, где они проводили долгое время вдвоем. Это было самое счастливое время в его жизни. А сейчас ему было плохо дома. И дело не в том, что он скучал по отцу. Дома был ненавистный отчим Грач не мог понять – что мать нашла в этом жестоком человеке? Он ненавидел Грача. Он кричал на мать. И Грач мечтал только об одном: чтобы ненавистный отчим исчез из его жизни. Потому, что он понимал: если отчим тронет мать – он его убьёт! Он даже сказал об этом матери. Но та только испуганно прижала его к себе. Она часто плакала в последнее время, хотя и пыталась скрывать это от сына.
 У Ивана тоже не все было нормально в семье. Все дело в том, что его все считали чуть ли не идиотом. Только его друзья знали, что он очень даже умный. Да еще мать знала, что он умеет многое, что не могут иные взрослые. Для матери он был умница и помощник. Только, в последнее время, она все больше болела.
 Но здесь, вдали от людей, они были счастливы. Только вот, это был их последний счастливый день.
 Уже проснувшись, Александр понял, что видел во сне трагедию трех детей: свою, Ивана и Грача. На следующий день они все трое осиротели. Родители Александра погибли в автокатастрофе. У Ивана умерла мать, а Грач убил отчима, спасая мать, и попал в тюрьму. Сам Александр, попал в интернат. Пусть, это произошло не в одном городе и не в один день, но связывало их то, что судьба круто изменилась. Грач ожесточился до того, что убил человека. Иван попал в тюрьму из-за своей любви к разборке всего на запчасти: эта его способность, очень пришлась по душе дяде Сене, старому вору, который научил его вскрывать любой замок.
 А у него самого, впереди было страшное время, полное унижения и боли: домашний, обласканный и любимый мальчик, попал в ситуацию, где он был изгоем, не способным защитить себя. Не известно, что бы из него получилось, если бы не нашлась далекая родственница. Она приехала на учебу, узнала о судьбе Александра, и оформила над ним опекунство. Александр был так ей благодарен за это, что был идеальным ребенком, вплоть до самого окончания учебы. И потом, когда он встал на ноги и обзавелся своей конторой, он не забывал о ней, помогая деньгами.
 Спать больше не хотелось. Александр посмотрел на часы: скоро полтретьего. Он встал и подошел к костру.
 -Ты что? – Удивился Иван.
 -Не спится. – Ответил Александр. – Все равно, скоро тебя менять. Иди спать.
 -Ладно. Я там чай вскипятил. Ты пей, а я, пожалуй, лягу спать. Завтра работы много.
На следующий день, Александр узнал еще одно: русский мат очень помогает соединить, несоединимое! Если записать все разговоры, то это были бы сплошные многоточия. Как говорил Козьма Прутков «Без русского мата – и бой не сложится, и дело не спорится!» В общем, литературных слов было мало: туда, сюда, бери, держи! Остальное – междометия и мат. Но как сказал Грач: Можно впихнуть и невпихуемое – было бы желание и умение!
 Для Александра этот день мог стать и последним! Он упустил ключ, которым держал головку винта, пока Кулибин закручивал гайку. Ключ провалился между бревнами и упал в воду. Кулибин со всей силой, ударил его своим ключом. Если бы Грач не перехватил его руку, то Александр не отделался бы синяком на спине – прилетевший на излете удар был достаточно силен!
 -В воду – приказал Грач.
 Александр без слов, свалился в воду, выискивая упавший ключ. А когда вынырнул, еще и о торчащий сучок голову прошиб! Так, что едва не захлебнулся водой.
 Но все когда-нибудь кончается. Кончилась и их возня с лопастями. Грач сам провел ходовые испытания, Кулибин и Александр наблюдали с берега.
 -Ну? – Спросил Кулибин.
 -На малых оборотах хорошо. Но дальше вибрировать начинает. На неделю хватит.
 -Управимся.
 -Ну, все! Сегодня баньку организуем, а завтра в путь!
 Баньку на природе, делали так: выкопали яму, застелили брезентом и заполнили водой, сверху на лаги, настелили еловых веток. От костра, где грелись камни, проделали ложбинку. К длинной палке приколотили поперечину, наподобие швабры. Этой палкой, закатили камни в воду. А потом залезли сами, и парились в густом пахучем пару. Надраивались до скрипа, вновь закатывали камень, и снова парились. А потом с криками прыгали в воду.
 После бани, брезент расстелили на двух веревках над прогоревшим костром, там же, пониже, повесили постиранное белье. Потом долго сидели у костра, накинув на голые тела куртки, пили чай и отдыхали от работы. У Александра, от горячей воды, засочилась кровью полученная днем рана. Грач, похохатывая, обработал ее зеленкой. Потом долго и смачно, рассказывал, кто и как пострадал от Кулибина при его присутствии. Из всего этого, Александр сделал вывод, что ему несказанно повезло, что остался в живых.
 Луна уже поднялась высоко, когда белье подсохло и его можно было надеть. Спать легли на совсем прогоревшем костровище, все под тем же навесом из подсыхающего брезента, настелив подстилку из вездесущего лапника.
 Утром, выпив чаю и закусив вяленым мясом, они старательно убрали стоянку, погрузились на плот и отчалили.
 Странное это было ощущение: слышать ровный гул мотора за спиной, но сидеть на плоту. Плот двигался ровно, хоть и неспешно. За рулем сидел Грач. После обеда, его сменил Александр. Сидеть за рулем приходилось для того, чтобы руль не ерзал и не менял направление. Кулибин закинул удочку и поймал большую щуку. Почистил ее и разжег костер. К вечеру приблизились к противоположному берегу и пристали.
 -Ночевать лучше у берега, - пояснил Грач. Кто его знает, какое здесь дно? Днем всегда можно вовремя свернуть. А ночью можно и лопасти сломать. Оно, конечно, ночи светлые – но все не день.
 На вопрос, почему около этого берега плыть надо, он ответил:
 -Неизвестно, где мы находимся: возможно в Карелии, возможно, в Финляндии. Чем восточнее, тем больше уверенность, что в России находимся. Здесь граница чисто символично проходит, но все-таки, погранцы могут быть. Я не хочу с ними встречаться, особенно, на воде. На дороге – другое дело, можно сослаться, что заблудились.
 Озеро было длинное и узкое. Шли по нему три дня. На четвертый день, где-то к полудню, впереди показалась каменная гряда. Грач быстро взобрался на вершину, огляделся, и спустился вниз.
 -Дальше идет небольшая река, спокойная, без перекатов. Потом озеро делится надвое: одно идет на запад, другое на юго-восток. Восточное опять длинное и узкое. Если не померещилось, в конце идет просека. Возможно, дорога. Во всяком случае, дальше воды нет.
 Главное, чтобы не болото, - проворчал Кулибин.
 -Да нет. Больше похоже на лесоповал заброшенный. Кстати, за грядой болото. Морошки можно насобирать, сейчас еще должна быть.
 В реку входили осторожно, но река была достаточно широкой и глубокой для их плота. Потом причалили. Морошки было уже мало, но они сумели набрать целый мешок. Часть ягод пошла на чай, часть Кулибин использовал для приготовления рыбы, что наловил, пока Грач и Александр собирали ягоды. Александру показалось, что вкуснее фаршированного морошкой сига, он ничего не ел! Кулибин запек рыбу в глине, благо, подобного по берегам озера, было немало!
 Но около берега долго находиться было нельзя.  Слишком много комаров здесь было! Поэтому, пока было видно, они продолжали путь, сумев преодолеть всю реку. На ночевку остановились посреди озера, спасаясь от вездесущих комаров. Утром над водой был густой туман. Грач, сняв с себя всю одежду, погрузился в воду и бесшумно поплыл к берегу. Скоро из тумана раздался шум крыльев и гогот. Потом появился Грач, зажавший в зубах гуся. Из гуся вытащили внутренности, отрезали шею, лапы и крылья. Внутренности почистили и порезали, с крыльев и шеи сняли шкуру вместе с пером. Потом все затолкали во внутрь, добавив остатки ягод. Тушку слегка опалили над огнем, потом обмазали глиной и положили в костер. Часа через два, когда они опять прибились к берегу, гуся выкатили из костра, отставили в сторону, отдохнуть, опять пошли собирать ягоды. Теперь это была земляника – целая поляна спелых и сладких ягод.
 На следующий день, опять была морошка и немного черники. И еще один гусь в глине.
 -Птицу просто брать на гнезде, - пояснил Грач. – главное, потише подплывать. Не спугнешь – бери голыми руками. Так лиса птицу берет: подплывает по воде в тумане. Я так и научился.
 Еще один день, и они переплыли озеро. Перед ними была заброшенная деревня.
 -Недавно брошена, определил Грач. – Вон, еще в огороде картошка растет. Не больше двух лет прошло, как последние жители исчезли. Срочно уезжали – урожай не собрали.
 -Вот и хорошо! Мы выкопаем. Картошечки очень хочется!
 -Ну и приступайте к готовке. А я пока разведаю пути-дороги.
 -Санек, ты огороды посмотри, да кастрюли в домах. А я, пока, все с плота соберу: ночью дождь будет, надо все в дом занести.
 Александр осторожно оторвал доски, которыми была заколочена дверь. Дверь открылась с протестующим визгом. Он поморщился. «Масла бы полить, чтобы не скрипела», подумалось.
 В доме все лежало аккуратно и было прибрано. Если, конечно, не брать в расчет скопившуюся пыль. Кастрюли, миски, ложки, лежали на своих местах. В сарае были лопаты и вилы. Здесь же находилась поленница дров. Он взял вилы и пошел в огород, прихватив по дороге, ведро. На огороде, он накопал картофеля, нарвал укропа и лука. На грядках еще оставалась клубника.
 В доме, немного помучавшись, он разжег печь. Заложив в чугунок картофель, он залил его водой и накрыл крышкой. Потом пришел на берег, помочь Кулибину перенести вещи.
 Кулибин, оказывается, уже почти сеял лопасти с машины.
 -Тебе помочь?
 -Сам справлюсь. Ты давай, воды в баньку наноси, да затопи!
 -Я чай и мед нашел. А еще, белье чистое. И полотенца есть.
 -Вот и хорошо! Скорее всего, и мыло в бане найдешь. Давай, готовь. Грач, наверное, скоро вернется.
 -Он велосипед старый взял. Сказал, проверит, какая дорога. Ладно, я пошел баню топить!
 Наносить воды и растопить печь, много времени не заняло. Заложив побольше дров, он пошел проверить печь в доме.
 Чайник закипел. Он засыпал заварку прямо в чайник – заварочного чайника не было. Потыкал ножом картофель. Еще не сварился. Почистил зелень и лук. В мешке нашел муку, в бутыли на полке, немного масла. Разболтал муку в воде и стал жарить блины. Потом еще раз сбегал к бане, подкинул дров. И опять вернулся к печи, допекать блины. Блины были готовы, когда на улице послышался гул мотора. Это были Грач и Кулибин. А он и не заметил, как Грач вернулся!
 Вкуснотища-то какая! – похвалил Грач. Ты даже хлеб испек?
 -Что-то типа, похожее! Муки немного было.
 -Так. Сейчас в баньку сходим, потом за стол сядем!
 -Дорогу проверил?
 -Проехать можно. Главное, чтобы дожди не зарядили!
 Ночью, лежа в кровати, на чистом белье и под одеялом, Александр удивленно сказал.
 -Слушайте, у меня был случай, когда на три недели из дома уехал. Так там все плесенью пропахло! А здесь, сколько времени дом пустой и неотапливаемый простоял, а кроме пыли – никакой плесени и в помине нет. Почему так?
 -Дом деревянный. Это первое. Второе – из карельской сосны. А в таких домах плесень бывает только тогда, когда дерево гнить начинает. А здесь крыша хорошая, дождь не пропускает. Еще лет десять плесени не будет. Тем более, сухостойная сосна на дом пошла – ей износу нет! я бы с удовольствием пожил здесь! Нашел бы хозяина, купил у него домик. Благодать! Людей нет, озеро, рыбалка. Осенью охота. Это же рай!
 -Не. Я в таких условиях, долго не проживу! Я городской житель. Но на лето согласился бы!
 -А я в Сибирь хочу, - Отозвался Кулибин. – Домик в деревне, бабонька домовитая, если с детьми – еще лучше. Здесь хорошо, но там лучше. Я сибиряк, мне морозов не хватает зимой. Да и летом воздух больно уж влажный, комаров полно.
 -Да… а нам сейчас к хозяину возвращаться… как псу, сорвавшемуся с цепи: погулял – а к хозяину надо.
 -Не порти день! – цыкнул Кулибин. – О том, что ждет, потом поговорим – когда доберемся!
 Но что-то изменилось. Словно накрыла небо тучей. И не удивил мелкий перестук по крыше. На улице пошел дождь.
На третий день, они, наконец, выехали из леса на берег Ладоги. Дорога расходилась: две отходили в глубь леса, одна – та по которой они приехали, и одна шла вдоль берега озера.
 Берег плавно заворачивал к востоку. На дальнем берегу бухты, стояли деревянные дома. От домов отходили три бортовые машины.
 -Ягодники! – констатировал Грач. – Давайте, в лес! Надо спрятаться.
 -Зачем, мы же, вроде не в розыске?
 -Нам только расспросов не хватало! Вот, когда на основную дорогу выедем, тогда в открытую можно. Только машину сначала отмыть.
 Они задом, загнали машину в лес. И замаскировали съезд с дороги. Но машины прошли другой дорогой, более проходимой. После того, как машины уже не стало слышно, они выехали на дорогу, подогнали машину к озеру и отмыли от грязи и ее и себя. Потом сделали небольшой крюк, свернув на основную дорогу. И поехали к домам. Туда, где была база.
 Та самая база отдыха, где прятались от них женщины. Судьба любит ставить ловушки…

 Женщины ехали на базу отдыха с удовольствием. И полным комфортом. Место было достаточно, время не поджимало. Они дважды в день останавливались, чтобы перекусить и размять ноги. Мужчины вытаскивали из трейлера складные стол и стулья, кипятили чай в самоваре. На маленькой плитке варили нехитрый обед. Места по дороге, были красивые, погода теплая – что еще нужно для счастья? Особенно, наслаждались поездкой баба Даша и Мария Мефодьевна – они уже давно никуда не выезжали надолго.
 На третий день они приехали на место. Их поселили в отдельном коттедже. Дом был деревянный, двухэтажный. Ария Мефодьевна и баба Даша поселились на первом этаже в одной комнате. В комнате рядом, поселились Леночка и Дашенька. На втором этаже – молодые. Туалет и ванные комнаты, были на обоих этажах. В просторном холле, который был сквозной, на два этажа, были удобные диваны и кресла, большой телевизор и шикарная люстра. Под антресолью и лестницей, был небольшой кухонный закуток. На просторной веранде был стол, лежаки и два кресла-качалки.
 База была небольшая. Всего пять коттеджей, столовая, банный комплекс и ресторан. Территория, засаженная высокими соснами, белоствольными березами, рябиной и черемухой, блистала чистотой. Дорожки произвольно вились между деревьями, скамейки стояли часто и все разные. Берег озера был песочный, с мелкими камушками и камнями, в самых неожиданных местах. Вода в озере была прозрачная и прохладная.
 -Мы купаться не будем! – Констатировала Мария Мефодьевна, попробовав воду. – для нас это слишком холодно.
 -Для меня, скорее всего, и на юге холодно будет, - улыбнулась баба Даша. – Машенька, вы тоже поаккуратнее – вам тоже лучше не купаться.
 -Я только поброжу, - улыбнулась Маша, поглаживая округлый живот. – Нам с Ванькой купания заказаны!
 -А я с удовольствием искупаюсь! – засмеялась Леночка. – Даша, ты со мной?
 -А как же! У нас в реке вода холодная, а мы все равно купались! А здесь, такая благодать!
 Через пару дней, у всех было такое чувство, словно они всю жизнь прожили здесь. Даже волнение по оставшимся дома мужчинам, притупилось. Утром, после завтрака, который им приносили в дом, они уходили на прогулки и купались. Потом, после обеда, который тоже приносили в дом, из-за Бабы Даши, которая стеснялась своей коляски, Мария Мефодьевна и баба Даша ложились отдохнуть. А молодые опять шли гулять. Возвращались с ягодами, которых много было на лесных полянках. Они доходили до заброшенной дороги. Как объяснил Алексей, раньше там была деревня, но уже год, как она опустела. Таких заброшенных деревень, в окрестностях было еще три.
 -На Белозере была рыболовецкая бригада, в Заболотском – лесхоз, а в Трушкове звероферма. Наши дома построены из леса, что мы там купили. Но два года назад, лесхоз сгорел. Больше его не восстанавливали. Людей перевезли в поселок. У меня половина персонала из Заболотского. В Трушкове были бандитские разборки. Громкое дело было! И кровавое. После этого, все оттуда бежали. А Белозеро просто постарело и вымерло. Работы там никакой нет, рыбой сыт не будешь. Там и до этого было не больше двух десятков домов. Ни света, ни, тем более, газа там нет. Дорога страшная. Чтобы ее отстроить, надо много средств потратить. Овчинка выделки не стоит. Я бы и хотел там еще одну базу построить, для любителей рыбалки и охоты, но прикинул, не выгодно это! Не окупится лет 50! Хотя, наши до сих пор туда рвутся – морошка там замечательная. Правда, до Белозерья не доезжаем, раньше останавливаемся. Там дальше, слишком мокро, болота начинаются. Вот, в следующие выходные, людей на трех машинах везем. Если хотите, присоединяйтесь! Леночка с Дашей, с удовольствием согласились, Галина тоже была не против поездки.
 Встали рано. Узнав, что поедут на бортовых вездеходах, Маша перестала завидовать. На всякий случай, Петр тоже поехал с девочками. Степан остался на базе, хоть срок у Маши был не очень большой, но лучше не оставлять ее одну. Ее и бабуль.
 После завтрака, Степан с Машей пошли погулять по берегу озера. Мария Мефодьевна и баба Даша остались на базе: баба Даша неважно себя чувствовала, после трех ненастных дней.
 Галина и Степан, едва скрылись за деревьями, когда машина остановилась на стоянке, и Александр с Грачом и Кулибиным вышли из-за стены коттеджа – где на веранде сидела с книгой Мария Мефодьевна.
Глава четвертая.

 -Сейчас баньку примем, поедим от пуза и спать заляжем! – Мечтательно проговорил Грач, заворачивая за угол домика. Потом резко остановился и подался назад, едва не сбив с ног Александра.
 -Ты что?
 -Ша! Отдых кончился, не начавшись! Там та бабка, что в доме была!
 -Какая бабка?
 -Та самая, что выговор тебе сделала! И благодаря которой, мы очутились в глухом лесу!
 Грач резко изменился: Минуту назад, перед Александром был свойский парень, с которым так легко и просто было все эти дни, а теперь – выглянул из сузившихся глаз дикий хищник, которого побаивался даже сам хозяин. И добродушный Кулибин, к которому уже привык Александр, тоже изменился. Александру припомнилось высказывание Булгакова из «Мастера и Маргариты», что когда-то потрясли его своей жесткой правдивостью: «ночь сдирала маски обмана».
 А может быть, надевала на лица иные маски.
 Кто же мы настоящие? Размышлял, отрешившись от тихого разговора, Александр? Где мы настоящие? Или, выйдя из убитого детства, мы все время надеваем на себя маски, забыв, какие мы на самом деле? Это стремительное превращение, выбило его из колеи. В ушах стоял страшный шум, голова звенела, как от хорошей оплеухи. Он не мог ни на чем сосредоточиться. Голоса Грача и Кулибина, долетали до него неразборчивым шумом, то стихавшим, то нараставшим до грохота. А потом наступила спасительная тьма.
 -Разве можно так, молодые люди? Да отойдите вы от него, пусть придет в себя! – Первое, что услышал Александр, когда тьма отступила. – Все с ним будет нормально. Сейчас медсестра укол сделает, давление снизится, и ему станет лучше.
 -Это бывает, - послышался другой голос. – Перенервничал, наверное. Или слишком тяжелые нагрузки. Или и то и другое вместе. С горожанами так часто бывает: выехал на природу, глотнул чистого воздуха – и гипертонический криз. Денек отдохнет – и в норме будет. Сейчас мы его в медчасть отвезем.
 -Не надо. Мы собирались домик снять, немного не дошли. – Это голос Грача. – Если Мария Мефодьевна не против, пусть он полежит здесь, пока мы сходим в регистратуру.
 -Пусть полежит, я не против. Но, может быть, в дом занести?
 -На веранде лучше будет – воздуху больше. Да и запах от нас сейчас не ахти!
 Укола Александр почти не почувствовал, проваливаясь в спасительный сон.
 Очнулся он уже вечером, лежа в широкой кровати на чистых простынях, совершенно голый. Кулибин и Грач сидели на веранде, распаренные после бани, и пили чай. Александр заметил банный халат, и одел его. Потом вышел к ребятам.
 -О! Очнулся, спящая красавица! Ты чего в обморок грохнулся?
 -Не знаю. У меня это впервые в жизни. А что со мной было?
 -Ты сильно покраснел, потом рухнул на землю. Медсестра сказала, давление резко скакнуло.
 -Странно. У меня никогда давление не повышалось. Даже, немного ниже нормы было.
 -Ага! А здесь – 240 на 140! Мы в баню без тебя сходили. Тебе разрешили только теплой водой из душа ополоснуться. Так что, иди, плещись. Потом ужинать будешь. Мы тебе сюда принесли ужин.
 Когда Степан и Галина вернулись с прогулки, Мария Мефодьевна рассказала о неожиданных гостях. Степан был неприятно удивлен. Он пошел к Алексею, посоветоваться о происшедшем.
 -Черт! –Выругался Алексей. – А я даже не подумал, что новые постояльцы, это те, от которых вы прячетесь! Я же не знал их фамилий! Надо срочно связаться с Михаилом!
 Он тут же набрал номер Михаила. Едва тот ответил, он рассказал о гостях.
 -Ждите гостей! Мы выезжаем! Срочно!
 В Питере, все переполошились.
 -Господи! Я же сам, своими руками отправил их туда! Почему я не предугадал подобного выхода?
 -А как можно было это предугадать? – Философски отозвался Михаил. – Вы же их за границу отправили. По логике, они должны были сейчас в Финляндии быть. Того, что они каким-то образом переберутся на нашу сторону, да еще и прямиком к укровищу доберутся – этого предугадать никому было не под силу! Хотел бы знать: как им это удалось?
 Петр! – отмахнувшись от слов Михаила, начал Дом. – Запасной вариант подготовлен?
 -Да. Участки нашел. Деньги Арсений оставил. Участки удачно подобрал: на разных улицах, но смежные по задней границе. Можно сэкономить на строительстве, если совместный дом сделать. Вы считаете, что пора покупать?
 -Я сейчас не знаю: смогу ли остаться в живых после того, как перенесу вас на место. А мне придется вас переносить: женщинам понадобится наша помощь. Мы с тобой уже говорили обо всем. Повторять не буду. Объяснишь потом сам. Так. Еще одно, так сказать, завещание. Если что-то случится, передай меня Леночке. Я хочу возродиться в ее доме.
 -Что за завещание? – Возмутился Михаил. – Мы сами доберемся!
 -Не спорьте! Не отнимайте силы! Все собираемся здесь. Переходим быстро и без разговоров. Врата я открою прямо здесь. Петр! Теперь: закрыли входную дверь, окна тоже закройте. Теперь соберитесь у дверей.
 Дом открыл двери. За ними был кабинет Алексея на базе отдыха. Все быстро, без слов, перебежали проход. Двери закрылись.
 -Иван, надо было так рисковать? – Спросил Дом Алексея.
 -Сам знаешь, что надо! Не могу же я перекладывать на тебя! Сил и умения у тебя еще маловато!
 Алексей, где наши?
 -Молодые уехали в лес за ягодами. Баба Даша и Мария Мефодьевна с Галиной и Степаном, в домике. Троица в домике по соседству. Так уж получилось, что только соседний коттедж свободен был. Я же не знал их в лицо, никто не позаботился мне их показать.
 -Непредвиденная ситуация. Не казнись. Как они тебе показались?
 -Люди как люди! Очень испугались, когда их друг упал. Перенесли на веранду к нашим – Мария Мефодьевна сам позвала. Сама медсестру вызвала. И сама за ним присматривала, пока его друзья оформлялись. Неужели, она их не узнала?
 -Мама? –Улыбнулся Михаил. – Она, естественно, узнала! Только, помочь больному – перевешивает все подозрения.
 -Да, это на ее похоже. Я отправил Степана, следить за ними. Пока, все нормально. Они перенесли друга, сходили в баню, пообедали. Сейчас отдыхают. Спиртного не заказывали, даже пива. Ужин заказали в коттедж. Наши скоро приедут. Водитель сообщил, что они уже отправляются в обратный путь. Через час будут дома. Вы, наверное, тоже ужинать в доме будете? Ужин через час.
 -Хорошо. Мы сейчас пойдём поздороваемся. Потом будем думать, что же нам делать.
Александр задумчиво пил чай на веранде. Грач и Кулибин, тоже задумчиво молчали. У каждого было, о чем подумать.
 Александр вспоминал о своем детстве, полном любви и о последующем кошмаре в интернате. Вспоминал о той, что спасла его от унижения. Инна долгое время не выходила замуж, чтобы не лишать своего малыша радости. И только, когда Александр закончил школу и поступил в университет, она позволила себе заняться собственной судьбой. Александр посмеивался над ее застенчивостью перед ним, когда она познакомила его со своим избранником. Он был бухгалтером на заводе, где работала Инна. Несмотря на некоторую несуразность, Семен был верным и деятельным человеком. Мужик! Как одобрительно отозвался о нем отец Инны, который приезжал к ним в гости каждые пять лет. Так же одобрительно, он принял и своего внука. Семен, наравне с Инной, занимался домашними делами, сидел со своим сыном Ванькой, когда выпадала такая возможность. В 93 году, они с Инной оказались безработными – завод выкупили и закрыли, как и многие другие заводы. В то время, Александр уже работал риелтором. Зарабатывал достаточно денег, чтобы позволить себе купить квартиру, оставив родительскую квартиру Инне с мужем. Семен, сначала, отказывался брать у него деньги. Но Александр, отправив Инну с сыном на прогулку, устроил ему настоящий разнос.
 -Если следовать твоей логике, я должен был отказаться от помощи Инны, когда она решила меня взять из интерната! Знаешь, засунь свои амбиции себе в задницу! Инна тратила на меня не только деньги – саму свою жизнь! И если ты сейчас откажешь мне в возможности помогать ей и тебе, хотя бы деньгами, я тебя сейчас удавлю!
 Сейчас, Александр невольно, сравнил Марию Мефодьевну с Инной: в подобной ситуации, она себя вела бы точно так же. И то, что они предполагали сделать, вызывало у него жгучее желание, все бросить, и убраться куда подальше!
 -Ну, - усмехнулся Грач. – Так и будем молчать? Или скажем сами себе, что нам не хочется доводить это дело до конца?
 -Тебе тоже? – Удивился Александр.
 -И мне тоже. – Твёрдо ответил Кулибин. – И если вы будете настаивать, я буду против вас!
 -От нас – не надо! Мы в одной лодке. Ты о хозяине подумал?
 -Думаю. Только это для меня трудная работа. Мне бы делом заниматься!
 -Хватит прибедняться. Ты уже заигрался со своей маской тупицы! Это, вон, Санек, может быть, поверит, что ты тупица – а мне-то известно о тебе все!
 -Да нет, Грач, не рисуюсь я. – Кулибин грустно улыбнулся. – Я, конечно, не тупица. Только вот, ум у меня в другую сторону повернут. Знаешь, о чем я жалею? Что тот мужик нас так близко закинул. Вот бы в Сибирь матушку! Там бы года три выбирались. А за это время, глядишь, хозяин бы про нас забыл!
 -Он про нас не забудет, пока живы или мы – или он! Он рабов не забывает. Тебя, Санек, это тоже касается: коль попал под его власть – живым от него не уйдешь.
 -Только мне, в отличии от вас, еще и о родных помнить надо!
 -В этом-то и дело.
 На веранде появились двое: Иван Иссидорович и Петр Звягинцев.
 -Гостей принимаете? – Вежливо спросил Иван Иссидорович.
 -А вы тут как очутились? – Удивился Грач. – Вас же не должно здесь быть, я интересовался.
 - А я всегда появляюсь там, где грозит опасность моим родным. Вы несли опасность – я вас выселил из дома. Сюда я отправил женщин, чтобы спрятать от вас. Но вы, каким-то образом, появились именно здесь. По моим подсчетам, вы должны были еще не скоро появиться. И не здесь, а в Финляндии. Расскажите, как вам это удалось?
 -Расскажем, почему бы не рассказать? Ничего тайного и волшебного здесь нет. Да вы проходите, садитесь к столу. Вы удивитесь, но мы сами думали о том, как нам выйти из этой передряги. Знаете, наши приключения, очень изменили нас самих. Лично я, вам за них благодарен. Но мы люди подневольные, у нас хозяин есть. И выбор невелик: или мы будем жестоки, или нас ликвидируют. Мы только что об этом говорили.
 -Ладно. Тогда поговорите с нами – может быть, вместе что-то сумеем решить. Не против, если придут наши мужчины?
 -Пусть приходят. Что уж, теперь?
 -Степан, слышал?
 -Слышал. Женщин тоже собирать?
 -Нет, только мужчины. Не надо ничего женщинам говорить, пусть не беспокоятся напрасно.
 -Степан, самовар принеси! Чайники здесь маленькие, для большой компании не годятся! Да! Еще заказ сделай в лавке – пусть нам сладенького принесут! И стулья захватите, штук пять.
 -Хорошо!
 -Сидеть здесь будем, или в комнаты пойдем?
 -Зачем в комнаты? Вечер теплый. Кто-то, может быть, курить захочет. Вот стол дополнительно, придется вынести. Нас десять человек, да вас трое – не уместимся все за одним столом.
 Кулибин и Грач вынесли стол из холла, и принесли куртку Александру.
 -Сначала, пожалуйста, удовлетворите мое удовольствие: как вы так быстро выбрались из леса? Да еще и с машиной.
 -А мы с Кулибиным из любой ситуации выберемся – было бы желание, да инструменты. Кулибин, гений изобретений. Если бы машины не было, труднее было бы. Но и тогда бы справились.
 - А Грач в любом месте сможет правильный выход найти. –Добавил Александр. – Лично я, восхищен ими навсегда!
 -Ну, теперь тебе придется класс показать, - усмехнулся Петр. – Мы с тобой будем документы составлять.
 -Какие документы? – Удивился Александр.
 -Купли-продажи.
 -Подожди, Петр. Давай, сначала обговорим другие проблемы.
 В это время, на веранде появились Леночка и Мария Мефодьевна. Мария Мефодьевна прошествовала к столу.
 -Иван Иссидорович, вы обещаете мне, что с этими молодыми людьми, ничего плохого не случится?
 -В данном отрезке времени – нет. А вот, как они будут дальше жить – это только от них зависит. Над их будущим, я власти не имею.
 -Не ерничайте, любезный друг! Я имею в виду, нынешнее положение.
 -Клянусь: сегодня им ничего не грозит! Вы довольны, душа моя?
 -Благодарю вас. – Чопорно ответила Мария Мефодьевна, и они с Леночкой ушли.
 Мужчины проводили их улыбками.
 -Ладно, женщин мы успокоили. Теперь поговорим о вас. Сергей, у тебя претензии к этим ребятам есть?
 -Есть вопросы о их хозяине. Вы согласны дать показания на деятельность вашего хозяина?
 -Я мало что знаю, - отозвался Александр. – Да и то, что знаю, только слухи. Меня связывает только покупка дома.
 -Вы понимаете, что если мы дадим показания, мы долго не проживем? Даже, если вы нам документы другие дадите, нас найдут. До суда, тем более, мы не доживем. Да и вы, вряд ли, дело до суда доведете. Вы сами это понимаете.
 -Вполне возможно. Но, я и не прошу вас подписываться под показаниями. Просто расскажите все, что знаете. Знаете, я верю, что скоро наступит такое время, когда всех этих божков и хозяев прижмут к ногтю. А для этого, надо собрать как можно больше данных, чтобы им не удалось улизнуть. Так что, можно сказать, я работаю на будущее.
 -А ликвидируют нас в настоящем! – Хохотнул Кулибин. – Знаете, сейчас у хозяина руки длиннее ваших.
 А если я гарантирую вам, что ваш хозяин забудет о вас насовсем? – Это сказал Иван Иссидорович. –А Сергей уничтожит ваши данные из милицейских списков? Сергей, вы это сможете сделать?
 -Проще простого! Мне даже делать ничего не надо: документы находятся в руках их хозяина, вернее, в столе одного продажного подлеца. Достать их, не составит труда – он у меня под контролем находится.
 -Скажи, где они находятся. Сейчас уже поздно, вряд ли там кто-то есть.
 -Это я знаю, - жестко усмехнулся Грач. – Мне их демонстрировали. Я даже код помню. Запомнил, на всякий случай.
 -Тогда, тебе и карты в руки! Называй адрес – и я тебя туда отправлю.
 Иван Иссидорович открыл дверь, за которой была пустынная улица. Грач посмотрел на окна.
 -Вот то, темное, на втором этаже.
 -Здесь? – Переносясь в указанную комнату, спросил он.
 Ага! Сейф за столом. Сейчас открою
 Он склонился к сейфу, набрал код. В сейфе было несколько папок. Грач перебрал их, выискивая свои. Вытащил нужные, остальные сложил назад, захлопнул сейф. За дверью послышались шаги, и в замке повернулся ключ. Иван Иссидорович молча перенес Грача из комнаты на веранду коттеджа.
 -Здорово это у вас получается! – Восхитился Грач. – Так, и что, я могу их уничтожить?
 -Можешь. А я могу тебе гарантировать, что о вашем существовании ваш хозяин забудет вообще. Теперь ты мне поверишь?
 -Теперь поверю. А куда мы сможем убраться?
 -Есть одно условие: На три года, как минимум, вы должны исчезнуть из вида тех, кто вас знает. Это не в наказание – просто, ваш след должен выветрится из памяти. К сожалению, я не смогу вас далеко и порознь отправить – сил не хватит.
 -А и не надо далеко! – обрадовался Грач. – Кулибин, ты согласен пожить три года вместе со мной и без «бабоньки под боком»? Дом там есть, озеро под боком, рыба, грибы, охота зимой!
 -Только, техникой надо запастись. Деньги у нас есть, купить много чего можно!
 -Это вы про Белозерье говорите? – Спросил Алексей. – У меня там дом в хорошем состоянии. Я только тем летом мать переселил, когда отца скрутило. А то, они никак не соглашались уезжать.
 -Так это твой дом? Знаешь, я мечтал найти хозяина, чтобы выкупить дом. Ты мне его продашь?
 -А зачем продавать – живи так! Ты деньги, лучше, передай мне. Закажи, что тебе требуется – и я все привезу.
 -Только учти: заготавливай все в расчёте на три года: я закрою проход к той деревне. Алексей, ты понял? Перевезешь все, что требуется, и больше не пытайся вернуться – не сможешь. Им необходимо вне людей жить. Как след исчезнет, так и путь откроется. Ну, если что-т непредвиденное случится, на всякий случай, рацию возьмите. Здесь расстояние по прямой достаточное для приема. Теперь поговорите с Сергеем. А мы с Петром, поговорим с Александром.
 -А что, меня вы переселять не будете? –Удивился Александр.
 -А ты хочешь?
 -Нет. У меня здесь семья. Я о них должен заботиться.
 -Я тоже об этом подумал. С тобой легче: глубоких корней, связывающих тебя с хозяином, у тебя нет. Вычеркнуть тебя из его памяти, просто. О доме он тоже забудет. Но ты должен будешь его выставить на продажу.
 -Почему? Ведь, вся эта катавасия началась из-за того, что вы хотели сохранить дом!
 -Есть три важные причины. Первая: вы грозили гибелью моим родным. Вторая: ваш хозяин жаждет построить в доме казино. И третья, вытекающая из первых двух: Я истратил все свои силы. Когда я закончу эту работу, я буду слаб, как новорожденный ребенок. Потому, что я заканчиваю свою жизнь в этом доме. Если я останусь, то просто умру. И вместе с моей смертью, разрушится и сам дом. А я хочу продолжить жизнь. Можно сказать, я заново рожусь, только в другом месте. У меня остаётся только эта возможность. А я тоже хочу остаться в живых! Я понятно объяснил?
 -Понятно.
 -Ну вот. Теперь осталось последнее дело: оформить документы на продажу.
Они успели уже все оформить, договориться об отъезде Грача и Кулибина в Белозерье. Грач как раз начал перечислять, что и в каком количестве им нужно завезти, для нормального проживания вдали от цивилизации. И тут прибежала бледная Леночка.
 -Что случилось? – Вскочили все на ноги. Ибо было понятно: пришла беда!
 -Баба Даша, - прошептала Леночка.
 -Что с ней? - Подхватился Михаил со стула, хватив Леночку за плечи. – Она жива?
 -Почти… бабуля скорую вызвала и медсестру.
 С каким-то скрипучим, неприятным для слуха, звуком, Дом исчез с веранды. Все остальные, включая троицу, бросились к соседнему дому. Грач подхватил за талию, пошатнувшуюся Леночку, прижал к себе. Та, непроизвольно, прижалась к нему и заплакала, бесшумно содрогаясь от плача. Тонкая футболка намокла и прилипла к груди горячим пятном.
 «Какие горячие слезы?», молча изумился Грач, но не отстранялся, только крепче прижал к себе, содрогающееся в беззвучном крике тело. Все уже давно скрылись в доме, пробежала медсестра с сундучком. Когда прибыла «скорая», Леночка, словно очнувшись, отодвинула Грача руками, посмотрела ему в глаза.
 -Спасибо, что поддержали. Вы хотя бы скажите, как вас зовут?
 -Г... Алексей.
 Как долго он не называл своего имени! Он сам не понял, почему так поступил? Что с ним происходит? Но сейчас не то было время, чтобы копаться в себе – надо помогать! И этой девушке, и тем, еще пять минут назад, совершенно чужим, но вдруг, ставшим родными, людям.
 -Пошли?
 -Да, пошли. Сейчас, только глаза просушу. Нашим и так тревог хватит.
 Впрочем, врачи всех выгнали из комнаты. Остались только Мария Мефодьевна и Иван Иссидорович. Потом пригласили и Леночку с Дашенькой.
 Баба Даша, тихо, почти незаметно, дыша, лежала на кровати. Рядом, тяжело дыша, примостился Иван Иссидорович, держа бабу Дашу за тонкую руку. С другой стороны кровати, на стуле, сидела Мария Мефодьевна, держа другую руку. Врач, почему-то виновато, складывал инструменты в медицинский саквояж. Молоденькая медсестра, немного бледная, тоже собирала свой саквояж. Дашенька упала на колеи рядом с изголовьем.
 -Бабуля, не покидай!
 -Прости меня, девочка, - тихим, но ясным голосом, отозвалась баба Даша. – Не успели мы с тобой вместе пожить. Видишь, как получилось? Ты сильно не горюй, не надо! Я благодарна судьбе за то, что она мне встречу с тобой подарила. И тебя не одну оставляю – с родными твоими и моими. Смирись. И спасибо тебе и всем вам, мои дорогие, что счастливой я последнее время прожила. Ну, так судьба сложилась. Кончилось мое время. Не жалейте – я, ведь, не жалею. Хотя, и хотелось бы подольше с вами пожить. А сейчас всех пустите. Хочу, напоследок, со всеми проститься.
 Мария Мефодьевна вопросительно глянула на врача. Тот молча кивнул головой.
 Наденька, - обратилась она к медсестре, - Пригласите, пожалуйста, остальных.
 Все тихо вошли в комнату, молчаливым полукругом расположившись вокруг кровати. Врач и медсестра, отошли в сторону. Баба Даша, странно помолодевшая, с ласковой улыбкой обвела их взглядом, задержавшись взглядом на Александре и Алексее, взглядом подозвала их приблизится.
 -Наклонитесь, - прошептала.
 Что им прошептала баба Даша напоследок, никто не слышал. Потом она еще раз обвела всех взглядом, улыбнулась и умерла.
 -Степан, уведи Галину, - сказала Мария Мефодьевна, - Ей нельзя волноваться. Вон, она вся дрожит. Девочки, идите с ними, не надо вам последующее наблюдать. Миша и Иван, вы останьтесь.
 Предстояли тяжелые, но необходимые процедуры. Врач, присев к столу, составлял скорбный документ, Михаил диктовал данные. Леночка и Дашенька, обнявшись, сидели в одном кресле на веранде и тихо плакали. Грач стоял неподалеку, с отрешенным лицом, и курил сигарету за сигаретой. Александр зашел в холл, снял со спинки дивана плед, подошел к девушкам, и накинул им на плечи. Грач молча пожал ему руку, протянул пачку сигарет. И они вместе стали курить, глядя на девушек. Скоро к ним присоединись остальные мужчины. Через некоторое время, выглянул Михаил.
 -Помогите носилки отнести.
 Александр и Грач молча пошли за ним. Баба Даша, укутанная с головой одеялом, лежала на носилках. Иван Иссидорович, склонившись головой на колени Марии Мефодьевны, был молчалив и неподвижен. Мария Мефодьевна легко гладила его по голове.
 -Куда ее увозят, - спросил Иван.
 -Я договорился, чтобы в наш клинику отвезли. Я вместе с ними поеду. Мама, ты как себя чувствуешь? Можно тебя оставить?
 -Все нормально, Мишенька, - Подняла голову Мария Мефодьевна. – Со мной все будет в порядке. Завтра мы все приедем домой. Ты не возвращайся, жди нас дома.
 Машина уехала. Прошло еще некоторое время. Устали и уснули женщины. Мужчины вновь собрались на веранде у троих ребят.
 -Простите нас за все, - сказал Грач. – Это наша вина, что она умерла.
 -Не кайтесь! – немного резко ответил Иван Иссидорович. – Вашей вины здесь нет. Даша прожила столько, сколько ей было положено. Я как мог, продлевал ее жизнь, чтобы она смогла встретиться с внучкой. Да, ваше появление немного изменило силы: мне пришлось расходовать на вас силы, но все равно – я бы не смог надолго задержать ее на этом свете. Я исполнил ее главное желание, нашел ее внучку. И она умерла спокойно и счастливо. Вот, с вами двумя, дело осложняется.
 -Вы не сможете затереть наши следы?
 - Я не смогу закрыть к вам путь. Вам придется самим себя оберегать.
 -Я помогу закрыть путь, отозвался Дом Алексея. – Ты не беспокойся об этом: без моей воли, никто по их следу не пройдет.
 -Только, - предупредил Грач, - Мне сейчас необходимо находиться здесь. Я слово дал, что не брошу Лену одну в трудную минуту. Так что, по крайней мере месяц, я никуда от нее не уйду.
 - А я в это время, буду завозить все нужное. Алексей обещал помочь с машиной. Потом буду обживаться и дожидаться Грача.
 -Так, Дашенька правильно разглядела?
 -Со мной – да! – Твердо сказал Грач. – И будьте уверены: ради жизни и спокойствие этой девушки, я буду незаметен.
 -Стоп! – изумился Иван. – Поскольку, дело касается моей дочери, я бы не хотел, чтобы вы, до выяснения всех обстоятельств, что-либо ей говорили.
 -И не собираюсь! Я ни словом не заикнусь ни о чем. Больше всего я не хочу, чтобы ее коснулась хотя бы малая тень моей судьбы.
 -Так и будет, Иван. – Подтвердил Михаил. – Он сдержит слово!
 -Сам вижу. Как же тебя, с таким характером, так далеко занесло?
 -Мать защищал. Выбор был: или я убью подонка, или он, в конце концов, убьёт мою мать. Я, в память отца, выбрал этот путь, пусть и отреклась мать от меня – но, по крайней мере, она осталась живой.
 -А под хозяина как попал?
 -Жизнь спасали. И я и хозяин, и Кулибин. Мы с Кулибиным по дурости, спасли его. Вот нас и повязали. А потом, после побега, выхода у нас не было – крючок прочный был.
 -А я по случайности человека убил. Он мне мешал работать, я отмахнулся, а в руке был молоток. Силы во мне много, а вспыльчивость большая.
 -А я на этой сделке попался, - покаялся Александр. – Сам не заметил, как попался. Я же, до этого, всегда честно работал.
 -Ладно. – подытожил Михаил. – Будем считать, с судьбами мы разобрались. Теперь давайте, о деле говорить будем. Так получилось, что жить мне остается еще меньше, чем я думал. Может быть, месяц я продержусь. Но даже на это не рассчитываю. Сергей, тебе обязательно надо распутать это дело уже сейчас?
 -Мою работу можете исключить из своих проблем, - спокойно отозвался Сергей. – Вы уже помогли мне всем, чем могли. Насколько я понял, примерно месяц, мне не стоит выходить со своими делами? Чтобы ненароком не подставить ребят?
 -Это было бы хорошо. Я сейчас не в состоянии их защищать. Мне Марию защищать надо.
 -Не надо меня защищать, Иван, донеслось от входа. – Я тебе клянусь, что со мной все будет в порядке. – Мария Мефодьевна поднялась по ступеням и присела у стола. – Не могла заснуть. Леночка и Дашенька так измотались горем, что уснули в одной кровати. Галя и Марьянка, тоже уснули. А я чувствую, что вы тут очень важные дела решаете. Иван, это с вами связано?
 -И во мне тоже. А также этих ребят, что так вас напугали, когда –то.
 -Молодые люди не так уж опасны. Просто, заблудились. Но уже выходят из мрака.
 -Как вы хорошо сказали! – улыбнулся Иван Иссидорович. – Именно, заблудились. Только, им помочь надо.
 -Не повторяйте, я слышала ваш разговор. Сергей, у меня к вам просьба: попытайтесь вести свое дело, не упоминая этих мальчиков.
 -Они и не будут упоминаться – ни в каких эпизодах.
 -Мария, вы не так поняли, когда я говорил об их изоляции. Мы их изолируем только для того, чтобы о них забыли те, кто имеет над ними власть. Чтобы исчез из их памяти след того, что они были знакомы. И то – только двоих, Александр еще не успел оставить свой след. Его быстро забудут. Вернее, уже забыли. И о покупке дома забыли. Так что, вы зря волновались.
 -Так мы останемся в нашем доме?
 -Нет, Марьинка, печально отозвался Иван Иссидорович. –Вот этого как раз, и не будет. У меня жизни не осталось. Если я истрачу все силы, то камень разрушится и дом разрушится. Я хочу, чтобы Леночка перенесла меня в свой дом. Тогда я вновь прорасту на новом месте. И надеюсь, обрету свою память и вспомню всех вас. Я уже попросил Петра подобрать участки для дома.
 -Это в том же поселке, где наша дача находится. Четыре смежных участка. Они попарно на двух улицах находятся, но задние границы общие. Я хотел предложить построить общий дом. То-есть, не совсем общий – с общей задней стеной, в центре участков. Мы хотели завтра поговорить об этом. Но сами понимаете…
 -Там у нас и кладбище находится, - согласилась Мария Мефодьевна. Там и мама Дашеньки похоронена, и родители Сергея. Да. Так будет хорошо.
 -Мы там жить не будем, - поправил Сергей. – Разве что, в гости приезжать будем.
 -Да поняла я. – Отмахнулась Мария Мефодьевна. – Я о другом. Дом-то, надо еще построить, а вы, мой любезный друг, до этого срока не доживете. Как вы видите выход?
 -Леночка передаст меня вот этому человеку. Он будет в лесу, в одиночестве. И я там в безвременье буду находится, пока срок не придет. А Леночка сама поймет – что время пришло. Дашеньку мы похороним на том же кладбище – она будет последняя, кто в вечность уйдет из моего дома. Потом уйду я. Извините, но переезжать вы будете уже без меня.
 -А переезжать куда будем?
 Я нашел дом неподалеку от нас. Уже договорился снять его – хозяева из России уезжают надолго. Степан и Галина, и так отдельно живут. Иван и Марийка с нами поживут. Да, забыл сказать: новые участки находятся на той же улице, два из них. Так что, опять соседями будем.
 -Ну, вы успокоились, душа моя? – Спросил Иван Иссидорович. – Теперь пойдете спать? У нас тут хозяйственные, мужские разговоры, а вам отдохнуть надо перед дорогой и печальными хлопотами.
Печальные хлопоты…
 Последние две недели, печальными были все. У жильцов дома, создавалось такое ощущение, что и само строение было печальным Бабу Дашу похоронили на пятый день: умерла она не в больнице, а в этом случае, вскрытие производится обязательно. Да и перевозка тела, заняла два дня. Дом, после ее похорон, стал полупрозрачным. Он часто исчезал, и все понимали, что надо торопиться.
 На десятый день, после поминок по бабе Даше, Александр пришел с покупателем.
 -Вы для какой надобности покупаете этот дом? – Спросила Мария Мефодьевна.
 -Для своей семьи, - Признался покупатель. – Вы не поверите, но мои корни происходят отсюда, из Санкт-Петербурга. Так вышло, что жили мы в последнее время далеко отсюда. Мой дед так мечтал, что мы вновь вернемся в этот город. Сможем возродить семейный дом. Только вот, наш дом теперь принадлежит государству. И купить его нет возможности. Когда я узнал, что продается этот дом, я очень обрадовался. Он похож на наш дом. Мой дед не дожил до этого момента. Но мама тоже рада, что мы будем жить здесь. Здесь даже почти не требуется переделка! Дом очень хорошо сохранился.
 -Да, - печально сказал Иван Иссидорович. – Дом хорошо сохранился. Значит, вы из дворянского сословия?
 -Как говорил дед, из «новых дворян». Екатерина Великая дворянство дала моему предку, за воинские заслуги перед отечеством.
 Пока оформляли документы, дом почти бестелесной тенью ходил по дому. И однажды вечером, созвав всех своих жильцов, он сказал.
 - Все, родные мои. Мой срок пришел. Леночка, ты согласна принять мою душу в свои руки?
 -Да, Иван Иссидорович, согласна. Говорите, что надо делать?
 -Найди камень, что замурован в доме. Пусть он будет с тобой. Когда придет пора Алексею уходить, передай камень ему. Он знает, что делать дальше. Я ему объяснил. Прощайте, мои родные. Не забывайте меня.
 Иван Иссидорович подошел к каждому из родных ему, людей, обнял, поцеловал отечески в лоб. Последнюю, Марию Мефодьевну, он задержал в объятиях.
 -Прощайте, Марьинка, - тихо сказал он. – Вы мне обещали, что с вами все будет хорошо.
 - Прощайте, любезный друг мой! Я исполню свою клятву: я буду жить еще долго. По крайней мере, до тех пор, пока вы вновь не возродитесь.
 -Я верю вам. Храни вас бог, ибо я уже не смогу вас охранять.
 -Леночка, пора, моя радость.
 И Дом рассеялся в воздухе.
 -Ох, - вздохнула Мария Мефодьевна, падая в кресло. – Он ушел! Но, почему он не подсказал, где камень искать?
 -Бабуля, перестань! Ты же обещала!
 -Я не обещала не горевать, - Проговорила Мария Мефодьевна. – Да и Иван Иссидорович не стал бы брать с меня такое невыполнимое обещание. Иди, девочка, ищи душу нашего Дома!
 -Да мне и искать не надо! – Проговорила Леночка. – Здесь он находится, вот в этом углу. Алеша, помоги мне его вытащить!
 Алексей, обрезав наслоение обоев в углу, осторожно поддел долотом кусок штукатурки. А дальше произошло необычное: пласт сам отошел от стены, упав на пол и разбившись на мелкие куски. Алексей отодвинулся, давая место Леночке. Леночка только и успела, что руки протянуть к камню глубокого синего цвета, что был замурован в стену. Камень, неожиданно легко, отошел от стены и упал ей в руки. В тот же миг, дом немного содрогнулся и словно осел.
 Что-то изменилось в доме: словно поменялся воздух, или сырость почувствовалась.
 -Прощай, любезный друг, - тихо прошептала Мария Мефодьевна.
 На следующий день, Мария Мефодьевна попросила сына отвезти ее на кладбище. В сумочке она везла мелкую крошку, что выпала из стены комнаты, когда доставали камень. На кладбище, она лопаткой выкопала углубление на свежей могиле Даши, высыпала туда прах и засыпала землей
 -Ну, вот, Дашенька, теперь вы с Иваном Иссидоровичем будете вместе лежать. Придет время, и я займу место рядом с вами. Ну, не сердись, я же не собираюсь умирать прямо сегодня. Я хочу и правнуков понянчить немного. И Леночкиных, и Дашенкиных. Вот весна придет, посажу тебе ландыши и незабудки. Рябинка вон как хорошо приживается! Легкая рука у твоей внучки! Да, чуть не забыла! Ты права была: наши девочки влюбились! А ребята хорошие оказались, как мы и думали. Вот подожди немного – вернется Алеша из леса, и справим им свадьбу. Только, Алеша что-то в последнее время поникший ходит. Я так думаю, что это из-за того, что расставаться им скоро придется. Ну, да это ничего: время, хоть и кажется, что долго тянется, но пролетает быстро.
 Домой Мария Мефодьевна возвращалась немного печальная, но с чувством, что все сделано так, как было надо. Когда машина подъезжала к дому, который на время стал их прибежищем, Она сказала сыну:
 -Как ты думаешь, можно будет вписать имя Ивана Иссидоровича к Дашиной табличке?
 -Я поговорю с Петром. Он законник, должен знать. А ты хочешь, чтобы он считался там похороненным? Но он же возродится снова.
 -Душа-камень возродится. Но он будет иным. Возможно, он сохранит частичку памяти о себе, прошлом. Но это будет уже не он.
 -Понимаю. Можно сказать, он будет рожден как свой сын. Тогда, ты будешь ему рассказывать о нем самом. Помнишь, как в детстве рассказывала об отце и деде?
 -Ты прав. Значит, у меня будет на одного правнука больше! Но табличку, все-таки, надо оставить.
 В доме, который сняли, пока будут строить свой, был камин и банька во дворе. Алексей купил машину дров, и ожесточенно колол их, уже второй день. Мария Мефодьевна смотрела на него с печалью и тревогой. Леночка тоже была печальна, хотя и улыбалась Алексею нежной улыбкой. Она переносила дрова в сарай, складывая их в поленницу. Каждый раз, когда она подходила к Алексею, они встречались глазами. Просто молча встречались глазами, но как много говорили эти взгляды!
 Завтра утром, Алексей уезжал в свое затворничество. По этому поводу, вечером все собирались на прощальный ужин. Женщины готовили традиционного гуся с капустой, Дашенька пекла пироги. Марию Мефодьевну вежливо, но непреклонно, посадили в кресло, и велели отдыхать. Так уж получилось, что она, за свою долгую жизнь, так и не научилась готовить. Ее потолок – вареная картошка. Ничего, более сложного, она не могла сварить. Леночку никто не тревожил, давая им с Алексеем, побыть вдвоем. А они занимались дровами! Кто-то мог бы удивленно покачать головой, недоумевая – почему они так бездарно проводят последний день, перед долгой разлукой? Но Мария Мефодьевна, наблюдая за ними, понимала, что они говорят друг с другом, прощаются таким образом. Вот почему, их никто не беспокоил. Вот почему, никто не лез к ним с пожеланиями помочь. У каждого свои методы прощания. У них это были дрова – и разговор глазами, в котором не нужны посторонние.
 -Ох, девушки мои любимые! Ну и попал я с вами! Навечно пропал! – Печально проговорил Алексей.
 Ужин закончился, гости разошлись по домам, свои ушли в комнаты. Мария Мефодьевна сидела в своем удобном кресле, а Леночка и Алексей сидели на полу, рядом с ней.
 -Тяжело? – Мария Мефодьевна погладила его по голове.
 -Не то слово! – Отозвался Алексей. – У меня такое ощущение, что меня к смертной казни приговорили. И завтра расстреляют. Знаете, со мной столько всего произошло за это время, что в голове не укладывается. Я с семи лет был сам по себе. Не обо мне никто не думал, ни я ни о ком не думал. Даже о матери не думал. И не горевал, когда она умерла. Я даже не знаю, где она похоронена. Единственный человек, к которому я относился нормально – это Кулибин Иван. А теперь у меня огромное семейство! Я о каждом из вас постоянно думаю – и больше всего о Леночке. Вернее, я во всех вас ее вижу. Для меня это так необычно! Меня это даже пугает немного: как я там без вас буду? А вы – как вы без меня будете здесь? Я же изведусь – от тревоги за всех вас!
 -Хочешь, я поклянусь, что с нами все будет хорошо?
 -Хочу! Скажите, что вы дождетесь меня! И вы, и Леночка, и все остальные!
 -Я к тебе через год приеду, - тихо отозвалась Леночка. – Мне обещали, что я смогу пройти. Вот закончу учебу – и сразу к тебе! Бабуля меня отпустит. Да, бабуля?
 - Отпущу, - Улыбнулась Мария Мефодьевна. – Даже, если на весь срок уйдешь – я тебя отпущу.
 Алексей прижался щекой к ее коленям, глядя любящими глазами
 -Отпустите. Вы ангел, бабуля!
 -Вот и услышала от тебя заветное, - Улыбнулась Мария Мефодьевна. – Бабуля! Знаешь, как мне приятно это слышать! Ты не бойся, я тебя дождусь. Я согласна даже на бессмертие – если бы ты этого от меня потребовал. И знаешь, что-то мне подсказывает, что затворничество ваше с Иваном, будет намного короче, чем вы считаете.
 -Вы амнистию объявите? – Улыбнулся Алексей.
 -Я не знаю, что случится. Только, что-то мне подсказывает, что срок ваш будет короче.
 -Знаете, я вам верю. Так верю, что буду торопить Ивана с работой! Алексей принял нас на работу: очистить территорию. Мы дома все разберем, разложим лес по сортности. А потом он там будет строить вторую базу.
 -Работа – это хорошо! В работе время быстро бежит. Ладно, идите, погуляйте перед сном. Я тоже спать лягу. Устала немного.
 Мария Мефодьевна поцеловала Алексея, потом Леночку, встала с кресла.
 -Идите, дети мои. А я буду спать.

Глава пятая.
Из поездки, Леночка вернулась задумчивая и повзрослевшая.
Мария Мефодьевна не приставала к ней с вопросами и сочувствием. Она просто ждала, когда пройдет это непростое время. Когда сгладится острота момента.
-Бабуля, - опустившись рядом с Марией Мефодьевной на ковер и положив голову ей на колени, Леночка задумчиво выводила на ладони невидимую букву. – Давай, камин затопим?
-Давай, затопим, - Согласилась Мария Мефодьевна.
Леночка принесла дрова, сложила их в зеве, как ее учил Алексей, подожгла. А потом они долго сидели, глядя как разгорается пламя, потом потрескивают, сгорая, дрова. Когда от дров остались одни угли, Леночка встала с ковра, поцеловала бабулю.
-Вот и все. Знаешь, когда огонь горел, я словно, опять рядом с Алешей была.
-Так и должно быть, - спокойно ответила Мария Мефодьевна. – Вы же столько слов и любви вложили в эти дрова!
-Да. Слов и любви. Ты так хорошо все понимаешь. Знаешь, когда мы с ним везли душу-камень, нам было так спокойно. Словно, наша общая душа была в этом камне. И сейчас я чувствую Алешу через этот камень.
-И это хорошо. Вы с ним так и будете рядом, не смотря на расстояние. Ты успокоилась немного?
-Да. Я совершенно спокойна. Просто, мне немного грустно.
Этой нежной грустью, был отмечен весь год. Грустью и спокойным ожиданием. Они часто сидели вечерами около зажженного камина. Разговаривали о многом или просто молчали.
Нельзя сказать, что они выключились из жизни. Нет. Они, как и прежде, принимали активное участие в жизни друзей и родных.
В этом году, снег выпал рано и неожиданно. Это было как раз накануне родов Галины. Петр повез ее в роддом, когда снег только начинался, и застрял там почти на неделю: дороги так заметало, что потрепанные временем снегоуборочные машины, не успевали с ним справляться. Хорошо, что неподалеку была гостиница, где Петру досталась комната. Галина родила здорового малыша, которого они назвали Федором. Теперь все общество крутилось вокруг него. Даже строительство дома, на время отошло на второй план. Нет, стройка продолжалась, как ей и положено: фундамент успели залить до холодов, коммуникации подвели, котлован засыпали. На участок навезли кучу стройматериалов, привезли вагончик для строителей. Теперь ждали наступление весны, чтобы возводить стены. На новый год, все дружно собрались в доме у Марии Мефодьевны и Леночки с Дашей. Прилетели и приехали гости. Сергей сообщил важную новость: в Москве, на бандитской разборке, были застрелены большинство банды хозяина Алексея и Ивана.
-Хорошо! –Обрадовалась Мария Мефодьевна. – Наверное, именно это имел в виду Иван Иссидорович, когда говорил, что может произойти непредвиденное, что сократит срок затворничества наших мальчиков!
И словно наяву, появилась перед глазами присутствующих, чопорная сухопарая фигура Дома. Все невольно поглядели на кресло, в котором он так любил сидеть. Потом немного поговорили о прошлом, вспомнили бабу Дашу, вспомнили дом. Помечтали, как будут жить в новом доме.
После новогодних праздников, Леночка сдала последнюю сессию и стала готовиться к защите диплома. Дом наполнился книгами. Леночка закопалась в них, как еж в бумагу. Часто подолгу пропадала в библиотеках, и ночевала, в этом случае, у подруги в городе. Дашенька полностью отдалась заботам по дому. На 8 марта, в гости приехали Инна со своим мужем и сыном. Саша был робок, словно это его представляли родственникам. Марии Мефодьевне и Леночке, Инна очень понравилась. Она была как-то неуловимо похожа на Марию Мефодьевну. Не возрастом и чертами лица, а чем-то, что словами описать трудно. Семен тоже понравился: спокойный, домовитый и уютный, как и сама Инна. Сразу было понятно, что к Дашеньке они относятся отлично.
-Свадьбу, когда отмечать будем? – напрямую спросил Степан. – Нам родичей привозить еще надо.
-Так это у молодых надо спрашивать, - усмехнулась Мария Мефодьевна. –Саша, ты мужчина – когда свадьбу решили справлять?
-Мы с Дашей думаем летом. Когда тепло будет.
-Бабуля, мы хотим на базе у Алексея отпраздновать. Ты как думаешь?
-На базе? А что? Хорошее решение! И Леночка рядом будет. Глядишь, и Алексей с Иваном, смогут к этому времени освободиться! Алексей говорил, что стена тонкая стала. Да и Леночка чувствует, что время подходит. В общем, договаривайся с Алексеем. Народу много будет – пусть домики готовит!
-Тогда, может быть, вместе и свадьбу сыграем? – робко спросила Даша. –Ты согласен будешь подождать?
-Я на все согласен, - тихо сказал Саша, прижимаясь к ней. – Как ты решишь – так и будет!
-Вот это правильно! – одобрительно усмехнулся Степан. – Женщин надо слушаться. Они больше понимают.
А потом был июнь.
Все взрослое население, с нетерпением ждало итогов защиты диплома Леночкой. Они бы и в университет все поехали, да только, кто такую толпу пропустит?  Поехали только дед и отец.
И опять были составлены столы. И новый диплом красовался в центре.
-Красный! – громко восклицал Михаил. – У нас только красные дипломы водятся!
А на следующий день, приехал Алексей и увез Леночку.
-Готовьтесь! За вами я автобус пришлю! Мой Дом сказал, что путь открыт!
И все невольно поглядели на стены дома, недавно подведенные под крышу.
-Скоро! – высказала вслух мысль всех, Мария Мефодьевна. – Скоро он вернется к нам!


Эпилог.

Он медленно выходил из безвременья, в котором так долго находился.
Чьи –то нежные руки прижимали его к груди. Он чувствовал, как бьется сердце. А рядом еще одно. И маленький комочек нарождающейся жизни, трогательно тянулся к нему. Тот самый – самый важный, который всегда будет с ним. Он заторопился скорее выйти на свет
-Потерпи немного, тихо прошептал нежный голос. – Сейчас приедем. Немного осталось.
Он чувствует, что движение замедляется. Впереди ощущается большое пространство и дом – его ДОМ! Он затрепетал от нетерпения. Ну! Скорее!
А потом облегченно упал с ладоней, прижавшись к стене.
-Что здесь будет у нас?
-Детская.
-Вот и хорошо! Значит, нашему роду не будет переводу!
А он пускал корни в стены дома. Сращивался с ним, становясь его душой и защитником.
И прислушивался к тому, кто рос вместе с ним.
-Как сына назовем?
-Иван. Только Иван.
И Дом открыл глаза вместе с Иваном, принесенным из роддома. Теперь он мог видеть.
Он начинал новую жизнь.