Курдюм и сюйка детская повесть часть первая

     Курдюм был крупным и могучим представителем семейства черепахообразных пресмыкающихся. Он был еще молод, но уже угрюм. Его угрюмость, как мне кажется, объяснялась одиночеством, отсутствием напарника или напарницы. Процесс оплодотворения и выращивания потомства ему не был знаком и, поэтому, в его жизни было немного радостей. Еда – сочная трава и мелкие моллюски были везде вокруг и мало интересовали его. Так что представление о счастье ему было неведомо. Сон радовал тем, что превращал обычные вещи в говорящие и действующие. И еще ему снилась иногда ОНА – огромная и грациозная панцирная игуана с ласковыми влажными глазами. На этом все кончалось – кругом кружился огромный жестокий мир, никак его не задевающий, никакой враждебности он не испытывал, только почтительную индифферентность. Однажды в его логово забрели шакалы. Их голодная озабоченность была совершенно очевидна, но мало волновала Курдюма. Он равнодушно смотрел на их алчные перемещения вокруг, и все это было ему неинтересно. А вот они были вне себя от возмущения: такая огромная масса ароматнейшего диетического мяса с легким привкусом мускуса… А они не ели уже целую неделю, не считая какой-то случайной мелочевки, и тут такое великолепие… Однако как его взять, оно же живое и сильное, а хвост, лениво шевельнувшись, может сбить с лап кого угодно. Иначе как хитростью Курдюма не взять.…  Есть шанс подставить кого-то посильнее впереди себя и если его зашибут, «что очень вероятно», то съесть хотя бы его. Это может быть саблезубый кабан? Но он  не хищник, зато вкусный, или сумчатый волк, что не так вкусно, но более вероятно, он такой же голодный, как и они. Так, размышляя, они ходили вокруг да около Курдюма, приноравливаясь к местности. Наконец, в этот овражек влетели сумчатые волки, загоняя небольшого сюйка. Сюйки – веселые игривые зверьки, пушистые как плюшевые игрушки и нескончаемые оптимисты, хотя их обидеть может любой. Все казалось уже предрешено, их алчные пасти щелкали совсем рядом но,  на беду волков, сюйка оказался знаком с Курдюмом,  и это его спасло. Они дружили уже давно. Курдюм тянулся к этой мелюзге и удивлялся, как они ухитряются выжить в этом мире, когда кругом враги и не потерять при этом веселость и даже легкомыслие. До Курдюма не сразу дошло, что сюйка в опасности и смертельной. Волчьи зубы клацнули в дюйме от хвоста сюйка, исторгнув на него тяжелый запах гнилого мяса между зубов, какой-то падали, съеденной им накануне. Время было голодное, и найти падаль – уже неслыханная удача, - а тут Сюйка, мягонький, нежный и теплый, пахнущий парным молоком. И вот, когда развязка была уже неминуема, Сюйка перескочив через хвост Курдюма,  нырнул ему под грудь. Курдюм хоть и медленно, но понял, что здесь остро запахло смертью, ударил хвостом и первый волк отлетел по воздуху с переломленным хребтом. Вся шайка желающих поживиться отпрянула и,  подумав, начала собираться уже вокруг раненного волка. Тот все понял и попытался отползти подальше, но боль в глазах и запах крови, сочащейся из раны в спине, были красноречивым приговором ему. Его сородичи первыми начали его рвать на части. Слишком голодное время, не до сантиментов. Каждый вид вынужден выживать. Так же думали и саблезубые гиены, подлизывая крошки крови в пыли и кусочки мяса за волками.

     Курдюм не столько слышал, сколько чувствовал, как трепыхается крохотное сердчишко Сюйки, забившегося где-то у него между ног, коротких и сильных как сучья дерева. Наконец Сюйка перевел дух, осознал, что опасность хоть и рядом, но уже недосягаема и начал радоваться жизни. Курдюм чувствовал, как нежно зверек лижет его лапы и морду, скулит и жалобно и радостно одновременно. Перевод этого языка не нужен – сильный защитил слабого и слабый безмерно благодарен. Что чувствовал Курдюм? Странное дело,ему было хорошо, но не от сытости, ему было тепло оттого, что он не один, что у него  есть друг, и он очень ему признателен. Курдюм в свою очередь подумал, что хорошо все же делать добро, этим хоть и  не наешься, но согреешься, как под ярким солнцем.

     С тех пор они стали дружить еще крепче. Курдюм и Сюйка.  Курдюм ежеминутно наблюдал поучительные примеры жизненного оптимизма, которого у самого не было совсем,  точнее он не знал, что это такое. Не еда, не солнце, не линька, а нечто, делающее жизнь скучную вдруг прекрасной. Он вдруг увидел, что мир вокруг красив. Рядом с чудесной вонючей лужей, где он любил спасаться от солнца, потому что жидкая грязь, высыхая на спине, создавала защитную шубу,  и коже было легче дышать. Так вот, рядом с его канавой, в спокойной воде везде росли чудесные тропические лилии. Курдюм вдруг увидел, какие они красивые, розовые, издающие пряный запах. Сюйка их  никогда не трогал и только ими любовался, присев на хвост и высунув язык. Он как бы погружался в забытье, любуясь этой красотой. Причем, позволить себе такие глупости как созерцание он мог, только если поблизости находился Курдюм, ведь всякое зверье шныряло поблизости, и каждая могла увидеть в сидящем мечтательно и расслабленно Сюйке простое приглашение к завтраку, а не сеанс созерцания «прекрасного». Потом, в порыве нежности, Сюйка сорвал цветок и поднес его к огромным ноздрям Курдюма, который тоже с удовольствием перешел от эстетики созерцания к эстетике обоняния. Он так потянул носом, что Сюйка слегка пошатнулся и чуть не выронил цветок. По увлажнившимся полуприкрытым глазам и блаженному сопению легко догадаться, - Курдюм «кайфовал». Открывая новое, они становились дружней и дружней и им становилось веселей вдвоем.
 
     Деятельная натура Сюйки не позволяла сидеть ему на одном месте, даже если это место было самым безопасным в его мире. До щекотки хотелось  узнать, что там за бугром под большим камнем. Он уговорил Курдюма сходить туда в манящую даль и посмотреть. Курдюму в общем-то  было неплохо в своей луже – тепло и сытно, но друг уже не раз открывал ему глаза на чудеса мира и он послушался. Сюйка вскочил ему на лобастую шишковатую голову и приготовился указывать направление. Курдюм выпрямил мощные короткие лапы и начал двигаться. Сюйке было трудно устоять на этой движущейся платформе. Но он старался устоять, держась за всевозможные надбровные выступы и бородавки своего друга. Они сделали несколько шагов, разгоняя всякую плотоядную живность, снующую поблизости. Тропические испарения пряно ощутились органами обоняния. Они шли через гигантские папоротники, которые щедро и напрасно осыпали спины Сюйя и Курдюма своими цепкими спорами. Огромной мордой Курдюм раздвигал чащу стеблей бамбука и хвоща.  Они вышли на небольшую открытую площадку, почему-то совсем без зарослей. Им стало это понятно, когда из глинобитной неприметной глыбы выскочили термиты и воинственной когортой направились в сторону путешественников. Когда первые порядки бесцеремонно стали залезать по лапам и хвосту на туловище, Сюйке тоже стало не по себе. Он попробовал одну на зуб – невкусно, а когда увидел, что полчища термитов готовы залезть в глаза, уши и ноздри его друга, он подумал: «Надо чесать отсюда».  Курдюм и сам не знавший, что такое опасность, вдруг ее почувствовал  совершенно с неожиданной стороны. Забравшись в уши и ноздри, термиты кусали нещадно. Он встал на дыбы от неожиданности и отпрыгнул в сторону, мыча и беспорядочно молотя лапами о высокую траву. Полегчало, все разбежались в разные стороны. Он успокоился и не сразу заметил, что, прыгая и маша лапами, он смахнул, а может, и изувечил своего друга. О боже! Он потянул носом, покрутил головой – ничего, ни звука. Он закружил в чаще, не обращая внимания, что уже вытоптал целую поляну. Вода так и брызгала из сочных стеблей и бутонов, но Сюйки, друга любезного, не было видно нигде. Наконец он нашел его, висящим как тряпочка, бездыханным на веточке, что и спасло его от термитов, змей и скорпионов. Уже в следующий миг Курдюм увидел, как сверху на Сюйку стремительно и бесшумно пикирует саблезубая сова. Мозги Курдюма вскипели и, с неожиданной для себя резкостью и меткостью, он ударил кончиком хвоста сову, которая пикировала, уже выпустив когти и предвкушая уже добычу, выпустила жгучую каплю слюны, …как сбоку что-то ударило и все – сове стало темно и ничего не нужно…

      Курдюм не успел восхититься своим метким ударом, как в другую лапу поймал своего обмякшего друга. Сова отлетела на несколько метров и долго не могла понять, что за сила ударила ее сбоку.

     Он бережно взял Сюйку и осторожно пошевелил его лапами. Все напрасно. Друг был неподвижен.  Вдруг тихонько Сюйка открыл один глаз и с любопытством  завращал им на стебельке. Прикинуться мертвым – была естественная защитная тактика этих хитрых зверьков. Огромная шишковатая морда, закрывающая собой весь небосвод, даже изобразила подобие улыбки. Сторонний наблюдатель естественно решил бы, что он просто хочет зверька проглотить – но нет, это была все же улыбка счастья и умиления. Сюйк вскочил, чмокнул в огромный нос своего друга и сказал философски: «Се ля ви». Они присели, и через минуту ржали нервным после пережитого смехом. Курдюм катался по земле, ломая все, что под него попадало, а Сюйка скакал по его туше, исполняя яростную Джигу. Так они бесновались минуты две-три, а затем лежали, глядя, как плывут по небу облака, образуя диковинные узоры, и вокруг летают саблезубые летучие мыши и птеродактили. В этот момент им казалось, что  все по плечу, и никто им не может помешать путешествовать, испытывая захватывающие приключения. Поднявшись и пройдя несколько метров, они вышли к лагуне у ручья. Ручей прозрачный, а лагуна мутная, - отметил про себя Курдюм. В центре лагуны он заметил злые глаза на стебельках. Они не сводили с него глаз. А между тем, вода и грязная жижа так его манили освежиться, что он на минуту забыл про своего друга. Машинально он сполз в воду, блаженно побарахтался, а глаза уже были напротив и все такие же злые. Кажется, я занял чье-то место, - подумал Курдюм. Вдруг у него перед носом открылась нехилая зубастая пасть и, вынырнувший Сюйк, оказался точно в ее пределах. И опять вскипели мозги Курдюма, и снайперским ударом он  шлепнул Сюйка, что тот, перевернувшись три раза, оказался на берегу. Курдюм не привык кого-то бояться и поэтому сразу успокоился. Но слишком рано. Саблезубый аллигатор был тоже не мал и хорошо вооружен зубами. Он клацнул раз и другой лапу Курдюма. Нанес урон, но не сильно, так, оцарапал дубленую кожу Курдюма. Но вторжение его обидело, и он слегка сжал под водой длинное туловище недруга, тот заметно заскучал и, как только хватка ослабла, стал тихонечко отгребать назад. Это было бы очень смешно – задом плывущий саблезубый аллигатор,  – он впервые ощутил, что перед ним более сильный соперник, хотя и не такой агрессивный. Вся структура аллигатора создана для броска вперед, а тут незнакомые велосипедные движения наоборот. Над лесом раздалось едкое хихиканье – это Сюйка катался по берегу и наслаждался триумфом Курдюма. Рядом с другом Сюйка становился надменным и ироничным. Змея, которая подползала к нему, его не беспокоила, он смеялся и делал пассы перед ее пестрой целеустремленной мордой, постоянно дезориентируя ее, у нее закружилась голова, и она уже была не рада тягаться со столь вертким противником. Наконец она совсем престала успевать за его молниеносными движениями и уступила, решила не связываться. Сюйка впервые в жизни торжествовал победу. Он смел и ловок и ему все по плечу. Быстрота и ловкость – вот его оружие, понял он, и это было действительно так. Его ловкость была уникальна. Вместе с ломовой силой Курдюма они непобедимы. Сюйка с красивым переворотом прыгнул  на голову своего друга, тот все понял, издал ликующий рык и поплыл на ту сторону ручья, где отлогий берег переходил в относительно ровную саванну.
 
     Сюйка восседал на голове Курдюма как на капитанском мостике и четко указывал дорогу вперед.  Курдюм чувствовал радость узнавания нового и весело шагал в заданном направлении. Его радовало все вокруг – и огромные секвойи, растущие в саванне, на вершинах которых как мешочки висели спящие саблезубые летучие мыши. Их было много и, встревожившись, они взлетали, бесшумно размахивая своими кожаными крыльями, затем подлетали к нужной ветке и, зацепившись лапами, повисали вниз головой. Выглядело это, как будто кто-то большой развесил по вершинам кожаные кошельки.

     Странники шли, поглощая километр за километром, и этот крейсерский ритм был неплох и позволял приблизить цель, которая издали кажется букашкой. Когда прямо по курсу появились слоны, Курдюм задумался, стоит ли с ними пересекаться. Он хоть и не боялся никого на свете, все же был в состоянии оценить нешуточные размеры и массу животных. Сюйка тоже решил не рисковать.  Они взяли правее и точно вышли в расположение охотничьего порядка прайда львов, которые незаметно, крадучись,  выстраивали боевую линию вокруг слонов. Их интересовали не слоны, это слишком крупная дичь, а слонята, крутящиеся около слоновьих мамаш. Появление Курдюма внесло неожиданный беспорядок в стройную схему охоты и, нервно рыча, они себя обнаружили. Курдюм смело шел им наперерез и невольно оказался в центре прайда. Львы переключились на нового противника и закипали злостью от такой наглости, ведь эта туша душистого мяса выглядела весьма аппетитно. Попытки нанести укус сбоку мало что дал, хотя это наиболее уязвимое место у любого животного. Молодой лев попробовал вскочить на хвост и укусить Курдюма где-то за задней лапой, где кожа помягче, но нет, все было непросто, да еще конец хвоста прилетел сбоку и молодой лев испытал такой пинок и следом за ним чувство полета на десяток метров, что, перевернувшись в пыли и придя в себя, подумал: «Он невкусный», и затрусил в сторонку. А Курдюм тем временем наступил на хвост самому главному и наблюдал, как он пытается высвободить главный символ своей власти и не может. Расклад сил стал очевиден, львы почтительно расступились и друзья двинулись дальше. Сюйка изобразил самый презрительный жест, на какой только был способен.

     Начался дождь, переходящий в ливень. Сюйку стало трудно удерживаться на своем посту. Шерстка намокла, и он представлял собой уже жалкое зрелище. Курдюму же было хорошо, но идти было некуда, и они направились к большим скалам, увидели расщелину и пещеру, где можно было как-то укрыться от дождя. Правда расщелина была занята какими-то мелкими двуногими существами в шкурах. При приближении Курдюма они почтительно подвинулись вглубь, не в силах им помешать, так как места в пещере было достаточно. Из-за спин двух испуганных особей выглянули две мордашки детенышей. Их любопытные взгляды и миролюбивое поведение Курдюма успокаивали, а Сюйка, со своего капитанского мостика хорошо разглядел пещеру, любопытных детей, внутреннее пространство, которое было неплохо обжито хозяевами. Здесь были шкуры, множество прутьев, заботливо очищенных от листвы и веток, и в центре пещеры горел костер. Было странно видеть огонь внутри пещеры. Огонь знают все животные, он иногда появляется от удара молнии и поджигает целое дерево, из-за него иногда выгорают большие территории – опасная и бесполезная штука. Но тут под крышей он был усмирен и, кроме тепла, ничего опасного собой не представлял.
 
     Когда два любопытных детеныша вскарабкались на хвост Курдюма, он испытал что-то вроде радости. Это были миролюбивые игры мелких особей. Две матери громко кричали, отзывая их назад, но те лезли и лезли дальше, а Сюйка с ними заигрывал.

     Солнце садилось, и его лучи стали попадать в пещеру, и стало ясно, что в ней живут  эти двуногие, прикрытые шкурами твари. Они кричат и галдят, но эти крики делают понятным, что и кто хочет сказать. Благодаря языку они действуют слаженно и могут победить кого угодно, хотя в одиночку очень слабы. Так думал Курдюм, лежа у входа в пещеру, где Сюйка уже вовсю кувыркался с двумя детенышами, они громко смеялись и испуг, страх их  матерей постепенно улегся. Да и какие страхи мог вызвать Сюйка – он был полон игры и оптимизма и, не чувствуя опасности, становился просто праздником жизни, его выходки становились все смешнее и нахальнее. Вот уже он спокойно вскакивал на Мару и Зару, догоняя детенышей, и те добродушно всплескивали руками, на которые были надеты примитивные украшения. Курдюм задремал, он чувствовал себя тепло и безопасно, когда кругом свои. Вдруг раздался шепот, он приоткрыл глаз и увидел с десяток двуногих с длинными острыми палками. Они что-то недоброжелательно обсуждали, глядя на Курдюма, в их движениях чувствовалась настороженность и враждебность. Маара и Зара и их детки что-то ожесточенно доказывали самому главному, видимо вожаку с длинным пером птеродактиля в голове. Он слушал, прикидывал, молчал. Наконец он выкрикнул: «Ша!»,  выстроил в боевой порядок всех охотников с копьями и начал потихоньку выдавливать Курдюма из пещеры. Сюйка явно не хотел уходить, но их явно просили удалиться. Малыши бегали между двумя сторонами, пытаясь показать дружелюбность обеих сторон, но вождь был неумолим, их просили удалиться. Вождя можно было понять, неизвестность пугала – либо опасность, либо еда. Убить его крайне сложно, - значит прогнать, малыш уйдет следом.
 
     Курдюму уже приснился хороший сон, как вдруг его разбудили и, осторожно покалывая копьями, просят удалиться. Каждому знакомо чувство своей территории и этот закон понятен всем. Он поднялся и начал пятиться.

     Вдруг мимо него в пещеру ворвались два саблезубых тигра огромных и голодных. Они явно намеревались напасть на хозяев пещеры и стать ее хозяевами. Но не тут-то было. Когорта с копьями тутже ощетинилась против них, а Курдюм оказался сзади. Несправедливость нападения была очевидной, от тигров исходила агрессия и жажда крови, они не понимали ничего кроме убийства, это были свирепые хищники готовые на все. Сюйка горячо зашептал в ухо Курдюму что-то непонятное, но вместе с тем очевидное и для самого Курдюма. Он понял, картина трагедии стала очевидной даже для такого тугодума, и он воинственно приподнял хвост и приблизился к тиграм. Те не ожидали нападения сзади и растерялись. Этого было достаточно, Курдюм отвесил мощный подзатыльник одному и наступил на лапу другому. Остальное докончили дружные двуногие, помогая друг другу криками, они проворно пронзили тигров копьями и быстро довершили начатое Курдюмом. Сюйка руководил схваткой с высоты своего положения. Еще минута, и в пещере раздался дружный вопль победы, и началась разделка тигров. Их мясо не особо ценилось охотниками, но шкуры были дороже чего-либо, их носили как символ победы над страшным зверем.

     Два друга, наблюдая за этим, тихо уходили от пещеры. Кругом было сумеречно и неприветливо. Сильный ветер гнул деревья, и невольно думалось о том, как хорошо дремать у костра, слушать потрескивание углей и слышать за спиной неспешные разговоры аборигенов и щебетание мелюзги. Вдруг узкую тропинку перекрыла чья-то фигура с копьем. «Опять…» - нехотя подумал Курдюм. Но нет, это был уже знакомый вождь с пером птеродактиля. Он был в сопровождении мальца, и они словами и жестами пригласили Курдюма с Сюйкой вернуться в пещеру. Там их ожидал торжественный прием. Вождь племени с поклоном преподнес Курдюму охапку чудесных альпийских трав, а на шею надел цепочку из зубов тигров, обозначив тем самым его победу и неустрашимость. А Сюйке торжественно было вручено перо птеродактиля почти такого же размера, как и у вождя. На кострах – их уже было три – жарились различные блюда, а женщины племени танцевали бесконечный танец победы над тиграми. На земле  лежали различные трофеи – клыки саблезубые и страшные как кинжалы, зубы и даже хвосты. Все буквально являлось знаком доблести для двуногих, и, конечно же, шкуры, носить которые предстояло самым сильным воинам. Для наших друзей были подготовлены самые удобные места, правда при входе в пещеру, так как, если друзья останутся, их функцией будет предотвращение внезапной опасности извне через широкий вход в пещеру. Такой симбиоз давал сытую жизнь Курдюму и Сюйку и более спокойное существование всему племени, детишкам и женщинам. Взамен они всегда перед входом набирали стог великолепной травы, ну а Сюйку корм не требовался, он питался тем, что ели люди. Больше того, ему предназначался лучший после вождя кусок.

     Так в их доме воцарился мир и покой. Опасность извне, всегда вынуждающая племя держать часовых на подходе к пещере сохранилась, но безопасность теперь была более гарантирована, т.к. часовой должен был разбудить Курдюма, для которого уже не существовала проблема защитить спящих от кого бы то  ни было.

      Постепенно люди и животные научились общим языку и понятиям, что давало возможность взаимопонимания. Дети сделали Курдюма и Сюйку своими постоянными игровыми соучастниками. Сюйка, в свою очередь, научился метко стрелять пневматическим ружьем с отравленными колючками. Его точность была феноменальна и делала его уже настоящим охотником, а не плюшевой игрушкой. Пневмотрубка с зарядом всегда теперь висела у него на поясе и представляла смертельное оружие, готовое к бою. Жизнь в этих краях напоминала игру – или ты победишь или тебя съедят. Поэтому, сложившаяся структура коллективной безопасности делала небольшую группу людей защищенной от опасностей, хотя бы когда они находились дома в пещере, где росли дети, готовилась еда, шилась примитивная одежда, и готовилось оружие. Кроме того, в пещере находились люди, довольно ловко умеющие изображать сцены охоты и рыбной ловли, что завораживало остальных, т.к. люди не умели отличить живых животных от изображенных. Пещера была целый мир для древнего человека, в ней люди учились общаться, вместе трудиться, обогащали друг друга знаниями. Огонь поддерживался постоянно, и он являлся для них божественным явлением, дающим жизнь и смерть. Пища, обработанная на огне, была вкусна и питательна. Огонь давал тепло в зимнюю стужу. Из глины люди научились делать простую посуду для воды и горячей еды. Одежда из шкур, благодаря усердию женщин, становилась все наряднее, а орудия охоты все искуснее. Курдюм помогал гнуть упругие ветки деревьев и делать луки, натягивая на них крепкую жилу погибших животных, особенно хорошо шли жилы гиен. Люди были смышлены и изобретательны, и, как только благодаря симбиозу с Курдюмом и Сюйкой их жизнь стала более безопасной, у них каждый день появлялись новые идеи, как благоустроить жизнь, быт, и охоту. Однако мир, в котором они жили, был по-прежнему дик и жесток. Вокруг подстерегали опасности, в этих небогатых краях дефицитом было все – и вода, и мясо, и плоды. Надо было постоянно бороться за место под солнцем, иначе окажешься чьей-то едой. Сюйка теперь свободно совершал небольшие прогулки по окрестностям. Его предприимчивая натура искала новые идеи и приключения. Последние дни он подолгу сидел у ручья и наблюдал, как рыбины скачут в воде. Их было много, но люди их не ели. Он заметил, что саблезубые медведи охотно охотятся на рыбу, часами просиживая неподвижно в ожидании броска. Если медведи любят рыбу, значит и людям она понравится, - подумал Сюйка. Он взял дротик и привязал к нему еще три коротких и получил трезубец. Позвал Курдюма, который во всем его слушался, и привел к ручью. Уложил Курдюма поперек ручья, так что вся рыба оказалась в западне, и Сюйку ничего не стоило своим трезубцем наловить десяток хороших рыб. Он принес их в пещеру и в большой корчаге сварил рыбный суп. Наугад бросил в него пару душистых кореньев и стал наблюдать за голодными людьми. Сначала одна, потом другой, а потом уже все дружно начали есть его блюдо. Всем так оно понравилось, что стало постоянной заменой обеда в случаях неудачной охоты и все общество, наконец, ощутило, что голод им не грозит. Проблема была только с Курдюмом.  Сочная трава росла везде, но что будет зимой. Как он не пытался пробовать рыбу, у него ничего не получалось. Сюйка придумал простую вещь – как помощник вождя, он организовал всех  женщин племени собирать траву в большой стог. Когда стог высох, он потребовал, чтобы траву перенесли в дальний конец пещеры, которая была довольно большой. Так, в дальнем конце пещеры был создан «сеновал», из которого зимой можно было брать прекрасное сено. Итак, проблема Курдюма была решена, ведь он составлял главное ощущение силы и спокойствия племени, которое очень бы не хотело оказаться опять незащищенным. Сюйк тоже оказался весьма авторитетной личностью, он с помощью Курдюма делал великолепные луки, при помощи которых можно было поразить цель даже в небе. Конечно, нужна была меткость, но в племени нашлись люди, быстро научившиеся метко стрелять и, таким образом, племя чувствовало себя сильным как никогда. А один абориген Гена даже изготовил изображение Сюйка вместе с Курдюмом. Они были сделаны из единого куска дерева и молнии в их глазах означали силу и мощь. Каждое полнолуние племя выносило это изображение к выходу из пещеры и водило хоровод вокруг, осыпая его лепестками цветов. У них это называлось «Курдюмовый спас». Все радовались и угощали друг друга маленькими вкусностями. И в первую очередь живое воплощение бога Зу (Курдюма), защищавшего их каждую ночь. Его украшали цветами, венками и натирали пахучими тропическими умащениями, от чего Курдюм цвел, довольно порыкивал и позволял ребятишкам водить хороводы на своем панцире. На каждой лапе привязывались специальные колокольчики, что превращало каждое движение в мелодичный перезвон. Его называли большой Зу и слагали о нем и его силе песни, а художники давно уже изобразили на стенах пещеры его подвиги и поверженных саблезубых тигров. Шкуры этих тигров украшали стены их пещеры, и любой пришелец испытывал трепет невольно при виде этих трофеев, взять которые могло только великое племя охотников. А великий Су стал национальным героем благодаря смекалке, скорости и уму. Он уже не нуждался в защите Курдюма, т.к. обрел ловкость и стремительность, почти молниеносную, а наличие у него   пневмодудочки, которую он изобрел и использовал против врага, отравленную смертельным ядом болотных лягушек, делали его смертельно опасным противником любого пришельца. Его меткость вошла в легенды, и однажды он поразил в глаз птеродактиля, чтобы не испортить его ценное оперение. Это оказалась женская особь, и с ней был беспомощный детеныш. Сюйка тут же взял его под свое покровительство и ежедневно, наряду с кормлением и поением, преподавал ему уроки взаимопонимания. Через год они прекрасно понимали друг друга  и делали попытки вместе летать. Ведь «Кас» из беспомощного птенца превратился в средней величины птеродактиля, с размахом когтистых крыльев метра два, и вполне мог держать на спине своего друга и хозяина. Они делали один круг над ближайшей местностью к восторгу всего племени и особенно Курдюма. Наконец они стали летать так свободно, что указывали направление охотникам во время охоты. В густой чаще джунглей им было сложно выследить стада бизонов или антилоп или тапиров, но сверху для Сюйка было видно все как на ладони, и он указывал направление вождю племени. В результате их клан стал таким успешным, что голод исчез из их жизни, пищи было вдоволь. Еще Сюйка указывал охотникам места, где растут рощи вкусных плодовых деревьев и кустарников. Так они жили-поживали, пока не  произошли события, круто изменившие жизнь всего пестрого сообщества и весь их обжитый мирок вдруг оказался на грани гибели.



                Конец первой части.