Валентину Уткину
Забуриться, что ль, в кабак «Бристоль»?
«Южным» ресторанчик звался нежно.
Здесь мелькнули юность и надежды –
в этом-то и всей печали соль.
Той гостишки «Южной» бедный быт,
голь, толкучка, гопники, бандиты,
и хотел забыть, да не забыт
гнёт и неуют тех лет несытых.
Возрождался со страной курорт,
неуютным был ещё залив, но
раны зализал оживший порт
вновь маяк сиял в ночи призывно.
Ресторанчик «Южный» – шум и чад,
шарм послевоенный, блеск и драки,
о прошедших днях сейчас молчат
новоиспечённые писаки.
Говорят, помпезным стал «Бристоль»,
но могу на это лишь заметить:
как салюту звёзд не обесцветить, –
Айседоре не затмить Ассоль.
«Южным» назывался ресторан,
стал «Бристолем» – это без обмана;
юность далека, как мыс Мартьян,
что закрыт весною весь туманом.
Грина и Есенина люблю!
Вспомню их – и в сердце, словно талость.
Сколько за кормою миль осталось!
Жизнь – она подобна кораблю.
Порт английский славится – Бристоль.
улица – в честь Рузвельта! – всё краше!
Ради них забыть нам юность, что ль,
ничего не выйдет – это наше!
Пусть в душе останется мечтой
ресторанчик, где на скрипке Додик
«Чардаш» выдавал, и было, вроде,
до «Бристоля» уж – подать рукой
Бристоль
© Copyright: Вячеслав Егиазаров 2, 2019
Свидетельство о публикации №219032100033
Свидетельство о публикации №219032100033
Рецензии
...РЕСТОРАНЧИК "ЮЖНЫЙ" - ШУМ И ЧАД...
В.Е.
Перекрывая звон и бой,
и лязг фраже, и гул натужный,
слухач от Бога - Замковой
царили с Додиком в том "Южном",
что бард воспел в стихе своём,
(и нет доныне лучше оды)-
он был баяна королём
и даром наделён природным.
Трофейный взяв аккордеон,
сменил все клавиши под пальцы
на кнопки в перламутре он,
баяном сделав иностранца.
Он нотной азбуки не знал,
играл на слух, как тот же Додик,
порой меж столиков сновал,
что в Ялте становилось в моде.
И ныла скрипка, пел баян,
цыплята-табака дымились,
и мы, снобизма не тая,
сюда частенько заходили.
Задорно Додик мне кивал
и улыбался дядя Жора,
а в берег бил солёный вал,
но грохот приглушали шторы.
И Шурочка (на щёчках ямки)
нам обихаживала стол,
тогда я был далёк от пьянки
и вилок не ронял на пол,
и в кавалеры был я годен,
бабьё не чаяло души
и, у стола витая, Додик
не предлагал мне анаши.
И, сделавшийся сразу кротким,
известный ухарь Витька-зверь,
гроза Массандровской слободки,
мне распахнул когда-то дверь.
Притом, подмигивая хитро,
показывая пальцем "ВО!",
мне дал понять: с тебя пол-литра -
восторженный моей "чувой"...
Промчались годы. Стар и сед я,
табу - визиты в ресторан,
но не прошли они бесследно -
мы вновь в России. Дерибан
рукою властной остановлен,
и "Рузвельта" в тени дубов,
и до сих пор ей нету ровни
средь всех российских городов.
Адольф Зиганиди 2 21.03.2019 03:05 • Заявить о нарушении
В.Е.
Перекрывая звон и бой,
и лязг фраже, и гул натужный,
слухач от Бога - Замковой
царили с Додиком в том "Южном",
что бард воспел в стихе своём,
(и нет доныне лучше оды)-
он был баяна королём
и даром наделён природным.
Трофейный взяв аккордеон,
сменил все клавиши под пальцы
на кнопки в перламутре он,
баяном сделав иностранца.
Он нотной азбуки не знал,
играл на слух, как тот же Додик,
порой меж столиков сновал,
что в Ялте становилось в моде.
И ныла скрипка, пел баян,
цыплята-табака дымились,
и мы, снобизма не тая,
сюда частенько заходили.
Задорно Додик мне кивал
и улыбался дядя Жора,
а в берег бил солёный вал,
но грохот приглушали шторы.
И Шурочка (на щёчках ямки)
нам обихаживала стол,
тогда я был далёк от пьянки
и вилок не ронял на пол,
и в кавалеры был я годен,
бабьё не чаяло души
и, у стола витая, Додик
не предлагал мне анаши.
И, сделавшийся сразу кротким,
известный ухарь Витька-зверь,
гроза Массандровской слободки,
мне распахнул когда-то дверь.
Притом, подмигивая хитро,
показывая пальцем "ВО!",
мне дал понять: с тебя пол-литра -
восторженный моей "чувой"...
Промчались годы. Стар и сед я,
табу - визиты в ресторан,
но не прошли они бесследно -
мы вновь в России. Дерибан
рукою властной остановлен,
и "Рузвельта" в тени дубов,
и до сих пор ей нету ровни
средь всех российских городов.
Адольф Зиганиди 2 21.03.2019 03:05 • Заявить о нарушении