Моя свадьба 18. 04. 1975

   Двадцатилетним дитем, собравшись "в замуж", я поехала в Москву за покупками.
   Во-первых, в Саратове в то время купить что-то без блата было невозможно даже в "Салоне для новобрачных", куда пускались только подавшие заявление в ЗАГС, а никакого блата у родителей никогда не было, у меня тем более.
   Во-вторых, тетя, вышедшая, наконец, в 65 лет замуж за москвича по большой и чистой любви несколько месяцев назад, неожиданно овдовела, что предполагало возможность остановиться на несколько дней в зимние каникулы в центре столицы.
Старичок несколько лет писал тете-красавице письма витиеватым древним почерком, которые мы с сестрой зачитывали ей, давясь от смеха. Наконец, она решилась связать жизнь со страстным мачо, которому еще не было 80 лет, но тут он и покинул этот свет, возложив на тетю похороны и поминки, оставив ей при этом квартирку у метро. К моему приезду в Москву аккурат 40 дней минуло с печальной даты, так что мы с тетей кашеварили и кормили-поили приехавших оставшихся однополчан, одинаково одетых в костюмы с галстуками, тихих и вежливо выпивающих за упокой, а потом и за здоровье тети.
   На следующий день Москва приняла меня в свои торговые объятья, и несколько дней я сбивала ноги в поисках белых туфель дефицитного 34 размера и белой ткани на платье. Понравившаяся ткань продавалась почему-то уже нарезанными кусками. Понятия не имея, сколько ткани мне нужно, я взяла самый большой шматок, чтобы уж точно хватило.
   В Саратове я пошла в ателье на Горького, шлепнула на стол пакет с тканью, оттянувший руки. Вот, говорю, мне бы платье на свадьбу. Какой фасон хотите, спрашивает портниха. Не знаю, говорю, может, Вы что-то предложите. Развернув мой километр ткани, портниха сказала, что хватит на длинное платье с длинным рукавом. В этом я не сомневалась. Во всем остальном положилась на специалиста, поскольку она эти платья шила каждый день, а я в первый и последний раз. Платье получилось в обтяжку как меня, так и мои руки, но мне было все равно, платье и платье. Только мама очень удивилась, когда увидела, что после всего сшитого остались маленькие кривые обрезки, которые можно было использовать разве что на заплатку на случай прожигания сигаретой, при этом готовое платье весило в три раза меньше веса ткани. Ну усушка, утряска, мало ли...
   В день свадьбы я пошла в ближайшую парикмахерскую, где меня посадили, конечно, к ученице, которая никак не могла справиться с руками, бигуди у нее выскальзывали, падали, все это происходило крайне медленно и подозрительно криво. Чуть не плача, я сообщила наставнице, что у меня сегодня свадьба, нельзя ли мне в этот день кого-то поопытнее? К счастью, слово свадьба подействовало волшебным образом. Меня отругали, что я не сообщила об этом еще накануне, как все нормальные невесты, но что-то на голове навертели. Незадолго до этого я состригла длинные волосы, которые парикмахер долго не хотел стричь без родителей, подозревая во мне взбалмошную школьницу. Но новую жизнь нужно начинать с новой прически. Это я где-то вычитала тогда, в какой-нибудь "Работнице" или "Крестьянке". Будущая свекровь прицепила мне фату, привезенную с Украины, держалась она на честном слове, хоть гвоздиком прибивай.
   Короче говоря, намучившись с приготовлениями, я была счастлива, что это все позади, из ЗАГСа с толпой подруг, друзей и родственников выскочили, выпив шампанского, а там стоит актив нашей институтской группы во главе со старостой, торжественные, как Швондер с Вяземской, в руках часы настольные. Иду к ним дурацкой походкой, хохочу.
Ирка, говорят, мы думали, ты хоть в этот день серьезная будешь. Ну смех-то наверняка нервный был, не помню уже. А что и не смеяться, с другой стороны.
   А платье мое живо до сих пор, мама сохранила.
   Игорь тоже сшил черный костюм в саратовском ателье и тоже надел его один раз и сразу отдал своей маме. Правда, через несколько лет он пригодился. В Смеле умер дед, так в этом костюме в гробу он смотрелся, по слухам, весьма достойно.