Рассказы о войне ветерана 6

       С О Л Д А Т  И  С О Л О В Е Й
         
Начало рассказа http://www.proza.ru/2019/03/20/1054

          « Но что война для соловья,
          у соловья ведь жизнь своя»…
                Песня войны.

 Окончание рассказа
       
 Сначала Владимир удивился: кругом  война, грохот взрывов, а птичка ничего
не хочет замечать, поёт в свое удовольствие.  Как каждую весну пели птицы
такие же песни в кустах возле его дома.  А потом подумал, что у соловья
свои заботы, он прилетел с юга туда, где родился. Ему надо искать подругу, сооружать гнездо, вырастить птенцов.  И эти заботы птице нельзя отложить
до конца людских тревог. Пришла весна, и птичка это должен сделать весной, сейчас.  Это люди могут позволять себе нарушать законы Природы, хотя от
этих нарушений сами же и страдают. Удивило солдата только то, что раньше
он слушал соловьиное пение только вечером, или ранним утром. Видимо,
и в жизнь этого соловья война внесла свои коррективы.

 Поднимаясь с дерева, солдат  подумал и такое: может этот соловей поет специально для него, чтобы в этой тревожной фронтовой жизни он хоть на
одну минутку да вспомнил своё мирное детство. Владимир посмотрел на кусты, откуда шла к нему соловьиная трель, но птичку не было видно. И все-таки
он его увидел. А соловей, вдруг прервав на половине свою песню, вылетел с кустарника и мгновенно скрылся за деревьями. Солдат сразу понял причину
этого соловьиного «вдруг». Солдат услышал знакомый голос летящего в эту
сторону снаряда. Выходит, соловей этот звук услышал чуть раньше, чем слух человека. Решение упасть рядом с деревом, было принято мгновенно, звук
летящего снаряда не давал времени на лишнее движение, чтобы сделать два
шага и упасть в воронку. Воронки от снарядов спасли много солдат. Давно доказано, что вероятность попадания в нее другого снаряда равна почти нулю.

 Взрыв прогремел, когда Владимир еще не успел вжаться в землю и на его спину обрушился такой удар, будто на нее упал с высоты большой камень, или что-то другое, но большое и тяжёлое. Так показалось солдату в то мгновение, когда
он терял сознание. Позже оказалось, что по телу Володи ударил всего один
маленький осколок снаряда, «залез» глубоко в легкие и затруднил дыхание.
Близкий взрыв обрушился на голову и не малой контузией. Теряя сознание,
солдат почувствовал настоящую смерть и прощался с жизнью. Это продолжалось
всего какую-то секунду, но за эту секунду перед его глазами  промелькнула
родная улица. Возле дома стояли его мать, отец и два младших брата, точно так, как стояли они, провожая Володю на войну.

 «Прощание» с жизнью было без малейшего страха или сожаления. Наоборот,
Владимир почувствовал в душе облегчение. Облегчение в том, что ему теперь не надо бояться ни свиста пуль, ни фыркающего звука снаряда, или многих других «прелестей» войны. И еще промелькнула мысль: «как это легко – умирать».     Солдату даже показалось, что он это не просто думает, а громко говорит.    Последними словами, которые солдат так «сказал», как ни странно, были не о
себе, не о своей смерти, а о соловье: «хорошо, что успел улететь, споёт еще какому солдату».   

 Николай Никулин бежал между деревьями. В руке скользил провод, нужно было
быстрее найти  разрыв, связь должна работать. Пробежав минут около десяти,
он подумал, что пора бы встретить возвращающегося друга. И в душу солдата закралась тревога. Но вскоре он увидел то самое дерево, а в его руке оказался конец оборванного провода. Николай, как и раньше его друг, перепрыгнул через дерево. И увидел то, чего он так боялся увидеть. Увидел лежащего за деревом
своего друга.   

 - Володя, - крикнул Николай, - а рука уже искала работу сердца. И когда
пальцы ощутили легкие толчки, Николай тихо прошептал: - потерпи немножко
я сейчас. Второй конец провода связист нашел быстро, соединил, подключил
свой аппарат и доложил капитану, что солдат Вербицкий тяжело ранен,
находится приблизительно на полпути между батареей и наблюдательным пунктом.
Николай знал, что его слова слышат и на другом конце провода, там сразу дадут команду, и через несколько минут за раненым другом прибудет «ЗИС-5», раненого отвезут в госпиталь.

 До ближайшей лесной дороги, по определению на глаз Николая, было не более двадцати метров, тревожило лишь одно, чтобы друг не умер до госпиталя.
Эта тревога вызывалась тем, что его друг лежал без признаков какого либо движения и от него не было слышно никаких звуков. Но тут Николай услышал
звук автомобиля, и вот уже бежит знакомая медсестра Катя со своей сумкой.
Медсестра быстро осмотрела рану, промыла, чем то смазала, обмотала грудь Владимира бинтами и сказала Николаю:

 - Понесли.
 С подбежавшим водителем ефрейтором Михаилом Морозовым втроем раненого
осторожно уложили в кузов на «ковер» из сосновых веток. Михаил выскочил
с кузова, и вскоре заработал мотор. Катя сидела рядом с раненым, голову
солдата положила себе на колени, а ее рука была на его руке. И когда Катя сказала: "Пульс в норме", Владимир открыл глаза.
               
 - Коля, сестричка, что вы со мной делаете? – еле слышно спросил раненый.
Потом он немного помолчал и еще тише сказал, уже ни к кому не обращаясь,
как бы говорил сам с собой:
«Молодец, успел улететь, хорошо». Больше до самого госпиталя солдат
не проронил ни одного слова и лежал с закрытыми глазами. Во дворе госпиталя
уже стояли санитары с носилками и двое в белых халатах, они вышли на звук подъезжавшего автомобиля.

  Через две недели Николай получил от друга письмо. Владимир писал, что
быстро поправляется и через пару месяцев вернётся в полк. Но вернулся он
не через пару, а через шесть месяцев и уже в другой артиллерийский полк,
который уже шёл с боями по польской земле. С этим полком, с новыми друзьями, теперь уже – гвардии младший сержант Владимир Вербицкий, дошёл по военной
дороге до самого центра Берлина, до Рейхстага.

   Июнь 2012