Немцы!

Мой товарищ Матиас живет в Дюссельдорфе. Сейчас ему сильно за сорок. Он гей, но мы не трахались, пост не про это.
Кстати, я за семнадцать лет в Германии так и не потрахался ни с одним немцем. Какие-то они все не такие. Даже немки были, а вот геи - нет. Женщины там физиологичны и настырны, как кошки. Придя на работу, женщина подробно рассказывает, что сегодня утром у нее был понос и она даже думала отпроситься, но все же пошла. Другая нюхает свои подмышки и громко сетует, что жара. Потом за чаем они могут пообсуждать простатит чьего-нибудь родственника.
Если немецкой женщине вы понравились, дело плохо: она сама вам об этом сообщит, пригласит в кино или, вообще, к себе, пока мужа нет дома. Они не всегда красивы, поэтому, если вы не хотите ее епать, соврите, что вы гей - тогда у вас останутся с ней отличные отношения.  Поскольку я на самом деле гей, то мне, почему-то, стыдно было им в этом признаваться, приходилось ссылаться на понос, жару или вездесущий простатит. Или епать.

Немецкие геи любят сам процесс. В принципе, им не очень важно, с кем. Кроме этого, меня в них раздражает деловитость. "У тебя должен быть матрац, на полу, ты должен меня побороть и потом трахнуть на этом матраце. Нет, по-другому я не хочу." Читая такой жесткий сценарий, у меня заранее все опускается. Если без матраца, то в 19 ноль ноль ему нужно уходить - играть в теннис с эксфрендом.
У меня там промелькнул даже один въетнамец, но немцев - ни одного. И то душевно ближе.

Это я лирически отступил. Возвращаюсь к Матиасу. Когда ему стукнуло восемнадцать, умерла его тётя, которая его обожала. Она оставила ему два миллиона немецких тогда еще марок. Все остальные родственники отвернулись от него. Матиас катался на вертолетах, покупал ящиками виски, побывал во многих интересных углах планеты нашей. Само собой, куча преданных друзей.
Онлайн-банкинга тогда еще не было, и Матиас был совершенно сломлен, когда в очередном отделении банка оказалось, что денег у него больше нет. С той поры  у него исчезли и друзья.
Сейчас Матиас обычный немецкий человек, живет и работает. Вот в него бы я влюбился - все же, он не совсем типичный немец, даже, пожалуй, почти наш. Особенно тогда, когда ему восемнадцать.