Рубаи против кинжала глава 1

   Глава первая   ИМЯ   РАБА  АЛЛАХА               
Каждому звездочёту ведомо (а Аллах лучше знает!), что число светил на небесном куполе  семь: Солнце, Луна, Меркурий, Венера, Марс, Юпитер и Сатурн. В утренний  час хурдада (мая) месяца 440 года от Хиджры, когда Солнце и Меркурий находились в третьем градусе созвездия Близнецов и земная долгота совпала с долготою Солнца, а Юпитер по отношению к ним держался в тригональной точке занита, в семье палаточника Ибрахима в славном городе Нишапуре случилось радостное событие: жена принесла мужу беценный дар Аллаха – крикливого и здорового сына! При таком счастливом расположении небесных светил городской звездочёт безбоязненно предсказал новорожденному  долгую жизнь, много сыновей, удачливость в делах, несметное богатство и негаснущую славу в Подлунном мире! С выбором имени мальчику имелись  немалые  трудности и вот по какой причине   Страна фарсов –огнепоклонников задолго до переселения (Хиджры) из Мекки в Медину пророка Мухаммеда, да благословит его Аллах и  да приветствует, была языческим государством персидских шахов из  династии Ахеменидов и Сасанидов. В конце первого века от Хиджры  страну завоевали правоверные арабы и заменили религию мугов на мусульманскую веру в Аллаха, великого и могучего. Поэтому фарсы перестали наделять своих детей именами мугов, в состав которых входило слово азер – «огонь». Частым было мужское  имя от  религиозного сана зороастрийских жрецов Азербадов; от названий капищ мугов Азербахрам, Азермехр, Азернуш или Азерхордад. Кроме них было трудно сосчитать всяким  Азери, Азерголям, Азергунам, Азерярам… Девочек именовали Азербу, Азергуль, Азерин… Кроме имён со словом «азер»  фарсы по примеру соседей-кочевников называли мальчиков по характерным признакам человека: Асуде – «спокойный»;  Асим – «большой мастер»; Аваре – «бездомный»;  Устевар – «крепкий»; Шабад – «радостный»; Освар – «наездник»; Бехбуд – «здоровый»; Ширзад – «храбрый».  Многим мальчикам фарсы давали имена легендарных падишахов: Ардашир, Ануширван, Шапур, Кубад и  им  подобные. Из мужских имён огнепоклонников некоторые вели своё происхождение от названий месяцев года: Фервердин – первого, Ардибехшет – второго, Абан – восьмого, Бахман – одиннадцатого. Коль новорожденные явились в Подлунный мир в день Нового года по лунному календарю, то имя им  давали Ноуруз, будь это сын или дочь. Одни имена  девочек заключали в себе пожелания родителей, другие – положительные свойства дочерей: Азерм – «стыдливая»; Азерми – «воспитанная»; Асия – «грустная»; Афсане – «сказочная»; Ануш – «бессмертная», Ширин – «сладкая»; Бехар – «весна». Для уважаемых людей страны у фарсов было почётное  звание Мирза –  «царевич»,  «сын эмира». В имени наследников падишаха это слово упоминалось помле личного имени человека: Аббас-Мирза, Хосров-Мирза, Фархад-мирза. Для шахских царедворцев, сатрапов и визиров почётное звание ставилось перед личным именем: Мирза-Маджид, Мирза-Махбуб, Мирза-Таги. Словом у язычников не было коранических имён, даваемые ноноворожденным в честь Аллаха, милостливого и милосердного; пророка Мухаммеда, да  благословит его Аллах и да приветствует;  матери Пророка – Амины; жены Пророка – верной Хадиджи; зятя Пророка – Али; внуков Мухаммеда – мучеников за правую веру Хасана и Хусейна. Об именах правоверных халифов огнепоклонники тоже не ведали. С приходом  в  страну  мугов мусульман к личным именам  людей прибавились арабские слова  абу – раб;  ибн – «сын»; бинт – «дочь». Вот почему у правоверного фарса  Байазида появилось длинное, благозвучное имя: Абу Йазид Тайфур ибн Иса ал-Бистами, да будет им доволен Пророк! Из этого имени любой чиновник без труда узнаёт  о том, что  упомянутый  сын Исы является «Рабом Присяги» и основателем суфийского учения  «Тайфуриа», а родом он из города Бистам. К личным именам вельмож  начали прибавлять почётные прозвища (куньи) их вроде «Величие государства», «Звезда государства», «Меч государства», «Краса государства», «Светильник Государства»…Не избежали подобного искуса тщеславием  и священнослужители. Они сооблазнились  титулами  с приставкой  «ад-Дин»! Так появились:  Мух ад-Дин – «оживляющий веру»; Тадж ад-Дин – «корона веры»; Сайф ад-Дин – «меч веры»; Ала ад-Дин – «предводитель веры»;   Джамал ад-Дин  - «краса веры»; Гияс ад-Дин – «столп веры»; Шамс ад-Дин – «солнце веры»; Наср ад-Дин – «орёл веры»; Камал ад-Дин – «купол веры»; Сайфулла – «меч бога»…    Обо всех рассказанных затруднениях в выборе имени новорожденному мусульманину родители и квартальных мулла были наслышаны. Поэтому они после долгих раздумий и сомнений остановились по воле Аллаха, творцу всего сущего,  на имени  второго правоверного халифа Омара, из четырёх, да будет им доволен пророк Мухаммед!       В соответствующей строке налогового фирмана  городской казий так и записал:  Омар ибн Ибрахим Хайям ал-Нишапури. Омар, сын Ибрахима Палаточника из Нишапура!                Ещё в раннем детстве, до года  религиозного  обряда  обрезания, сынок повергал родителей, родню, соседей и гостей в состояние остолбенения  необычайно пытливым умом и  неслыханой памятью. Худенький, бледный, лобастый, застенчивый и слабосильный этот дар Аллаха, творца всего сущего, был наделён неиссякаемым упорством, острым воображением и  необычайным здравомыслием. Бедная мать его со служанками не успевали стирать одежду  неутомимого искателя  входа в подземное царство мёртвых тюркского бога смерти Эрлик-хана. По  языческим верованиям кочевников этот вход находился под золой потухших костров. Омар плакал от обиды, если  находил в кострищах   на пустырях Нишапура лишь обугленную глину без каких-либо следов ступеней вниз… В другой раз кормилица на свою беду решила в воспитательных целях попугать строптивого воспитанника   кораническим образом Ангела смерти Азраила. - Враг рода человеческого есть существо бескрайних размеров и восседает он на ложе из Солнечного света. – рассказала наивная женщина мальчику. – У Азраила четыре лица, по одному  на все стороны Подлунного мира. Четыре тысячи  птичьих  крыльев, а всё его волшебное тело состоит из человеческих глаз и языков, число которых равно числу живущих под Луной рабов Аллаха. Если один глаз закрылся, а  язык отсох,  значит  очередной раб Аллаха предстал перед его Небесным Троном. Души из мёртвых тел умерших правоверных мусульман Азраэль должен изъять в течении сорока дней после смерти (а Аллах знает лучше!) бережно и безболезненно. А вот  души неправедных мусульман, да непослушных мальчиков в том числе, Ангел смерти вырывает из груди покойников грубо и больно! О-о, Аллах, милостливый и милосердный! Кормилица была вынуждена просить у мастера Ибрахима увольнения от своих обязанностей  потому, что дотошный Омар измучил простодушную наставницу бесконечными распросами  о  движении крыла Азраила под номером три тысячи шестьсот шестьдесят шесть; о месторасположении на волшебном теле Ангела смерти человеческих глаза и языка, ответственных за жизнь Омара! Разгневанная повествовательница в сердцах крикнула любознатцу: - Тот глаз с языком располагаются у Азраила под пяткой, и он всегда попирает их, когда встаёт на ноги, дабы ты поменьше приставал ко мне с глупыми вопросами, несчастье моё. Так и ушла из этого гостеприимного дома к другому хозяину. Правдолюбец не терпел в беседах с собойпутанницы и нелепицы в словах собеседника, во всём любил точность: в мыслях, словах и поступках.От обиды, часто незаслуженной, мальчие наглухо замыкался в себе, дичился взрослых  и целыми днями порой не разговаривал ни с кем из них.  На обидчиков из числа сверстников правдоискатель нападал с кулаками. Не страшился затеять драку и с мальчишками старше себя. Забияку били кулаками,  пинали ногами  и колотили палками, но он не отвязывался от врагов несмотря на слезы и кровь на лице  до тех пор, пока в детскую драку не вмешивался кто-нибудь из прохожих людей. И чем старше, тем  становился хуже. Мудрено ли, что Омара не любили ни дети, ни взрослые, добрых и долгих сотоварищей у него не было. Даже родная мать его не любила своенравного сына, да простит Аллах ей  этот  смертный грех! В городе Нишапуре есть больные люди,  которых изнутри безжалостно точил водяной червь ришта. Сына палаточника Ибрахима изнуряла острая любознательность. Падал ли на улице снег, лил ли проливной дождь – мальчишка не мог усидеть дома у тёплого сандала. Он натягивал на голову тюбетейку, на тело отцовский стёганный халат, на ноги кожанные калоши, - и тайком выбирался из жилья навстречу ненастью. Долго бродил в саду между голыми и мокрыми деревьями, втягивая носом в себя запахи, Запрокинув голову, он часами  вглядывался  детскими очами в чёрные тучи над  собой в надежде выведать у Аллаха, творца всего сущего, где же это на небесах хранится хурджум со снежинками или кувшин с дождевой водой? Выбирался он из жилья и ночами для того, чтобы сосчитать звёзды на небесном куполе или разглядеть тень Шайтана, побитого камнями, на жёлтой поверхности Луны… И никто из домочадцев не искал любознатца, никто не звал домой: всё равно не отзовётся на голос, негодник!  Мать и отец горестно махнули на сына рукой. Омар впадал неясный для них восторг, если в округе случались сильные землетрясения, разрушавшие глинянные дома,  или свирепый ураган, вырывавший вековые платаны и чинары. Радостный юноша укрывался в развалинах или в кронах поверженных деревьев в надежде встретить там страшных и кровожадных джинов и гулей. Сидел долго и мечтал молча… - Наш сын, дувана (дешевнобольной)…- печалились родители. – За что мы прогневили Аллаха, жизнедавца? Необычного юношу, как и всех детей, взрослые люди часто спрашивали: - Скажи, о ибн Ибрахим, кем ты хочешь быть после совершеннолетия? - Дервишем… Бродячим монахом… - отвечал  дувана без запинки к бесчестию работящего отца. Ну не позор ли на его голову? Другие мальчики мечтали стать  сардарами (военачальниками), ханами, эмирами, муфтиями, казиями, купцами, ювелирами или табибами, а  этот – немытым побирушкой! И это в то время, когда Аллах, милостливый и милосердный, наградил Омара каллиграфическим почерком и способностью к чтению светских и религиозных книг. Отец часто находил сына поздней ночью в детской комнате у потухшего светильника, уснувшего за книгой. - О-о, сын мой! – горесно произносил палаточник Ибрахим. – Ты за книгой, видит Аллах, творец человеческих судеб, и окончишь свой жизненный путь на земном подносе. Нет, не сказки о животных, джинах и охотниках, не сладкоречивые рассказы Шехерезады  о древних царях и падишахах  из «1001-й ночи», интересовали книгочея. История, география, астрология, климат, наука и обычаи людей, соседних с Персией стран, занимали ум любознатца. Ещё до того,  как  его, семи лет, отец отвёл в начальное медресе при квартальной мечети, новый ученик  несказанно удивил мугалима (учителя) тем, что   умел хорошо  читать и писать. Но справедливости ради надо упомянуть и о том, что книгочей к тому времент достиг больших успехов в изучении Книги Книг, наговоренного Аллахом Слова! Самочинный кори  подсчитал число сур в Нём и аятов; и половин Его, и четвертей, и восьмых и десятых долей, и число падений ниц при чтении Корана… Дотошный чтец подсчитал даже количество букв в Книге Книг, да благословит его Аллах за это! Вычитал всё об аятах (стихах), отменяющих и отменённых, о сурах мекканских и мединских, и о причинах их ниспослания… Поэтому мудрено ли, что во время семейного праздника  по поводу обрезания Омара,  испугавшийся боли кори поверг в величайшую растерянность городского имама, квартального муллу, табиба, гостей и соседей-мусульман. - Есть ли среди присутствующих правоверных хотя бы один факах, знаток Священного Писания? – воскликнул хитрый трус при виде ритуального ножа  в руках табиба. - Я себя считаю факихом, о ибн Ибрахим! – отозвался на   коварный вопрос имам соборной мечети Нишапура, достопочтённый Наср ад-Дин.  – Зачем тебе факих в столь важный час в жизни каждого правоверного? - - Хочу знать, о мудрый имам, почему в Наговоренном тексте Корана нет никаких указаний о суннате?  Если это так, то зачем мусульманам  выполнять этот кровавый обряд? Но присутствующий на  «суннате» имам недаром возводил свою силсилу (духовную родословную) аж лт самого Муслима ибн Абу-л Хусайн ан Нишапури, прославленного составителя Сунны «Аль-Джами ас Сахих», сборника хадисов о высказываниях и действиях пророка Мухаммеда, да благословит его Аллах и да приветствует!  Опытный богослужитель сразу разгадал причину  несвоевременной любознательности кори, поэтому он  мягко ответил трусливому юноше: - Вопрос твой не от безверия в Аллаха, великого и могучего! Вопрос твой вызван страхом перед болью от ножа табиба. Но тысячи тысяч мусульман прошли через  обряд сунната, а первый из них Печать пророков Мухаммед, да благословит его Аллах и да приветствует. Нет о нём указаний в Коране,  зато есть в Сунне, сын мой. А в награду за твоё внимательное изучение Наговоренного слова Аллаха, я своей властью присваиваю к твоему  имени Омар ибн Ибрахим Хайями ал-Нишапури почётную приставку Абу-ль Фатх – «обладатель открытий»! Кроме того, я прилюдно прошу  тебя  выбрать меня твоим  духовным наставником… - О, мудрый  имам Наср ад-Дин! – припал к руке священнослужителя пристыженный юноша. – Это я у тебя должен спрашивать согласия быть моим Мавляной, духовным наставником! - Я согласен, духовный  сын мой, Абу-ль Фатх Омар ибн Ибрахим Хайям ал- Нишапури! И все приглашённые на семейное торжество в дом мастера палаток  подивились безмерной начитанности  новоявленного мусульманина Омара  и доброй мудрости имама Наср ад-Дина. Они с удовольствием и громко хором трижды провозгласили слова  шахиды: - Аллах велик! Нет Бога, кроме Аллаха! И Мухаммед – пророк его! Вот как сын палаточника получил первую почётную приставку к имени. К утру весть о небывалом событии с сыном палаточника Ибрахима облетела не только весь город, но и ближайшие окресности. Поэтому и без гадалки из цыганского племени люли можно было угадать, что в  мектебе при квартальной мечети чтецу Корана и книг по истории и географии учение покажется скучным и ненужным делом. Одноклассники ненавидели книгочея за его обширные знания в то время, как они сами с  неимоверным трудом  усваивали правописание буквы «алиф», первой в  арабском алфавите. Омар любил  донимать сверстников вопросами об обязательных эпитетах, которыми Коран приказывает называть единого бога. «У Аллаха прекрасные имена, зовите Его по ним и оставьте тех, кто раскольничает о его именах» - сказано в  180-м  айяте 7-й суры. В Книге Книг  имеется только 13 эпитетов: ар-Рахман (Милостливый), ар-Рахим (Милосенрдный), ал-Малик (Царь), ал-Кулдус (Священный), ас-Салам (Мирный), ал-Мумин (Верный), ал-Мухаймин (Охраняющий), ал-Азиз (Могучий), ал-Джаббар (Могущественный), ал-Мутакаббир (Превосходящий), ал-Халик (Творец), ал-Бари (Создатель), ал-Мусаввир (Образователь). Но в хадисе от Абу Хурайры  любознатец вычитал, что Пророк Мухаммед нызывает  99 прекрасных имён Аллаха и предрекает рай тем правоверным, кто повторяет их в своих ежедневных  молитвах. С тех пор ученики  пуще огня боялись книгочея с его неожиданными  вопросами: - Назови-ка мне, о неуч,  шестьнадцатое имя Аллаха?  Не знаешь?  Заучи: ал-Ваххаб (Дарующий)… А тридцать третье? Эх ты-ы… Запомни: ал-Хаким (Мудрый). Ну,  уж  девяносто восьмое  имя  паверняка помнишь?  Тоже  не-ет? Запиши у себя на лбу: ар-Рашид (Правильный)…  Домулла (учитель) тоже боялся вопросов начитанного ученика    по просьбе других, неуспевающиих лентяев с намерением сорвать урок. И домулла был прав, ибо на радость Шайтану, побитому камнями, Омар спрашивал у учителя о количестве и месторасположении птичьих крыльев, человеческих  языков и глаз на волшебном теле Азраила; о конечностях Ангела смерти для вырывания им душ усопших мусульман из мёртвых тел (зубами? Крыльями?). Пока попавший в расплох домулла соберётся с ответом на каверзный вопрос хитрого ученика, глядишь урок и прошёл. Назавтра, неистощимый на выдумки кори хочет узнать о Плавающей Могиле для одного из пророков Единобожия, живших до Мухаммеда, да благословит его Аллах и да приветствует! Учитель в очередной раз  весь урок копается в своей памяти над загадкой, а ученики с радостью бездельничают. Дома учитель после долгих поисков в  богословских книгах сведений о  Плавающих Могилах  ошибочно уверяется, что речь идёт об Айюбе, который был пророком у исповедником учения  Исы задолго до рождения самого Исы. Того Айюба проглотил кит и долго носил несчастного по морским волнам, пока не изрыгнул жертву из чрева своего по приказу ангела Джебраила, да будет им доволен Аллах, устроитель всех судеб! На следующий день домулла радостно объявляет ученикам  о своей догадке, но умник злорадно сообщает классу, что Плавучая Могила – это не христианский кит, а кораническое морское чудище, поглотившее Юнуса ибн Маттая!  Этот  пророк до Мухаммеда, называется  сахиб ал-хут (спутник кита), его именем названа 10-я сура Корана. В ней рассказывается, что разгневанный Юнус бежал на корабль, думая что в море он недоступен для Аллаха. Но корабль не мог сдвинуться с места – это означало, что на нём есть беглец от Аллаха. Команда бросила жребий, который показал, что виновник беды Юнус. Беглец был брошен в море, где его проглотил кит. Оставшил невредимым в чреве чудища, беглец раскаялся в своём неверии в успех дела Аллаха, милостливого и милосердного,  возвал к Нему  о помощи и спасении и был спасён. Юнуса  выбросило в пустынное место, где он погибал, но был укрыт сенью  выросшего в пустине дерева, а затем  снова стал  проповедовать веру в Аллаха и был послан к ста тысячам человек. Так почему бы и ненавидеть этого умника, о Аллах , великодушный и справедливый? Учитель с облегчением не замечал частые отлучки Омара с уроков, прощал ему даже пропуски целых  учебных дней, лишь бы не быть предметом очередных  насмешек книгочея. Тем не менее, опытный домулла получал незаслуженные похвалы и награды, заставляя  ненавистного грамотея блистать знаниями  на открытых и показательных уроках, в присутствии опекунов мектабе либо мухтасибов от городской казны. И не мудрено, так как  малолетнему кори особенно удавался пересказ по памяти описания мусульманского рая. - Ал-Джанна, о мудрый домулла, - радостно декламировал Омар нужные аяты из Книги Книг. – это тенистые сады со множеством  источников, каналов и хаузов. Праведники пребывают там в тёмно-зелёных садах.  В Ал-Джанне реки из кобыльего молока, вкус которого не меняется; реки из вина, приятного для пьющих; реки из воды, не портящейся и реки из мёду очищенного. В Аль-Джанне плоды, и пальмы, и гранаты спелые. Насельники  мусульманского рая возлажат на ложах расшитых, на коврах разосланных, опираясь на подушки, подкладка которых из парчи. Они питаются плодами из тех, что выберут, и мясом  птиц из тех, что пожелают. Не услашат праведники там пустословия и укоров в грехе, а лишь слова: - «Мир! Мир!». Праведникам прислуживают мальчики вечно юные, отроки вечные такой красы – когда увидишь их сочтёшь за рассыпной жемчуг. Они будут обходить  насельников Ал-Джанны с сосудами из серебра и кубками из хрусталя. В воздаяние за то, что праведники делали в Подлунном мире, им даны в супруги черноокие, большеглазые, подобные жемчугу хранимому девственницы, мужа любивые, сверстницы  черноокие, которых не коснулись до праведника ни человек, ни джинн… - А праведницам  в Ал-Джанне кого дают в супруги, о наполненный знаниями ученик? – спросила однажды  кори  опекунша мектабе из числа вдовых купчих.  - Э-э-э… Кхм…кхм… - сбился с возвышенного тона  знаток Книги Книг, а потом  смущённо возвестил. – В  сурах и аятах Корана про праведниц в Ал-Джанне не сказано, уважаемая ханум!  В мусульманском раю нечего делать сварливым рабыням Аллаха! - Ах ты, невежа невоспитанный! Ах ты, грубиян неотёсанный! – запричитала обиженная «рабыня Аллаха» и  выскочила из медресе. Рабы же Аллаха из числа жертвователей на приходскую школу, а с ними и сам учитель,  не скрыли  своего удовлетворения словами чтеца Слова Аллаха, велик он и славен!