То взлет, то глава 9 - Медовый месяц

                «Медовый месяц»

               


   Лукину все больше и больше нравилось  общение с Олесей, и он уже не видел себя без нее. Совесть по поводу измены жене его совершенно не щекотала. Скорее он дома изменял Олесе. Так долго продолжаться не могло. Он с Дашей уже давно разошелся и продолжал проживать вместе по совету тестя, так как у него никого не было, а их сторона вместе с женой еще надеялись, что в их семье все может наладиться. Оно, может быть, и наладилось бы, если ни встреча с Олесей. Хотя вряд ли что-нибудь наладилось. Надо было знать характер Лукина. Он никогда не ходит взад, и согласился тогда на отсрочку развода, потому что не было времени на эту процедуру. А, она подразумевала  не только ликвидацию штампа о браке в паспорте, но и дележ квартиры, да и всего остального, хотя все остальное он мог оставить жене, так как в последнее время предпочитал не тратиться на обустройство семейного очага и держать деньги наличными. У него не было никаких сомнений в отношении Олеси. Он хотел, чтобы она стала его женой. Виктор никогда не интересовался ее семейными делами. Было и так видно, что она все чаще стала ночевать у мамы. Он боялся только одного, что может вспугнуть ее предложением о заключении брака. Может она уже «наелась» семейной жизнью и захотела «волюшки», но надо было принимать решение, и он стал готовить к нему Олесю, хотя сам не предполагал, как это будет выглядеть. Он знал одно, что инициатива должна исходить от него.
     Общение с молодой красивой женщиной расшевелило его застойные мозги, да и поменялось многое в обществе и сознании народа, да его представителя Лукина. Раньше он отметал разные коммерческие предложения от друзей и знакомых, а теперь помог Гаджи устроить кооператив в багажном отделении аэропорта Домодедово. Увеличились расходы? Незначительно, так как его зарплата Министра была более чем приличная, и его финансы никто дома не контролировал.  Жена никогда не знала, сколько у него денег, а теперь тем более. Скорее всего, Лукин думал о будущей семейной жизни, да и сказывались гены его предков, которые занимались торговлей и вели большое хозяйство.
    Когда в стране пропали сигареты, то руководство фабрик "Ява" и "Дукат" с подачи Лукина стали приятелями Гаджи, а потом в СССР кончился чай, и они окучивали руководство чаеразвесочных фабрик. Гаджи хватался за все, где советские руководители проявляли нерасторопность в новых условиях хозяйствования. Раньше такое называлось спекуляцией, и срока были приличными, а теперь предприятия перевели на хозрасчет, а многие директора не умели, вот Гаджи и помогал им зарабатывать деньги и себя не обижал.
   Чай в Грузии никогда не отличался своим высоким качеством, поэтому не пользовался особым спросом, даже во время его дефицита в стране. Его возили в Самарканд, где находится расфасовочная фабрика индийского чая. Там был более востребованным. Узбеки мешали грузинский чай с индийским, от чего количество пачек чая «Три слона» увеличивалось вдвое. Излишки чая продавались «своим» людям за наличные деньги, да еще по завышенной цене. Причем на фабрике официально открывали кооператив, и через него все прогоняли без уплаты налогов, за которые некому было спрашивать. Чая стало в два раза больше, но он теперь появлялся в отдаленных уголках необъятной родины, где за него платили два рубля за пачку, вместо одного рубля в Москве. Гаджи нужны были только связи в западной Грузии и в Самарканде, а Лукин знал нужных ему людей, поэтому Гаджи, «как сдуло» на короткое время с "цветочного" бизнеса, оставив его на своих земляков. Лукин не интересовался его «чайным» бизнесом, но Нарзулло из Самарканда звонил и приглашал в гости. Говорил, что приготовил Лукину подарок. Нарзулло работал в МВД и крутил с Гаджи чаем, потому не мог предложить Лукину деньги за посредничество, потому и подарок. Лукин часто летал по всему Союзу, и не было такой точки на карте, где не было бы у него друзей и знакомых. Все знали о его надежности в смысле лишних разговоров, а самое главное, Лукин ничего не просил для себя. Позвонил Нарзулло, и на том спасибо.
Лукину припомнилось, как все просто начиналось: - Виктор, а нет ли у тебя кого-нибудь на табачных фабриках "Ява" и "Дукат"? - поинтересовался Гаджи, когда в стране пропали сигареты.
   - Только директор и главный инженер, а что? – спросил Лукин.
   - Сигареты пропали и спрос поднялся. Две цены и только дай.
   - Но, ты же знаешь, что на фабрике все расписано, куда и сколько.
   - Ты меня с ними познакомь, а дальше я сам решу, и они будут довольны.
   - А, я тоже?
   - Нет базара. Я тебе и так много должен, но поверь, у меня все доходы в обороте. Получил с цветов и деньги в чай обернул, скоро должны привезти из Самарканда мою долю, и я пущу их в сигареты. Я о тебе помню, потому что твои знакомые мне помогают, а в наше время большое дело в бизнесе, когда мы верим друг другу, иначе давно бы кинули, а так на полном доверии.
   Лукин впервые почувствовал в силу "своего купеческого слова". Это, как банковская гарантия. Вот, почему вокруг него люди типа Гаджи крутятся, но пользоваться этим он еще не научился, а, вернее, не охамел и не переступил ту грань, разделяющую людей в милицейских погонах и мелких жуликов. Хотя погоны были у него вполне условные и в авиации, да и они в новых экономических условиях действовали согласно законам, действующим в то времена. Такие законы специально приняли, чтобы дать разгуляться предприимчивым людям, а попросту, жулью. Лукин пока воздерживался от вознаграждений за свою деятельность, которую он обозвал " получить бабки за язык". Он лишь связывал этих людей друг с другом.  В России народилась целая армия перекупщиков товаров. Скупали все, что пользовалось спросом, а в магазинах пропали многие товары. Это была чья-то хорошо продуманная акция. В этой массе перекупщиков появилась еще большая армия мошенников, которые «кидали» и продавцов, и покупателей. Вот в таких условиях многие тянулись к порядочным людям, как Лукин. Он много не запросит за свои посреднические услуги, но у той сделки был  результат без «кидков».
Выкурить первую советскую сигарету с фильтром международного образца - марки «Ява» – наши соотечественники смогли в 1966 году.  У «совковых» сигарет были и свои особенности. Перед употреблением отечественные сигареты приходилось разминать пальцами, так как их плотно набивали табаком, который закупался на валюту для импортного оборудования фабрики Ява. Капиталисты умеют считать свои прибыли от любого производства, поэтому сигареты набивали меньшим количеством табака, да еще и подмешивали компоненты для свободного тления. Советские же, гасли сразу после того, как курящий переставал затягиваться. Впервые на Яве выпустили длинные дамские сигареты «Ява-100» Их можно было завязать в узел и курить. Но вряд ли они могли устроить, дам своим качеством. Ведь, кроме длинны, они ничем не отличались от обычной Явы. Некоторые хозяйки ломали сигареты и пересыпали им меховые шубы от моли. Лучше всего для этих целей шел табак с медовым запахом травы донника, которую добавляли в сигареты «Золотое руно». Табака было много. Жулики воровали его с фабрик тюками и продавали на вес. Так Лукин познакомился с директором фабрики Ява Синельниковым и многими другими руководителями.  Табачный кризис грянул, как гром среди ясного неба.  Пропали сигареты и папиросы. Даже махорку невозможно было достать, а ее всегда производили в Моршанске Тамбовской области, и она не относилась к товарам, которые приобретались за «бугром» на валюту. Кто-то решил поиграть с народом  в «дефицит». Где появлялось курево, выстраивались гигантские очереди. На улицах стало чище. Ни одного брошенного окурочка не увидишь. Предприимчивые старушки даже ухитрялись ими торговать.
Технологическая продвинутость фабрики Ява выходила ей боком.  У фабрики была потребность в валюте для закупки оборудования и сырья, а государство к этому времени не могло распоряжаться валютой, как прежде. В стране уже был кризис.  В таких рыночных отношениях можно было быстро найти общий язык продавцам и покупателям, а вернее посредникам. Помогали еще советским курильщикам  братья из «шестнадцатой республики» Болгарии. «Ту-134» в бело-голубой пачке с изображением авиалайнера и эмблемами «Аэрофлота», а также  сигареты «Стюардесса» и «ВТ», «Радопи»,  и, конечно, «Опал». Курильщики еще шутили по этому поводу: ««Будешь «Стюардессу»?» – «Нет, у меня «Опал»...». Стоили эти сигареты, как и советские, но и на них положили глаз посредники, и их цена поползла вверх.
- Гаджи, я этих людей на табачных фабриках знаю, но лучше тебе связаться с ними через Сергея и от прокурора. Я могу это организовать, потому что с руководством табачных фабрик я знаком, но боюсь, они со мной не пойдут тебе навстречу. Ты определись, что предложить Сергею за эту операцию, а на фабрике уж сам будешь делить свою прибыль. Он может сделать тебя теневым коммерческим директором табачных фабрик.
   - Я уже прикидывал и готов отдавать по десять копеек с пачки сигарет за то, что меня сведут с директором фабрики, - сказал Гаджи.
   - Хорошо, я так и объявлю, а мой интерес, ты будешь учитывать?
   - А, ты разве не с Сергеем и прокурором.
   - Во-первых, прокурор никогда ни с кем делиться не будет, а я не могу им предложить семь копеек с пачки и три оставить себе. Надо отдать десять, как решили. И потом я уже с тобой давно в этом "бизнесе", и как ты сам сказал, что мои деньги тоже крутятся во всех твоих делах, поэтому сам прикинь мою прибыль. Я тебя не душу. Крути, верти только меня не забывай.
   - Хорошо. Договорились. После этой сделки я расплачусь.
   - Вот и чудненько. Завтра позвоню. Хорошо, что поставил телефон в багажное отделение.
   - Но, лучше было бы, если отправить московские сигареты в Баку. Там они в два раза дороже.
  - Гаджи, я это знаю. Как в том анекдоте: «Встретились два технолога  табачных фабрик. Технолог московской  фабрики Ява говорит:– Сигареты  «Столичные» мы делаем так: на мешок навоза кладём полмешка сена и лопату табака. А, технолог бакинской фабрики удивляется: – Надо же! Вы ещё и табак добавляете».
  - Да, похоже, поэтому московские в цене.
    Лукин перетер с Сергеем эту тему и предложил десять копеек с пачки, но попросил учесть его интересы, не ставя в известность Гаджи, так как не хотел брать "боковики" и раздавать, поручив это Сергею.
"А, ведь, ты превращаешься из молодого волчонка в зубастого волка", -  подумал о своем поведении Виктор.
   Приближался очередной отпуск. Олеся пригласила его на свой день рождения в ресторан "У Пиросмани" на Пироговке.
   - Я с удовольствием, но как ты это все представляешь?
   - За столом будут только мои подруги, которых ты уже знаешь. Больше никого, - сказала Олеся.
   Они встречались уже несколько месяцев и бывали у своих друзей, но никто не предал их отношения. В их семьях была относительная тишина, если не считать, что Олеся часто оставалась у своих родителей ночевать, а Виктор далеко за полночь возвращался с "работы" домой.
   В ресторане была шикарная грузинская кухня.  Он-то понимал кое-что в грузинской кухне. Между столиками бродил скрипач, исполняя приятные мелодии. Лукин провел вечер в девичнике. После дня рождения Виктор сделал Олесе предложение выйти за него замуж.
   - А ты, как это все представляешь? – спросила Олеся.
   - Очень просто. Ни тебе, ни мне развода не дадут. Правильно?
   - Это точно.
   - Идем в один день в суд и подаем на развод вместе, а потом сразу на регистрацию брака. Правда, есть одна серьезная проблема с жильем, но пока я не решу ее, будем снимать квартиру, я уже присмотрел вариант, и можно хоть сегодня съехать туда.
  - Что-то очень резко. Надо подумать. Давай сначала ты разводись, а потом я.
   - Я же сказал, или идем вместе на развод, или я один не буду разводиться. Зачем мне без тебя. Ты же видишь, свободы у меня, сколько хочешь и без развода, так зачем я буду себе устраивать лишние проблемы, а они будут при разводе. Или ты не хочешь выходить за меня замуж?
   - Я хочу, но не сразу.
   - Тогда поступим так. Моя жена купила путевки в дом отдыха Анапы, и через три дня я должен решить, ехать или нет. И если ты не согласна начать бракоразводные дела, то я поеду отдыхать. У меня нет причины, чтобы остаться в Москве.
   - И мы целых три недели не увидимся?
   - Почему, можем. Вот мой почтовый адрес дома отдыха МВД в Анапе. Если надумаешь разводиться и выйти за меня замуж, пришли телеграмму, что меня срочно вызывают на работу.
   - А, как твоя работа называется? - спросила Олеся.
   - Да, не заморачивайся. Телеграмма, чем короче, тем лучше, а внизу любую фамилию, Иванов, Петров, Сидоров. Договорились?
   - Да, хорошо, счастливо тебе отдохнуть.
   - Я еще раз повторяю, что мне не нужен отдых и море без тебя, но я не могу сейчас ничего сделать без твоего решения.
   - Я все поняла.
   - Вот и хорошо.
   Виктор сознательно шел на небольшую разлуку. Так было надо. Все очень просто у них получалось и легко, а так долго продолжаться не может. Или кто-нибудь «настучит» об их встречах и дойдет до скандала с любой стороны, а скандалы на такой почве не приветствуются у них на работе. Либо их отношения пойдут  в затяжку, и так останутся они любовниками, но на какое время? Это у него уже было, и по много лет он ждал согласия другой половины, но мешал все тот, же развод или несколько государственных границ. Все в далеком прошлом, и уже не вспоминалось, но он опять в борьбе за Олесю. Он ей правильно объяснил, что настоящей семьи у него нет, а любовниц могло быть  много, он же парень хоть куда, но, уже и не  молодой паренек.
   Перед самым отъездом в отпуск позвонила тетя Клава, сестра отца, и сообщила, что наконец-то его деда и их отца Алексея Михайловича реабилитировали. Да, прошло ровно шестьдесят лет после его незаконного ареста. Отсидел он пять лет в лагере на Соловках и  еще столько же  на Северном Урале. После полного освобождения и восстановления в правах прошло полвека, а вот официально признали только сейчас и прислали документ. Ну, хоть сделали это руками Советской власти и то ладно, что признали свое преступление против деда, а, по сути, против всей семьи, так как посадили тогда всех и отобрали все. А, дед так хотел, чтобы его реабилитировали при жизни. Прав был дед во всех своих рассуждениях и во всем, чему учил своего внука. Вот в чем оказывается дело. Все-таки гены берут свое. Недаром пришла реабилитация только сейчас, когда мозги Лукина были на "перепутье". Как будто бы дед Алексей Михайлович напомнил ему, кем были его предки и что имели они до Советской власти, которая оставила их семью нищими, а теперь сама эта власть летит в тартарары. Конечно же, вернуть ничего не удастся, что у них отобрали шестьдесят лет назад, но хоть совесть у Лукина будет  чиста, когда он будет помогать этим "коммерсантам", которых он раньше называл "спекулянтами". Его успокаивало одно, он знал, что творится в верхних эшелонах власти, которые начали рвать на части добро, которое народ заработал за семьдесят лет, получая нищенскую зарплату, медали и грамоты, ожидая "светлого будущего". И оно опять настало, но не для народа.
   «Надо все-таки съездить в деревню Лукино,- решил Лукин,- хоть посмотреть, где жили его предки».
    Лукин с Дашей подкатили к Анапе на поезде. Он специально не полетел самолетом. Налетался, и хотелось поспать под стук колес, отведать на полустанках пирожков с картошкой и малосольными огурчиками вприкуску. Положить на ржаной хлебушек тонким слоем хохлацкое сало и жахнуть сто граммами водки. Вот это жизнь. Даша смотрела на его причуды с укором.
   А, Виктор весь был в мыслях об Олесе, об их встречах и последнем вечере у "Пиросмани". Она закатила шикарный банкет и запретила ему платить за стол. Серьезная женщина. Как она там? И поезд он выбрал медленный пассажирский, словно ему не хотелось уезжать из Москвы, но надо было принимать решение и резко. А, сначала он хотел подойти к бракоразводному вопросу осторожно, не пугая Олесю.
   Они подошли к администратору дома отдыха, и Лукин предъявил документы. Дом отдыха был  МВД СССР, поэтому он достал удостоверение.
   - Товарищ полковник, должен Вас огорчить. Мы вчера получили телеграмму. Вас срочно вызывают на работу. Вы можете позвонить из кабинета директора, - доложил администратор.
   - Как на работу? - огорчилась Даша.
   - Сейчас попробую выяснить, - ответил Виктор.
    Лукина несли ноги и подбрасывали от радости, он боялся разразиться у Даши на глазах диким смехом, потому поспешил в кабинет директора.
   - Это полковник Лукин, разрешите ему позвонить на работу? - представил его администратор.
   - Да, конечно. Надо же так не повезло Вам, - сказал директор.
   - Что поделаешь. Служба, - сухо ответил Лукин, а самого распирало от радости.
   В телеграмме было слово в слово, как он и предлагал Олесе написать, а в конце подпись - Сидоров. Лучше было бы Иванов или Петров, потому что Сидоров Петр Семенович работал начальником  отдела по расследованию авиапроисшествий.
   Лукин набрал номер своего друга Леонида Алексеевича и заместителя Сидорова.
    - Леонид Алексеевич, доброе утро! Что опять случилось?
    - Да, все нормально у нас. Как отдыхаешь?
    - Спасибо, хорошо. Скоро вылетаю.
    - Куда вылетаешь? - не понял Леонид.
    - Да, конечно, плохо слышно, - продолжал валять «дурака» Виктор и прервал разговор.
    - Ну, что там? - поинтересовался директор.
    - Надо вылететь немедленно.
    - Может быть, пообедаете, да в море искупаетесь, коль приехали.
    - Нет, спасибо не могу, - поблагодарил Лукин.
   - Вам с билетами помочь? На самолет?
   - Нет, не надо у меня  на авиабилеты бронь Госавианадзора СССР.
   - Ну, и работенка. Мы за Вами забронируем дни, что будете отсутствовать, а супруга Ваша останется? - поинтересовался директор.
   - Да, конечно, пусть отдыхает. Вы здесь за ней присмотрите, чтобы не обижали.
   - Все будет в порядке. Как освободитесь, так милости просим.
   Виктор вышел в холл. Даша сидела на диване с чемоданами.
   - Ну, что у тебя? - спросила она.
   - Надо вылетать.
   - Может, я с тобой полечу?- Даша была в растерянности.
   - Какой смысл. Ты в отпуске, а я все ровно улечу в командировку. Отдыхай, а как освобожусь, прилечу, номер останется за нами. Как раз бархатный сезон будет.
   - Ладно, хорошо. Я буду тебя здесь ждать.
   "Поздновато, дорогая", - подумал про себя Лукин.
   Она, видимо, только сейчас разобралась, за кого вышла замуж. А, надо было сразу знать и не наносить обид, которые сделали свое поганое дело, и он уходит из семьи. Ему не хотелось портить ей отпуск на море. Да, и время окончательного решения еще не наступило, хотя, судя по телеграмме, Олеся готова к решительным действиям, и это его радовало. Олеся приделала ему крылья, и он мог лететь к ней без самолета, но на нем быстрее.
  «Не стерпелось и  не слюбилось», как советовал Николай Сергеевич.
С большим уважением он к нему относился, поэтому и поддался на уговоры. Но даже тогда, то был не первый порыв к разводу, а разводиться надо было сразу через месяц после семейной жизни, после первой, же подлянки. Да, и что теперь о том вспоминать. Конечно, жаль было Дашу. Она, видимо,  только вошла во вкус их семейной жизни, да и ее родителям уже нравится надежный зять, которому многие вопросы «по плечу». Но ему от этого не легче, остались трещины в их семейной жизни, которые не зарубцевались, да, он теперь этого не хотел. То, что случилось, оно должно было случиться, рано или поздно, но годы уходили в бесцельной семейной жизни. Он не стал ее будоражить своими заявлениями о предстоящем разводе. Лукину припомнилось, что в день их свадьбы мама Даши предложила ему, при разводе не устраивать разборов в народном суде, а сделать тихо. Хорошее поздравление в день свадьбы, в виде пожелания. Он так и сделал тихо, даже телеграмму с вызовом на работу придумал, чтобы никого не тревожить своей отлучкой из семьи, а может быть, и окончательным уходом.
   Из аэропорта Внуково Лукин набрал телефон Олеси, и она подошла к телефону.
  - Добрый день. Я в Москве, на работу вызывала?
   - Я думала, что ты дня три поплаваешь в море, позагораешь, но я рада твоей оперативности. Какие планы?
   - Мои планы зависят от твоих предложений. Я сейчас еду домой. Соберу ружья, спиннинги, остальное у меня уже с собой и поедем куда-нибудь. Сейчас открылся сезон охоты. Ты же хотела пострелять по уткам?
   - А, еще на лошадях покататься.
   - И на лошадях тоже. Я тебе из дома перезвоню, можно?
   - Да, конечно. Буду ждать звонка.
   Виктор взял такси и через полчаса был дома, повернул ключ в замке и замок открылся с полуоборота, хотя он четко помнил, что закрывал замок на два оборота. Входная дверь была напротив кухни, и он сразу увидел мать Даши и ее родственников из Кабардино-Балкарии. Они распивали чай на кухне и, судя по домашней одежде,  жили в его квартире. У них на лице появилось удивление, да, и то же чувство посетило Виктора, так как никто не говорил, что у него будут жить гости, что не входило в его планы. Хоть он и решил уехать на охоту, а потом съехать на снятую квартиру, ему совсем не хотелось, чтобы в его квартире жили чужие люди.
   - А, ты, почему в Москве? Что случилось, и где Даша? – засыпала вопросами ее мать.
   - Меня срочно вызвали на работу. Что случилось, пока не знаю, а Даша отдыхает в Анапе, под охраной МВД в полу люксе. А она разве Вам не звонила?
   - Да, она звонила. Все в порядке. А, когда ты возвращаешься к ней?
   - Пока не знаю. Сейчас поеду на работу и все узнаю.
   -Так ты будешь жить дома?
   - Да, если не возражаете? Но, возможно, вызов связан с командировкой.
   - Конечно, конечно. Мы с родственниками как раз хотели уезжать  к нам в Домодедово.
   - Я буду дома вечером, - намекнул Виктор на их присутствие.
    Он сел на машину и рванул к Олесе. Рассказал ей обстановку в доме. После поехал в хозяйственный магазин, купил личинку к замку, который стоял в квартире и поменял ее.  Посмотрел по всем углам, не забыли ли гости своих вещей, чтобы не искали его. Все было чисто. На холодильнике в кухне лежала, забытая им утром телеграмма о вызове на работу, но он не придал этому значения. Его квартира была защищена от проникновения непрошенных гостей, теперь можно отпраздновать с Олесей их намерения быть вместе. Больше ни о чем он не мог думать.
   Родители Даши купили трехкомнатную квартиру в городе Домодедово и уже переехали с Камчатки. Лукин помог купить им мебель. В это время нельзя было купить табуретку без предварительной записи. Он давно уже записался на стенку, спальню и мягкую мебель для себя, но пришлось уступить, и хорошо, что так сделал. Сбережения остались целыми, которые ему еще, видимо, понадобятся для строительства новой семьи, но не хотелось пока загадывать.
   - Что ты планируешь делать? - поинтересовалась Олеся.
   - У меня отпуск, который не часто бывает. У тебя тоже может быть, потому что не сезон с концертами, потому давай, сначала отдохнем. Хочешь, поедем куда-нибудь к морю?
   - Нет, я не люблю лежать на одном месте, мне больше нравится активный отдых. Ты что-то говорил об охоте и лошадях.
   - Тогда давай начнем с ужина в ресторане, а утром поедем ко мне на реку Проню. Там дом сейчас свободный. Все уехали в Москву.
  - Но на охоту и рыбалку я тебя одного не отпущу, я вместе с тобой буду охотиться и рыбачить.
   - Я уже понял и приготовил тебе подарок, правда, не зарегистрированный, но со мной можно, - Лукин достал из багажника в коричневом кожаном чехле охотничье ружье.
   - Зауэр, четыре кольца, стволы кованные, курковка и ложе из тигрового ореха.  Двенадцатый калибр. Оно, наверное, из коллекции Геринга, любителя таких ружей. У нее стволы на пятнадцать сантиметров длиннее моего Иж-27, поэтому бьет кучнее и отдачи почти никакой.
   - Я уже хочу сейчас пострелять.
   - Потерпи до завтра.
    Они  провели вечер в ресторане, и Виктор предложил поехать, пока не обустроились в съемной квартире, к нему домой.
   - Утром рано поедем в Беломестное, а потом займемся переездом.
   - Хорошо, поехали.
   Они были свободны. Не надо было оглядываться и бояться, что дома могут возникнуть лишние вопросы по их позднему возвращению домой.
  «Как же хорошо, когда не надо врать, юлить»,- подумал Лукин, но недолго  он радовался такому обстоятельству.
   Они переступили порог его квартиры, а там телефон уже раскалился от непрерывных звонков.
   - Да, я слушаю.
   - Это я тебя слушаю. Я звоню целый вечер, - начала наезжать мать Даши, - я все узнала у тебя на работе. Сидоров тебя не вызывал на работу, я с ним разговаривала.
   - А, причем здесь Сидоров из авиации? - нашелся Виктор.
    Он и сам не ожидал такого оборота, что она будет звонить Сидорову в Госкомиссию, который по стечению обстоятельств оказался с простой русской фамилией, как Иванов или Петров, и только поэтому попал в телеграмму. Он представил, как тот испуганно отвечал на ее вопросы, ничего не понимая, что от него хотят.
   - Как причем Сидоров. Он же подписал телеграмму о твоем вызове на работу.
   - Так тот Сидоров в Госавианадзоре, а меня вызвал начальник управления из МВД.
   - Скажи из какого управления вызвали и зачем? Я проверю.
   - Я, на минуточку, полковник милиции, а не школяр из пятого «Б», чтобы меня проверяли. Вызвали меня для выполнения специального задания, и я уже сообщил Вам много лишнего. Вы же знаете, какая обстановка в стране? - перехватил инициативу  Виктор.
   - И на какое время вызвали?
   - Тоже не могу сказать. И хватит об этом, иначе в госбезопасности могут спросить, почему кого-то интересуют эти вопросы, - Виктору пришлось импровизировать по ходу, но по-другому ответить было нельзя.
   «Возможно, у них с Дашей закрались какие-то подозрения в отношении его поведения, а после разговора с Сидоровым они усилились, но звонить на работу и перепроверять, зная, что его в любое время могут отозвать из отпуска, это уже слишком.  Получился неожиданный поворот у его затеи с телеграммой. Надо  утром  Сидорову позвонить и сообщить, что вызывал телеграммой однофамилец из МВД или как-то успокоить его», - подумал Лукин.
   - А, зачем ты поменял замок в двери? - продолжила свои подозрения мама Даши.
   - Заменил не замок, а личинку замка, так как она сломалась, и мне пришлось вызывать мастера, который сообщил, что  пользовались ключом, изготовленным некачественно, - Виктор намекнул, что они сделали ключи от  квартиры без его ведома.
   - И что он от этого сломался?
   - Да, цилиндры разлетелись. Я могу показать.
   - Не надо. Даша вернется, мы еще об этом поговорим. Баб поменьше води, - возразить Лукину больше было нечем, и она положила трубку.
   Конечно, она о чем-то догадалась, но ему нечего было с тещей обсуждать и портить друг другу нервы, поэтому он  врал  «горбушками», а вернее фантазировал.  Что так произошло у них с Дашей, была и ее лепта. Ему еще предстояли разговоры с женой, а выход из этой ситуации - развод.
   - Да, врешь ты круто, но красиво ни к чему не придерешься, и даже глазом не моргнул. Мне надо запомнить на будущее. Ты же не ожидал такого поворота с Сидоровым? - поинтересовалась Олеся.
    - Конечно, нет. Я бы и телеграмму не оставил в квартире. Мало ли Ивановых или Сидоровых.
   - Но, ты быстро нашелся и тут, же перехватил инициативу. Да, опер, есть, опер. С тобой особо не поспоришь. У тебя, наверное, сразу двадцать вариантов для отхода имеются.
   - Да, ладно, это был просто экспромт. Там в шкафу постельное белье новое, я сегодня купил. Займись, а я пока чай накрою. Или шампанское? Теперь точно к нам никто не приедет. Завтра дам телеграмму жене, что уезжаю в командировку, пусть отдыхает спокойно, и мы заодно. У тебя дома как?
   - Я тихо объявила, что ухожу. Собрала все необходимое, а большинство вещей у меня на квартире родителей. А, тебе все еще предстоит, и квартира у тебя хорошая в центре города. Они просто так не сдадутся.
   - Потому давай хорошо отдохнем этот месяц, а потом будем уже решать. Финансы пока есть, да, и зарплата у меня, как у Министра. Проживем, посмотрим.
  Утром он заскочил в ОБХСС и затоварил полный багажник хорошей выпивкой и закуской. Шашлыки от Шамиля из "Узбекистана" и конечно Хванчкару. Уж если в Москве ничего в магазинах не стало, так в Тульской области можно в магазины не заглядывать.
Потом позвонил на работу Леониду, который сообщил, что Сидоров рвет и мечет. Лукин попытался объяснить Сидорову, что никто его именем не пользовался и никаких телеграмм от его имени не посылал, что все выдумки родителей жены.
    - А, Вы сейчас, где находитесь? - язвительно спросил Сидоров.
   - В Москве.
   - Жена в Анапе, а Вы здесь в Москве, и никто Вас не вызывал на работу?
   - На работу не вызывали, а прилетел потому, что трубу прорвало в квартире и соседей затопило, поэтому весь дом два дня был без воды, а Сидоров, - это начальник ЖЭКа, он давал телеграмму о вызове, потому все увязали с Вашей фамилией. Начальник ЖЭКа специально написал, что вызывают на работу, чтобы прилетел, а теща  позвонила дежурному по Госавианадзору, который сказал, что есть такой Сидоров.
    Лукин с улыбкой вспомнил юмористический  диалог Карцева о Сидорове, когда  собеседник не мог понять, что Сидоров кассир.
   - А, уж о чем Вы разговаривали с моей тещей, и на какую тему, я не знаю, наверное, каждый о своем, - сказал Лукин.
   - Ладно, я все понял, но  Вы меня подставили перед своими высокопоставленными родственниками. Что мне сказать, если она опять будут звонить?
   - Все, что угодно. Я в отпуске. Трубу починили, и воду в доме дали, но они больше звонить не будут, так как выяснили, что телеграмму давал Сидоров начальник ЖЭКа. Помните у Карцева про Сидорова кассира, который стал убийцей. Вот получилось что-то похожее, когда разговаривали два глухонемых.
   - Лукин, у тебя одни шуточки, а у меня могут быть неприятности.
   - Я, все понял. Вам хочется еще раз пообщаться с моей тещей.
   - Вы неправильно поняли. Все, приятного Вам отдыха.
    Погода была, как по заказу. Солнечная и тепло. Виктор вырулил на Каширское шоссе, и покатил в сторону Серебряных прудов. Они с Олесей переехали через мост на реке Ока, которая делила их путь ровно пополам. На берегу реки пляжи с желтым песком, а в середине русла отмели и острова. Вскоре в глубокой балке показалась река Осетр, похожая на реку Проню высокими берегами, заросшими тростником и кустарником. Река Осетр отделяет черноземную зону от глинистой почвы Каширского района. За рекой раскинулись бескрайние черные, как воронье крыло, поля. Чернозем здесь не глубокий, слой его до пятидесяти сантиметров, но вполне хватает, чтобы вырастить хороший урожай овощей и зерновых. На спуске к реке Проня Виктор остановился.
   - Олеся мы уже приехали. Внизу вдоль реки деревня Беломестное, а через овраг Иваньково, в которой недавно жил художник Александр Шилов. Он написал немало здешних пейзажей. Посмотри, вот там третий дом с краю наш, а под ним река и три ветлы, у Шилова это место на картине «Притихло».
   - Да, красиво здесь.
     Еще не было затяжных дождей и в деревянном доме было сухо. Он достал из машины сумки и поставил чайник.
   - А, можно сегодня покататься на лошадях? - спросила Олеся.
   - Чай отменяется. Сейчас возьмем что-нибудь с собой для пастухов, а заодно и сами с ними перекусим. Поехали.
   Он уложил в сумку баночное пиво, водку и закуску. Пастухов они обнаружили на берегу реки. Они загнали телят в стойло и расположились в кружок у костра. Их кони паслись тут же. Они их не распрягали, видимо, скоро погонят  телят дальше по заливным лугам вдоль берега.
   Старшим у пастухов был Виктор Носов. Он служил в Новочеркасске в 1962 году и был участником тех страшных событий, когда расстреляли мирную демонстрацию рабочих завода. Носов узнал Виктора.
   - Каким ветром занесло в родные края? Давно не был в деревне? - спросил он.
   - Да, уж, лет десять, наверное, - чуть задумался Виктор.
   Виктору вспомнился его последний приезд сюда с француженкой Лаурой, когда они жили в лесном доме отдыха, грели воду на костре в ведрах, чтобы принять душ после прогулки за грибами. Но все было так давно…
   Рядом с ним Олеся, женщина, которая "железным занавесом" отгораживает его от всех воспоминаний и показывает реальность жизни, от которой хочется петь. Приятно, когда рядом красивая, молодая женщина, что нет желания крутить головой при виде какой-нибудь сногсшибательной дивы. Теперь их стало гораздо меньше, если они совсем не перевелись, но не надо себя уж совсем в монахи записывать.
   Он достал из сумки все запасы и выложил на широкое полотенце.
   - Да, я слышал, ты в больших чинах ходишь? А, по какому случаю такое богатство на столе? - Виктор выпустил дым от сигареты Памир. Как он только курил, такие крепкие? Их жесткость чувствовалась по запаху даже на свежем воздухе.
   - Просто давно не был здесь. Вот, решили пару дней отдохнуть, рыбу половить, пострелять, а если, Виктор, позволишь, то и на конях покататься.
   - Что и жена тоже хочет покататься?
   - Вот она только и хочет, а я лучше с вами по сто грамм, - Лукин открутил пробку на бутылке с водкой и разлил разом на четыре стакана среди мужиков. Олеся предпочла пиво.
   - Тебе, какого коня порезвей или поспокойней? – спросил Носов.
   - Витя, дай уздечку от Орлика. Он поспокойней будет, - сказал Лукин.
   - Почему поспокойней? Я хочу коня порезвей, - возмутилась Олеся после пива.
   - Ну, чего хозяин? Какого?
   - Давай, коня настоящего, не клячу, уж если просит, - согласился Лукин.
   Олеся ловко взобралась в седло. Сразу чувствовалось, что она знает толк в верховой езде. Она поскакала на коне вдоль берега. Около ручья развернулась и сделала круг около их компании. Лицо ее сияло от радости.
   - Хочешь пивка баночку? В роднике остыла, как из холодильника, - предложил Лукин.
   - Нет, больше ничего не хочу. Можно я еще покатаюсь? – спросила Олеся.
   - Да, катайся, коль охота, а мы пока водочкой побалуемся, - Носов обрадовался, что гости еще не уходят и можно продолжить банкет.
   - Олеся, возьми ружье, я тебя сфотографирую на коне верхом.
   Олеся была в его летных «доспехах», которые были у него в изобилии  от Госавианадзора, а камуфляжные костюмы из МВД. Спец амуницию он использовал для рыбалки и охоты, вот и Олесе пригодилась кожаная курточка. Она взяла подаренную двустволку Зауэр, а Виктор щелкал "Никоном".
   - А, чего просто так с ружьем фотографироваться, пусть стрельнет, – предложил Носов.
   - А, конь не испугается? - спросила Олеся.
   - Он у нас привычный. Вместе зайцев и лис с ним гоняем и стреляем у него над ухом.
   Виктор поставил на большой камень пустую банку из-под пива. Олеся прицелилась и выстрелила по ней. Банка отлетела.
   - Ветром сдуло, - посмеялся Носов с  пастухами.
Виктор принес им банку, в которой светились три сквозные пробоины от дроби.
  - Да, ничего, - оценили пастухи.
Виктор достал своего ИЖа со стволами получоками, штучного изготовления. Ружье било кучно. Зарядил дробью тройкой.
   - Олеся, подкинь повыше.
   - С коня неудобно.
    - Давай я, - вызвался пастух.
  Банка взлетела вверх, и Виктор поймал ее выстрелом в самой верхней точке, когда она на долю секунды замерла, чтобы начать падение на землю, но дробь порвала ее на две части, причем большая часть устремилась дальше и выше от них, и второй выстрел разорвал ту половину банки в клочья. Получился так называемый дуплет, как на тренировке на траншейном стенде, только здесь было гораздо легче, ведь скорость полета банки была меньше.
   - Ну, блин и семейка, - покачал головой пастух, - вам лучше не попадаться на "большой дороге".
   Чтобы не продолжать стрельбу Виктор зачехлил ружья, потому как второй раз такой удачный выстрел может не получиться, и впечатление от их стрельбы смажется. У него этот прием был уже давно отработан, когда он стрелял на спор с коллегами по работе в тире. Он мог собраться и вложить в один выстрел все умение, которое приобрел долгими годами тренировок на стрельбищах. Виктор был всегда уверен, что на первый выстрел ему сопутствует еще и удача, даже больше, чем мастерство, поэтому, никогда не повторял этих трюков со стрельбой. Он всегда выигрывал споры, а попадания были иногда из области фокусов. Как это можно было из пневматической винтовки выстрелить «от пояса» метров с семи, и попасть, не целясь  в капсюль патрона от пистолета Макарова, зажатого в щели дверной коробки, который разорвался при попадании, так как пуле некуда было деваться. Об этом трюке его коллеги до сих пор вспоминают, так же как его выстрелы по канцелярским кнопкам из малокалиберной винтовки за пятьдесят метров, а уж часы "Полёт" опера Лешки Базарова, за пятьдесят метров были для него вообще огромной мишенью.
   - Виктор, мы хотим вечерком пойти на уток. Куда лучше на Ключик или в Озерки?- спросил он совета у пастуха.
   - В Озерках, в конце водохранилища их поболе будет, только вы нам что-нибудь оставьте, а то всех пощелкаете с такой стрельбой.
   - Да, нам по одной штуке, и то мы их вам принесем. Олеся не любит с дичью возиться. Мы лучше что-нибудь домашнее приготовим, - Виктор вспомнил о моссоветовских бараньих шашлыках. И зачем им синеватые утки, где одни кости. Если бы с мужиками, то они бы быстро приготовили из них что-нибудь вкусное, а так лучше отдать пастухам. У них уже давно и патроны кончились.
 А патроны кончались не только у них, а по всей стране. Не было в магазинах ни дроби, ни пороху. Про заряженные патроны и говорить нечего. Виктор попросил знакомых на Пермском заводе, где делают дробь, и ему прислали с проводником поезда двадцать килограмм дроби от утиной до картечи. Он отдал их своим друзьям охотникам, и они зарядили ему триста патронов, вместо платы за дробь. Теперь можно было палить направо и налево.
   - Виктор, я смотрю, у тебя оба ружья двенадцатого калибра. Не можешь дать мне пяток патронов, а то мы уже полгода на голодном пайке. Последний патрон на лису еще зимой израсходовали. А, лисы, как почувствовали, что у нас патронов нет, так давай по деревне кур таскать. Обнаглели, даже днем заходят, правда, на окраину деревни от леса, - сказал Носов.
   Виктор достал из машины три пачки патронов.
   - Вот тебе две пачки на лис, а это на уток.
   Носов аж глаза выпучил, а они у него и так были большими.
   - Так это ж, сколько стоит? Нет, я так не могу. Завтра будем резать поросенка. Приглашаю на печенку и мясцом поделюсь.
  - Вот за это спасибо.
  - А если вы будете здесь пару дней, то и зайчика добуду. Потушите в сметане, а зимой могу лис настрелять, вот твоей хозяйке шуба будет лисья – огневка, - сказал Носов.
   - Ладно, Виктор, не будем загадывать, да, и лис надо хорошо выделать сначала. У меня, правда, хороший скорняк есть, да, ты его знаешь, Николай Федорович.
   - Ну, так мы с ним и сговоримся.
   - Олеся, хочешь шубу лисью?
   - Посмотрим, какие шкуры будут, - она хлестанула рюмку коньяка и поскакала в сторону лесного озера.
   А, мужики опять налили водочки. Под такую закуску, на берегу реки водка даже с пивом совсем не забирала, а лилась внутрь как родниковая вода.
   - Виктор, у тебя жена хоть куда. И красавица, и на коне, и стреляет, и даже выпить может с мужиками, - последний аргумент, видимо, больше всего убивал Носова, который, наверное, поставил Олесю в один ряд с местными девчонками и поэтому выделил.
    - Она еще и поет, когда выпьет, - в такт ему продолжил Виктор.
    Лукин прихватил с собой «Литературную газету» от 21 июня, в которой впервые рассказывалось, уже скандальным корреспондентом Щекочихиным, о событиях в Новочеркасске в 1962 году. Непосредственным участником тех событий был Виктор Носов. Этот русоволосых пастушок двадцать семь лет назад служил во внутренних войсках рядовым срочной службы и сразу после этих событий был досрочно демобилизован, так как от  расстрела демонстрации рабочих, стоявших перед их оцеплением, солдаты получили психологическую травму. С них тогда взяли подписки о неразглашении государственной тайны, а эти события засекретили. Только не смог он носить эти ужасы в себе и тем же летом поделился впечатлениями с Виктором, который отдыхал в то время в деревне на школьных каникулах. Лукин никогда не страдал от отсутствия памяти. Она у него всегда была цепкой, и он все помнил детально о прошедших событиях у него на глазах, а этот рассказ Носова его детская память запечатлела на всю жизнь. Позже уже на оперативной работе он не упускал возможности пролить «свет» на эти события, будучи в командировках в районе Новочеркасска. Секретным это дело было в Кремле, где приняли такое решение, но в южных областях о нем иногда вспоминали, ведь там были казачьи станицы, а они всегда повольнее рассуждали о Советской действительности. Виктор специально взял эту статью в «Литературке», чтобы показать Носову, но решил это сделать не сразу. Вдруг он не захочет вспоминать те трагические события.
   Вечером они с Олесей обули короткие резиновые сапожки, и пошли искать уток на Озерки. На окраине деревни им встретилась целая стая пестрых куропаток, наверное, штук тридцать или более. Они выскочили из зарослей полыни с крапивой и бегом через дорогу по полю, в сторону стога соломы. За стогом садилось оранжевое солнце и ярко светило в глаза.
   - А, это кто? Куры? – спросила Олеся.
   - Чуть поменьше будут. Куропатки.
   - А, можно по ним пальнуть?
   - Нужно.
   Они разом вскинул ружья, а куропатки тем временем поднялись на крыло и низко полетели в сторону стога. Грянули четыре выстрела из обеих двустволок. Ну, по меньшей мере, должны были упасть четыре куропатки, которые летели очень кучно, и целиться в них не надо было. Они летели рядом, метрах в двадцати, но навстречу яркому солнцу, уходящему за горизонт, от того стая была едва различима. Виктор подошел к тому месту, где стаю настигла дробь, но не нашел ни одной  куропатки. Они посмотрели им вслед, но и там не было видно, чтобы были подранки. Они перезарядили ружья и в азарте обошли стог, а там куропатки все так же спокойно что-то находили на земле и клевали, как будто по ним никто только что не стрелял. Вот что значит непуганые.
   - Олеся, на земле бить дичь неприлично. Давай пугани их, а я их влет сниму.
   Олеся сделала им "кыш-кыш", и они полетели. Виктор разрядил по ним два ствола, но эффект остался прежним. Олеся покатывалась со смеху: - "Вот увидели бы тебя сейчас пастухи, мастера спорта по стрельбе".
   - Не понимаю. Заговоренные куропатки что ли?
   Виктор переломил ружье и инжектор выбросил на землю две пустые бумажные гильзы, и только сейчас он обратил внимание, что это был "бекасинник". Очень мелкая дробь, от которой даже перья не полетели. Так немного больно ударил «бекасинник» по задницам куропаток, а там у них было достаточно жира и крепких перьев.
   - Да, Олеся, патроны не той системы оказались. Не ту пачку взял. В патронташе есть четыре патрона на уток, а остальные на кабана.
   - Хорошо, что у нас есть, что кушать, а то с таким охотником похудеешь.
   - Ничего сейчас заряжу нормальными патронами.
   Они подошли к лесному озерку. На воде плавало около восьми уток.
   - Надо стрелять их в воздухе, иначе из воды их не достать, нужна лодка, а в воду лезть не хочется.
   Олеся подошла поближе к берегу и оттуда одна за другой начали вылетать утки и селезни, но они все как сговорились и летали в полуметре над водой. Сначала лапами бежали по воде, быстро взмахивая крыльями, как маленькие гидросамолеты, создавая много брызг, и плюхались в тростник на противоположной стороне озера.
   - Ну, чего не стреляешь?
   - А, ты в воду за ней полезешь?
   -  Нет, конечно.
   -  И я тоже, поэтому не стреляю. Доставай фотоаппарат.
   Снимки взлетающих диких уток получились классные, и они пошли жарить шашлыки из баранины, которые  запивали Хванчкарой.
   Ночи были уже прохладные. Всего-то на двести километров южнее от Москвы, а небо на берегу реки совсем другое. Звезды более яркие. Хорошо виден Млечный путь, Полярная звезда и, конечно, ковш Большой Медведицы, и ни одного комарика. Время уже было не комариное, но в том месте даже в мае по берегу реки не бывает комаров. Зато лягушек, сколько хочешь с их разноголосыми концертами. Вот они, наверное, всех комариков и полопали.  В начале лета соловьи заливаются при полной тишине, так как местные жители ложатся спать, как только стемнеет, а в деревне темнотища. Фонарей здесь ночных никогда не было, только одна лампочка горит над входом в магазин, жуликов отпугивает. Вот только такая сигнализация в деревне.
   - Поедем утром на пасеку. Пчел не боишься?
   - Нет, конечно. С удовольствием, а это далеко?
   - В Осаново, там пасека в барском саду. Дядя Петя там заправляет с сыном. Медовухи попробуем. Ты не устала?
   - Я бы еще чаю попила.
   - Это я сейчас мигом самоварчик организую с родниковой водой.
   - Может, из чайника.
   - Нет, на пять минут дольше, зато с дымком. Ты отдыхай, я мигом.
   Виктор налил в самовар родниковой воды, ловко расщепил туристическим топориком дрова на лучины да чуть покрупнее и бросил их в самовар, а следом горящую лучину. Легкий дымок появился из трубы самовара, и он поставил трубу коленом для тяги. Самовар сначала выдал клубы густого дыма, а затем из трубы вырвались языки пламени и Виктор только успевал подбрасывать в топку дровишки. Через несколько минут самовар запыхтел паром и забурлил, выбрасывая капли кипятка через крышку. Виктор снял трубу, и самовар поутих, но продолжал тихо шуршать на углях внутри. От самовара дом наполнился запахом костра и уюта. Олеся накрыла стол и как было хорошо с ней вдвоем за чаем…
   Утром на крыльце Виктор обнаружил трехлитровую банку холодного молока с толстым слоем сливок, которые  были чуть темнее белого молока, чашу с творогом,  крынку с простоквашей, поверх которой  было не менее двух стаканов сметаны. Лукин знал местные молочные продукты. Рядом с дарами лежал кусок сбитого деревенского сливочного масла, и записка от пастухов, что будить не стали и ждут в гости на берегу.
   Позавтракав свежайшими молочными дарами, они тронулись на пасеку. После деревни Иваньково спустились по крутому склону к развалинам часовни и Святому источнику, колодец которого был выложен тесаным известняком в виде креста.
   - А, кто часовню развалил, не Шурик ли из «Операции «Ы»? Или в семнадцатом веке еще?
   - Нет, Олеся, эта часовня стояла пять веков до 1962 года, когда ее взорвали руководители шахт из Новомосковска по указанию партийных деятелей, - сказал Виктор.
   - Но, это были уже не тридцатые годы, когда церкви уничтожались.
   - Вот именно. Взрыв прогремел днем в июле месяце. Я здесь с родителями отдыхал на каникулах. Столб кирпичной пыли поднялся до облаков и на пять километров был виден. Мы с ребятами прибежали сюда по берегу реки и увидели, что обломки часовни размером до метра улетели от взрыва на бугор метров за четыреста. Говорили, что эти нелюди заложили не один ящик тола. Такого добра на шахте хватало. А, все из-за того, что в праздник 21 июля Казанской божьей матери сюда приходили люди со всех окрестных областей на ночную службу. Здесь всегда в этот день большой базар, народ купается в ледяной воде источника. Одни «смывали грехи», а другие принимали «ванны» в лечебных целях, а вечеру все тихо расходились, набрав святой воды. В престольный праздник никто не работал. Они взорвали часовню, думая, что отучат народ от празднования Казанской, а получилось наоборот. Народу стало собираться гораздо больше, а теперь и молодежь подтянулась. Во время ночного богослужения здесь все склоны вокруг заполнены народом. В руках они держат зажженные свечи. Такое зрелище можно увидеть еще только в Иерусалиме.
   - Я хочу приехать на Казанскую.
   - Хорошо, не будем загадывать, а сейчас можешь умыться святой водой, и поехали наверх. Вон там, за липовой рощей, пасека.
   Петро их встретил как дорогих гостей. Его сын Гришка раздул самовар. Накрыли стол и, конечно, не обошлось без медовухи. Они с сыном показали свое хозяйство и большой зимник, где ульи с пчелами, как медведи, укладывались на зимнюю спячку. Они очень сердились, когда у них отнимали мед, необходимый им для питания до весеннего цветения трав и липы. В период качки меда рядом с пасекой лучше не ходить, так как пчелы жалят всех и по несколько раз, видя в прохожих своих обидчиков. Агрессивными они становятся, защищая свои труды по сбору меда, а сейчас они успокоились и в зимнике, несмотря на их большое скопление, можно не опасаться, что ужалят. Виктор, изрядно искусанный пчелами в детстве, до сих пор относился к ним с недоверием, даже в зимнике, а Олеся взяла в руки целый рой пчел, которых Гришка, достал продемонстрировать.
  - Я вам приготовил по баночке меда липового и гречишного, зимой пригодится, - сказал Петро.
   Село Беломестное было тихим местечком, но Виктор составил программу активного отдыха.
   - Поедем, заглянем к пастухам. Хочу узнать, что они хотят вечером сообразить, а то пойдем на рыбалку.
  У Виктора Носова уже в одном ведре с холодной водой лежали потрошеные щуки, окуни и ерши, а в другом копошились раки. Костер, как обычно полыхал. Оставалось только вывесить ведра над костром и через полчаса ужин готов.
  - Да, серьезный подход к ужину, - сказал Лукин.
   - Ты еще не видел главного. Мы сегодня утром гуся подстрелили, килограмма на три потянет, поэтому решили сегодня не резать поросенка. Здесь будем готовить гуся или возьмете с собой? - спросил Носов.
   - Если позволишь, то я его здесь сделаю, чтобы дома не возиться. Олеся не кушает дикое мясо, поэтому дома мне некому помочь на кухне, - предложил Лукин.
   - Да уж, с гусем лучше здесь разобраться, а я посмотрю, как охотники готовят гуся на берегу, - сказала Олеся.
   - Ну, блесни своими кулинарными способностями. Тебе его ощипать и опалить? – спросил Носов.
   -Только крупные перья ощипать  и выпотрошить, но печенку не выбрасывать.
   - Мы так и сделали, да немного подсолили, чтобы не испортился.
   - Не успеет испортиться. Давайте хорошенько промоем его изнутри. Потом мне нужны яблоки антоновские. Они еще немного не дозрели, но ничего пойдут. Кусок сала найдем с мясными прослойками, как бекон.
   - Мы решили сегодня не резать поросенка, но кусок сала с прослойкой найдем, а яблок антоновских сколько хочешь, - сказал Носов.
   - Ну, соль, перец и другие пряности у меня всегда в машине имеется.
  Виктор тонко порезал бекон, а яблоки на четыре части без сердцевины. Гуся  поперчил изнутри, набив его яблоками и беконом, так как дикий гусь немного суховат, а потом зашил его белыми нитками.
   - Все, пускай он пока маринуется, а мне нужна белая глина. Виктор там вверх по ручью, знаешь? Там голубая и белая глина. Принесите и в ведерке замочите пока, - предложил Лукин.
   Виктор сначала заготовил смесь из глины жидкую, как сметану, и опустил в нее гуся целиком, обмазывая остатки оперения жидкой глиной. Олеся смотрела на него с нескрываемым интересом, как на гончара, а он и устроил выступление специально для нее. Потом замесил глину погуще и обмазал гуся, сделав из него глиняный ком. На земле у пастухов был выложен очаг из камней, в которых нажгли достаточно углей. Виктор разгреб их и уложил гуся, накрыв его толстым слоем углей, а сверху бросил несколько поленьев для нужной температуры керамическому гусю.
   - Виктор, ты что будешь? Уху или рыбный суп? - спросил Лукин пастуха.
   - А, не все ли равно?
   - Нет, конечно. Если с водкой, то будет рыбацкая уха, а если без нее, то рыбный суп.
   - Тогда, конечно, ухи всем, - заулыбались пастухи.
   Они и собрали сегодня сабантуй, чтобы московской водки выпить. Такого напитка давно уже не было в деревне, да и за самогон власти крепко наказывали и народ боялся гнать.
    Под уху пропустили по сто граммов водки, Виктор перевернул гуся и подсыпал пышущих огнем углей, оставив его еще на час. За это время они  еще отведали юшки из хищной рыбы. От щуки и окуней бульон в ухе всегда светлее и прозрачней. Виктор выкатил глиняный шар с гусем на травку и ударил по нему поленом. Глиняная скорлупа раскололась, как фарфоровая чашка на  куски. Впрочем, фарфор из такой глины и делался. Внутри осколков остались гусиные перья и части кожи.
   - Ну, кулинар, ты даешь. Готово? Можно наливать? - спросил Носов.
   - Наливать можно, но еще один штрих с гусем, - сказал Лукин.
   Виктор собрал в кучу еще пылающие жаром угли, и соорудил мангал, а из шампуров решетку, на которую положил гуся, чтобы он подрумянился на углях, как шашлык. После его разломили на разделочной доске, и благоухание печеных яблок с беконом и гусиным жиром завораживал окружающих.
   - Вот теперь можно под гуся, - сказал Лукин.
   - Я тоже не откажусь от такой дичи, а что наливают «под дичь»?- улыбнулась Олеся.
   Олесе Виктор предложил кусок сочной грудки, а запить шампанским, охлажденным в роднике до температуры, как со льда. Все зачмокали языками, передавая, как вкусен гусь.
   - Да, с тобой с голоду не помрешь, я привыкла к кухонной посуде, а здесь глиной обмазал и в костер.  Где тебя такому научили? - спросила Олеся.
   - С детства в походной жизни с рюкзаками, и здесь на речке мы с друзьями так утку готовили, потом вылазки на охоту и рыбалку, да и в авиации во время расследований авиакатастроф надо уметь все, мало ли, куда тебя закинут, - явно рисовался Лукин.
   Он, на самом деле, в армии осваивал программу выживаемости у спецназовцев, но почему-то эта тема была закрытой, хотя, что бы народу не рассказать, как выжить в лесу, когда заблудишься или в горах, да, и в любом глухом месте. Как устроить ночлег, чем питаться, глядишь, и остались бы в живых бедолаги, попавших в тяжелые условия жизни. А, они, такие условия наступают в СССР, так почему бы не поделиться опытом из программы выживаемости космонавтов с народом. Нет, все надо засекретить и никому не рассказывать. Если показать уроки выживаемости по телевизору, то другие программы народ и смотреть бы не стал. Многие захотели бы вернуться в первобытнообщинный строй и пожить в таких условиях хоть денек. Вот это коммунизм, а что нам предложили построить, то фантазии для одурачивания большей части населения в угоду кучки партийной бюрократии, которая, видимо, доживает последние годочки своей беспробудной лжи и вранья народу.
   Вечерело. Над рекой образовались облака тумана и потянулись к берегу вместе с прохладой.
   - Ну что, есть предложения выпить до чая, - сказал Носов и поставил их походный самовар.
   Родник протекал рядом с их стоянкой и горящие угли быстро раскочегарили самовар, который подпрыгивал от бурлящего кипятка. Пастухи тут же на берегу собрали подсохшие ягоды земляники и листья мяты, которая росла по всему берегу, и если коровы любили  ее жевать, то молоко отдавало немного мятой.
   - Чего здесь только нет. И душица, и чабрец, и зверобой, - сказал Лукин.
   - Да, здесь есть все, кроме чая. Мы уже забыли, как он выглядит, - буркнул Носов.
   - Я тебе оставлю свои запасы перед отъездом.
   - Хорошо бы, а то мы давно перешли на зверобой, да и желудки от него получаются луженые, что можно жареные гвозди переваривать. Давайте все-таки завтра к обеду на поросенка. Виктор, все давно хотел тебя спросить. Ты вот раньше приезжал сюда, капитаном был? - спросил Носов.
  - Так это лет десять прошло.
  - И кто ты теперь?
   - Да, полковником работаю, - отшутился Лукин.
   - Да-а. Тебя многие в деревне вспоминают. Наверное, не было такого сада, где ты не попробовал бы яблочка. Бывало, он оборвет яблоки и угощает на вечерке девчат  яблоками из их же сада. Только наша Валька однажды узнала по вкусу свой Белый налив.  Пришла домой, и точно, яблоня заметно поредела. Она родителям рассказала, а те милицию вызвали. Тогда участковый приезжал за тобой, но не нашел. Помнишь? – спросил Носов.
   -  Я тогда в шалаше жил и только увидел мотоцикл милицейский, сразу дал тягу по речке в деревню Иваньково. Там у девчонок отсиделся. Когда пришел поздно домой, то родители передали пожелания участкового, чтобы больше не лазил по садам, иначе в другой раз точно найдет меня и накажет. Яблоки  все съели на вечерке, а следов на траве не оставалось. Мало ли что Вальке показалось. Тоже мне, дегустатор нашлась, по вкусу определила свои яблоки. У нас в саду тоже "Белый налив" растет. Да и брал я ровно столько, сколько могли съесть, - сказал Лукин.
   - Да, я не к тому вспомнил, просто интересно, а вот теперь полковник милиции, наверное, и участкового можешь погонять за плохую работу.
   - Конечно, если он гусей пасет во время работы, но я не по той части.
   - А, что и генералом можешь быть?
   - Легко, как говорил Чапаев Петьке, только немного подучиться надо, а я уже окончил две Академии, так почему бы и не быть, - сказал Виктор, а сам подумал, что только и осталось красоваться перед пастухами и девчатами, - а если не получу генерала, то будет позор всему мировому пролетариата, как говорил Сема Давыдов. Да, кстати, как там Давыдовы поживают?
   - У Валентины две дочери уже взрослые.
   - Виктор, я случайно увидел одну статью в «Литературке» и вспомнил о тебе. Я все годы держал данное тебе слово, никому не рассказывать о том, что услышал от тебя. Да и пацаном я тогда был и во многое не верил. Теперь все совсем по-другому воспринимается. Ты почитай сам эту статья, так как пересказывать ее будет неинтересно, - сказал Лукин.
   - Хорошо оставь газету, я потом прочитаю. А о чем эта статья?
   - Ну, сам взгляни и все поймешь.
    Носов взял газету, и Лукин показал статью, которую надо прочитать. Он пробежал бегло по заголовку, потом по статье и вдруг посерьезнел. Его глаза жадно вырывали строчки той статьи, прописанные кровью невинных жертв, павших на мирной демонстрации. Конечно у любой «бузы» всегда найдутся хулиганствующие элементы и мародеры, но демонстрация все ровно была мирной, и народ хотел донести свои требования до руководства страны, а власти должны были разобраться в действиях митингующий. Вместо этого прозвучала команда: «Огонь!» по демонстрантам с красными транспарантами и знаменами в руках. Среди абсолютного  большинства  демонстрантов не было агрессивных. Это было в точности, как "9 января 1905 года", известное в истории «Кровавое воскресение», но только то было при царе, а это в СССР. Рушились остатки веры людей в справедливость власти и её "народность". Она встала от народа по другую сторону «баррикад» и устроила кровавую бойню.  Расстрел в Новочеркасске  доказал  что, на XX и XXII съездах КПСС  осудили "культа личности  Сталина" его же соратники, у которых и тогда руки были не меньше в крови, а теперь они показали, что суть советского режима оставалась прежней. Для них гибель сотен невинных людей ничего не значила. Главное действовать по той же схеме, расстреляли народ и засекретили материалы, чтобы не всколыхнулся народ в других областях. Недовольных  властью было много в стране-победительнице.  Победили в самой страшной войне и бедствовали из-за нерадивых руководителей, и это в богатейшей стране. Архивы КГБ по расстрелу в Новочеркасске все еще были засекречены. Кто отдавал приказы, кто стрелял по демонстрантам с крыши горкома КПСС, и сколько человек погибло - неизвестно. Многие участники тех событий еще руководят государством и вряд ли позволят снять гриф секретности.   «Литературка» описывала раннее утро на площади Новочеркасска. Многотысячная демонстрация рабочих местного завода с красными знаменами, цветами и портретами Ленина направилась к зданию горкома КПСС. Мотострелковой дивизии приказали перекрыть мост через реку Тузлов и атаковать демонстрантов танками. Генерал Матвей Шапошников ответил: «Не вижу перед собой такого противника, которого следовало бы атаковать нашими танками».  Он же отдал приказ: «Автоматы и карабины разрядить, боеприпасы сдать под ответственность командиров рот». На том военная карьера боевого генерала, Героя Советского Союза, получившего орден Ленина и «Золотую Звезду» в январе 1944 года за образцовое выполнение заданий командования и проявленные мужество и героизм в боях с немецко-фашистскими захватчиками. Не мог он стрелять в народ.
   После смещения Никиты Хрущева с поста Генсека ЦК КПСС генерал Шапошников попытался предать гласности информацию о реальных событиях в Новочеркасске, но был отправлен в отставку. В отношении его возбудили уголовное дело по обвинению в антисоветской пропаганде и исключили из партии. Только полгода назад его реабилитировали.
   Носов дочитал статью и молча, плеснул в стакан водки. Залпом выпил и не закусывал. Они, молча, сидели вокруг костра, и никто не решался разорвать тишину.
    - И, что думают по этому поводу полковники МВД? Будут ли возбуждать дело, и наказывать тех, кто совершил те злодеяния?
   - Вряд ли. Статью в «Литературке» написал скандальный журналист. Она, конечно, наделала шума в определенных кругах, но не более. Архивы все ровно держат в секрете, а значит все публикации на уровне слухов.
   - Но все правильно написано. Я, конечно, генерала Шапошникова лично не знал, но среди солдат были такие разговоры, что он пошел против своего руководства в отношении применения оружия против демонстрантов. И некоторые говорили, что по населению стреляли солдаты из оцепления, но это было не так. Я сам стоял в оцеплении и не мог произвести ни одного выстрела, хотя бы, потому что у меня патронов не было, а вот у нас за спиной с крыши горкома КПСС были отчетливо слышны винтовочные выстрелы и пулеметные очереди. Наверное, снайперы «работали», сказал Носов.
   - Нормально да? Снайпера «работали» по мирной демонстрации?
   - Да, там все ненормально было. Значит, не назовут настоящих виновников тех событий?
   - Может быть, когда-нибудь, но не сейчас. Тебе сейчас сорок семь лет, а другим участникам событий гораздо больше, но они держатся у руля государства и не допустят расследования. Во всяком случае, объективного, - сказал Лукин.
  «Сколько же раз еще перепишут историю государства Российского?- подумал Лукин,- ведь ее пишут политики и каждый под себя. Любое значимое событие в истории переписывалось в угоду правителям государства. А, про Новочеркасск и говорить нечего. Ранее трагические события в Новочеркасске преподносили как антисоветские выступления несознательных рабочих против советской власти. В то время, когда партия и Правительство неустанно заботится о благосостоянии народа. Теперь во времена гласности  эти же события стали преподносить, как выступления сознательных рабочих против прогнившей советской системы, за демократию и свободу слова.  На самом же деле не было ни того, ни другого. Рабочие хотели нормального отношения к себе и своим нуждам.  Они хотели понять, как им выжить при повышении цен на продукты и снижении зарплаты. Но руководители не нашли нужных слов, чтобы пояснить сложившуюся ситуацию в стране, а некоторые поиздевались над нуждами народа. В результате произошел взрыв накопившихся эмоций. Народ выдвинул законные требования по улучшению их прожиточного уровня и просил довести эти требования до руководства государства, но в ответ получили свинцовые пули. Так обычно поступают преступники, которые применяют оружие для устрашения. И здесь был расчет у властей запугать народ, чтобы и мыслей не было выходить на площадь митинговать. Это им не 1-е мая, когда они славили КПСС красными транспарантами. Власть испугалась. Она поняла силу народа, сплоченного общей бедой и доведенного до отчаяния.  Именно с испуга власть показала звериный оскал социализма, хотя в те времена было принято употреблять это выражение применительно к капитализму. А, ведь в Новочеркасск в те дни прибыли высшие руководители страны, кроме Хрущева. Здесь находился Козлов, второе лицо в государстве после Никиты,  знаменитый Микоян и еще половина Политбюро ЦК КПСС. Многих уже нет. Егор Лигачев в то время был заместителем заведующего отделом ЦК КПСС и тоже принимал участие в решении о кровавой развязке тех событий. Во всяком случае, он присутствовал при вынесении кровавого решения и не поступил, как генерал Шапошников. Более того, он недавно на Пленуме ЦК КПСС по кровавым событиям в Сумгаите поделился с товарищами по партии опытом, как они вводили войска в 1962 году в Новочеркасск и подавили митингующих. Он только не поделился, что была мирная демонстрация рабочих, и требования у них были о хлебе. Пастух, конечно, прав и расследование надо провести по тем событиям. Но, кто будет расследовать и с какими задачами? Кто окажется виновным в тех событиях? Вопрос вопросов. Никто и никогда не найдет тех снайперов, что «работали» по митингующим, так же, как и пулеметчиков с крыши горкома партии, а про руководителей страной, отдавших преступный приказ и говорить нечего. Тайна осталась за семью печатями и, скорее всего многие документы уничтожены. Исполнители преступных приказов замели следы».   
   - А, мне хотелось бы, чтобы вызвали меня и моих сослуживцев в военную прокуратуру и допросили. Мы бы поставили, хотя бы в одном вопросе точку, что мы не стреляли по митингующим. Насколько я понимаю, что нас комиссовали сразу после событий специально, чтобы можно было сослаться на солдат, якобы с испугу, стрелявших в толпу. Если бы сделали мы из своих автоматов и в упор, то уложили бы не одну сотню людей. Да и мы слышали выстрелы из винтовок и пулеметов у себя за спиной, почему я даже невольно пригнулся.
   - В этом ты прав. Первые пули прошлись по деревьям, где сидели любопытные мальчишки. Раненые посыпались на землю. Следы от пуль остались на  памятнике Ленину. Те пули не могли быть из автоматов солдат в оцеплении. Характер всех ранений был не лобовым, а сверху вниз.
   - Так значит, расследование было? – спросил Носов.
    - Нет, никто ничего не расследовал. Я бывал по работе в тех местах. Лет через десять жуликов ловил. Твой рассказ я помнил с детства, поэтому интересовался у местных жителей. Не специально, конечно, а так в разговорах о наболевших вопросах. Только на площади были убиты выстрелами в голову около десяти человек, а это могли бы сделать снайпера с крыши.
   - Вот, что я говорил. Мы с сослуживцами так и думали, что «работают» снайпера, но откуда они?
   - Эта тайна, покрытая мраком. Известно одно, что в гостиницу Новочеркасска в тот день приехало 27 музыкантов, как значилось в их документах. В такие трагические моменты обычно отменяют все концерты в городе, а здесь прибыли три десятка артистов «веселить» народ. Кто может выселить проживающих в гостинице для размещения парней «из муз команды»?  Конечно же, не директор гостиницы. И совершенно понятно, что за музыкальные инструменты были в их футлярах из-под контрабасов и виолончелей. Вот они могли дать «свой дьявольский концерт» с крыши Горкома партии для митингующих. Толпа от вида крови своих товарищей обезумела и разбежалась, а парни «из муз команды» вечером тихо погрузили свои инструменты в автобус и выехали из города в неизвестном направлении, - сказал Лукин.
    - Так, кто же они были?
   - Об этом никто и никогда не узнает, кроме официальной версии, что приезжали в город «парни муз команды», но в связи с трагическими событиями концерт отменили и уехали. Фамилии в гостинице остались наверняка липовыми, да их анкеты вскоре уничтожили. Ищи теперь ветра в поле. Секретная спецоперация, которая следов не оставляет, но это только предположения и не более. Если были снайперы, то реальная версия с музыкантами, но всего лишь версия. Солдаты в оцеплении были для них прикрытием. Говорили, что на следующий день на той площади был дан концерт с танцами. Возможно, также для прикрытия отъезда «парней из муз команды». Сделать видимость, что музыканты были на самом деле. Поэтому и вас всех отправили по домам, чтобы вы в курилках не обсуждали происшедшие события и не сделали каких-нибудь ненужных выводов. А, самое главное, чтобы с вами никто не общался в части, пока вы все были в куче. С вас взяли подписки о неразглашении государственной тайны, а материалы засекретили, после чего вас отпустили по домам. Поэтому я верю, что солдаты из оцепления в народ не стреляли, и ты Виктор можешь спать спокойно, - сказал Лукин.
   - Да, я и так спокоен, но помню те разговоры, что солдаты из оцепления положили народ на площади. Спасибо тебе.
   Лукин был доволен, что смог успокоить душу пастуха Носова, который был ни в чем не виноват, но его присутствие на площади во время трагических событий и «перевод стрелок» на солдат из оцепления не давали ему покоя  все эти десятилетия. Но, Лукин только и мог, что провести «разбор полетов» с пастухом Носовым. Кто бы ему позволил озвучить даже то, что он знал. Он же не корреспондент из «Литературки». Даже во времена гласности его могли лишить погон и обвинить в диссидентстве.
   В их компании воцарилась тишина и первой ее нарушила Олеся:
    - Виктор, мне очень интересно, слушая ваши рассказы, но я, конечно, не могу знать, что тогда происходило в стране, потому что была совсем маленькой. А, что было положительного в те времена?
   Виктор вспомнил про одного зануду, который полчаса отвечал на обычный вопрос: «Как дела?» и улыбнулся.
   - Я хорошо помню тот день. Трудящиеся с чувством глубокого удовлетворения узнали, что их по просьбе в ЦК КПСС и Совмине СССР приняли решение о повышении цен на мясо и молоко, - Виктор начал свой рассказ с улыбкой на лице,- но в нашей семье это известие было встречено без того чувства, как у всех трудящихся. Мы понимали, что придется жить впроголодь. По ночам выстраивались очереди за мукой и крупой. Народ боялся пропустить завоз продуктов в магазин, а отпускали по одному килограмму в руки, поэтому стояли в очереди вместе с детьми. народ попытался выяснить имена тех трудящихся «с чувством глубокого удовлетворения», но таких не было. На улице Горького  и в Черемушках расклеили листовки с призывом к забастовке. Но в Москве ничего не случилось. Люди по-прежнему ходили на работу, матерно ругая Хрущёва и вспоминая Сталина с Молотовым, которые ежегодно снижали цены. Я вспомнил пару анекдотов тех времен. Конечно, они утратили тот юмор и остроту, но надо сказать, что за любой из них можно было схлопотать до десяти лет тюрьмы, как за клевету на Советскую власть:
-Два еврея  стоят в очереди. Один из них причитает:- « Мяса нет, молока нет, и цены растут, как на дрожжах. Сейчас бы Молотова».
- «Что Вы говорите, какого молотого, хотя бы в зернах», - ответил другой еврей, картавя и на одесский манер.
Один имел в виду Председателя правительства, а другой кофе молотый.
   Только после этого Олеся засмеялась.
- Вот видишь, насколько анекдот утратил свою «соль». Такая же ситуация с двумя евреями в очереди, которые так же ропщут, что мяса нет, молока нет и крупа кончилась. В их разговор вмешался третий: «Вы знаете, за такие разговоры раньше расстреливали». Еврей испугался и бегом из магазина домой, где рассказал жене:- «Ты знаешь Сара, мы с Абрамом только что обсуждали, что в магазине стало нечего купить, а мне один товарищ в очереди сказал, что за такие разговоры раньше  расстреливали. Я все понял. У них теперь и патронов нет».
    На этот раз вся их компания рассмеялась, потому что анекдот был очень похож на теперешнюю обстановку в СССР, но теперь за него не давали десять лет тюрьмы, как тридцать лет назад.
    - А, всего за два года  до того, когда евреи рассказывали такие анекдоты, - продолжил Лукин,- мы ели на завтрак кашку с натуральным молочком или бутерброд с чёрной икрой на завтрак. Чёрная и красная икра свободно лежала в эмалированных лотках на прилавках магазинов, а рядом стояли бочки с такой же икрой. Ее продавали, как квашеную капусту. Зернистая подороже, паюсная – подешевле.  Вкуснейшую вареную колбаску «Любительскую» или «Докторскую» брали по 200 граммов.  Она же была без консервантов и быстро портилась, а главное всегда была за прилавком, и завозили ее свежую ежедневно. По всем магазинам молочные и мясные продукты завозили по ночам, а хлеб по несколько раз в день. Бывало, поинтересуешься у продавца о свежести хлеба, и та охотно отвечала: «Ночной». Означало, уже остыл. "Крабы в собственном соку"  стояли в пирамидах для красоты на витринах магазинов, а стоили они на уровне банки килек в томате. Их никто и не покупал.  Куры были похожи на кур, а не на раздутых лягушек. Были и молоденькие цыплята. Их называли «синенькими», потому что были «обезжиренные» и натуральные, но цыплята-табака из них получались отменными. Из подмосковных деревень Лианозово, Алтуфьево, молочницы привозили в город молоко, сметану, творог. Они же  разносили по квартирам, где у них были постоянные клиенты. Рано утром просыпаешься, а в дверях стоит молочница с парным молочком и свежим творогом. Сливочное масло было маслом, легко мазалось по хлебу тонким слоем, а сливки взбивались в пену. Попробуй взбить сейчас даже 30% сливки из магазина. Можешь месить их сутки без всякого результата.  А какие были "Кулинарии" при всех ресторанах, где можно было купить полуфабрикаты ресторанного качества и даже некоторые готовые блюда.  В "Праге" слоёные пирожки с мясом, корзиночки с салатом, заливные  из мяса и рыба. Как же все было вкусно. Так мы  питались в конце 50-х годов.  Праздничный стол на 7 ноября, на 1 Мая - был сказкой! Печёночный паштет, холодец, лосось, осетрина, домашние соления, натуральные колбасы и ветчина. Пирожки с разными начинками - мясом, картошкой, капустой сами выпекали. И, все под  настоящие грузинские вина, да шампанское тогда было нормальное, а какие пирожные были. Корзиночки с грибками из безе, эклеры во рту таяли. А, "картошка" или бисквит, пропитанный коньяком и с кремом. Все натуральное. Мороженое в кафе "Космос" на Горького было такое, какого больше никогда и нигде я не попробуешь. Наша семья не была богатой после того, как у нас все отобрали в 1930 году и всех отправили по лагерям с малыми детьми. Тогда время такое было, что если ты не кулак, то значит, шпион или террорист. Деда только полгода назад реабилитировали официально, а с 1939 года он  руководил оборонным заводом без этого. Зарплаты хватало на все, и семья могла купить все, что я перечислил, но до начала 60-х. Потом вдруг все исчезло с прилавков магазинов, выросли цены, и зарплата стала ниже. Куда все могло деться? В том однозначно виновны руководители государства. Допустили к руководству неучей и двоечников, вот и результат.
   - Мой дедушка пропал на строительстве Беломорканала, а потом был реабилитирован,- с грустью сообщила Олеся.
   - Мы с тобой обязательно съездим на Соловецкие острова и на Беломорканал поклониться нашим предкам.
   Лукин разлил по стаканам водку и все, молча, выпили.
    Ну, ладно, мужики, спасибо за хлеб-соль, пойдем мы, посидим на своем крылечке, как Олеся?
   - Да, наверное, пора. Приятная усталость, то ли от похождений и от впечатлений, - сказала Олеся.
   - Давай будем спать, пока не надоест,- предложила дома Олеся.
   - С удовольствием.
   Но, как не пытался Виктор поспать больше положенного, не получалось. То коровы мычали, когда их выгоняли со двора в стадо на пастбище, а петухи еще раньше стали орать по всей деревне, а говорят, лисы их потаскали. Им еще есть, где разгуляться. В общем-то, на свежем воздухе он быстро высыпался, и утром никаких последствий от выпивки. Вот, что значит воздух и хорошая вода.
   Олеся не хотела смотреть на живодерство с поросенком, и они спустились к реке немного позже, когда пастухи уже его опалили соломой и разделали. Виктор приготовил часть печенки на шампурах, как говорят "на крови". Она трещала на губах от сока и запеченной крови. Пастухи только успевали наливать по стаканам водку.
   - Она у тебя не кончается. Сколько же ты привез? – спросил Носов.
   - Ящик и еще немного, но уже на исходе, поэтому пора уезжать. Вроде бы все успели  попробовать.
   - Мы тебе кусок мякоти отрубили, возьмешь?
   - А, почему бы и нет. В Москве такого и на рынке не купишь.
   Они приготовили шашлык, вернее, его поручили Виктору.
   - Мы боимся испортить мясо. Его надо как-то мариновать, а мы не умеем.
   - Его в Москве маринуют, потому что оно замороженное и в продаже с костями с жилами. Парное мясо просто режем на крупные куски и насаживаем на шампуры. Угли готовы? – спросил Лукин.
   - Да, уже догорает костер.
   - Мне нужна крупная соль и много зелени, петрушка, кинза есть?
   - Сейчас в огород мотнусь, здесь все в ста метрах от реки.
   - Тогда режьте пока огурцы и помидоры.
    Носов принес целую охапку зелени.
   - Так, порежь зелень в большую чашку, - Виктор уже крутил шашлыки над углями.
   Как только они немного подрумянились, он насыпал в ладонь крупной соли и провел рукой с солью по шампурам, потом лишнюю соль отряхнул, а другая упала в мангал вместе с соком и капающим жиром, оставив на мясе, сколько было нужно. Потом он снял сочные шашлыки с шампуров и перемешал их с зеленью, отчего они стали нежными и с запахом зелени.
   - Да, я такого шашлыка еще не пробовал, это выше всех похвал, что ты делаешь с мясом, наверное, кавказцы позавидовали бы такой кухне, сказал Носов.
   - Конечно, они умеют только по-грузински или по-армянски, а я у них бывал везде и могу сделать даже по-узбекски, но только не свинину, они ее не едят и готовить, потому не умеют.
   - Тебе надо книгу издать о кулинарии народов СССР.
   - Почему СССР, я и французские блюда могу и болгарскую кухню знаю, - сказал Лукин.
   - Я все поняла. На кухне мне делать нечего, иначе захаешь.
   - Вот здесь ты не угадала. Я многое могу, но только не на домашней кухне. Так я могу стать хозяйкой, а ты хозяином, - улыбнулся Лукин.
   - Хорошо. Но помогать будешь?
   - Только, когда время будет свободное.
   - Договорились.
   -  Да, Олеся, повезло тебе с мужем, – Виктор Носов так и не понял, почему они до сих пор делят домашнюю кухню.
    - А, мы еще за грибами не ходили, - сказала Олеся.
   - Ну, с грибами здесь не очень. Набрать, конечно, можно, но находишься за ними. Я тебя отвезу за Оку в районе Касимова, там, на границе с Горьковской областью белых грибов видимо, не видимо. Местные жители даже подосиновики и подберезовики там не собирают, а только белые, - сказал Виктор.
   - А, когда поедем?
   - Приедем в Москву, я позвоню Борису или Михалычу, они держат гриной вопрос на контроле и решим, когда ехать, чтобы были грибы.
   - Что-то уже домой захотелось.
   - Так утром и поедем. Хорошо?
   - Да, Виктор, а возьмешь с собой творог, сметану, молоко? – спросил Носов.
   - Ну, если лишнее, почему бы не взять. Ты утром заходи.
   Носов утром приволок столько мясомолочных продуктов, что можно было бы ехать на рынок торговать. Виктор произвел с ним обмен. Отдал остатки водки вместе с ящиком и чай.
   - Ты приезжай почаще, не забывай родные места.
   - Как уж получится, а тебе спасибо за все удовольствия сразу.
    - Да, чего там, ты нас тоже побаловал.
   После обеда они были на Новослободской, на съемной квартире. Виктор не хотел даже случайных встреч, по его понятиям уже с бывшими родственниками, бывшей жены, хотя еще и не развелся.
    "Вот гарем открыл", – пошутил он про себя.
   - Михалыч, привет. Как дела?- Виктор вечером набрал номер Анатолия Михайловича.
    - Дважды звонили из Касимова. Там белый гриб пошел. Пора ехать.
    - А, мы готовы. Все уже в багажнике, ружья, удочки и корзины.
    - Ты, что не один будешь?
    - Да, если можно?
    - Ага, значит, с женщиной, но учти, там условия не как в доме отдыха. Все удобства на улице, - поспешил предупредить Михалыч.
   - Ничего, белые грибы, да в таком количестве, как ты рассказывал, все неудобства сгладят.
   - Вот это точно. Тогда выезжаем в шесть утра. Я жду тебя на Цветном бульваре.
   Виктор положил трубку о повернулся к Олесе.
   - Ну, как, Олеся, успела отдохнуть? Мы утром выезжаем.
    - Мой отдых - это горячий душ и чашка хорошего кофе, и я опять могу скитаться по глухим деревням.
   - Если хочешь, можем остаться и немного побыть в Москве.
   - Нет уж, давай поедем, а то грибы пройдут. Они нас ждать не будут.
   - Мне нравится твой грибной азарт, впрочем, как и охотничий. А, рыбалка  на Оке, вообще мировая. Да, еще там озеро есть в лесу с карпами. Тебе понравится.
   Михалыч с Борисом любит выезжать из Москвы рано утром, когда водители большегрузных автолюбителей еще изволят спать перед трудным днем. Виктор подъехал на Цветной бульвар. Рядом с Центральным рынком   их ждал Михалыч с Борисом.
   - Доброе утро. Вот, познакомьтесь, Олеся большая любительница собирать грибы, - сказал Виктор.
   - Очень приятно. Анатолий Михайлович. Поехали, а то грибы разбегутся по лесу.
   Олеся пошла в сторону машины, а Михалыч шепнул Виктору на ухо: - Что-то сомневаюсь, парень, чтобы тебе будет с ней до грибов?
   - Это еще почему?
   - Так мне кажется, но одно скажу - молодец. Мы с твоей женой никогда не встречались на отдыхе и по гриб не ходили. Ты все один, да один, - Михалыч много не говорил, но подмечал всегда точно и большей частью с юмором, а здесь он был серьезен.
   В утренние часы катить по Егорьевскому шоссе одно удовольствие. Шоссе извивается змейкой с крутыми поворотами по лесным массивам Подмосковья, практически не имея ни одной прямой, чтобы разогнаться. Шоссе можно было бы назвать - шоссе рыболовов, охотников, грибников и вообще любителей природы, которую тронула цивилизация только небольшими поселениями вдоль шоссе. Проехали город Гжель с его сине-белой раскраской, а впереди многочисленные озера, где ловится и судак со щукой, и линь, язь, окунь, и, конечно же, плотва - местная вобла. Куровское озеро в сосновом бору. С озер только картины писать маслом. В озере Святое и Муромское под Шатурой попадаются крупные сазаны, лещи и карпы, но сегодня у их компании другие задачи. Их ждут белые. Дальше по ходу они проехали целый каскад озер и рек, как в Карелии, а знаменитая группа Мещерских озер может поспорить с Северной Швейцарией. Реликтовое озеро Белое славится чистейшей водой и глубиной более тридцати метров. Михалыч внял просьбе компании, и они свернули налево к озеру Белое. Совершили небольшой привал, и выпили чаю с бутербродами. Озеро находится как раз на полпути до Касимова в Мещерской низменности карстового происхождения. Дно озера покрыто мелким белым песком и равномерно углубляется от берега. Да, просто посидеть на берегу среди берез и сосен было большим удовольствием, что они и сделали. На берегу озера расположены шикарные санатории, но такой отдых не для их непоседливой компании. Олеся хорошо вписывалась в нее. Вода в озере настолько чистая и прозрачная, что видно дно на глубине в несколько метров, которое играет на солнце, особенно на мелководье у берегов, не заросшими тростниками, как другие соседние озера. Можно было остановиться где-нибудь здесь в Мещерском заповеднике. Он простирается между Егорьевским и Куйбышевским шоссе, а в диаметре более ста километров, где нет дорог и селений, поэтому здесь в изобилии грибы, ягоды и рыба.  Когда едешь по Егорьевскому шоссе, то на обочине дороги обычно продают чернику, малину, ежевику и грибы лисички, а возвращаешься через Рязань, то с другого края Мещеры в основном грибы белые, толстяки с красными шляпками и подберезовики. А, нет здесь дорог и селений, потому как славится Мещера своими болотами, которые тянутся здесь непрерывной полосой и при разливе рек весной становятся совсем непроходимыми, да и кто полезет комаров и мошек кормить. Такой красотой можно наслаждаться или пользоваться ее дарами только короткое время, а даров здесь у природы на сотни тысяч гектар от брусники, клюквы, черники до голубики, черной смородины и облепихи, правда, белый гриб здесь не прижился, зато все остальное в изобилии. Есть здесь и глухари и тетерева, олени и лоси, но есть здесь и серьезные звери, как волки, рыси и медведи. Так, что особо здесь не погуляешь по болотам.
 Далее на их пути образовались по обочинам дороги развалы  с изделиями из хрусталя. Здесь было выставлено все, что производит старинный завод в Гусь-Хрустальном. Интересно, куда раньше девался весь хрусталь, производимый на хрустальных заводах? Ведь на других трассах и рынках его не меньше выставлено, а раньше в магазинах невозможно было купить даже рюмки. Неужели в братские страны экспортировали? Чудеса, да и только. Исчезает зарплата у шахтеров, пропадают некоторые виды продуктов, и появляется в огромных количествах керамика и хрусталь. Вот, это перестроились. Однако все гораздо проще на самом деле. На хрустальных заводах перестали платить зарплату и работники получают ее теми изделиями, что производят. И не только на хрустальных заводах. Правда, никто в Правительстве не объяснил шахтерам, как им забирать свою продукцию. Может быть мешками? А, что делать сталеварам или рабочим оборонной промышленности? Каждому по карману патронов или запчасти для самолетов?
    Их автомобили продолжали катить по Егорьевскому шоссе среди сверкающего хрусталя. Виктор пока не думал, что вскоре его молодой семье понадобиться и хрусталь, а пока в его доме всего было больше, чем в изобилии. Как-нибудь поделят при разводе. Пока они просто отдыхали, и больше ни о чем не хотелось думать. На выезде из Мещерского заповедника показался крутой берег реки Ока, на котором расположился самобытный город Касимов, который был основан Юрием Долгоруким, одновременно вместе с Москвой, как пограничная крепость. Во время набегов татаро-монгол город был сожжен, но потом восстановлен. Как уж повелось на Руси, что важные события происходят в истории во времена борьбы за власть, когда теряют целые города и волости. Так было и с Василием Темным, когда великий князь боролся за московский престол. Ему помогали татарские царевичи Касим и Якуб, которые бежали от преследования своего брата, захватившего власть в Казани, и Василий отдал им  город, где образовалось Касимовское царство и просуществовало до конца семнадцатого века. Потому в городе свой уклад жизни и на рынке можно купить изделия из липы с красивой резьбой и валенки, а так же конскую колбасу - козы, и татарские шерстяные и меховые изделия. А, еще Касимов славится своим ювелирным заводом. О том нигде не пишут, и не рассказывают, но Виктор знал многие скандальные истории о хищениях золота. А, самая большая достопримечательность города красуется на Соборной площади – Вознесенский собор, и здесь же посреди города мечеть с минаретом и смотровой площадкой. Остается только радоваться за жителей Касимова, что во времена установления Советской власти сохранились памятники старины, предающие городу особый колорит, где можно видеть народ: одних в тюбетейках, других в валенках.
 Далее они выехали к городу Елатьма со знаменитыми торговыми рядами, имеющими отношение к архитектору Висконти. В Елатьме их автомобили переправились на пароме через Оку, и  они оказались в поселке Маяк. Далее дороги были только лесные, среди сосен по укатанному песку, поэтому после дождей дороги всегда сухие. У Михалыча здесь много знакомых, и на ночлег всех разместил, и с пекарни принес  он горячего ржаного хлеба с поджаристой корочкой, предложив с парным молоком или творогом со сметаной. Правый берег Оки наводнен многочисленными озерами на ширину около пяти километров, которые остаются при весеннем разливе реки с рыбой. На плотине реки Вянка разводили карпов, которых уже давно никто не ловит. Наверное, местные жители заелись, и больше предпочитают ловить судаков и стерлядь в Оке. Возить же карпов  на продажу через паром невыгодно.  За лесом начинается Горьковская область, но дороги туда нет. Народу в поселке Маяк проживает немного, да и им, видимо, не до рыбалки и грибов. Вот и развелось здесь карпа столько, что он клюет даже на блестящий крючок, а уж если с червем или тестом, то у них, наверное, под водой драка, кто быстрей схватит. На берегу озера сохранились мостки для раздачи кормов, разделяющие водоем. На мостке утроилась Олеся с удочкой. Она ловко подсекала карпов весом до килограмма, которые вылетали из воды свечой, описывая в воздухе дугу, срывались с крючка и падали в противоположный водоем. На  воде раздавался громкий шлепок и от сорвавшегося карпа оставались лишь круги на воде. От такого зрелища глаза у рыбачки сверкали и она снова пыталась уложить пойманного карпа на мостик.
  - Олеся, ты их только подсеки, чтобы крючок зацепился, а потом вот так медленно подбирай леску катушкой и подводи карпа к мостку. Вот так, так, а теперь бери его сачком или попробуй тихо поднять на мостик, - подсказал Виктор рыбачке.
   Олеся подняла рыбину на мостик, радость переполняла ее: - А, как мне снять его с крючка?
    Да, это была для нее не самая большая проблема. Как насадить на крючок червяка, которого она не могла взять в руки. Карп бил хвостом по деревянному мостику, приближаясь к воде.
   - Может, ты попробуешь на тесто ловить? - спросил Виктор, сняв с крючка карпа и нанизав нового червя.
   - Нет, тесто они меньше любят, им свежака хочется. Михалыч червей в чайной заварке держит, - улыбнулась Олеся.
   Так Виктор превратился в ассистента Олеси по рыбалке, так как сам не успевал закинуть удочку, как она уже поднимала следующего карпа и просила помощи.
   - Держи, держи свою удочку, ее карп утащил, - закричала Олеся.
   Действительно карп, клюнувший на удочку Виктора, оказался более килограмма и утащил удочку вместе с катушкой. Чтобы не лазить в воду, пришлось удочку зацепить блесной спиннинга, и каково было удивление, когда увидели огромного карпа, похитителя удочки, который так и не смог сорваться с крючка.
   - Ну, я думаю, на ужин нам достаточно рыбы, а солить ее ни к чему. Карп вкусный только свежий. Лучше завтра еще поймаем, - предложил Виктор.
   - А, кто будет готовить? - не просто так спросила Олеся, так как не любила чистить рыбу.
   - Ну, лучше Бориса никто не сделает рыбу, - Виктор сказал громко, чтобы Борис услышал, а он таскал карпов невдалеке от них.
   - Неужели, а я думал, что лучше тебя никто не готовит, - отозвался Борис.
   - Нет, шеф-повар ресторана "Узбекистан" вне конкуренции, – Виктор решил отъехать от «кухни».
   - Ты давай без своих заходов. Может быть, Олеся не знает, как ты готовишь, а нам не заливай, - пытается отбиться от кухни Борис.
   - Ну, хорошо, я приготовлю, если мне поможете?
   - Ну, мы-то знаем, как ему помогать, это значит, что мы будем все готовить, а он руководить, - сообщил Борис.
   - Хорошо, хорошо. Ну, совсем малость. Борис, почисть рыбу и удали кости со спины, а брюхо оставь целым, но, конечно же, без потрохов.
   - Олеся, сейчас что-то будет. Лукин включил свою кулинарию, для тебя устраивает гастроли, - подколол Михалыч, - ужин откладывается на неопределенное время, и я пока предлагаю тебе чашку кофе и бутерброды.
   - Спасибо, Михалыч, да, я чувствую, что это серьезно, - сказала Олеся.
   - Нет, я, конечно, могу бросить рыбу в масло на сковородку, и через тридцать минут она будет на столе, тогда вы не вкусите всей прелести свежего карпа из китайской кухни, - предложил Виктор.
   - Ну, тогда мы готовы потерпеть,  - согласилась Олеся.
    Дома Борис занялся рыбой, а Виктор разводил костер под таганком.
   - Виктор, рыба готова. Немного подсолена и поперчена. Даже кости удалил, - сказал Борис.
   - Борис, тебе цены нет. Я сейчас.
 Виктор уже дожаривал на сковороде постный бекон, помидоры, «синенькие» баклажаны, лук и болгарский перец. Он купил все на рынке в Касимове, предполагая, что будет готовить карпа или просто аджаб сандал. Жаркое  уложил в карпов со спины, поперек рыбы сделал острым ножом легкие надрезы, чтобы оставшиеся мелкие кости стали мягкими. Потом обмотав ниткой, и обжарил рыбу на большой чугунной сковороде на сильном огне до золотистой корочки, так что плавники хрустели. Каждому рыбаку и хозяину дома Андрею досталось по рыбине.
   - Я столько не съем, – забастовала Олеся.
   - Ты попробуй, другого блюда не будет, - предложил Виктор.
   Приступили к трапезе, выпив по рюмке водки. Все кости из карпа вынуть невозможно, потому его кушали, осторожно перебирая губами. Вскоре компания загалдела наперебой.
   - Я хоть и шеф-повар, но не пробовал ничего подобного. Олеся он скрывал от нас свои кулинарные способности, - сообщил Борис, уплетая карпа со сложной начинкой.
   - Вам только покажи, так враз окажешься поваром на всех рыбалках и охотах.
   - Ну, мы согласны быть помощниками, - согласился Борис.
   - Могу взять на себя только общее руководство.
   - Вот, Олеся, запоминай, почему он большой начальник, а мы помощники. Потому что умеет кое-что лучше нас, и мы уже подчиненные, - подвел итог Михалыч.
   - Хорошо, хорошо. Все оставим, как было. Все нагрузки поровну, и дежурство по кухне в порядке очереди, - предложил Виктор.
   - А, это как? - не поняла Олеся.
   - Олеся, ты у нас гость, тебя это не касается, а так в нашей компании заведено дежурить по кухне. Утром в шесть часов завтрак, и все уходят на рыбалку или за грибами, а дежурный должен всех встретить горячим обедом, а потом и ужином.
   - И что дежурный целый день на кухне?
   - Это, кто как может. Вот Виктор один раз на Волге накануне своего дежурства приготовил баклажанную икру, ухи наварил котелок, а в большом котле заделал казацкий кулеш из пшена. Потом только разогревал и кормил нашу компанию, а сам участвовал во всех рыбалках с раннего утра до вечера. Сначала все возмутились, что он их кашей пшенной кормит целый день, но к вечеру так привыкли к его вкусному кулешу, что просили добавки и приготовить еще раз. Вот, я и говорю, что некоторые из любого положения вывернуться, - улыбнулся Михалыч.
 Он промолчал о том, когда Виктор в свое очередное дежурство пригласил двух студенток из Волгограда, которые на ближайших полях около хутора Глухое собирали совхозные помидоры в стройотряде. Он с ними устроил вечеринку с шампанским, и они на следующий день накрыли стол для их компании разносолами, даже заливное из судака было. Благо, что в том краю все плавает в воде и растет на земле, что не надо ходить на рынок.
   - Кому чай, кофе? И всем спать, подъем на рассвете и в подход за белыми, -сообщил Михалыч, как главный специалист по грибам.
   Привыкли они в Подмосковье уходить за грибами на целый день, а
 чтобы набрать корзину хороших грибов, то пятки до заднего места стопчешь.  Возвращаешься весь в осенней паутине, да еще дождь промочит. Приходишь домой, и уже не до грибов, только горячий душ и сто грамм водки. Ну, а потом, может быть, и грибами можно было заняться. Здесь же была совсем другая картина. Лес начинался сразу за околицей поселка, но  поехали за грибами на машинах по песчаным лесным дорожкам. В лесу в основном преобладали сосны, и немного берез. Трава была мелкая и короткая, как на английском газоне, а местами переходила в мох.
   - Ой, стой. Тормози, грибы! - воскликнула Олеся с азартом.
   Они отъехали от села не более пятисот метров. Белые грибы стояли как на картинке высотой не более десяти сантиметров, а другие и того меньше. Не надо было бродить по лесу. Они остановились и прошлись по обочине в десяти метрах от проселка. Сразу срезали штук тридцать белых грибов, а когда возвращались к машине, то еще почти столько же.
   - Я еще ни разу не собирала грибы на машине. Поехали дальше, но очень медленно, - сказала Олеся.
   Они сделали еще три остановки. Это была прогулка по чистому лесу, похожему на парк, как будто перед их приездом здесь провели субботник. А, может, скорее от того здесь чисто, что народ здесь не ходит и не мусорит, потому как народу здесь нет. Кто живет в поселке, то им не до грибов и рыбы, а может, уже надоели. Через час у каждого в корзине было не менее двухсот белых. Других грибов здесь было мало, и они их не брали.
   - И что будем делать с таким количеством грибов? Вот, сейчас бы банки и засолить, - спросила Олеся.
   - С банками здесь туго. Они молоко в них разливают, и вряд ли хоть одну банку найдем. Надо было из Москвы везти, - сказал Михалыч.
    - Михалыч знает, что делать с грибами. Недаром хлебопекарню задобрил гостинцами столицы, - успокоил беспокойства Олеси Борис.
   - Да, все очень просто. Дома почистим грибы, хотя они и так чистые. К ним песок не прилипает. Так слегка отряхнуть и на пекарню в сушку. Они уже утром хлеб испекли, и печи сейчас имеют нужную температуру для сушки грибов, - подтвердил его слова Михалыч.
   После сушки грибы немного отдавали печеным ржаным хлебушком, оттого аромат белых грибов только выигрывал. Их "грибной улов" уместился на снизках.
   - Вот зимняя заготовка, и ничего с ними не будет в хранении. Может быть, завтра еще заход сделаем? Как народ? - предложил Михалыч.
   Все одобрили это предложение и начали, молча, уминать с чугунной сковороды жареные грибы в сметане с лучком и картошкой. Михалыч кроме чая не пьет ничего, а Борис присоединился к Виктору и Олесе по части водочки. Ох, и хорошо на природных закусках, которые сам добыл, да, еще в таких глухих местах, где нет никакой цивилизации.  Вокруг леса и озера, от чего у продуктов настоящий запах леса или озера.
   В Москву они возвращались налегке. Обычно Виктор тащил с собой и рыбу и грибы свежие, чтобы угостить  друзей, собрать дома компанию. А, теперь не было места для сборов. Он не афишировал свои отношения с Олесей. Зачем «дразнить гусей» раньше времени. У него по такому поводу был богатый опыт конспирации, отработанный на встречах с француженкой, что о ней мало кто знал на протяжении долгих лет. Хоть они и расстались уже три года назад и, похоже, окончательно, но, ведь, бывает, что и припомниться что-нибудь хорошее из их совместной жизни, а у них все было только хорошее и отличное.  Все это было, но их союз не имел никакой перспективы. Любовь была бесшабашная. Они особо не задумывались о будущем, потому что оно было для них призрачным. И надо было расставаться. Как говорят, "клин клином вышибают". И он рад, что этим красивым клинышком стала Олеся, которая вывела его из того, казалось бы, вечного "пике". Он еще по инерции иногда их сравнивал по поведению и характеру. Внешне Олеся давно уже выиграла, а теперь не уступала ни в чем.  Она москвичка, и если выйдет за него замуж, то уже не из-за прописки в Москве или квартиры. Он вспомнил жену Дашу. Свою квартиру ему еще предстоит отстаивать, а пока жилье придется снимать. Перед Олесей он пустой, как барабан, сел в машину и увез ее из дома. Цыган, да и только.
   У Виктора появилась идея показать Олесе Самарканд. Познакомить ее со своими друзьями из того древнейшего города. С Черного моря он только что сбежал и не хотел туда возвращаться, а поездка в Самарканд было необычным путешествием, а главное, что сейчас он летел туда без ностальгии по прежним годам и встречам.
   Он рассказал Олесе о "жемчужине исламского мира" столице могущественного Тамерлана, который воевал тридцать пять лет и создал огромную империю от Волги до Индии и Босфора. Тимур трижды громил Золотую Орду в конце четырнадцатого века. Он прошелся по южным областям России, громя татаро-монгол. Вероятно, своими походами ускорил окончание татаро-монгольского ига над Россией. Конечно, он не был ее освободителем, а скорее хотел завоевать их земли. Он завоевал Северную Индию и разбил турок. Одно сражение Тимура было недалеко от села Беломестного, когда тот громил Золотую Орду. В 1395 году он разбил Тохтамыша на Тереке и преследовал его до самого города Ельца, что недалеко от реки Проня. Правда, Елец был разрушен, но он был золотоордынский. И Виктору еще в детстве хотелось заглянуть на родину великого воина. Да, именно на родину, в горный кишлак в пятидесяти километрах от Самарканда рядом с Таджикистаном. От того кишлака до села Беломестное в Тульской области было четыре тысячи километров, а в Средние века воины протопали тот путь пешком или на конях, а сейчас на самолете за четыре часа. В Москве совсем не хотелось проводить отпуск, и они с Олесей решали, куда поехать и что еще посмотреть.
   - А, можно в Самарканд? Давно уже мечтаю, - спросила Олеся.
   - Легко, только перелет будет четыре часа в один конец, как выдержишь?
   - Если коньяку возьмешь с собой в самолет, то ничего.
   - Тогда вопрос решен. Сейчас позвоню Нарзулле и договорюсь о гостинице.
   Виктор набрал  его телефон  в Самарканде, который еще помнил.
   - Да, я слушаю, - по-русски ответила его жена Шейра, - Виктор, Вы где? В Москве? А, когда приедете к нам в гости? - засыпала она его вопросами.
   - Шейра, вот как раз собираемся прилететь, хотел бы с Нарзуллой договориться, чтобы встретил и гостиницу заказал.
   - А, ты с кем будешь с женой?
   - Можно и так сказать.
   - Сейчас дам Нарзулло, но запомни, что если остановишься в гостинице, ты мне больше не друг. Нарзулло поставил большой дом, так что места хватит. Тебя с женой устроит гостевая комната с отдельным входом со двора. Вот, и не мечтай о гостинице.
   - Виктор, здравствуй. Конечно же, тебя встречу, и все будет в порядке, не волнуйся. Вовремя я подошел иначе у тебя деньги быстро бы кончились, ты же знаешь, как Шейра любит поговорить.
    - Спасибо, Нарзулло. У меня только одно пожелание, поменьше сидеть за пловом и больше посмотреть город. Я, кстати, бывал у вас уже восемь раз, но город, толком, так и не видел.
   - Это легко поправить. Я попрошу своего родственника, он вам организует экскурсию. Он директор бюро путешествий области.
   - И зовут его Эркин Ганиевич?
   - Да, конечно, ты с ним знаком.
   - Но, обычно экскурсии начинались в его кабинете, потом в ресторане "Юбилейный" напротив кабинета, потом чайхана, караван-сарай и заканчивалась эта пьянка на бахче под арбуз и дыню. Из всех исторических достопримечательностей был только караван-сарай.
   - Нет, все будет по-честному. Сначала экскурсия по городу.
   - Тогда иду брать билеты и вылетаю. Скажи, что привезти в подарок?
   - Себя. У нас в Самарканде все есть. Это в Москве Перестройка, а мы живем по-старому.
   - Хорошо, до встречи.
 Виктор в подвалах гастронома "Москва" затарился московской кондитеркой, водкой и колбасой. Даже если в Самарканде все есть, то не того качества. В полете Олеся приняла, как успокоительную дозу коньяка, так как панически боялась летать. В Самарканд прилетели ночью. Нарзулло встретил их в аэропорту. Дом он построил на своей старинной усадьбе в центре города недалеко от Регистана в Коммунистическом тупике. Как могли пропустить в обкоме партии и так назвать тупик, да еще в самом центре города, где столько иностранцев бывает. У кого-то с юмором было все в порядке или «Восток - дело тонкое».
    Шейра стол накрыла праздничный, несмотря на поздний час. Они с Нарзуллой хорошо выпили, как обычно. Шейра успела шепнуть Виктору несколько одобрительных слов в адрес Олеси, которые он и сам уже знал, но приятно, что его друзьям она понравилась.
   - Я провожу Олесю отдыхать, и вы пока с Нарзуллой можете потрепаться.  Вы никому не мешаете.
   - Шейра, может, я помогу убрать со стола?- спросила Олеся.
   - Нет, нет, я все сама.
   Шейра, может быть, еще и посидела бы с нами, но она постоянно трещала и встревала в разговор. Нарзулло к ней относился нежно, и так же нежно он ее спросил с улыбкой: - Женщина, ты все сказала?
   Шейра заулыбалась и поняла, что ей пора идти на кухню, а потом готовиться ко сну.
 Утром их экскурсия началась с городского базара, размером больше Красной площади. Потом магазины. На самом деле, в магазинах было все, что пропало с прилавков в Москве. Но больше всего их удивили развалы с книгами на русском языке, которые здесь никто не покупал. За такие книги в Москве сначала сдавали десятки килограммов  макулатуры, а потом бегали  с талонами по магазинам в поисках нужных книг, высчитывая, сколько килограмм надо сдать газет и журналов. Они купили с Олесей всю серию книг об Анжелике с королем Франции и много зарубежных детективов.
   - Виктор, я предлагаю поздний завтрак. Шейра приготовила люля из баранины и шашлыки, а плов будет в бюро путешествий, нас там ждут.
   - Нарзулло, но ты, же обещал.
   - Да, конечно, сначала знакомство с городом, как договорились.
   Эркин встретил их с восточной улыбкой и как обычно с шуткой: - Виктор, который раз ты приезжаешь в Самарканд, и все с новой женой, и одна другой краше.
   - Эркин, я очень рад, что ты Олесю считаешь красивей всех, - засмеялся Виктор.
   Эркин увидел, что Олеся улыбалась, и они не обиделись, на его солдатскую шутку по поводу его «многоженства».
   - Вижу, что у вас с юмором все в порядке. Сейчас дам вам гида и свою машину.
   В кабинет вошла стройная темноволосая Нина, его экскурсовод по городу.
   - Нина, покажи им Самарканд и начни с обсерватории Улугбека, а через два часа я жду тебя с гостями в кабинете, поедем на экскурсию с узбекской кухней.
   - Хорошо, я все поняла, - улыбнулась Нина.
   В машине, пока ехали, Виктор сам многое узнал о Самарканде, где провел в общей сложности несколько счастливых месяцев весной и в знойную жару и даже видел зиму среди песков.
   - Самарканд возник примерно за два тысячелетия до нашей эры, - начала свой рассказ экскурсовод Нина, - первое название было известно, как Афросиаб, потом у греков его звали Мараканда. Он постоянно находился под ударами завоевателей из-за своего выгодного географического положения. Когда он был завоеван Александром Македонским, то был столицей древней Персии и превратился в торговый центр между Китаем и странами Средиземноморья, так как находился на Шелковом Пути. В начале восьмого века его захватили арабы и сделали центром мусульманской культуры, но в 1220 году был полностью разрушен Чингисханом. Только Тамерлан и его потомки воссоздали этот город во всем величии, что мы сейчас наблюдаем. Но не все вечно. Империя Тимура так же пала, как и многие другие. В 1500 году кочевые узбеки завоевали Самарканд.
    Их автомобиль «Волга» выехала на окраину Самарканда.
   - А, сейчас мы подъезжаем к обсерватории пятнадцатого века, основанной одним из последних правителей империи из рода Тимура, его внуком Улугбеком, который был великим ученым, - продолжила Нина,- астрономия была его главным интересом. Он построил обсерваторию и составил описание звездного неба, определил длину года и первым написал о существовании другого материка, Америки. Правителем он был слабее, чем в науке, и его жизнь оборвалась трагически после конфликта и войны со старшим сыном. Обсерватория была построена им в 1428 году, и только через полтора века Джордано Бруно описал о бесконечности вселенной и мирах, что Земля является такой же звездой в своей солнечной системе, как и многие на небе. За еретические мысли его пытали в тюрьме семь лет, а потом сожгли на костре в 1600 году. "А, все-таки она вертится" и "Сжечь – не значит опровергнуть", - были последними фразами Джордано Бруно.
   От обсерватории они переехали на площадь Регистана.
   - И этот знаменитый ансамбль начинал строить Улугбек, соорудив одно из медресе Регистана. Во времена Тимура здесь проводились публичные казни, здесь собирался народ по призыву медных труб, чтобы выслушать очередной указ. И только через двести лет было построены другие два медресе - для подготовки мусульманского духовенства. Таким был средневековый университет Улугбека. Обратите внимание на минареты по краям каждого медресе. На портальной арке видите изображение солнца с человеческим лицом в лучах нимба и львы, гоняющие лань. Самарканд стал отстраиваться Тимуром после похода в Индию, откуда он вернулся с огромными богатствами. Вряд ли какой другой город в Средней Азии подвергался бы таким нападениям и разрушениям, как Самарканд, который своим богатством и величием будоражил умы и алчные глаза завоевателей. Наверное, награбленное не давало покоя городу.
   Виктор с Олесей отвлеклись на секунду на книжный развал посреди площади Регистан, а когда повернулись, то нигде не нашли своего экскурсовода Нину. Бюро путешествий находилось как раз напротив Регистана, и они отправились туда. За столом сидел улыбающийся Эркин и рядом Нарзулло.
   - Прибыли вовремя. Поехали. Нас ждут в чайхане. Как экскурсия? - спросил Эркин.
   - Все хорошо, но мы не успели поблагодарить экскурсовода Нину. Она исчезла, - сказала Олеся.
   - Она пришла и доложила, что экскурсия окончена, а вы, высокие мои, стояли посреди площади Регистан, как два минарета и целовались. Вам не до экскурсии было. Вот она позавидовала вам и тихо ушла.
   - Что-то я такого не помню, Олеся, как? - пожал плечами Виктор.
   - Может, и было, но немного.
   - В общем, Нина выполнила задачу, два часа отработала, и я ее отпустил с другой группой, которые не будут целоваться по время экскурсии. А, сейчас все по машинам, - улыбнулся Эркин.
   Чайхана была за городом на берегу Заравшана. Летняя жара уже спала, и в чайхане было очень уютно. Сидели за низким столом, а некоторые вместе с Виктором полулежа на коврах. Им тут же принесли подушки различных размеров и подложили под разные части тела, чтобы зафиксировать, выбранное ими положение. Олеся только улыбалась: - После такого обеда нужен будет подъемный кран, чтобы выйти из-за стола.
   - Это не проблема, правда, Александр Давидович. У тебя на заводе есть свободная техника? - пошутил Эркин, обращаясь к директору механического завода, с которым они дружили.
   Лукин был знаком с ним ранее. Он ранее проживал в Москве, и сейчас там остались его дети.
   - Любой кран подгоним, - улыбнулся Давидович.
   - Тогда продолжаем пир.
   После плова принесли шашлыки из баранины. Мясо местное отличается от московского запахом курдючного жира и нежностью. Даже после обильного перекуса пловом, баранина пошла "на ура".  После водки в пиалы наливали зеленый чай, чтобы запить жирную пищу, а потом опять водку. На столе появились арбуз, дыня, виноград и самаркандские яблоки, которые в другом месте не попробуешь, а гранаты огромные по размерам были разломаны на четыре части и зерна малинового цвета высыпались из них на блюдо. Все росло у них во дворах и садах. Настоящие сказки Востока.
   Домой они вернулись с Нарзулло поздно.
   - Все, завтра я взяла выходной, и вы мои гости. Буду готовить плов, а утром я вас отвезу в магазин за шмотками, - заявила Шейра.
   - Да, нам вроде бы ничего не надо, - сказал Виктор.
   - Я сама лучше знаю. У меня в магазине хлопкового совхоза подпруга работает. Вот там одежда и обувь такая, как у вас в Москве в "Березке" на валюту продают. А, здесь это никому не надо. Зачем колхознику в поле на уборке хлопка обувь "Саламандра" или дубленки и шапки норковые с мохеровыми шарфами.
   - Не может быть, - воскликнула Олеся.
   - Вот поэтому поедем Нарзуллошка по магазинам. Удивим гостей. Заодно пусть посмотрят, как хлопок растет. Его скоро будут собирать, - сказала Шейра.
   - Я только утром на работу загляну. Хочешь, вместе поедем, Виктор. Наши коллеги о тебе спрашивали. Им будет приятно пообщаться с полковником из МВД СССР, особенно Убайдову.
   - А, он еще трудится?
   - И о тебе спрашивал.
   - Тогда обязательно заедем утром.
   - Нарзулло, только на работе без плова хорошо? - предупредила Шейра, - а мы пока с Олесей выспимся.
   - Вот это правильно, - поддержала ее Олеся.
   В областном УВД неудобно бы представителю Центрального аппарата появляться в свитере, и Виктор облачился в костюм и галстук. Почти все сотрудники были на своих местах, кроме двоих перешедших на повышение в МВД Узбекистана. Разборки следственной бригады Генпрокуратуры Гдляна не коснулись Самарканда.  Сотрудники УВД помнили, что Лукин три года назад отказался от предложенной ему должности первого заместителя УВД Самаркандской области по оперативной работе.
   - А, теперь, где Вы работаете? Видим, что не съели Вас за отказ от должности в нашем УВД, - спросил начальник спец службы Убайдов.
   -Теперь я в Совете Министров СССР представляю МВД, - Виктор для пущей убедительности показал ему удостоверение с Кремлем.
Конечно же, его выпендреж нужен  был  для  имиджа Нарзулло, а Убайдов всегда почему-то считал Лукина внедренным сотрудником КГБ и теперь его догадки будут еще прочнее. Как может полковник МВД работать в Совете Министров? Виктор только улыбался, видя растерянное лицо узбекского коллеги, да и других тоже. Им теперь надолго хватит обсуждать его службу, совершенно не зная ничего о ней.
   - А, Вы с женой приехали?  С француженкой? - Убайдову не терпелось выяснить подробности.
   - Нет, с москвичкой и русской. Все меняется в нашем королевстве, и мы тоже.
   - Хорошо, когда все к лучшему. Как насчет чайханы в нашей компании? – спросил Убайдов.
   Виктор отклонил его предложение пообедать. Он знал, что чай закончится пловом к обеду, мягко переходящему в ужин.
   - Большое вам спасибо, но у меня короткая программа с женой. Хотелось бы все успеть. Рад был всех видеть в полном здравии и на работе, чтобы и в дальнейшем не коснулись вас новшества в худшую сторону.
   - И все-таки, если найдете свободные пару часов, скажите Нарзулло, мы с удовольствием посидим с Вами за столом, - сказал Убайдов.
   - Хорошо, спасибо коллега, - поблагодарил на прощание Лукин.
   Ему припомнилась их встреча десять лет назад в валютном баре гостиницы «Самарканд», когда они с Лаурой там отдыхали и веселились под модные импортные напитки, расплачиваясь французскими франками. Бармен проявил бдительность и позвонил Убайдову, а дело было к полуночи, поэтому поднял того дома с постели. И каково было разочарование Убайдова, когда он увидел улыбающееся лицо Лукина. У него сорвалось задержание за нарушение валютных операций, а бармен попал на угощение всей компании за проявленную бдительность. Лукин знал, что в таких местах обслуживающий персонал постукивает спецслужбам, поэтому ожидал что-то подобное, но не начальника спецслужбы УВД Убайдова. Ему мерещились  сотрудники КГБ, которые якобы проверяют его деятельность, поэтому он и думал про Лукина, что он из той службы. Должность у него была теплая и, наверное, приносила какие-то левые доходы, иначе чтобы Убайдову так думать про коллегу. Лукин не старался переубедить его в обратном, чтобы тот не потерял сон, а относился к этому с шуткой, которую поддерживал Нарзулло, но тоже иногда задумывался.
   Лукин с Олесей в компании с Шейрой и Нарзуллой выехали за город в хлопковые поля. Кусты были не очень высокими, и на каждом десятками сумочек с хлопком, как комки ваты. Помесив пыль на грядках, они пощупали комочки хлопка и поехали в магазин, где знакомая Шейры предложила им за рубли валютные товары, по меркам Москвы, которые можно было купить только в магазинах «Березка». Они купили себе по зимним сапогам, две шапки енотовые и шарфы мохеровые. Такой товар в Узбекистане не пользуется спросом. Лукин не мог себе представить узбека в пушистой енотовой шапке, если они тюбетейки не снимали. Дубленки продавались по талонам за сданный хлопок. Он знал, что такие магазины существуют и русских селеньях, но там были установлены такие нормы для колхозников на сдачу сена, зерна и мяса, что они всем колхозом не смогли бы получить талон на покупку дубленки. А в Узбекистан завезли зимние товары, чтобы была видна забота о братских республиках. Дефицитные товары украшали сельмаги и не более.
  - Если будете в Самарканде еще пару дней, я договорюсь с кем-нибудь из колхозников, и они выпишут нужный размер. Вам дубленку мужскую или женскую? - спросила заведующая сельским магазином «Промтовары».
   - Женскую, - попросил Виктор.
   - Зачем, у меня шуба есть. Купи себе, - пыталась уступить Олеся.
   - Тогда и ту и другую, если можно, - сказал Виктор.
   - Я постараюсь и позвоню Шейре завтра.
   - Виктор у тебя денег хватит, я могу одолжить, – предложил Нарзулло.
   - На покупки хватит, а вот на билеты добавишь? - прикинул свои расходы Виктор.
   - Конечно. Я скоро буду в Москве, там и отдашь, - согласился Нарзулло.
    - Договорились.
   - Виктор, хорошо с тобой отдыхать. С Прони мед везем, с Оки сушеные грибы, а в Самарканде обулись и оделись, да еще книг прикупили. Как у тебя на самом деле с финансами? - поинтересовалась Олеся.
   - Вроде бы ничего. На свадьбу хватит, а там видно будет.
   Они сделали нужные покупки, так как дело шло к зиме, а он вышел из дома в одном костюме и охотничьих доспехах. У Виктора еще на сберкнижке лежала приличная сумма. Он особо  не тратился на нужды семьи, предвидя, что, может быть такой оборот и деньги еще понадобятся. В общем-то, копил он на другую машину, но теперь и эта его утраивала. Конечно же, Шейра приложила все усилия, чтобы ее гости улетели с подарками в Москву, а это были на самом деле подарки, чтобы за рубли купить такие товары. На следующий день Шейра позвонила подруге в магазин и та сообщила, что все отложено, и она может приехать с москвичами. Дубленки к зиме были, как никогда, кстати. Виктор предложил Шейре как-то отблагодарить ее подругу, но она наотрез отказалась, сообщив, что это их дела, и она сами разберутся.
   - Привыкли там, в Москве, за все взятки давать, а говорите, что это только в Узбекистане, - пошутила Шейра.
Пора было возвращаться в Москву. У жены Лукина заканчивался отпуск в Анапе, откуда его вызвала Олеся, и надо было решать бракоразводные вопросы.
   Нарзулло проводил их до аэропорта и через четыре часа они приземлились в Домодедово. Дома в почтовом ящике лежало извещение о телеграмме. 
  «Наверное, от Даши из Анапы» - подумал Виктор.
  Он позвонил на почту, и ему зачитали текст телеграммы, что дозвониться не смогла и просила встретить во Внуково завтра. Через некоторое время позвонил тесть Николай Сергеевич  и спросил, сможет ли он встретить Дашу, а они с женой подъедут к ним на квартиру переговорить. Виктор подтвердил, что встретит Дашу и готов переговорить с ними.
    - Олеся, завтра мне предстоит разговор с женой и ее родителями. Как освобожусь, сразу приеду домой. Будешь дома?- спросил Виктор.
   - Конечно же, у нас дома. Постарайся без шума.
   - Мне шуметь не о чем.
   - Вот и хорошо.
    Во Внуково он ожидал около турникета, где выходили прилетевшие пассажиры. Даша вышла довольная, загоревшая и посвежевшая. Правильно он сделал, что не стал портить ей отпуск на море.
   - Я тебе звонила каждый день, ты что, дома не живешь? - спокойно поинтересовалась она.
   - Да, я постоянно в разъездах. Домой заезжал только сменить одежду и белье.
   - Что у тебя с работой? Мы так с мамой и не поняли. Вызывали тебя телеграммой или нет?
   - Теперь уже нет разницы.
   - Так, значит, правильно мама догадалась, что ты хочешь уйти от меня?
   - Ну, если прямо сказать, то я уже ушел, и дома не живу.
   - Я тоже догадалась, но были еще сомнения. Так вот, развода ты от меня не получишь.
   - Даша, вопрос уже решенный, и нечего за меня бороться, надо было раньше думать, сама знаешь.
   - Но столько  времени прошло. Я думала, что все забылось.
   - В том-то и дело, что только время прошло, а раны остались. Я пытался склеить, но, видимо, я сделан не из той глины, чтобы из меня лепили что угодно. Если бы это случилось не сейчас, то немного позже, но равно бы мы расстались.
   Они подъехали к дому. Даша зашла первой и огляделась. В квартире было все на своих местах, за исключением мелких личных вещей Виктора. Через некоторое время пришли ее родители, и она им сразу выпалила новость.
   - Ты хорошо подумал? Если разведешься, мы тебя выселим из этой квартиры в коммуналку, работу ты потеряешь, и дворником не возьмут, - выпалила ее мать. Он никогда не называл ее тещей, а теперь уже ни к чему.
   - Что же я вам всем такого хорошего сделал, что меня коренного москвича хотите загнать в коммуналку из собственной двухкомнатной квартиры, которую получали мои родители. И с работы меня уволите, - Виктор старался сохранять спокойствие, но внутри у него все негодовало от несправедливости, и он продолжил:
    - Я ни о чем не просил Вас всемогущих, и Вы мне ни в чем не помогали, поэтому будьте любезны, не касаться моей работы, тем более что Даша получила от меня больше, чем даже мечтала. Прописку в Москве и жилье. Без квартиры она не останется, а про работу и говорить нечего. Когда она защитила диссертацию, что вы ей предложили? Идти преподавать недоноскам в ПТУ. Это ей, выпускнику МГУ с красным дипломом и кандидату экономических наук.  Я приложил немало усилий, сами знаете, и теперь она старший преподаватель ведущего ВУЗа страны у Соломенцева. А, теперь меня за все хорошее, давайте мордой в грязь. Не получилась у нас семейная жизнь, и не я тому виной. Мне надо было еще тогда проявить твердость и развестись, но согласился с доводами Николая Сергеевича, чтобы не торопиться. Я не буду сейчас  перемывать наши отношения. Каждый знает то, что знает, и нечего друг другу нервы портить.
   - Все равно, я тебе развода не дам, - Даша стояла на своем, но не могла опровергнуть его слова.
   - Тогда мне придется обратиться в суд, а не хотелось бы. Ведь, твоя мама пожелала нам в день свадьбы, что, если будем разводиться, то без скандала и судов.
   - Я такого не говорила, - отказалась ее мама.
  - Да, я и не настаиваю, просто вспомнил к случаю, а память у меня хорошая. Но, в суд все-таки придется обращаться.
   - А, квартиру будем менять, и разъезжаться по коммуналкам? - не унималась ее мама.
  - У меня другое предложение. Я решу квартирный вопрос, и Даша получит комнату в двухкомнатной квартире в этом районе с одной соседкой. Комната метров двадцать, и потом можно ту квартиру поменять на две однокомнатные квартиры или соседку отселить и квартира будет Вашей, - предложил Виктор.
    - Вот сам и займись, а Даша останется в этой квартире, - не унималась ее мама.
   - Ее в любом случае не оставят в моей квартире, а предложат два дежурных варианта из комнат в коммуналках с пьяницами, а потом после ее отказов, потому как там проживать невозможно, ее отселят в судебном порядке, - разъяснил положение Виктор.
   - Ну, это мы еще посмотрим, - вызывающим тоном сообщила ее мама.
   - Так, все, смотреть нечего. Надо было раньше смотреть, а теперь слушайте, что говорит Виктор. И если он вам не сделает, что обещает, то больше никто не сделает, - обрезал их Николай Сергеевич, - мне очень жаль, что так получилось, и, видимо, я зря тогда уговаривал тебя не разводиться, тогда было бы легче  вам расстаться.  И нам тоже. Виктор, ты мне обещаешь, что доведешь квартирный вопрос до конца?
   - Николай Сергеевич, я еще ни разу не давал повода усомниться в моих словах.
   - А, как будем делить имущество? - уточнила, все-таки она – теща.
   - Я ушел из дома, и делите, как хотите. Я здесь появлюсь, когда решится жилищный вопрос для Даши, и она переедет, а пока живите, не беспокойтесь.  Вы вдвоем живете в трехкомнатной квартире в Домодедово, и я предлагаю жить в моей до получения жилья для Даши. Мне же придется пока снимать комнату в коммуналке, - Виктор положил свои ключи от квартиры на стол.
   - А, машину? - не унималась теща.
   - И машину, и все остальное, что в этой квартире я купил на свои кровные. Даже Вашу новую квартиру помог обставить дефицитной мебелью.
   - Я сказал, хватит, - окрикнул на свою жену Николай Сергеевич, - неужели до сих пор не поняли, что вас жизнь свела с настоящим порядочным мужиком, а вы не смогли сразу разобраться. Виктор, я все понял. Решай все сам, я тебе верю.
   - Спасибо, Николай Сергеевич, я все сделаю.
Он впервые уходил из родного дома на неопределенное время, и ему было грустно. С этими людьми он прожил много лет. Он с большим уважением относился к Николаю Сергеевичу, этому прямому тамбовскому мужику, достигшему верхних эшелонов в партии, а теперь пенсионеру. Он не сомневался, что у Даши еще сложится жизнь и скорее лучше, чем у них, она еще молодая, чуть больше тридцати.
   - Так что мне в суд подавать на развод? - спросил Виктор.
   - Я в ЗАГС не пойду, только через суд, - стояла на своем Даша.
   - Ну, хорошо, тогда жди повестки.
   Он решил не затягивать с разводом, и сразу поехал в суд на Цветной бульвар. Там Виктор переговорил со знакомым судьей Юрием Безруковым, который отвел его к судье Ирине, ведущей гражданские дела. Она раньше работала в прокуратуре, и Виктор бывал с ней в компаниях прокурорских работников, когда работал руководителем уголовного розыска района. Ирина выслушала его внимательно и предложила подать документы на развод. Слушание назначила через месяц, а жене выслала повестку почтой.
   - У вас детей нет, поэтому проблем с разводом не будет, но раньше, чем через месяц не могу, - развела руками судья Ирина.
   Виктор поблагодарил Ирину, и поехал домой. Олеся приготовила обед и ждала его.
   - Что-то долго ты? Скандал был?
   - Немного поговорили, а потом я в суд заезжал. Подал документы на развод. Дома оставил ключи от квартиры и ушел. Ведь, нам не нужно ничего оттуда?
   - Абсолютно. Я лучше куплю новое.
   - Вот и правильно. Давай перекусим. А, не хочешь тоже подать на развод?
   - Я уже звонила мужу, и он мне отказал в разводе. Что тоже придется ехать в суд?
   - Да, а у тебя Тимирязевский суд?
   -  Тимирязевский.
   - Свидетельство о браке у тебя?
   - Все, у меня. Поехали, оформим документы, ты уже знаешь как.
   В суде Олеся переговорила с судьей и так сообщила, что вроде бы не видит препятствий для решения дела о разводе, и назначила слушание на десятое ноября, как и ему в день милиции.
   - Это дело надо отметить в ресторане. Наш первый шаг к созданию нашей семьи. Пойдем в "Узбекистан", хочешь в зале "Самарканд" накроют стол? - предложил Виктор.
   - Было бы неплохо, чтобы снять нервное напряжение.
   В ресторане их встретил Александр Григорьевич, заместитель директора. С ним они часто встречались у его друга грека Юры, который работал за стеной ресторана в Металлоремонте, где перетягивал ракетки для тенниса. 
  - Мы только прилетели из Самарканда и хотели бы посидеть в том зале, если можно? - попросил Виктор.
   - Вполне, на сегодня банкетов нет, и народ в общем зале. Пошли я провожу и распоряжусь, хотя тебя и так все знают, - Александр Григорьевич пригласил их в банкетный зал.
   Вечер удался на славу, как будто бы из Самарканда не улетали. В соседнем зале в "Бухаре" сидели  друзья из компании грека, заместитель прокурора района Анатолий и знаменитый вратарь сборной СССР по футболу Ренат, зампред Исполкома Николай Иванович и директор Сандуновских бань Роберт, который и заплатит за их банкет. Народ жил своими заботами и отдыхал по мере возможности.
    Отпуск Лукина подошел к концу. Закончился их маленький "медовый" месяц с Олесей, и впереди были трудовые будни, а они обернулись сразу же командировкой. Если раньше Виктор хватал свой тревожный чемодан и пулей вылетал из дома, куда угодно, лишь бы развеяться на стороне, то теперь это было вызвано только необходимостью по работе, и в данном случае трудно было подобрать ему замену на ту командировку.
   - Виктор, я буду жить у родителей на время твоей командировки. Заодно пусть привыкают, что у меня другая семья, хотя они и так меня видели чаще у себя, нежели там, - сказала Олеся.
   - Я тебе буду звонить или напишу, как получится, потому что в Армении еще не все налажено после землетрясения.
   - Ты осторожнее будь там.
   - Хорошо. «То взлет, то посадку, то снег, то дожди. Сырая палатка и почты не жди…»,- тихо пропел Виктор.
   - Ты меня не пугай и позвони, как прилетишь, хоть через космос…