То взлет, то глава 14 - цирковой номер-гкчп

                Цирковой номер-ГКЧП

               
    Старая истина гласит, что прелесть покинутых стран увеличивается прямо пропорционально времени и расстоянию. Он постоянно вспоминал Заполярье и не знал, какой найти предлог, чтобы полететь туда снова. Ему снился полет в кабине самолета ледовой разведки над Северным ледовитым океаном и островом Врангеля с белыми медведями и моржами. Он видел среди льдов серого кита…
   К вечеру 27 марта 1991года дежурному Госавианадзора СССР поступило сообщение о катастрофе вертолета Ми-8МТ, которая произошла днем при посадке в сложных метеоусловиях на вертолетную площадку поселка Пирамида архипелага Шпицберген. Руководство решало, кого направить на расследование катастрофы. Комиссия имела представительские функции и не могла быть большой по количеству сотрудников. Председателем Государственной комиссии назначили Игоря Борисовича Лукьянова, который всегда был спокойным и уравновешенным. Лукин зашел к Первому заместителю Теймуразову, с которым сохранял приятельские отношения. 
    - Рудольф Амбарцумович, добрый вечер. Я уже полгода не был на расследовании, так можно и квалификацию потерять, - сказал Лукин.
   - А я специально не гоняю тебя по «ямам», чтобы ты укреплял молодую семью. У тебя жена красавица. И в Навои комиссия улетела в полном составе три дня назад.
   - Да, я в курсе, что катастрофа в Навои произошла с Ан-24. Самолет летел из Ташкента, а борт принадлежал Самаркандскому авиаотряду, где у меня много знакомых. Причина катастрофы в Навои очень схожа с причиной Як-42 в Свердловске, что мы с Вами расследовали. Экипаж ввел в заблуждение диспетчера о своем местонахождении при посадке и, выкатившись за пределы ВПП, врезался в бетонные плиты. Там все ясно, а я хотел бы слетать на Ми-8 с Лукьяновым.
   - Что так? В Узбекистане уже лето, а на Шпицбергене еще зима.
   - Рудольф Амбарцумович я много раз бывал в Мурманске и с берега Кольского залива посматривал в сторону Шпицбергена. С детства мечтал там побывать и если не сейчас, то уже никогда.
   - Хорошо, я скажу Игорю Борисовичу, чтобы он оформил тебе паспорт и проездные документы. Думаю, он не будет против, Вы же с ним уже работали.
   - Да мы с ним в хороших отношениях и кто откажется от помощи в суровых условиях Арктики?
   - Готовьтесь к полету.
   Через несколько минут в кабинет Лукина зашел Игорь Борисович. Его кабинет был рядом, и он был мозговым центром управления расследования, постоянно работая с документами по катастрофам. Он был высокого роста и носил бороду. К нему как не зайдешь, он всегда в одной позе, удобно расположившись в кресле с курительной трубкой в зубах что-то вдумчиво писал.
   - Мне шеф сказал, что хочет направить тебя со мной на расследование совместно с норвежскими коллегами. Только попроси начальника управления кадров Владимира Николаевича с оформлением паспорта в МИДе. Ты с ним вроде на охоту ходишь, - сказал Игорь Борисович.
   - Не проблема. Игорь Борисович, что приготовить с собой на дорожку?
   - Если ты про спиртное, то на Шпицбергене действует почти сухой закон. Каждый житель от взрослого до  ребёнка может купить один литр крепкого спиртного  напитка  в месяц.  Либо в баре можешь выпить, но там наши «деревянные» рубли не в ходу и на вынос не дают. Так что делай вывод, - сказал Игорь.
   - Я не собираюсь там выпивать, но на всякий случай возьму с собой шматок сала и пару фляжек спирта.
   - С салом на Шпицбергене проблем нет. Там работают в основном шахтеры из Донецка. Народ на Севере живет дружно и  в единственном месте на земле действительно построили коммунизм, правда без участия членов ЦК КПСС. В поселке Пирамида практически отсутствуют товарно-денежные отношения, потому питание и бытовые услуги предоставляются бесплатно. Зарплата шахтёров и обслуживающего персонала от 800 до 1500 рублей полностью перечисляется на сберегательные счета по месту жительства В СССР. За одну зимовку на Шпицбергене можно заработать на машину или на кооперативную квартиру.
   - Но не в нашем государстве. Шахтеры нарубили себе на сберкнижку десятки тысяч рублей, а теперь они превратились в «фантики» от конфет, - сказал Лукин.
   - Да, кто-то придумал сильный ход с ограблением народа, потому твое решение со спиртом правильное, а я возьму коньяку.
     Лукин на время командировки упаковал семью продуктами и финансами, не смотря на пустые прилавки в столице и происки правительства с отменой крупных купюр.  А через три дня Лукин ощутил все прелести настоящей Арктики, на которую смотрел через иллюминатор самолета ледовой разведки в прошлом году на Чукотке. В поселке Пирамида на Шпицбергене не было очередей за водкой и в сбербанки. Здесь совсем другая обстановка, суровая и люди надежные. 
   Днем 27 марта экипажи авиаотряда УГАЦ на трех вертолетах Ми-8МТ выполняли перевозки шахтеров из поселков Баренцбург и Пирамида в аэропорт Лонгйир на рейс Аэрофлота СУ-208 до аэропорта Шереметьево. Погода в районе полетов была сложной. Прохождение циклона сопровождалось низкой облачностью, плохой видимостью и снежными зарядами. Радиосвязь неустойчивая. Вылет вертолета был задержан  из-за нелетного прогноза с вертикальной видимостью 200 метров по горизонту 2000 метров.  Минимум трассы Пирамида - Лонгйир был соответственно 300 и 3000 метров. В 11 часов местного времени была получена норвежская карта погоды в поселке Пирамида 500 и 4000 метров.  Было принято решение на вылет. При подготовке к взлету поступила информация, что в Лонгйире видимость 1000 м, однако экипаж вертолета Ми-8МТ принял решение на вылет и произвел взлет в 11:13 с разрешения диспетчера, рассчитывая на улучшение погоды к моменту посадки, так как погода в данном районе меняется очень быстро. В 11:25, при видимости 2500 м, что соответствовало личному минимуму командира 100 и 1000 метров, экипаж Ми-8МТ произвел посадку в аэропорту Лонгйир. Через несколько минут в аэропорту произвел посадку другой вертолет Ми-8МТ, но после высадки пассажиров оба экипажа приняли решение на продолжение полета по маршруту, хотя к тому моменту имели информацию, что в 11:25 горизонтальная видимость в Пирамиде 500 м. Первым произвел взлет экипаж вертолета Ми-8МТ №06153 в 11:42. В 11:50 произвел взлет и экипаж вертолета Ми-8МТ №06155. В 11:48 посадку в Лонгйир произвел экипаж третьего вертолета №06156. Экипаж вертолета Ми-8МТ №06153 не смог визуально выйти на посадку в Пирамиде и ушел в Баренцбург. КВС Ми-8МТ №06155 при погоде хуже своего минимума 1000 метров в 12:13 выполнил посадку в Пирамиде и через 20 минут вылетел в Лонгйир с пассажирами. Вылетевший позже из Лонгйира экипаж вертолета Ми-8МТ № 06156 также не смог визуально выйти на Пирамиду и ушел в Баренцбург.
    В 12:58 экипаж Ми-8МТ №06155 приземлился в Лонгйир. Высадив пассажиров, экипаж в 13:28 вылетел в Пирамиду. Полет также проходил в сложных метеоусловиях, при ограниченной видимости. Через 11 минут полета при подходе к площадке Пирамида экипаж на удалении 8-9 км от посадочной площадки экипаж вышел на связь с Пирамидой и запросил фактическую погоду. Не получив информацию о видимости на площадке, экипаж произвел заход на посадку, используя тот же метод, что и в первом полете - снижение ниже безопасной высоты при пилотировании по приборам с выходом на площадку по радиолокатору. В момент захода на посадку видимость составляла не более 500-600 м. За 25 секунд до столкновения с землей экипаж прямо перед собой визуально обнаружил поселок. В тот момент вертолет находился на высоте 60 м правее посадочной площадки, скорость полета составляла 140 км в час. Избыток скорости не позволял безопасно выполнить маневр доворота на площадку, однако командир, вопреки здравому смыслу, попытался энергично довернуть влево, создав крен около 35 градусов. Второй пилот предупредил его о недопустимом крене и, судя по характеру записи бортового самописца, вмешался в управление. Крен уменьшился до 8-10°, однако сразу вновь увеличился. В 13:43 местного времени с глубоким креном вертолет столкнулся со льдом бухты Мимер в 800 м юго-восточнее посадочной площадки при левом крене более 40°, на скорости 200 км/ч, и разрушился. Командир погиб на месте, бортмеханик скончался через час в больнице, второй пилот получил телесные повреждения.
     Поселок Пирамида расположился в глубине залива Ис-Фьорд, а порт Баренцбург на входе в этот залив прямо на берегу Северного Ледовитого океана. Где-то на Северо-Западе была Гренландия примерно на таком же расстоянии от Северного полюса, что и Шпицберген, но там можно отдохнуть  с большим комфортом.
    Игорь Борисович, как всегда тихо работал с документами расследование, и казалось, что ничто не может поколебать его спокойствие, а тут постучался к Лукину и, застегивая на ходу молнию летной меховой куртки, выпалил, что на небе что-то невероятное творится и это может скоро кончится. Лукин отложил протоколы, схватил фотоаппарат Никон, заряженный слайдами, и выскочил на улицу, где стоял народ с открытыми ртами и только охал и ухал, как во время салюта на Красной площади. Лукин понимал, что другого раза не будет для посещения этих суровых мест и Арктика, вероятно, поэтому выдала на прощание для их комиссии светомузыку северного сияния, не хватало только органа. Он не раз наблюдал северное сияние во время полярной ночи в Мурманске, но теперь перед ним настоящая Арктика, которой он грезил в юности. На окраине поселка не было городских огней, и горизонт не загораживали дома, потому северное сияние раскрасило небо над бескрайними просторами Северного ледовитого океане, на фоне которого открывалась полная картина во все небо. Арктика перевертывает привычные понятия о Севере и раскрывает необычные картины. Здесь и звезды на небе на фоне северного сияния смотрелись сказочно. Прямо перед их взором из-за горизонта высветились гигантские лучи бледно-голубого, розового, малинового и сиреневого цветов, которые упирались в центр темного небосклона. По мере удаления от горизонта их свет постепенно бледнел и наконец, рассеивался совершенно, как летняя радуга. Форма гигантских лучей напоминали свет прожекторов, а сквозь них просвечивали звезды, и казалось, что какой-то искусный мастер разбрасывал алмазы по этой картине, которая постоянно менялась. Как будто в театре искусный осветитель играл разноцветными прожекторами по сцене, но она была во все небо.  Невидимая сила зажигала все новые цвета, и вдруг все небо загорелось нежным лиловым светом и на улице стало светло. А на небе рассыпались яркие вспышки и тут же бледнели, как на салюте во время праздника и вдруг все стихало, как будто снаряды закончились, но несколько секунд темное небо оставалось во власти звезд. Над сопкой на горизонте появилась тонкая полоса розово-оранжевого цвета и быстро поплыла к центру небосклона, выписывая змейку, как от самолета и так же стала расплываться по небу, расплываясь  в широкую полосу голубоватого, а потом белого цвета, пока совсем не исчезла. Через секунду небо вновь раскрасилось замысловатыми узорами синего  цвета с голубым и сиреневого с розовым.   Их сменили длинные лучи, собранные в яркие пучки бледно-зеленого цвета. Они метнулись по всему небу, а потом собрались вместе в зените и замерли, растворившись, как и предыдущие картины, а они менялись каждое мгновение.  Такой красоты ни он, ни его фотоаппарат еще не видел.   
      Время бежало незаметно, и Лукин немного озяб, так как выскочил на минуту. Он почувствовал свежий норд на своих ребрах. Ветер проникал через молнию летной куртки, наброшенной на футболку.  Шахтеры из Донецка, проживающие по соседству, вынесли на воздух бутылку спирта и сало, от которого и по морозцу повеяло чесноком. Видимо для шахтера Николы с Украины такое зрелище было в диковинку. То ли постоянно рубал уголек под землей, а может, приехал недавно. Продрогший, но радостный Лукин вернулся в номер утеплиться и тоже прихватил с собой фляжку спирта, два стаканчика и бутерброды с колбасой. Они с Игорем Борисовичем выпили с удовольствием на свежем воздухе, от чего вокруг стало значительно светлее. Колбаса на морозе стала остекленевшей, и они решили продолжить трапезу в номере за столом. Но в уютной комнате им показалось скучновато, когда народ веселился на улице. После спирта они согрелись, прошел озноб и, одевшись теплее, опять вышли к народу посмотреть, не слабеет ли сияние, но оно разгорелось еще ярче. Виктор, захваченный красотой развернувшейся картины, не мог оторвать зачарованного взгляда от полыхающего неба. Арктика, будто чувствуя, что сегодня приобрела нового ценителя ее красоты, все шире раскрывала свое лицо, озаренное полярным сиянием. Видевший «улыбку» Арктики, завороженный, будет любить ее лицо и тогда, когда оно хмурится в полярном тумане, и когда оно гневно во время метели, и когда оно сияет тихой радостью в лучах незаходящего полуночного солнца.
   Они наблюдали за самым захватывающим явлением природы полярным сиянием. Люди никогда не устанут любоваться сказочной игрой его света, как никогда не перестанут складывать сказки и песни. Естественно, что человек всегда пытался объяснить сущность и происхождение сияний. Вероятно, еще на заре человечества люди, видя над собой пылающее небо, задавали себе вопрос: что это такое? Старики эскимосы и теперь еще говорят, что это «танцуют души усопших». Прямо на востоке, между темными облаками, ярким желтым светом горела узкая щель. Не успел он задержать здесь взгляда, как немного выше той щели, неведомая сила выбросила целый сноп лучей, похожих на полураскрытый веер. Оттенки красного, малинового, желтого и зеленого цветов раскрашивали его, меняя каждое мгновение окраску лучей. Один какую-то долю секунды был малиновым, потом стал пурпуровым, вдруг окрасился в нежно-желтый цвет и тут же перешел в зеленый. Уследить за сменой окраски было невозможно. Около четверти часа продолжалась эта непередаваемая по красоте игра света. Лучи много раз вытягивались, доходили почти до зенита, затем падали и снова росли. Наконец расцветка их стала бледнеть. Они приблизились друг к другу. Небесный веер закрылся и вдруг превратился в огромное белое перо, круто завернутое к югу. На западе лучи оторвались от горизонта и образовали три узкие бледные полосы, которые повисли на небосклоне. Яркие краски, только что фантастически украшавшие небо, померкли. От прежней картины остались лишь блеклые мазки. Гуд бай, Арктика! Частично сбылись его детские мечты быть полярным летчиком. Он не долетел до Северного полюса, но летал с летчиками полярной авиации по Северному морскому пути. Можно сказать, что с Арктикой был почти на «Ты».
   К маю 1991 года  у Лукина был партийный стаж двадцать пять лет и еще через столько же он получил бы золотой значок члена КПСС, но он знал, что партия не протянет и года. Все четверть века его критиковали на партийных собраниях за несвоевременную оплату членских взносов и неявку на собрания. Просто работа в уголовном розыске не вписывалась в расписание собраний, а частые командировки по розыску преступников создавали задержки по неуплате взносов, но партийным секретарям надо было критиковать кого-нибудь, а Лукина можно за глаза, пока он отсутствовал. Одной из причин, что он не посещал ни одного митинга в Москве, была опять же занятость более серьезным для страны делом. Он расследовал катастрофы и решал вопросы с безопасностью полетов, да и знал Лукин, куда заведут народ организаторы митингов, потому не желал им помогать в поганом деле.
В 1991 году Перестройка и Гласность привели на экраны телевизоров магов, колдунов и экстрасенсов от Анатолия Кашпировского, Аллана Чумака до Юрия Лонго и Джуны. Их массированные атаки на мозги телезрителей ломало пошатнувшееся сознание советского общества, которое 70 лет держали на голодном пайке от таких специалистов. Народ прильнул к экранам телевизоров в надежде, что у них рассосутся сами собой все болезни, а «заряженная»  вода в бутылях будет лечебной после передачи по телевизору.  Все забыли, что есть доктора и просто законы физики с химией, однако здравый смысл  ушел на задний план. Народ попросту оболванивали и готовили к самой главной афере. После потери здравого смысла в жизни народ был готов пропустить в политику шарлатанов и проходимцев, которые сделают свое поганое дело с государством и народом. Одновременно исчезнут и кумиры народа Кашпировский с Чумаком, только останутся развалины огромного государства, но это будет через три месяца, а пока народ уводят на уровень темного средневековья, чтобы управлять его сознанием с экрана телевизора.
Не обошли те настроения в обществе и авиацию, вернее причины катастроф. Все чаще ученые стали вести разговоры о негативном влиянии космоса на летчиков во время полета, которое могло привести к созданию катастрофической ситуации. В Комитете госбезопасности  рассекретили  некоторые документы о том, что военные не раз видели над Капустиным Яром нечто, пока не укладывающееся в рамки современной науки. Конечно, были в действиях экипажей необъяснимые действия, которые вели к неминуемой катастрофе, но они не были самоубийцами.
   У Лукина было свое отличное от других мнение во вопросу развала СССР и военно-промышленного комплекса. Кому-то очень не нравилось, что когда-то СССР запускал каждый год в космос сотни спутников, а США в десять раз меньше. И в авиастроении мы по разработкам оторвались от США и Европы, и если бы не развал страны, то мы определяли бы мировую авиационную моду, а не «Боинг». Потому многие новые модели самолетов так и остались в разработках.
    После окончания Академии Лукин больше не был в Ленинграде и тем более не хотел побывать там с Правительственной комиссией по расследованию катастрофы с самолетом Ту-154. 23 мая после обеда от дежурного Госавианадзора посыпались звонки по прямому проводу в кабинеты расследователей. Лукина вызвал начальник управления расследований Куцков.
   - Нам с тобой предстоит командировка в Ленинград, где в аэропорту Пулково потерпел катастрофу Ту-154, выполнявший рейс из Сухуми. Вылет из Шереметьево через три часа, и у нас есть возможность заехать домой по пути, - сказал Алексей Алексеевич.
   - Было бы хорошо. Нам в Питере командировочных не хватит, да надо взять что-нибудь с собой из вещей и на стол. Не думаю, что питерские коллеги устроят нам теплый прием, как в Узбекистане, - сказал Лукин.
   - Наверное, ты прав. Сначала заедем к тебе на Белорусскую, а потом ко мне на Сокол. По десять минут каждому.
   Через пару недель в Питере наступали белые ночи, и они приземлились в Пулково еще засветло, потому сразу отправились на место катастрофы. Самолет разломился, и картина напоминала Лукину катастрофы с самолетом Ту-154 в Красноводске и свердловский Як-42. Летное поле было усыпано сухумскими цветами и мандаринами, которые лежали в багажном отсеке, а ему виделась другая картина катастрофы под Батогаем в Якутии, когда  самолет Ан-12  врезался в сопку и взорвался, а вокруг красные яблоки усеяли все сугробы. В Чехословакии при посадке на фюзеляж развалился багажный отсек ТУ-154, и все поле было красным от блоков сигарет "Мальборо". Тем рейсом перевозили большую партию сигарет.
   В 10:21 по Москве самолет вылетел из сухумского аэропорта Бабушара. Через двух часов полета командир начал снижения и сказал экипажу, что посадка будет на правую ВПП.  Однако, на той полосе уже два дня не работала курсоглиссадная система, о чем экипаж был уведомлен письменно. Экипаж прослушал информацию  о фактической погоде с кучевыми разорванными облаками высотой 1000 метров и видимостью 10 километров. В 12:45 начал снижение с высоты 10 100 метров, а в 12:51 вышел на связь с диспетчером подхода, который разрешил снижение до 3300 метров, а затем до 1800 метров. В 12:58 самолёт находился на высоте 1800 метров, когда экипаж перешел на связь с диспетчером круга и сообщил ему, что заход будет осуществляться по приводам. Однако экипаж не запросил  контроля по локатору. Диспетчер круга разрешил снижение до 900 метров к третьему развороту, после завершения которого экипажу было передано разрешение на снижение до высоты круга - 600 метров. В это время погода в Пулкове уже значительно ухудшилась и в 13:00 шёл ливневой дождь, а небо было полностью затянуто кучево-дождевыми облаками высотой 270 метров, что значительно осложняло посадку, однако экипаж информацию об ухудшении фактической погоды не получил. В 13:02:10 экипаж связался с диспетчером посадки и сообщил ему о выполнении четвёртого разворота на высоте 600 метров, на что в 13:03:15 диспетчер сообщил: «Удаление 13 км, правее курса 200 метров, подходите к глиссаде». Через 30 секунд экипаж продолжил снижение на удалении 10 километров от торца ВПП вместо положенных 12,5 километров. На удалении 2900 метров от полосы самолёт снижался с вертикальной скоростью 7,5 метров в секунду и должен был уходить на второй круг. Лишь в 13:05 был немного увеличен режим работы двигателей, а штурвал отклонен «на себя», что на расстоянии 2150 метров от полосы снизило вертикальную скорость до 2 м/с, тогда как самолёт находился ниже глиссады на 50 метров. После того, как вертикальная скорость была снижена, экипаж вновь уменьшил тягу двигателей и отдал штурвал «от себя».
   Все повторялось, как в других катастрофах. При посадке экипаж начал подстраивать самолет по глиссаде, делая своеобразную "горку", и на удалении восемьсот метров от ВПП изменил высоту до шестидесяти метров. Потом отдал штурвал от себя и установил управление двигателем на режим малого газа, чем вызвал пикирующий момент с увеличением вертикальной скорости. На высоте двадцать метров экипаж понял свою ошибку, взяв штурвал на себя, и дал полный газ до взлетного режима, но было уже поздно. Двигатели набирают полную мощь только через десять секунд, а у них на высоте двадцать метров было не более трех секунд до касания с землей, поэтому грубая посадка была в тот момент уже неизбежна. В 13:06 с приборной скоростью 250 км/ч и с вертикальной скоростью около 7 м/с авиалайнер приземлился на концевую полосу безопасности. Первое касание было передней стойкой шасси в 6 метрах от ВПП. Из-за высокой вертикальной скорости при снижении в момент касания лайнер испытал нерасчетную перегрузку, и фюзеляж разломило по шпангоутам на три части. Пожара на месте крушения не возникло. Расследование авиакатастрофы в Пулково контролировало правительство страны. Расследование проходило по плану, причина катастрофы была ясна – ошибки допустили экипаж и диспетчеры. Проверка загрузки показала нарушение центровки самолета, на переднюю его часть, он летел с гостинцами из Сухуми. Заканчивалось одно из последних расследований авиакатастроф в СССР и у Лукина появилось свободное время в Питере. Он набрал телефон своего знакомого Валерия Степановича, штурмана Ил-86 с международных авиалиний Пулково, с которым он познакомился в Самарканде у Нарзулло, и им было, что вспомнить. С Валерой они встретились в аэропорту и на его автомобиле проследовали в центр Ленинграда.
   - Давно в Питере? – спросил Валера.
   - 23 мая прилетел на расследование катастрофы в Пулково, - сказал Лукин.
   - Погоди, ты же работал в уголовном розыске, а почему авиакатастрофа? – недоумевающе спросил Валера.
   - Давно мы с тобой не виделись. В жизни всякое бывает, я уже пять лет расследую в Госавианадзоре катастрофы. Меня сослали туда за отказ от должности руководителя Самаркандского  УВД. Не захотел я руководить в Средней Азии криминальной службой.
   Виктор слукавил и не стал объяснять причину его перехода в комиссию Совмина, когда ему на хвост плотно сели сотрудники КГБ после их встречи с Лаурой.
   - Мне Нарзулло говорил, что тебя должны были назначить к ним большим начальником, но про авиацию ни слова. Может и хорошо, что отказался от Самарканда. А как Лариса? У нее мама так и живет в Самарканде?
   - Нам пришлось расстаться с Ларисой.
   - Жаль. Я до сих пор помню вашу свадьбу в Самарканде в ресторане Юбилейный. Какая красивая у вас была пара, весь ресторан вам завидовал. Когда в зал вошла Лариса бабаи замерли с ложкой у рта и проводили ее взглядом, а потом кушать не могли. А что расстались? Я же видел ваши счастливые личики.
   - Валера, долго рассказывать. Обстоятельства сложились против нас.
   - Женился?
   - Два раза. Теперь у меня жена Олеся и две дочки красавицы.
   - Как говорится, нашел, чем сердце успокоится?
   - Думаю, да.
   - Город наш видел? Знаешь наши достопримечательности?
   - Много раз бывал здесь, когда учился в ОЛАГА, но не сказал бы, что знаю Питер, - признался Лукин.
   - Так ты настоящим авиационным специалистом стал. Поздравляю, а что раньше не позвонил?
   - Валера, сам знаешь, сколько свободного времени у слушателя заочного обучения во время сессии, когда приезжаешь с коллегами из Госавианадзора.
   - Хорошо, тогда предлагаю совершить небольшую экскурсию по городу. Я буду твоим гидом, а потом ко мне домой, жена Раиса уже хлопочет на кухне.
   - Валера, а стоит жене устраивать лишние хлопоты? Могли бы где-нибудь в кабаке посидеть.
   - Я поступаю, как учили аксакалы в Самарканде. Гостя сначала надо принять дома, чтобы жена накрыла стол, а там видно будет, а то привыкли в столице все по ресторанам. Давай начнем с храма. Он здесь рядом с нами.
   - Здесь тебе видней. Я несколько раз гулял по Невскому, потому знаю Исаакиевский собор, Эрмитаж и Петропавловку.
   - В Эрмитаж сегодня не пойдем, времени не хватит. А, вот и храм "Спас на Крови", который строили почти двадцать пять лет, а заложили его на месте, где смертельно ранили царя Александра II. Через два года после покушения. Он очень похож на ваши московские храмы и построен в стиле допетровского времени. В отделке интерьера использованы итальянский мрамор и русские самоцветы. Сейчас идет реконструкция храма и мозаичного панно в семь тысяч квадратных метров.
   Недалеко от храма стоял на вечном приколе  крейсер "Аврора".
   - Его недавно отреставрировали, - продолжил Валера,-  мы в фильмах про революцию видели, как с "Авроры" палили по Зимнему дворцу, круша его стены. На самом деле из его пушки выстрелили один раз и то холостым, чтобы дать сигнал к штурму Зимнего.
   - Валера, а реставрировали его зачем? Что, пора подавать новый сигнал к штурму? - пошутил Виктор.
   - Это в столице виднее, когда подавать сигнал. У вас все мутят, как бояре после Ивана Грозного.
   - Ты это точно подметил.
   Потом он рассказал про Казанский собор и привез в Адмиралтейство.
   - Валера, как хорошо ты знаешь свой город.
   - А, я изучал специально. Однажды познакомился с девушкой и пригласил ее прогуляться по городу, а она была не из нашего города, и ей все было интересно. А, это что? А, это? Но я не мог ей ответить ничего интересного о своем городе, поэтому изучил специально, а потом при следующей встрече с ней был полностью вооружен. Сейчас поедем домой на ужин, и ты ее увидишь. Завтра я собираюсь поехать в Павловск, там у меня дача.
   - В самом Павловском дворце?
   - Нет, рядышком с ним.
   - Тоже неплохо.
   - В окошко моей дачи виден Павловский дворец, который построен на высоком берегу Славянки.
    Но на следующий день им было не суждено посетить летнюю резиденцию Павла I, так как Лукин собрал документы комиссии и улетел в Москву. А Павловский дворец, состоящий из сорока пяти залов, построенных в различных стилях европейской архитектуры, Виктор посещал во время учебы в Академии гражданской авиации. Там на летней веранде он танцевал с дамой вальс под духовой оркестр, а потом они с коллегами дурачились с музыкантами и фотографировались на память в их белых папахах. Музыканты были одеты в военную форму Павловских времен. Наверное, про тот греческий зал рассказывал Аркадий Райкин: "В греческом зале, в греческом зале". Зал был оформлен в античном стиле, статуи в нишах. Да, там было, по мнению сатирика, куда поставить закусочку. Беззаботное времечко было на сессиях.
   В рабочем кабинете был один Леонид Каширский, с которым они перекинулись двумя словами по майскому Указу Президента Горбачёва о порядке введения чрезвычайного положения в отдельных регионах страны. Про Указ мало кто знал в стране, но комиссию Совмина его заверенная копия поступила.
   Через два месяца об Указе и вовсе забудут. А Горбачев от всего откажется.
   Когда Лукин перешел из уголовного розыска в Госкомиссию Совмина СССР, то в кабинете начальника Свердловского РУВД столицы Куликова они встретились с бывшими коллегами за чашкой чая с коньяком и начальник ОБХСС Борис пошутил, что Лукин сам может придумать  для себя должность в МВД. Он такого и представить не мог, чтобы числиться в действующем резерве Министра внутренних дел, а работать в комиссии Совмина, где можно служить до семидесяти лет и генерала получить. Шутка Бориса навела Лукина на мысль, а почему бы и нет. Он четыре года проходил полковником, а такой же прикомандированный сотрудник из МВД СССР  в ЦК КПСС работает в генеральских погонах, а почему присвоить генерала, прикомандированному к Совмину СССР? Всего-то нужно было изменить оргштатное расписание и заменить «потолок» звания полковника на генерала, сославшись, что такие структурные подразделения создаются в союзных республиках. И Лукин пошел по кабинетам своих знакомых в МВД, объясняя руководителям, что генеральская должность в Совмине «никакой погоды» не сделает для штатного расписания МВД и те согласились. Страна все больше погружалась в  мутную неразбериху и Лукин решил воспользоваться для своего блага. Хоть что-то урвать от начавшегося беспредела, в котором реально замаячили его генеральские погоны. После получения добра в МВД, Лукин пришел к начальнику управления кадров комиссии Владимиру Николаевичу.
    - Николаевич, мы как-то шутили с тобой на охоте о моих генеральских погонах. Так я проработал данный вопрос в МВД, и они готовы изменить оргштатное расписание. Ты поддержишь меня? – спросил Лукин.
   - Что тебе сказать? Скромность всегда украшала наших сотрудников, но они никогда не будут генералами. Конечно, я поддержу тебя и Рудольф тоже, но ты не отделаешься попойкой на охоте, - улыбнулся Николаевич.
   - Я готов отмечать в ресторане на твой выбор каждое прохождение документов.
   - Не сомневаюсь, но так мы можем допиться до «белочки». Пойдем к Рудольфу, ты как раз закончил с Куцковым расследование в Питере и руководство осталось довольно, - Николаевич снял трубку прямого телефона Теймуразова, - Рудольф Амбарцумович можно мы с Лукиным зайдем? Хорошо, через пять минут.
   Их кабинеты располагались напротив. Они вошли в приемную, и миловидная секретарша сообщила, что Теймуразов их ждет.
   - Рудольф Амбарцумович у нас есть один военный вопрос, - сказал Владимир Николаевич, - этот молодой человек хочет стать генералом.
   - Серьезный вопрос. Я не против, но сами знаете, что его должность на сегодня не позволяет этого сделать.
   - Так он в МВД решил этот вопрос, и нам осталось только выйти с предложением об изменении штатного расписания.
   - Хорошо, я могу сам подписать, но думаю, и сам Иван Ефремович подпишет с удовольствием. Ему приятнее будет летать на расследования с генералом МВД, у которого на месте будут более широкие полномочия, хотя Лукин может и в лейтенантских погонах всех построить, улыбнулся Рудольф.
   - Ты хотел сказать в генерал-лейтенантских погонах, - засмеялся Николаевич.
  - Только недавно говорили, что полковника в тридцать семь не просто получить в МВД, а что скажут про генерала? Виктор, ты уверен, что во время подписания штатного расписания на генерала твою должность не займет кто-то другой. Ведь полковников в МВД много, а генералы на особом учете, - сказал Рудольф.
   - Рудольф Амбарцумович, я этот вопрос проговорил в МВД, и документы будут подписываться одновременно на звание и на штатку, - сказал Лукин.
   - Больше вопросов нет, если он серьезно подошел к решению данного вопроса, - сказал Рудольф.
   Каждый документ необходимо было сопровождать, чтобы не положили под сукно, как обычно бывало, и Лукин провел половину лета в кабинетах руководителей МВД СССР, согласовывая представление от одного Министра другому Министру.  Благо, что он был в подчинении у них обоих. И когда осталось только ждать результата, он оформил очередной отпуск, наблюдая со стороны, как крутиться его жизненно-важный вопрос.
     Министр внутренних дел Пуго ушел в отпуск и Лукин вслед за ним, потому в пятницу 16 августа в свой последний  рабочий день он приехал в приемную И.О. Министра Ивана Федоровича Шилова, который подписал его представлении. В тот же день Лукин хотел завизировать представление в Минфине, так как он был откомандирован, и все изменения в его зарплате надо было согласовывать с ними. Разница в зарплате между генералом и полковником была в пятьдесят рублей, но согласие на это давали только в Министерстве финансов. После их визу можно было отдыхать, но чиновники в Минфине не засиживались на работе и предложили ему приехать с документами в понедельник. Конечно же, пятница - дачный день. На дачу они с Олесей не поехали, так как с понедельника он был отпуск, и отдых на даче еще надоест.
    В понедельник 19 августа с утра по всем каналам телевидения звучала музыка Чайковского и показывали балет «Лебединое озеро». Народ догадывался, что в стране произошло серьезное событие, но информации не было и оставалось только гадать. Под мостами  через Москва-реку напротив Кремля стояли танки и бронетранспортеры. Лукин приехал утром в Минфин, где ему пояснили, что на работу вышел из отпуска Министр внутренних дел Пуго, и представление  надо переделать за его подписью. Он поехал к себе в МВД СССР на Житную,16. На этажах Министерства все было тихо. Сотрудники работали в обычном режиме. В кабинетах обсуждали «Лебединое озеро», которое продолжали показывать по всем программам телевидения, и танки на мостах вокруг Кремля. Представление перепечатали и отнесли помощнику Министра вместе со старым, за подписью Шилова. Через некоторое время помощник Министра позвонил и сообщил, что Пуго подписал.
В коридоре Лукину сообщили о введении какого-то ГКЧП, и скоро будет обращение к народу. У него в руках была его мечта и генеральские лампасы. Теперь надо было передать документ в Главном управлении кадров МВД СССР, которое находилось на Огарева, 6. Можно было оставить приказ в управлении делами, но кто поедет в Минфин? Кому надо толкать его вопрос? Пошлют по почте или чего доброго потеряют на время. У бюрократов каждая бумажка должна вылежаться. Потому он пока не мог все бросить на самотек и уехать на дачу. Да и уехав, он не увидел бы «цирка» в доме 6 по Огарева.
    Он с улыбкой посмотрел на створки окон второго этажа знаменитого дома 6 по улице Огарева, про который снимали фильмы и писали детективные романы. Теперь створок в окнах не было и в проемах на подоконниках лежали мешки с песком, как в Брестской крепости 22 июня 1941 года, образовывая пулеметные гнезда. Было такое впечатление, что все сотрудники МВД России готовились к съемкам фильма о войне, но его рассмешил вид самих сотрудников, готовящихся к обороне. Все шныряли по коридору в металлических касках, морских тельняшках и бронежилетах с автоматами Калашникова наперевес и обвешанные гранатами. Среди них Лукин встретил много знакомых из  расформированного за ненадобностью восьмого спецуправления МВД СССР и некоторых бывших сотрудников, уволенных по отрицательным мотивам. Теперь они представляли, похоже, МВД России. Вперед вышел Геннадий Федорович Мирюк, бывший его сослуживец по 15-му отделению милиции города Москвы. Потом он работал в МУРе и был уволен за очередную пьянку. На нем «бронник» висел, как на гвозде.
   - Ген, ты с кем собрался воевать, а? Уж, не с нами ли? Поехали, покажу, как живет уголовный розыск на Житной, 16 в МВД СССР. Мы так же ходим в костюмах и галстуках, даже табельное оружие не получали. Все так же пьем водку или чай, кому что нравится. А, вы чего здесь цирк устроили? На публику работаете?
   - Это не мы начали. Ваш Министр Пуго в составе ГКЧП, - завелся Геннадий.
   - Кто тебе сказал?
   Лукин пока не знал, что такое ГКЧП и ее состав. Утром он видел коллег из МВД СССР, которые не получали табельного оружия.
   - Да, по телевизору показывали.
   - Показывали, что мы уже наступаем?  Ну, и что воевать будешь?
   - Ничего я не знаю. Дали команду готовиться к отражению атаки, вот мы и выполняем, - сказал Гена.
   - А, я уверен, если нам дадут команду, то мы сначала крепко подумаем. Ладно, бывайте. Совсем мозги пропили, - бросил Лукин.
   - А, ты чего приезжал-то? - спросил Геннадий.
  - Да, вот хотел разведать вашу дислокацию войск перед атакой, - улыбнулся Лукин.
   - У тебя всегда шутки были по теме, только сейчас так шутить опасно, - серьезно ответил Геннадий.
   - Ладно, ладно, а то сейчас кому-нибудь доложишь, и поймут неправильно.  Здесь, я вижу, люди без юмора собрались. Я в кадры приезжал регистрировать представление. Вот смотри, - Лукин специально сунул ему под нос приказ за подписью Министра Пуго от 19 августа, - видишь, у нас жизнь в обычном режиме, без всяких экстремальных команд.
   - Да, уж вижу, но только в такой обстановке не подписывают документов на присвоение генералов просто так.
   - Конечно же, просто так не дают, а за особые заслуги перед Отечеством, и эти заслуги не за сегодняшний день. Я сегодня пошел в отпуске, и меня никто не отзывал, а я был в приемной Министра и Минфине. Тихо везде и разрешают отдыхать в отпуске, - пояснил Лукин.
   - Что-то я ничего не понимаю, - недоумевающе сообщил Геннадий.
   - Вот-вот, разберись в своих мозгах и заодно своим товарищам расскажи, что в МВД СССР нет никакого особого положения. А, танки и около нас стоят, но это ничего не значит. Это вы здесь собрались воевать, значит и штаб ГКЧП здесь, - бросил Лукин на ходу, что Геннадий рот разинул, но их дискуссия уже закончилась.
   В Главном управлении кадров МВД вместо его товарища Виктора Федоровича его встретил другой сотрудник Рябов, который заметил:
   - Быстро Вы обернулись. Как обстановка в центре города?
   - Стоит военная техника кое-где на обочинах дорог, а так все спокойно.
   - Ну, можете отдыхать, я думаю, к концу отпуска можете заказывать в ателье лампасы на брюки.
   - Вы тогда позвоните. Я подъеду проставлюсь, как положено.
   - Хорошо. Обязательно позвоним.
   Подписание таких приказов всегда обмывалось поэтапно, и Лукин решил собрать друзей. Он заехал к Юре Чернышову, начальнику Сокольнического ОБХСС и вместе пошли в стол заказов, чтобы купить что-нибудь вкусного на стол. В кабинете директора сидели полупьяные майоры и полковники Советской Армии и «правили бал». Узнав, что он из МВД СССР, приняли его как своего, но Лукин, сославшись, что за рулем, от пьянки с ними отказался. Директор Мария Федоровна, все упаковала, и он расплатился. Пока собирали ему покупки, Лукин понял, что «сапоги» гуляли за счет "заведения" – стола заказов. Даже сотрудники ОБХСС так не вели себя в столе заказов. Может красноармейцы прилично выпили, но «вояки» поднимали тосты за уже состоявшийся захват власти. И все ровно «маскарад» с мешками песка на подоконниках и сотрудники МВД России в бронежилетах был перебором. Перед ним лежал не убойный аргумент, это его отпускное удостоверение, которое означало, что отпуска не отменены, а поэтому ничего серьезного не происходило. Так очередная буза на уровне забастовки шахтеров, так и военные побузят и разойдутся. Кому и с кем воевать?
    На следующий день они с друзьями пошли в ресторан "Будапешт", а там то же самое. «Сапоги» и раньше гуляли в том ресторане, но скромно, а сегодня они не стеснялись военной формы и разгул был в полном смысле этого слова. У Лукина сложилось неприятное впечатление, как ранее показывали хунту в Чили. Они чувствовали себя хозяевами, только хозяевами чего? Непонятно, едва дышащего государства? Неужели они совершенно не понимали, что своим выступлением окончательно разваливают страну? А, причина их выступлений опять же, возможно, очень проста, это борьба за власть отдельных личностей. Крючков – Председатель КГБ СССР, Язов – Министр обороны, и Павлов - Премьер, лишаются своих постов при подписании нового союзного договора, который должны были подписать сегодня. Так решили на встрече в Ново-Огарево три президента СССР, России и Казахстана. Даже Горбачеву предложили не выдвигать свою кандидатуру на новых выборах, которые были намечены после подписания договора, а это означало, что и он лишается своего поста Президента. Содержание этого обсуждения стало известно Председателю КГБ, вот он все и замутил. Только жаль из этой компании Министра внутренних дел Пуго, которого отозвали из отпуска. Мог бы пару дней подождать с выходом на работу. И Василий Стародубцев из соседнего села Спасское, что рядом с Беломестным в Тульской области влез в эту компанию, наверное, с мыслями, что может сделать революцию в сельском хозяйстве, которую ждали более семидесяти лет. Он принялся писать Указ о сельском хозяйстве, но за подписью Горбачева. В общем, собрался квартет дедов и пьяниц: скрипка, бубен и утюг, а хотели что-то серьезное в стране изменить. И так было видно, что, несмотря на длительную подготовку к введению чрезвычайного положения они выступили не организованно, торопились зацепиться за власть, которая вот-вот должна была у них кончиться.
Но только в Москве и частично в Питере народ выступил против ГКЧП, а в других областях и союзных республиках их поддержали, не смотря на то, что объявление чрезвычайного положения с первых часов походило на провокацию. Цирковое представление с танками специально пугало народ и добилось своей цели. Союз советских республик рассыпался. Цирк начался с утра, когда по всем программам телевизора показывали балет «Лебединое озеро», а по улицам столицы грохотали танки. Если хотели бы взять власть в свои руки, то не нужны были танки и бронетранспортеры, а достаточно было бригады спецназа, которая имелась в КГБ. Именно так большевики в октябре 1917 года взяли Зимний дворец, арестовав Временное правительство силами  отряда финских егерей, а потом передали их пьяным революционным матросам. Вице-президент объявил главным по ГКЧП председателя Правительства СССР Павлова, который был у народа не в большом авторитете, за обмен 50 и 100 рублевых купюр, поднятие цен на товары и продукты, и лишение накоплений. Как можно было ставить во главе самого серьезного шага в стране «Ежика в тумане», как прозвал его народ, который накануне объявления ГКЧП ударился в запой и 18 августа был с алкогольным отравлением, а через два дня глухого запоя попал в Кремлевскую больницу с инфарктом. ГКЧП напугало народ введением комендантского часа и обещаниями арестов. Народ испугался возвращения репрессий 1937 года и в столице высыпал на улицу. Хотя в Постановлении ГКЧП было прописано все правильно о скатывании страны в хаос и с объяснения народу своих целей надо было начинать, а не с танков.
   Председатель КГБ, как хитрый лис, лавировал между Ельциным и Горбачевым, уговаривая то одного, то другого сотрудничать с ним. Сотрудники группы "Альфа", видимо, видя такое поведение своего шефа, никак не могли задержать Ельцина, как неуловимого Джо - "А, потому что тот был никому не нужен". В окружении Язова были сторонники Ельцина, которые отговаривали его от решительных действий – это Павел Грачев, Шапошников и Лебедь. Министра Пуго призывали отказаться от участия в той компании герой афганской войны Громов, и его первый заместитель Шилов. Исполняющий обязанности Президента СССР Янаев в такой обстановке просто скис. Уже делать и ничего не надо было, все путчисты были готовы сдать свои позиции, но некому было дать им команду. Все были заняты спасанием своей фигуры и рванули к самолету, чтобы предстать перед ясными очами Горбачева, который к тому времени уже потерял лицо, как Президент СССР. В народе ходили упорные слухи, что Горбачев был заодно с путчистами. Хорошо, что этот путч затеяли нерешительные "деды", которые не были готовы к действиям и не отдавали приказы на применение силы, иначе неизвестно, чем бы все закончилось. Среди офицеров могли бы найтись более решительные командиры, чем майор Евдокимов, перешедший с десятью танками на сторону Ельцина. Кстати его потом уволили из армии. С одного из его танков Ельцин держал речь. Их драка с Горбачевым подходила к концу. Они все-таки подвели страну к краю пропасти. Оставалось сделать маленький толчок в спину. Руководители союзных республик наблюдали за ними со стороны и улыбались. Им не нужен был ни одни, ни другой. Они хотели править самостоятельно, а эти президенты СССР и России их пытались удержать рядом с собой новыми соглашениями. Горбачев бездействовал и улетел отдыхать в Крым, когда Ельцин проводил встречи с руководителями союзных республик. В стране назревала большая "буза", народ ничего не понимал, что творится, и чрезвычайное положение, если не в том составе, но должно было произойти, оно назрело.  Если бы они вели себя более решительно, а главное, открыто, проведя решение через Верховный Совет, как предлагал Пуго, то народ бы поддержал их. Все хотели порядка и ясности. Но ГКЧП руководили в основном генералы КГБ, которые привыкли работать в условиях секретности. Многих они сделали соучастниками большого уголовного дела по измене Родине. Некоторые только один раз поприсутствовали на совещании, где обсуждались планы захвата власти, хотя и захватывать ничего не надо было. Все было в их руках. Но еще больше было сотрудников КГБ, которые не поддержали своих руководителей.
После провала путча покончили с собой Маршал Ахромеев, Министр внутренних дел Пуго и Управляющий делами ЦК КПСС Кручина, который держал партийную кассу. Многие сомневались в их добровольном уходе из жизни, но официально расследование выдало только такую версию. КПСС распустили, но партийную кассу так и не нашли. Вот и самоубийство, хотя Кручина не проходил по делу о ГКЧП.
    Кручина и премьер-министра Павлов подписывали документы на перевод партийных денег за границу и пропажа «золота партии» покрылась неразгаданной тайной, как во время гражданской войны «золото Колчака». Партийным золотом называли золотой запас СССР, а колчаковским золотом называли золотой запас царской России, который безуспешно ищут семь десятилетий. Похоже, что «золоту партии» уготовили такую же судьбу.
    По всей стране военные были готовы поддержать ГКЧП, но, не видя решительных действий и четких команд, все остались в местах дислокации войск. Знаменитый генерал Макашов дал четкую оценку руководству ГКЧП, что "сама Москва наложила в штаны".
   Утром в пятницу 23 августа Лукину позвонили из кадров МВД и сообщили, что все документы, подписанные Министром Пуго после 19 августа – дня объявления ГКЧП – аннулированы, поэтому они могут дать ему копию приказа на память, но не более. Вот так пролетели мимо Лукина генеральские погоны, как "фанера над Парижем". Вот времечко настало.
    Теперь можно было спокойно заниматься строительством дачи и выращиванием «клубники». Другой перспективы он пока не видел в служебной деятельности. Во время отпуска Лукин закончил первый этаж, расширив дом с шести до двенадцати метров и десять в ширину, перекрыв этаж плитами. Он специально строил из кирпича, чтобы не доставали рэкетиры, собирающие дань с дворов дачников, угрожая поджогом. Правда, кирпич был весь разный, и белый силикатный, и желтый облицовочный, и красный обычный. Потом он решил оштукатурить «под шубу» снаружи, а вагонкой обить изнутри. Дом-то получался внушительных размеров и частично готовый к жилью. Печка и камин давали тепло, сверху плиты обработаны гидроизоляцией, так что не капало. Вид, конечно, был не дома, а стройплощадки, но жить можно. Бревен, которые зимой накатали колхозные лесозаготовители, хватало на стропила крыши и на баню, но он пока был в раздумье. С одной стороны он хотел сделать дом типа «шале» в один этаж и он был уже готов, но с другой стороны ему уже хотелось второй этаж. Хорошо, когда нет проекта, и строишь столько, сколько есть стройматериалов. Кирпича больше не было и даже не предвиделось, но жаль было столь мощный фундамент использовать только для одного этажа. Это и вдохновило его на дальнейшие дачные подвиги по добыче стройматериалов.
   Чудненько получается в стране. Утром проснулся, а КГБ СССР уже нет, но КГБ России пока не создали и границы все открыты. Визы в любую точку мира. Да, такое в страшном сне не могло Лукину присниться. И «на» тебе.  Карьера закончилась. Что теперь будет? Неизвестно.
   Он вспомнил Париж и француженку Лауру. Вот о чем она намекала, когда прилетала в 1986 году, чтобы забрать его с собой. Она говорила, что скоро можно будет к ней приехать спокойно. Теперь можно было свободно ехать к ней, но уже не было нужды, да и она устроила свою семейную жизнь. Их союз с Виктором был невозможен пять лет назад. Реальнее их брачный союз мог бы состояться почти двадцать лет назад, когда они познакомились и были молоды. Он сделал ей предложение, и она согласилась, но «железный занавес» СССР встал между ними. Более десяти лет они прожили в гражданском браке, а вернее на нелегальном положении. У нее не было визы для проживания в Москве, но она жила у него месяцами, а между встречами происходил бурный «почтовый роман». И пять лет назад ничего бы не изменилось в их отношениях, которые ранее отравили действиями спецслужб и правилами морального Кодекса строителя коммунизма. И вспомнил он француженку потому, что во время последней их встречи пять лет назад она говорила, что в России будут большие перемены, и они смогут спокойно встречаться и ездить по Европе. Неужели, они там за бугром знали о сегодняшних переменах в стране? Но, в такое и сейчас не верил Лукин, когда уже все состоялось. Значит, получается, что чекисты прохлопали ушами этот переворот или наоборот способствовали этому?  Во всяком случае, в стороне от такой информации они не могли остаться и ничего не знать, если на Западе об этом уже давно вели разговоры. Похоже, что «железный занавес» был только для простых советских граждан.
  Виктор сам решил, что теперь ничего у них с Лаурой не получится даже при открытых границах. Рядом с ним любимая женщина и две дочери.  Он старался добиться в жизни поста повыше, чтобы им жилось послаще. Это не карьеризм, а обычная жизнь, и если носишь погоны, то должен стремиться быть генералом. А, тебя раз по морде. Утром не стало не только КГБ СССР, но и МВД СССР, и вообще Президент России «БН» издал Указ, что все министерства СССР перестали финансировать.  Служащие на работу ходили, ждали дополнительной команды от новых властей, а они не торопились. Как-то не принято было министерской интеллигенции уподобляться шахтерам и выходить на Горбатый мост у Белого дома и требовать зарплаты. Да и касок у них не было, поэтому стучать было нечем. В общем-то, неприятное ощущение, как будто "без меня, меня женили". Никто из министерских работников не выступал ни со стороны путчистов, ни со стороны защитников демократии. А, эти два Президента, как «быки» на бандитской разборке, забили стрелку, покачали бицепсами и решили, кто из них главней. Страну двинули к пропасти вместе с народом и на это им наплевать.  СССР отменили, но забыли, что там жил и работал народ. Лишили народ средств существования, ожидая, что все само рассосется, и работники сами найдут себе применение. Официальное сообщение о развале СССР прозвучит немного позже, сейчас уже стало ясно, что ельцинское заявление, которое прозвучало ровно год назад в Уфе: «Берите столько суверенитету, сколько сможете проглотить», начало действовать.
Когда Лукину хотелось влезть в какую-нибудь заваруху, то он вспоминал наставление деда Алексея Михайловича по Бисмарку про революции, когда замышляют революции гении, свершают ее фанаты, а пользуются плодами революции проходимцы. Так оно и получилось в России. Замысел был хорош. Классические варианты мировой истории прошли в полный рост по судьбе Алексея Михайловича, поэтому Лукин всегда трезво оценивал обстановку. Взвесив поведение руководителей в новом движении, неважно каком, с коммунистическим или демократическим уклоном, а знал он о них очень многое. Ему было известно, что скрывалось за их словами и призывами, потому как они не совпадали с их неблаговидными делами. Поэтому он решил строить свой маленький капитализм или коммунизм, но в своей семье, а увлечь его бредовой идеологией и раньше было трудно, а теперь невозможно. Говорят одно, и законы пишут иногда правильные, но и эти законы сами же нарушают. Как можно им верить?
   Появилось много свободного времени заняться своими делами. Кто же будет работать бесплатно?  В районных стройуправлениях придумали новую форму воровства стройматериалов. Крыли крышу дома новым железом, а через месяц его снимали и перекрывали другим, и то, может быть, частично, а то кровельное железо списывалось и шло на строительство дач. Так же  списывали и другие стройматериалы. Отделали служебный кабинет большему начальнику импортными панелями под мореный дуб, а тому не понравились, показались стены его жене министра слишком мрачными. Причем здесь жена в рабочем кабинете?  Когда же рабочие стали снимать эти панели, то жена начальника посоветовала не попортить их, так как она хотела вывести их к себе на дачу. К Лукину пришил его сосед Петруха, которого он угощал разными напитками.
- Палыч, а не хочешь ли ты отделать на даче гостиную под мореный дуб? - Петруха достал из кармана кусок той панели.
- Петруха, материал очень красивый, но у меня таких денег нет, - с досадой ответил Лукин.
- Это была очередная хитрушка наших руководителей, чтобы списать панели и отделать свою дачу.
- А, как же вы их сопрете?
- Да уже вопрос решен. Жена начальника присутствовала, когда мы начали разбирать те панели, и попросила, чтобы мы это сделали аккуратно. Мы ей намекнули, что надо поставить за ювелирную работу, но она отказалась. Тогда мы надломили первые две панели, и она отказалась от них, так как поломанные ей не нужны, а снимать их все ровно надо. Для тебя мы снимем их без повреждений и сами отделаем твою гостиную. Ты же нас не обидишь?
- Петруха, ты же знаешь, что больших денег у меня нет, но за работу и за материалы я смогу расплатиться.
- Считай, что договорились. Наливай, - бодро скомандовал Петруха, обрадовавшись состоявшейся сделке.
«Жидкая» валюта шла при таких сделках дороже денег. Вскоре гостиная на даче была отделана под мореный дуб, и кровельное железо лежало на участке. Вроде бы новые хозяйственные отношения в стране, но народ не получал зарплаты, поэтому вертелся, как мог, и Лукин вместе с ними.
   Президент России сыпал Указами, как из рога изобилия и через три дня после ГКЧП выдал о приостановлении деятельности КПСС и ее роспуске. Руководителей партии среднего звена в чрезвычайное положение затащили, как "свадебных генералов", и они ничего не предпринимали, так как всем руководили военные и КГБ, но на следующий день новый Указ об имуществе партии, как будто чего-то не добрали. Все было похоже на разборки, и, наверное, так оно и было. И напоминал весь цирк с ГКЧП на поджог Рейхстага, когда обвинили компартию Германии, чтобы загнать ее в подполье. Здесь была немного другая ситуация, и в подполье никто уходить не собирался, а, наоборот, через десять дней в Москве появился новый преемник компартии, но уже России – Зюганов. Может, он и был в Москве, выжидая, когда пройдут аресты сообщников ГКЧП, выяснял обстановку. Во всяком случае, его не было ни справа, ни слева. Ельцин продолжал копать под Горбачева и в обход его 24 августа заявил о признании независимости Прибалтийских республик, а вслед за ними и все остальные союзные республики освободились от «гнета России», которая отрывала от себя не одно десятилетие на их развитие.  Молчал пока Казахстан. Назарбаев, видимо, побаивался, что такой кусок земли ему Россия не отдаст.
   Никто уже не вспомнил о мартовском референдуме всего населения Советского Союза, когда решили жить вместе, но потом, видимо, народ посмотрел на борьбу двух гигантов и принял обратное решение. Сразу же начались разборки в Советской Армии, откуда было уволено около трехсот генералов и более пятидесяти тысяч офицеров.  ГКЧП было только предлогом для их увольнения, так как уволенные его не поддерживали.   Союзные министерства и ведомства перестали финансировать с 1 сентября, создав аналогичные структуры в России, но Госавианадзора при Совете Министров России не создавали, но оставалась надежда, что новый Президент России  обратит внимание на безопасность полетов.
Судьба же Лукина была под вопросом, так как он один  был прикомандированным из МВД СССР, которого уже не стало. Лукин набрал телефон в Главное управление кадров МВД уже России и поинтересовался, кому дальше служить? Ему предложили подождать распределения или уйти на пенсию с генеральской должности. Его зарплата в соответствии с ростом цен и стоимости доллара превратилась в центы, но и ее не платили, а пенсия и того меньше была бы, да, еще неизвестно, когда ее заплатят. Он хотел быть еще полезным Родине со своим большим опытом оперативной и руководящей работы, да, и по возрасту он недавно разменял четвертый десяток.  Для чего страна учила его в двух Академиях. Хорош пенсионер. И куда идти к жуликам-кооператорам или бандитам?  И те, и другие его уже давно приглашали к себе, обещая сразу выплатить «подъемные» в его министерском окладе за пять лет вперед. Нет, такое время еще не наступило и вряд ли для него наступит. Не для того он надевал погоны и прослужил уже более двадцати лет. В ГУКе МВД России не осталось ни одного сотрудника с кем можно было пообщаться по поводу дальнейшей службы. Да, он и не хотел «колотиться». Сказали ему ждать, он и ждет. Одно он понял уже точно, что лишился должности, наверняка, и зарплаты, а уже про лампасы можно забыть.  Будет, что рассказать детям на пенсии. А пока Лукин понял, что лица, которые замутили последние события, были виновны во многих бедах, постигших страну, и лишили его счастья. Он говорил, что генерал - это не звание, а счастье. Его же они оставили еще и без работы и зарплаты, потому полковник милиции был вынужден «бомбить» на Белорусском вокзале частным извозчиком.


По окончании расследования катастрофы в Питере Лукин продолжал сопровождать уголовное дело в Генеральной прокуратуре России, но его больше интересовала информация от следователей и коллег, которые вели и сопровождали уголовное дело в отношении арестованных членов ГКЧП. Информация для оперативного работника бывает иногда важнее любых фактов, изложенных в допросах или на очных ставках. В протоколы следователи записывают только те сведения, которые относятся к данному делу, да и то их обрезают до неузнаваемости. Другое дело проверенная оперативная  информация, которая выстраивала много вопросов по известным и даже по доказанным фактам. Он верил информации, что Ельцин дал добро на введение ГКЧП Председателю КГБ Крючкову, потому что эта информация перекликалась с его согласием, высказанное Горбачеву, но с оговоркой, что ГКЧП будет введено не более, чем на год и в окружении Ельцина были такие разговоры. Ельцин оказался «двуликим Яном». У оперативников называлось, что информация перепроверена через другие источники. Было ясно, что вице-президент СССР Янаев никогда бы не согласился объявить в стране ГКЧП без согласования со своим другом Горбачевым. Ну, куда ему без хребетному и неравнодушному к «Бахусу». А Министр обороны Язов не ввел бы ни одного солдата в столицу без указания Президента, да и против такой меры он был вместе с Пуго, который накануне 17 и 18 августа совещался с Горбачевым, для чего летал к нему в Форос. Министр внутренних дел Пуго находился в отпуске. О чем он разговаривал с Президентом два дня, непосредственно накануне введения ГКЧП осталось тайной, потому что его самоубийство с женой оказалась еще большей тайной. А не кроется ли за той тайной их совещание, которое он мог огласить на следствии? Лукин встречался с Пуго утром 19 августа и не нашел в его поведении озабоченности событиями, а тем более не заметил какой-либо суеты среди его подчиненных. В МВД СССР на Житной все сотрудники  работали в обычном режиме. Не было ощущения, что в стране что-то  происходило. Лукин подписал у Пуго представление и поехал в МВД России на Огарева,6. Вот там  царила истерия. Сотрудники МВД Росси готовились к отражению атак. И теперь было понятно, что Ельцын повел себя, как «двуликий Ян».
Так информация по крупицам находила объективное подтверждение, а у следствия с каждым днем все больше возникало вопросов, но не было на них ответов. Предположения сменялись сомнениями, а не ответами. На второй день после объявления о провале ГКЧП в служебном кабинете Московского Кремля дежурным офицером охраны был обнаружен повешенным на упаковочной веревке, привязанной к батарее отопления Герой Советского Союза  Маршал Советского Союза Ахромеев, который год назад был Первым заместителем Министра обороны СССР, а после стал советником Горбачева по военным делам. Было известно, что планы ГКЧП готовились а «райской группе» Министерства обороны, а поэтому не могли остаться без его внимания, но видимо, они были далеки по обстоятельствам от начатого «опереточного путча» 19 августа. В тот день он вернулся по своей инициативе  в Москву из Сочи, где он проводил отпуск вместе и внукам. Ахромеев был уверен, что эта авантюра потерпит поражение, но встретился с Янаевым. Он высказывался, что должен участвовать  в событиях, чтобы в последующем назвать всех «героев» провокации по развалу СССР. Не мог Маршал и Герой Советского Союза, участник войны, трезво оценивший те события, как провокацию, покончить жизнь самоубийством, да еще и таким способом, но все осталось на уровне версии. И Лукину припомнилась загадочная гибель 15 февраля того года под колесами кубинского автомобиля тестя его брата Шкадова, который руководил «райской группой», готовившей ЧП.
"Теневым" двигателем августовского путча был Павел Грачев, командующий ВДВ. По плану «путчистов» он должен был осуществить захват власти. В Москве к утру уже находилось около четырех тысяч военнослужащих, триста пятьдесят танков и около четырехсот БТР. Но никто не знал, что у Ельцина были хорошие отношения с Грачевым, и он попросил его о помощи в защите демократии. Заместитель Грачева Александр Лебедь привел десять танков к Белому дому на сторону Ельцина, но устроил торги за будущую должность главнокомандующего, а когда Ельцин не согласился, то увел танки обратно. После недолгих переговоров командующие войсками Грачев и Лебедь, со стороны ГКЧП, согласились не штурмовать Белый дом, в чем убедили Министра обороны Язова.
Операция, задуманная председателем КГБ, заранее была обречена на провал. Он знал о секретных переговорах Президентов трех союзных республик, поэтому торопился. После совещания членов будущего ГКЧП, происходившего за два дня до выступления, они отправились в Форос, где отдыхал Горбачев, который был посвящен в их планы и мог вполне предотвратить этот цирк, но его устраивало, видимо, такое развитие событий, где ему уготовано единоличное лидерство в стране, без Ельцина, в случае успеха ГКЧП. Телефонная связь в то время у него не отключалась, и никто его не блокировал в течение трех суток. Его молчание путчисты, видимо, восприняли, как согласие.  Он и улетел отдыхать специально. В стране бушуют страсти, а Президент в отпуске на берегу моря.  Горбачев предложил подписать новый союзный договор по "обновлению СССР" и представить самые широкие полномочия республикам. Подписание должно было состояться 20 августа, но Горбачев улетел на Черное море. А, после  провала ГКЧП Горбачев от всего открестился и стал, чуть ли не жертвой готовящегося режима. Его стиль руководства всегда отличался полумерами, которые и раскачивали государство. Так и в этот раз, он отказался участвовать в ГКЧП и не полетел в Москву, сославшись на плохое самочувствие, предложив им действовать, как считают нужным. И это Президент СССР, с его властью. Потому на экранах телевизоров народ увидел вице-президента Янаева с трясущимися руками и, видимо, не с перепоя, а он понимал, что его затянули в театральную авантюру ГКЧП.
    У Лукина жизнь шла своим чередом, и он никак не мог повлиять на ситуацию по службе, потому поменял машину и после сделки у него остались еще деньги на жизнь, да и для строительных работ на даче ему больше подходила "Волга" универсал. Недавно из Чехословакии, где работал в посольстве, вернулся его знакомый Шелихов Алексей, который там приобрел списанную "Волгу" универсал. Лукин присел за руль и удивился, глядя в зеркало заднего вида, неужели это все мое, из-за ее внушительных размеров. Алексей умудрился совершить на ней аварию с трамваем в Праге, и они ее отремонтировали в трамвайном депо. Белая эмаль на "Волге" сверкала, и вид у нее был новой машины, а после посещения кремлевской автобазы, местные умельцы поставили на нее жигулевский карбюратор, и она кушала бензин, аж по восемь литров на сто км, что почти в два раза меньше, чем другие «Волги». Виктор грузил на нее десять мешков цемента, бригаду штукатуров из четырех человек, и она спокойно перла их до дачи с приличной скоростью.
    В Госавианадзоре еще СССР от столовой остался только буфет, куда завозили иногда мясные продукты. В коридоре он встретил Леонида Алексеевича, с кем Виктор шутливо соревновался, кто из них достанет больше продуктов для дома для семьи.
   - Пойдем, к нам в буфет печеночку завезли, просто класс, - предложил ему Лукин.
   - Не ходи Виктор, я уже всю забрал. Двенадцать кило, - хихикнул Леонид.
   - Куда тебе столько?
   - А, ничего, пусть будет. У меня дома морозильная камера пустует, зря на счетчик наматывает, и ей там ничего не будет. Она уже мороженная.
   - Ну-ка, покажи, печеночку. Не врешь? - Лукин был настроен пошутить с Леонидом, но еще не знал, как слегка огорчить его довольное личико.
   - Ну, пошли, покажу, - улыбнулся он.
   В кабинете Леонид открыл морозилку, а там лежала огромными кусками печенка.
   - Сколько ты говоришь, взял? - переспросил Виктор.
   - Двенадцать кило.
   - Я так и знал, что врешь. Здесь не больше пяти килограмм. Я-то вижу по объему, - специально зацепил его Виктор.
   - Да, ладно, тебе.
   - Ну, чего ладно, обманул меня? Двенадцать кило, двенадцать кило. Ты знаешь, сколько это в объеме? То-то и оно, - продолжал заводить его Виктор.
   - Я тебе точно говорю, что здесь двенадцать.
   - Тогда давай поспорим. Я говорю, что здесь не более шести килограмм. Давай взвесим. Кто проиграл, тот ставит литр коньяка, - предложил Виктор.
- Ну, давай весы, - согласился Алексеевич.
   - Откуда у меня весы.
   - Сейчас пойду у летчиков возьму.
    Пока Леонид Алексеевич бегал за весами, Лукин отломил в морозильнике  пару кусков печенки килограмм на пять и перенес ее  в холодильник, что стоял рядом в приемной начальника управления расследований и которым пользовались все сотрудники управления.
    Довольный Леонид уже предвкушал, что в результате спора ему перепадет две бутылки коньяка и ему даже в голове не стукнуло, что в морозильнике печенки стало в два раз меньше. Он сложил ее в пакет, а когда взвесил, то недоумевающе смотрел на деления весов и глаза его округлились. Он снял печенку, посмотрел на весы, потом завесил пачку сахара. Весы четко показали один килограмм. Он опять подвесил печенку, весы показали пять с половиной кило.
   - Ничего не понимаю, - развел он руками.
   - Зато я понимаю, болтун. Неси-ка литрушечку коньяка. Мы его сейчас под остальную печеночку, – весело сообщил Лукин.
   - Подожди, я сейчас, - Леонид схватил пакет с печенкой и бегом в буфет, пока не закрылся.
    Через некоторое время возвращается еще больше возбужденный, хотя по характеру он очень спокойный.
   - Ничего не понимаю. Буфетчица говорит, что хорошо помнит, как отпускала мне двенадцать килограмм, и мне тоже кажется, печенки было  больше. Я подумал бы на тебя, что больше некому. Один такой аферист есть в комиссии, но я брал весы в кабинете напротив и видел, что ты не выходил из кабинета. Ничего не понимаю.
   - Литру поставишь, поясню, как у мороженой печенки есть свойство уменьшаться в весе, - предложил Виктор.
   - Но не в два раза.
   - Согласен, что проиграл и поставишь коньяк?
   - Ставлю, ставлю, рассказывай, - согласился Леонид.
   - Вторую часть печенки возьми в морозилке, что стоит в приемной, - улыбнулся Лукин.
    Он открыл морозилку в приемной и увидел свою печенку.
   - Видал аферистов, но таких. Как все быстро сделал. Во время скандала с буфетчицей я понимал, что не могла она обвесить меня на шесть с лишним килограмм. Ну, на полкило, куда ни шло, но так.  Ты спор не выиграл, а обманул.
   - Ладно, согласен, один коньяк с меня, а другой с тебя. Идет?
   - Только в пятницу и у меня дома.
   - Согласен, но жаркое из печенки твое. Я, пожалуй, поеду домой. Дел много. Мало того, что работы нет, да, еще и зарплату платить больше не будут. Совсем противно на работу ходить.
   - Конечно, езжай. Случай чего по мультитону вызовут.
   Лукин подъезжал к дому со стороны вокзала, а на углу Брестской улицы и площади Белорусского вокзал стояла молодая парочка с чемоданами. Они ловили такси. На улице была пробка, и Лукин видел, как несколько машин останавливались около них, но, не договорившись в цене, проезжали мимо. Ему стало вдруг весело. Он сравнил себя с царскими офицерами, которые после Октябрьского переворота в 1917 году оказались в Париже и других городах Европы и Азии, где некоторые из них работали таксистами. Раньше, когда он был капитаном,  Лаура предлагала ему переехать с ней в Париж, но он шутил, что капитан милиции в Париже может работать, как араб, только таксистом. Тогда ему капитану было позорно работать в такси даже в Париже, а теперь целый полковник «подметает улицы», так называли халтуру по частному извозу. Он после августовского переворота оказался практически без зарплаты, а в скором будущем и без работы, так почему бы не подхалтурить «царскому» полковнику милиции. Таковым он себя считал в шутку, так как полковника получил в СССР. Он иногда подвозил кого-нибудь, но если только по пути и не из-за денег, а так, симпатичных девушек, а здесь парочка была с чемоданами, значит, можно было заработать. Лукин прижался к обочине и открыл окно.
   - Куда вам?
   - В Шереметьево, - ответил парень.
   - Садитесь, - он вышел, чтобы загрузить чемоданы в багажный отсек своего «корабля» ГАЗ-24- универсал.
   - Мужик, ты чего у нас клиентов отбиваешь, - услышал он грубый голос сзади.
   - Это мои знакомые, а не клиенты, - пояснил Лукин, догадавшись, что задал ему вопрос  мужик из «артели» Белорусского вокзала.
   - Твоим знакомым мы только что объявили, сколько будет стоить проезд до Шереметьево, так они не согласились и пошли ловить машину на улице. Не нравятся им такси на стоянке, но они уже  наши клиенты, и мы за них можем твои колеса проколоть, - настаивал все тот же голос мужика.
   - А, если бы они пошли в метро, то Вы бы, наверное, рельсы разобрали бы, или поезд пустили бы под откос, правильно я Вас понял? - Лукин обернулся и увидел небритую рожу, как у барыг на рынке.
   - Ну, примерно так.
   - Если кто из Вас приблизится к моей машине шины прокалывать, получит лишнюю дырку в заднице, - Лукин не боролся за клиента, но не мог стерпеть наглости в отношении полковника милиции.
Правда, они об этом не могли догадаться.
   - Мужики, этот может и дырок понаделать. Вы с ним поосторожней. Он шутить не любит, - Лукин услышал сзади знакомый хрипловатый голос.
   Обернулся и точно - Алик. Они вместе в школе учились и жили в одном дворе, а теперь он "бригадир" по подбору клиентов на перроне и площади вокзала среди пассажиров, которые хотели бы совершить поездку на такси. Они пожали друг другу руки.
   - Видите, мужики, теперь и генералы милиции халтурят. Видимо, тоже денег нет. Ну, как дела, Виктор? Ладно, не буду отвлекать. Вечером во дворе расскажешь, а сейчас забирай своих пассажиров. Наши, видимо, на самом деле дорого объявили.
   Они погрузились и поехали по Ленинградке.
   - Извините, а Вы, правда, генерал милиции? - полюбопытствовала молодая женщина.
   - Да, что вы, это кличка у меня такая, - улыбнулся Виктор.
   - А, Вы  не объявили, сколько будет стоить проезд до Шереметьева, - спросил парень.
   - Ну, это Вы, сами решите по совести, - Лукин и сам не знал, сколько спросить.
   - Если Вас утроит половина от той суммы, что нам объявили, то мы были бы рады. Это будет пятьдесят долларов, и двадцать за сложность посадки. Если бы не вы, то нам пришлось бы ехать на метро. Эта банда не позволила бы нам воспользоваться услугами других автомобилей.
   - Вполне устроит, - сказал Лукин.
    Семьдесят долларов было больше его виртуальной  месячной зарплаты, которая где-то щелкает, но ее не выдают. Вот это халтура.
   - А на счет банды вы правы. Они могли и по пути остановить и высадить из машины.
   При выезде из города на Ленинградке его остановил сотрудник на посту ГАИ.
  - Старший инспектор Смирнов. Куда вы так торопитесь, товарищ водитель? - попрошу документы, - представился капитан милиции.
   - Извините, ребята, свои. Тороплюсь в Шереметьево, - Лукин, улыбаясь, достал удостоверение МВД СССР.
   Капитан милиции подчеркнуто отдал честь и пожелал счастливого пути.
   - Не похоже, что генерал - Ваша кличка, вон как капитан вытянулся, - заметила пассажирка.
Виктор посмотрел на нее в зеркало и только улыбнулся своей обезоруживающей улыбкой. Ему совсем не хотелось обсуждать вопрос о принадлежности в МВД с посторонними людьми, и почему извозом занялся. Он их вез, а они платили, что устраивало обе стороны. Возможно, ему не было бы так обидно и стыдно, если бы судьба распорядилась иначе и он пятнадцать лет назад, будучи бывшим капитаном милиции, работал бы в такси на улицах Парижа, где его никто бы не знал. А он теперь целый полковник милиции и двумя Академиями занимается частным извозом, потому что государство оставило его без средств к существованию.
   Виктор отлично понимал, что на рынке услуг были свои отношения таксистов с частными извозчиками. И те и другие хотели заработать на жизнь. Обогатиться здесь не получалось. Таксисты целыми днями простаивали на стоянках в ожидании клиента, потому что выезжать в город для его поиска намного сложнее стало. Частники «подметают» улицы от клиентов начисто. Только человек шагнет к обочине дороги и поднимет руку, так около него останавливалось сразу несколько машин с предложением своих услуг. Они  так поступали не от хорошей жизни. Частникам можно в центре города кого-нибудь подцепить, кто хочет доехать по своим делам после работы или позже, подгулявших от ресторана подвести. На вокзалы и стоянки такси частнику подъезд заказан, там работает своя мафия. У них свой «смотрящий» от бандитов, которому они платят дань. Свои работники ГАИ и постовые милиционеры, территориальные, которые тоже получают свое, и не обращают внимания на их неправильные парковки и «разборки» с несогласными пассажирами, примерно, как было с Лукиным. В общем-то, народ сам регулировал свои отношения между собой, так как государству было не до них. Все в стране отпустили в свободное плавание вместе с долларами, которыми скоро станут расплачиваться даже на колхозных рынках при покупке картошки или квашеной капусты. На дачных участках колхозники стали спрашивать оплату в «зеленых», хотя некоторые из них долларов в глаза не видели, поэтому могли получить по своему требованию каких-нибудь зеленых монгольских тугриков.
    Вечером во дворе он встретил Алика в знакомой Лукину компании, с которыми вместе выросли в этом дворе дома 62 по Новослободской улице. Ребята, как всегда, около голубятни играли в карты на деньги. Лукин в молодости иногда поправлял свой бюджет катанием шаров в биллиарде или «катал» в карты. Тогда он был холостым и выигрышные деньги никогда не носил домой, а прогуливал в компании друзей и подруг. Он считал, что такие деньги приходили к нему от «лукавого», поэтому так ими и распоряжался. Может потому ему и везло в азартных играх, которые были очень редкими и в основном среди друзей, да и выигрыши там же и оставались. Он никогда не был азартным и не заводился, а просто хладнокровно всех обыгрывал.
   - Ну, что совсем туго стало, если выехал халтурить? А, я тебе давно предлагал вступить в наш кооператив ямщиков, - прервал его воспоминания хриплый голос Алика.
   - Алик, ты же знаешь, что официально я не могу вступить в вашу банду, и даже светиться на вокзале не хотелось бы, а уж тем более я не собираюсь отстегивать вашим «смотрящим». Кто там у вас - кунцевские бандиты, а за ними Саша "Берлинский" стоит?
   - Ну, ты сам всех знаешь.
   - Алик, я не прочь подзаработать, но только с тобой дело имел, а с остальной вашей компанией, если возникнут вопросы, то я сам разберусь. Могу с кунцевскими встретиться, если они захотят.
   - Ну, что ж, идет, но мне все равно придется им сказать, что я с тобой работаю, чтобы потом вопросов не возникло.
   - Я подъеду к своим коллегам из Свердловского ГАИ, которые работают на площади Белорусского вокзала.  Они меня знают как бывшего руководителя угрозыска района, объясню им ситуацию, что зарплату нам в МВД СССР не платят.
   - Как не платят? Что и в милиции тоже?
   - Не всем. Президент решил не платить сотрудникам МВД СССР, как будто бы мы  на Францию работаем.
   - Тебе, в какое время удобнее "бомбить"? - спросил Алик.
   - Лучше рано утром перед работой или вечером, хотя я могу в любое время.
   - Тогда давай будем работать рано утром, часов в пять-шесть. В это время приходят интересные поезда, и многие хотят доехать до аэропорта, а общественный транспорт еще не работает. Чтобы тебе не стоять на стоянке такси, ты припаркуйся перед мостом с Бутырского вала у палаток. От твоего дома в ста метрах, а я приведу туда клиентов или дам рукой отмашку из-под моста. Идет?
   - Вполне. А сколько тебе за услуги?
   - Не бери в голову. Мне помочь другу в удовольствие, а тем более полковнику милиции. Будешь работать без налогов нашей компании «ямщиков». Тогда в половине шестого жду под мостом.
   Конечно же, в их компании «ямщиков» слух о полковнике милиции, «бомбящем» на Белорусском вокзале, быстро распространился. Сотрудники ГАИ отдавали честь, когда он выезжал с площади с пассажирами, а если он нарушал правила движения ранним утром, когда не было движения, то тактично отворачивались, делая вид, что не заметили. Через несколько рейсов на Шереметьево Лукина признали и на посту ГАИ Ленинградского шоссе перед Химками. У них тоже глаз наметан на одни и те же машины, которые торопятся ранним утром в Шереметьево с пассажирами. Лукин однажды представился капитану милиции с того поста ГАИ и сверкнул визиткой их начальника Чехановского. Видимо, тот капитан передал по смене, что  полковника МВД лишили зарплаты, и он халтурит по их трассе.
    Кунцевских бандитов он знал уже давно. Они могли его не знать, но он знал, что кунцевские оккупировали Белорусский вокзал, Кутузовский проспект, ипподром и всю прилегающую территорию. За главного у них был Лексик и Интеллигент, а Саша Воробей ходил в разводящих по всем стрелкам на разборках. Кличку ему дали за маленький рост и шустрость. До Саши дошла информация, что появился полковник, который халтурит на Белорусском и не хочет отстегивать в общак принципиально. Лукин передал через Алика, что может с ними встретиться, если есть к нему вопросы.
   - Да, пусть «бомбит». Видимо, правильный мент, хоть у нас не отбирает, - передал Алик слова Воробья, который подвел черту тем разговорам.
   Он, видимо, не предполагал, что Лукин многое знает об их команде и даже несколько точек, с которых они получают конкретную дань. Хотя это теперь не его работа, но опера в нем уже не переделаешь. Информация сама стекалась к нему. За семнадцать лет работы в уголовном розыске осталась среда общения, которая сама по себе несла информацию, пусть даже не нужную.
   «Куда только милиция смотрит? - подумал в шутку полковник милиции Лукин, - «братки» упаковывались по полной программе зеленью и могли спокойно уйти в бизнес, где их вообще закон не достанет, но это если у них мозгов хватит, и жадность не погубит».
    Лукин совершал в день по несколько рейсов в аэропорты.  Поездки стоили от пятидесяти до ста долларов. Рано утром, перед тем, как сесть в свой кабинет, успевал сделать пару рейсов. Потом в 14 часов прибывали поезда из Парижа и Берлина, а  вечером из Варшавы. Народ обрадовался свободе передвижения и «зашустрил» на Запад за покупками для перепродажи. Под их «забугорные» багажи, кстати, подходила белая «Волга - универсал» Лукина. За осень Лукин сколотил около двенадцати тысяч долларов. Это была огромная сумма, примерно зарплата за десять лет вперед. Теперь он был спокоен. Было на что жить его семье и безбедно. Теперь можно было ждать принятия решения руководства страны о судьбе сотрудников МВД СССР, хотя они, видимо, уже о них не думали, потому что прошло более двух месяцев с прекращения финансирования, и полная тишина, никаких предложений о переводе и зарплате. Если бы не его халтура на вокзале, то чем кормить детей? Вот и все ответы о новой власти «дерьмократов». До недавнего времени у Лукина было зарплата 890 рублей, и Председатель Госавианадзора СССР в ранге Министра подкалывал его, что он получает всего лишь на пятьдесят рублей меньше его Министра. Лукин прикинул. Сколько же ему сейчас должны были заплатить при таком курсе доллара, а один «бакс»  с портретом Президента США стал стоить 50 рублей. Это означало, что он должен получать 18 долларов в месяц, но и их только обещали, а когда их выплатят, то их покупательская способность упадет до цветных бумажек, потому что доллар дорожал каждый день.
  Лукин шутил про себя, что приятно просыпаться в стране миллионером. Его двенадцать тысяч долларов вместе с пачкой 25-рублевых купюр, которые он скопил халтурой на жизнь составляли куда более миллиона. Лукин достойно отметил с друзьями день уголовного розыска. Он никогда не терял связи со своими коллегами и каждый год 5 октября они собирались, чтобы отметить свой профессиональный праздник.