Тайна непреходящего счастья Жан-Жака Руссо

                Тайна непреходящего счастья

                I

В своём последнем, неоконченном произведении, названном «Прогулки одинокого мечтателя», Жан-Жак Руссо (1712-1776) делится своим самым важным опытом:  познанием  истинного счастья.  Свой сокровенный опыт философ раскрывает не сразу. Только во время пятой прогулки он приступает к беседе на эту тему. Она начинается с рассмотрения обычного человеческого счастья.

«Нет на земле ничего надежного, к чему сердце могло бы привязаться. Потому-то мы и не знаем иных наслаждений, кроме преходящих; что же до длительного счастья, то сомневаюсь, чтобы оно было людям известно. Едва ли случается испытать нам среди самых ярких наслаждений такое мгновенье, когда сердце действительно может сказать нам: «Я хотел бы, чтоб это мгновенье длилось вечно». И как можно называть счастьем мимолетное состояние, оставляющее у нас в сердце тревогу и пустоту, заставляющее нас сожалеть о чем- то в прошлом либо желать еще чего-то впереди?»*

Что же тогда может быть по праву названо настоящим счастьем, которое никогда не изменит? Таинственное состояние души, которое Руссо посчастливилось многократно испытывать во время его одинокого пребывания на острове  Сан Пьер, когда он  лёжа на берегу или в лодке под равномерный плеск волн погружался в сладостное чувство бытия (существования) „sentiment de l' existence“. Вот это описание:

«Но если есть состоянье, в котором душа находит достаточно прочную опору, чтобы целиком на ней основаться и сосредоточить все свое существо в настоящем, не нуждаясь ни в воспоминаниях прошлого, ни в мыслях о будущем; состоянье, в котором время — ничто, в котором настоящее все длится, не давая, однако, чувствовать своей длительности и не храня на себе следов смены дней, <точнее: "не выказывая даже малейшего признака следования одного за другим, смены одного другим">, не вызывая никакого чувства лишения или радости, удовольствия или страдания, желания или страха, наполняя всю душу единственным чувством того, что мы существуем; пока такое состояние длится, тот, кто в нем находится, может считать его счастьем; не тем несовершенным, бедным и относительным счастьем, которое доставляют жизненные наслаждения, но счастьем достаточным, совершенным и полным, не оставляющим в душе никакой пустоты, которую у нас была бы потребность заполнить. <...>

Чем наслаждаешься в подобном положении? Ничем внешним по отношению к себе, ничем, кроме самого себя и своего собственного существования; пока длится это состояние, ты доволен сам собой, как бог. Ощущенье существованья, освобожденное от всех других впечатлений, представляет само по себе драгоценное чувство удовлетворенности и покоя, которого одного было бы достаточно, чтобы сделать это существованье милым и радостным всякому, кто умеет отстранять от себя все чувственные, земные впечатления, беспрестанно появляющиеся, чтобы отвлечь нас от него и нарушить в этом мире его сладость.  <...>

<Человек> может найти в этом состоянии замену всех человеческих радостей, и ни судьба, ни люди не в силах отнять ее у него. <...>

Но большинство людей, беспрестанно волнуемое страстями, мало знакомо с этим состояньем и, узнав его только несовершенно, в течение кратких минут, сохраняет о нем лишь тусклое и смутное представленье, не позволяющее им почувствовать его очарованье. »*

Одинок ли был  Жан-Жак Руссо в своём открытии этого «чувства бытия», с которым сливается наше «я» в одно неразрывное целое, не желающее уже ничего лучшего? Конечно же нет, но именно этому философу удалось описать это состояние так просто и понятно. Более того, он подробно рассматривает также то, что необходимо для стяжания этого состояния:

1. «Нужно, чтобы в сердце, был мир и чтобы никакая страсть не возмущала его покоя.»

2. «Нужно, чтобы тот, кому она дана, был к ней предрасположен и чтобы его предрасполагало к ней известное сочетание окружающих его предметов».

3. «При этом не нужно ни полного покоя, ни чрезмерного волненья, но необходимо однообразное и умеренное движенье, без перерывов и толчков.»

Почему необходимо соблюдать эту золотую середину между абсолютным покоем  и движением, выводящим из внутреннего пребывания?  Руссо объясняет это так:

«Полное безмолвие ведет к печали. Оно производит впечатление смерти».«Без движения — жизнь только летаргический сон. Если движение неровно или слишком сильно, оно пробуждает; возвращая нас к окружающим предметам, оно разрушает очарованье грез <созерцания> и вырывает нас из глубины нас самих, чтобы тотчас же подчинить нас игу судьбы и людей и вернуть к сознанию наших несчастий.»*

Жан-Жак Руссо не объясняет каким образом сохранить это драгоценное состояние. Поэтому считаю нужным добавить опыт того как с одной стороны не впасть в сон, а с другой не выйти из состояния внутренней полноты  Бытия. Тем более, что этот опыт существует уже не одно тысячелетие. Держаться в этой золотой середине  позволяет непрерывно повторяемая короткая молитва, которая, вращаясь внутри человека, является этим спокойным равномерным движением, не дающим уснуть «летаргическим сном», но вместе с тем и не выводящим из внутреннего созерцания.

                II

Теперь вернёмся к вопросу: как прослеживается тема полноценного ощущения бытия в философии и религии? Начнём с современника Жан-Жака Руссо, немецкого философа Фридриха Генриха Якоби (1743-1819), который писал:

                «Реальное бытие, бытие как таковое даёт познать себя только чувству.»

 И это «чистое чувство бытия», не затронутое меняющимися чувствами или мыслями открывает нам свою сокровенную тайну, которая в том, что

                «чистое чувство души — праобраз бытия всего.»

То есть, являясь изначальной первоосновой всякого бытия, это чувство бытия божественно.

Как стремление к этому чувству выразили великие святые?  «Простое Есть ищу я, истинное Есть ищу я, чистое Есть ищу я», - пишет Блаженный Августин, подразумевая под ним божественное Бытие, которе он непрестанно искал в себе.

Есть ли более древний источник, который говорит об этом таинственном чувстве бытия. Такой самый древний источник есть и в русском переводе название его как ни какое другое говорит о себе: «Бытие». В этой книге Бог открывает Моисею своё имя, в котором даёт таинственное определение Себя, Своей сокровенной природы:

                «Есмь, который есмь.»

В церковнославянском слове «есмь»  "я" как и в древнееврейском «эхье» не отделяется от бытия, являясь одним целым с ним. То есть «я» Тот, чьё божественное Я идентично единственно реальному Бытию.

Спустя почти тысячелетие, придя на землю и воплотившись во Христе Иисусе, Господь Бог открывает Свою божественную сущность ещё понятнее:

                «Я и Отец - одно»,

то есть Моё богочеловеческое я и божественное Бытие это единое целое. Есть ли способ наследования этого христова, богочеловеческого я, единого с Жизнью? Да, это богочеловеческое «я» христово мы обретаем в таинстве Иисусовой молитвы. Она удерживает нас на узком пути умного делания между абсолютным покоем забытья и излишним движением, выводящим в мир помыслов, и, равномерно повторяясь в нас, соединяет наше я с полнотой божественного Бытия во Христе в одно целое. При этом обращение в молитве к Иисусу Христу постепенно становится обращением нашего я к Жизни в её полноте. Это обращение увенчивается встречей нашего я с этой Жизнью вечной лицом к лицу, их взаимопроникновением и отождествлением. Повторяясь внутри нас эта молитва непрестанно воспроизводит в сердце мир этого божественного единства, который уже не может быть нарушен страстями и мыслями.

----------------
Жан Жак Руссо. Избранные сочинения. Том 3. — М.: Государственное издательство художественной литературы, 1961. C. 55-57