Ярый

До 1980-го года я, вдовец, жил в Весёлом посёлке на улице Огнева. Сначала жил один в комнатушке 12 кв. метров в двухкомнатной квартире, с соседом, тоже одиночным стариком.

Тогда всего имущества у меня было, диван-кровать да мотоцикл Ява-350. И ещё балкон… Комнатка была на втором этаже, поэтому мотоцикл первое время я закатывал по лестнице в свою комнату и занимался там его профилактикой, благо никто не мешал.

Балкон был для меня отдушиной, которая не давала скучать. Сделав над балконом по всему периметру козырёк, я занимался цветоводством: летом мой балкон был весь в цветах и я среди них был как в оранжерее.

И зимой мне скучать не приходилось, опять-таки выручал балкон, на котором находилось до десятка кормушек для птичек разной конструкции.

Кормушки я изготавливал ажурными, из круглых, с карандаш, палочек, переплетённых рыболовной леской. И кто только из пернатых у меня не пасся на балконе: свиристели, снегири, воробьи и, конечно же, неугомонные синички, даже лазоревки.

Внутри кормушек были сделаны переходы из «комнаты» в «комнату», упорные и подвесные палочки, так что, чтобы добраться до вкусненького, птичкам надо было посуетиться, что меня и забавляло.

Время шло и вскоре в моей комнатушке вместо мотоцикла появилась жена, дети..., а у мотоцикла появился гараж у станции «Нева», в котором я и проводил свободное время.

Один из постояльцев этого гаража «Правобережный» приходил туда с собакой курцхааром, который всегда носился там, пока хозяин был занят с машиной.И вот однажды утром, идя на работу, перед входом на станцию метро «Ломоносовская», я увидел бегающего курцхаара с поводком, но без хозяина.

Курцхаар явно искал хозяина, метался среди прохожих…, и мне ничего не оставалось, как позвонить своему начальнику, сказав, что я задерживаюсь «по техническим причинам».

Поймав курцхаара за поводок, я отправился с ним в обратный путь, домой. Открыв дверь квартиры, я втолкнул в прихожую курцхаара, сказав жене лишь, что потом всё объясню, и поехал на работу.

Первым делом, после работы, я отправился в гараж и узнал всё о хозяине того гаражного курцхаара и посетил его. Опаньки, его курцхаар был на месте. Чей же тогда курцхаар у меня?

На ближайших столбах и парадных я повесил объявления, шли дни, а хозяева курцхаара так и не находились. А курцххар очень быстро освоился в нашей комнатушке, занял диван и вёл себя с нами очень дружелюбно, как с хозяевами.

Заметив, что он как-то реагировал на звуки АаЫы, мы стали называть его Алый, на что он и стал отзываться. Первое время мы выгуливали его на поводке, но это же полевая, охотничья собака, ей бегать надо, но я боялся, что он опять убежит, ему не привыкать…

И при первом же выгуле без поводка, Алый пулей умчался от меня куда-то между домами, а мне оставалось лишь с болью проводить его глазами..
За две недели, что находился у нас Алый, мы к нему очень «прикипели», он уже стал членом нашей семьи.

Но зря я плохо подумал об Алом в первый его выгул без поводка: набегавшись, запыхавшись, с высунутым языком, с горящими от удовольствия глазами, курцхаар прибежал к нашей парадной, ко мне.

И тогда, поняв, что Алому нужна охота, а я лишь рыбак, а не охотник, то я написал письмо в охотничье собаководство. Отзывов на наши поиски хозяина курцхаара всё так и не было, и мы уже свыклись с мыслью, что у нас появился ещё один член семьи, Алый.

Но однажды, две недели спустя после появления у нас курцхаара, около нашей парадной остановился автомобиль и из него вышли двое мужчин.

Зайдя к нам в квартиру, они представились, что они из охотничьего собаководства… Долгие убеждения нас и уговоры, что курцхаару надо работать в поле, а не шнырять у домов…

Всей семьёй со слезами на глазах мы расставались с Алым и долго смотрели вслед ухавшему автомобилю, увёзшему нашего Алого…
Кстати, я и сейчас пишу это со слезами на глазах и с комом в горле…