9 Такова жизнь

 
 Вечером маму нашёл брат в своей комнате на кровати. Подушка и постель были в крови. На столе стояло полбутылки самогонки, которую муж гнал и продал ей перед уходом. Брат дождался Сашу и зачем-то перенесли её на диван в коридоре. Кольцо золотое с её руки бесследно исчезло. Только поздно вечером приехала милиция.
После похорон у следователя в кабинете мне зачитали список её повреждений, и никого не посадили, в свидетельстве о смерти стояло заключение — алкогольное отравление. Ну, хоть меня камнями закидайте, но не может человек от 250 г умереть.
Был такой страшный случай в конце девяностых. С братом года два общалась одна украинка, она в Гомеле приторговывала украинскими продуктами и водкой. Весёлая была, игрушки детям дарила, мне она нравилась. Один раз её занесли к нам в квартиру мент с братом в бесчувственном состоянии, как тюфяк. Оказалось, что менты её забрали с товаром и заставили выпить две бутылки водки, так как она сказала, что водку взяла для себя. Больше её мы не видели, а через полгода брат узнал, что она умерла.
Какие есть нелюди, чтоб народ оберегать, так оборотни в погонах — наоборот, гробят истерзанный политическими событиями люд простой. Чем такие гитлера лучше?
Перед больницей у мужа с мамой была ссора, после чего она мне призналась, что муж мне изменяет, но я не поверила, подумала, что это сказала она со зла. Для меня через двадцать четыре года раскрылись многие тайны, одна из них — это то, что у Саши есть ещё сын (мне кажется, что он чуть старше нашего) и вторая ,,жена". Это поняла, когда обратила внимание на фотографию, где они стояли вместе с весёлым видом, как семейная пара. Случайно он оставил с другими нашими эту фотку, которые сам и печатал, или намеренно подложил, чтоб мне на душе очередной шрам сделать, только он может правду рассказать. Но от такой твари правды не услышишь. Ложь — образ жизни, это трагедия для окружающих, которые доверяют таким. Он меня и по имени не называл, он вообще меня никак не называл.
 У меня на сердце от этих шрамов можно увидеть образ распятого Христа. А женился совершенно на другой и в ,,хорошее" время выбрал, когда завод закрыли и я осталась без работы, совершенно одна с двумя детьми (10 и 15 лет, самый опасный возраст), с пьющим и озлобленным братом в нагрузку. Перед разрывом он обещал помочь строить домик на участке, который достался от покойной матери под Добрушем, но до сих пор я никакой помощи не увидела, только перевёз отобранные доски, которые можно было только спалить, битые блоки, из которых я соорудила возвышенную клумбу, и диван, на котором до морга лежала мама. В суде, в который я подала иск, когда поняла, что обещание своё он не собирается выполнять, свекровь внезапно заявила, что дом строила она (люди Бога не боятся), лжесвидетель мужа уверенно врал, что он там что-то делал, а показание моих родственников, которые привозили материал, ставили крышу, по своей очереди нам приобрели блоки (тогда было всё дешёвое, но в магазинах ничего не было), даже брат мой помогал, ещё муж хотел, чтоб он дом поштукатурил, но всё же это сделал младший сын после армии, за это ему дали вишенки с дерева покушать. А без старшего сына муж туда и не ездил, эти аргументы для суда не оказались весомыми. Самое главное, он нам оставил в наследство бесплатную очередь на квартиру, через пару лет после суда новая квартира стала платной, и с моими доходами мне пришлось отказаться от приобретения оной. Он после ухода обставил свою квартиру, а я осталась со своими алмазами души, которые в те лихие годы мне нервы попортили изрядно.
 С этих дней меня на свете держала только вера в Бога. И в трудные моменты я себе говорила: «У Господа не было ни работы, ни семьи, ни своего дома. А у меня есть дети. Господь был святой, а его, как последнего преступника, распяли, а я далеко не святая, что можно ждать от людей?»
Я ничего и не жду. Сейчас я поняла, что Бога не было в моём сознании должным образом, у меня и жизнь сложилась так же абы как.
Младшего сына после разрыва как подменили, стал угрюмым, перечливым, всё воспринимал в штыки. Очень туго с ним пришлось. Я боялась, что они могут пойти по кривой, и предупредила, как бы их ни любила, но если они попадут в тюрьму, ноги моей там не будет. Многие знают, что слово своё я держу.
Это сейчас, через 20 лет, я за них спокойна, они на правильном пути, они люди с достоинством.
А тогда ох как туго с ними было, большую часть — с младшим. Один раз вызывали в школу на педсовет о его поведении, а после его классная руководительница задавала вопросы про наркотики, что меня сильно взволновало, слава богу, обошлось без этого мракобесия.
Работать пошла на рынок в начале к вьетнамцам, на кож. изделия. Тяжёлый хлеб оказался. Приходилось каждый день в любую погоду собирать и разбирать палатку. Но самое тяжёлое было — доставка огромных, тяжёлых баулов из подвала. Крутой спуск, на котором можно было столкнуться с другими тачками. Потом меня забрали наши. Рынок стал на несколько лет работодателем. И тут свела судьба меня, вы не поверите, с третьим мужем, но для него официально я была пятая.
Он был симпатичный с кличкой «Афганец», но инвалид 2-й группы. Родом из Добруша, говорил, что его бабка родила от Паскевича внебрачного ребёнка.
Об службе в Афганистане ни разу не слышала от него ни единого слова, а на мой вопрос: «Почему он ничего не рассказывает?»  Он отвечал: «Одно могу сказать, я в детей не стрелял».
Всё бы было хорошо, но с младшим сыном отношения у него не заладились. Он мне прямо задал вопрос: «Или я, или дети?»
И я прямо ответила: «У меня только двое детей, а мужчин вокруг много». Побывав в санатории, он через неделю просто исчез, не объясняя, уехал к следующей пассии. И такое бывает.
Больше до повзросления моих сыновей я в сторону мужчин не смотрела.