Рубаи против кинжала глава 8

Глава восьмая  ШКОЛА  ДЛЯ УБИЙЦ                Из Исфагана с гиканьем налетел на Звёздный Храм тысячный отряд сельджуков. Или кто с перепугу соврал Меликшаху о целом войске  хашишинов в Бойре, или он сам побоялся покинуть дворец без столь многочисленной охраны. Взглянув на жалкое тело «Регулятора Государство», султан невольно вспомнил мрачную арабскую шутку:  «Был Асад (лев) – стал Джасад(мертвец)». Он решил начать строгое дознание об обстоятельствах гибели главного визиря. - Приведите убийц! – крикнул он  свирепо. – Я их допрошу… - О, повелитель! Ради Аллаха, милостивого и милосердного,  не вели твоему палачу  доставать из хурджума коврик крови!- упал в ноги султана начальник охраны. – Не досмотрел я… Убийцы отравились сами или их отравили их сообщники… - Клянусь бородой Пророка Мухаммеда, я разорю  это змеиное  гнездо! – кричал Меликшах  захваченным на месте преступления  односельчанам Сухого Чертополоха. - Мы ничего не знаем, о Великий государь, о Краса веры! – оправдывались схваченные люди с тайными отметинами на лице. - Мы совсем  не причастны к тайнам  нашего старосты  Хушанга. Знаем только, что прежде чем им стать,  он  отлучался куда-то на несколько лет,  затем на время исчезла и его красивая дочь. Больше мы о них  ничего не знаем, Аллах свидетель, всевидящий и всезнающий! Трёх человек обезглавили, остальных наказали палками – они разбежались. - О звездочёт мой правдивый, Омар ибн Ибрахим Хайям! – обратился султан к математику, астроному, лекарю и поэту. – Ты умеешь даже по звёздам  предсказать истину. Значит ты  сумеешь откопать её и из груды бумаг покойного визира, мир праху его, которую ему оставили осведомители и соглядатаи десять лет назад  о несостоявшемся убийце его, хашишине Каменный Скорпион!  Доподлинно разузнай:  как и когда Старец Гор готовит себе из простых  дехкан и ремесленников безжалостных убийц? - Разузнаю, о государь! – искренне пообещал учёный муж. – У меня к  одноглазому другу детства по имени Хасан ибн Саббах и свой личный счёт! Дело в том, что после смерти другого друга детства Низама аль-Мулька в селение Бойре сразу же опустело. Стройка прекратилась.  Денег из казны за свои труды не получал даже сам звездочёт. Разбрелись не только рабочие. Даже верные  помощники - Исфазари и Васити – уехали  в город  Балх. В бестолковых  хлопотах руки нишапурца неделями  не доходили до бумаг   о предыдущем  покушении на визиря.  А спустя тридцать дней  кем-то отравленный Меликшах сам превратился из «Асада (льва) в Джасада (мертвеца)»!  Поэт откликнулся на это несчастье  горестным рубаи :                Вчера на кровлю царского дворца Сел ворон. Череп  шаха-гордеца Держал в когтях и каркал: «Где же трубы? Трубите  шаху  славу   без конца!» Едва успели схоронить султана, как ночью во дворце поднялся шумный переполох. Треск дверей. Звон мечей. Глухие удары тел об пол. Скрежет чего-то обо что-то. И яростный клич: «Смерть Баркъяруку, слава Султану Махмуду!». Сына  царевны Туркан-Хатун сперва, по степному обычаю, с криком подняли на белом  кошме, а после этого посадили на усыпанный алмазами «Алтын тахт» - золотой престол. Рядом с малолетним правителем улыбалась дрожащими губами счастливая мать. Мечта её исполнилась. Под сводами престольного зала султанского дворца зазвучал протяжный голос шейха уль-ислама, произносившего нужную молитву. - Потерпи, - отчуждённо и сухо сказал обеспокоенному звездочёту новый визир Изз аль Мульк, сын зарезанного Низама. – Я ещё сам не знаю, что будет со мной. У тебя остался один путь для сохранения своей жизни: - победить Старца Гор! Да, книгочею медлить с борьбой против хашишинов было никак нельзя. Хасану  ибн Саббаху  наверняка уже донёс  из дворца его шпион Влюблённый Паук не только о грозном  приказе отравленного  султана о непримиримой борьбе с ним, но и об исполнителе этого приказа, об Омаре Хайяме. И о том, что воитель остался без какой-либо поддержки со стороны Туркан-Хатун. А всё потому, что коварный одноклассник Хоросанской медресе от имени Хайяма  сочинил против новоявленной Клеопатры язвительное рубаи: На чьём столе вино, и сладости, и плов? Сырого неуча.  Да,  рок,  увы   таков: Глаза Туркан-Хатун, красивейшие в мире, Утехой сделались для стражников-рабов. Из пыльной связки старых бумаг учёный муж внимательно вычитал: «В  детстве молодой исмаилит по прозвищу Каменный Скорпион носил имя Курбан ибн Хусейн.  Отца своего он не помнил л и ничего о нём не знал. Рассказывают, (а Аллах знает лучше!), что его мать Ширин, мазандеранская вдова, проживала в такой нищете, что вместо платья носила дерюжный мешок, сделав в нём дыру для головы и пришив к нему вместо рукавов две рваные штанины, оставшихся после смерти мужа. С ранней весны, едва подсохнет грязь,  и до поздней осени, когда  землю украшает по утрам иней, благочестивая и честная женщина  ходила босой. Лишь в зимнюю стужу Ширин навёртывала на ступни старые тряпки.  Питалась мать Курбана кореньями, дикими травами летом.  Её всегда томила мучительная жажда, ибо она позволяла себе выпить пиалу  арычной воды не чаще одного раза в день. Вдова была худой и бледной, потому как избегала дышать полной грудью, боясь лишний раз потратить воздух, принадлежащий Аллаху, творцу всего сущего, и его наместнику на земле, имаму Хасану! Она никогда не зарилась на чужое. Конечно же, свою единственную драгоценность, десятилетнего сына Курбана, Ширин по доброй воле отдала в секту исмаилитов, дабы угодить Али, зятю Пророка Мухаммеда, да благословит его Аллах и да приветствует! - Сына  моего зовут Курбан. Пусть же он станет моей жертвой благому делу  войны с проклятыми сельджуками! Исмаилит Каменный Скорпион отбросил тесло и сунул зудящую руку в ледяную струю горного ручья. Каменотёсы всегда трудились у ревущего потока, дабы  резкий звон железа об камень сливался с шумом воды и не досаждал слуху имама Хасана.  Правая ладонь -  одна огромная кровяная мозоль от рукоятки тяжёлого молотка. Будущий федай (обречённый) вот уже десять лет не видел мать и ничего не знает о ней. Наставник говорит (а Аллах знает лучше?), что она за свой дар секте перестала голодать, что щедрый  имам разрешил ей вдыхать воздух  полной грудью и пить воду досыта. Других сведений о матери сын не имеет.  С тех пор он сам живёт в каменоломне около крепости Аламут, чтобы рубить, тесать и резать камень. Каменных изделий много нужно святому братству – чинить старые крепостные стены, строить новые крепости, дабы закрыть неправедным суннитам доступ в обитель Старца Горы. Каменный Скорпион всегда безмолвен, всегда задумчив. О богобоязненной матери, его думы? Или предвкушение райского блаженства со сказочной гурией – не даёт молодцу покоя. Поди догадайся, о чём думает ядовитый  скорпион в каменной  расселине. Наставник говорит (а Аллах знает лучше!), что именно в Аламуте укрыта от грешных  членов секты незримая лестница, что соединяет земной поднос с небесным  куполом. По этой-то лестнице, наш повелитель имам Хасан часто восходит к престолу Аллаха, великому и славному! Когда-нибудь и  исмаилит Каменный Скорпион удостоится  такой счастливой участи: взойдёт по ступенькам незримой лестнице прямо в объятия райских гурий. Если будет терпелив, послушен и прилежен в жизни, ни разу не нарушит наказов и установлений имама Хасана! Молодой каменотёс проходит пока что лишь пятую ступень посвящения. Ему строжайше запрещено пить вино, курить хашиш  и  совсем не видеть женщин, не то что к ним прикасаться. Третий запрет – самый  тяжелый. Но Курбан не ропщет.  Он знает: что одолев пять ступеней посвящения, уже наполовину приблизится к райскому блаженству; что пройдя шестую ступень, больше не будет тесать камень, ибо  исмаилиты с этой степени живут наверху, в чертогах  Одноглазого Повелителя, какой-то странной жизнью, не известной  никому из первостепенных сектантов; что самых лучших из посвящённых «наш повелитель» переводит на десятую ступень,  после чего они возносятся в рай. Кроме своего ремесла Курбан умеет слушать, смотреть, запоминать… Терпеть голод и холод, пытку огнём и железом… Лежать сутками под водой, дыша через полый камышовый стебель. Стрелять из лука, сражаться на саблях… Метать без промаха ножи… Наносить смертельные удары противнику головой, кулаками и ногами… Влезать по верёвке с закидным крюком на высокие стены…  И, конечно, он помнит наизусть все заклинания, которым  учил его искусный наставник,  шейх . Да-а, мать, слава Аллаху, устроителю всех судеб, сделала доброе дело, отдав  сына исмаилитам…  - Эй, Каменный Скорпион!  Иди к  высокочтимому шейху… «Зачем я понадобился наставнику? – подумал каменотёс с тревогой. – Опять шейх начнёт исподволь выспрашивать: - Не одолевают ли тебя, сын мой, нечестивые желания? не испытываешь ли ты где-то на самом дне души смутных сомнений?  Так я тебе и признался, о досточтимый  наставник,  в том, что одолевают меня желания! что испытываю сомнения!»  -О Аллах, великий и славный! Не иначе, как вот  здесь находится обитель «нашего повелителя»! – догадался Курбан, когда суровый безмолвный сектант старшей ступени привёл его в  такое роскошное помещение, в каком ему никогда не случалось не только бывать, но видеть во сне. Огромная комната с потолком, составленным из совершенно одинаковых ровных балок из  резного дерева; со стенами в сказочных росписях – зелёные деревья, белые облака в синем небе, белые аисты; пол устлан красными пушистыми коврами, уставлен в углах  резными столиками  с подушками вокруг. Но здесь было обиталище не Великого имама, а его первого помощника с одним костылём  по имени  Змей Балгочестия. - Присаживайся, сын мой, а то ты сильно устал. – наставник кивнул на одну из подушек на ковре. - Я… не смею, о высокочтимый шейх! – каменотёс смущённо обвёл себя руками вокруг тела: явился, дескать,  из  каменоломни в чём был – в драном пыльном халате, в вытертых штанах, в  грязных дырявых чувяках. Шейх – отрешённо: - Что значит земное платье перед запястьями золотыми, жемчужными, перед сверкающими шелками обитателей  садов райских? Курбан,  мысленно закусив палец удивления во рту изумления, несмело опустился на подушку и в ожидании потупил очи долу. Сердце  его  затрепетало  от страха. Недаром же  наставник сказал о райских садах?  Но меня не проведёшь… - Не одолевают ли тебя, сын мой, нечестивые желания? Не испытываешь ли ты в самых глухих тайниках души каких-то смутных сомнений? Каменный Скорпион после десятилетней уже выучки, спокойно выдержал подозрительный  взгляд наставника и произнёс нужный аят из Корана: - «Жизнь земная – забава, игра и красование и похвальба среди вас, и состязание во множестве имущества и детей». Такие слова наговорил Аллах, всезнающий и всевидящий, Пророку Мухаммеду, отцу жены Мученика Али, о учитель! - Похвально, сын мой! – кивнул шейх одобрительно. – Ты, верный раб Аллаха, исповедник Али,  наверное проголодался на свежем воздухе?  Потерпи миг, сейчас принесут поесть тебе. Хотя… что значит земная пища перед снедью в райской  трапезной,  где «плоды и всё, что только потребуется»; вода без смрада; молоко, которое не киснет; вино, приятное для пьющих; мёд очищенный? Покорный ученик шейха не знал, что кто-то пострашнее рубленного и резанного собеседника с костылём следит за ними и подслушивает их. Но он  всё равно   насторожился, ибо наслышан был о том, что каждый шаг в крепости Аламут – не что иное как очередное испытание. Ему, исмаилиту, чтобы не случилось,  никогда, ни при каких обстоятельствах  нельзя высказывать удивления или растерянности. Исмаилит должен быть находчивым, словно камышовый кот, падающий на все четыре лапы из  любого положения, и  твёрдым и холодным, подобно камню, который Курбан тешет вот уже который год. - Сура пятьдесят пятая  в Книге Книг, о учитель,  аяты от сорок шестого до семьдесят восьмого.– опять не промедлил с ответом молодой гость. – Но в суре семидесятой, аят третий и четвёртый говорится, что восхождение в ал-Джанну (мусульманский рай) длится в течении дня, продолжительность которого – пятьдесят тысяч земных лет! Такой долгий день не для меня, о высокочтимый шейх. Поэтому вслед за  «нашим повелителем»  провозглашаю: Гурии  кого-то на небеса  манят, Меня же страсти в рай земной  манят. Наличное бери, обещанное выбрось И бубны вдалеке других пускай манят!»… - Так вот кто сочиняет рубаи под моим именем! – возмутился Омар Хайям, читающий бумаги следствия о покушении на визиря. – Ну, Хасан ибн Саббах, ну, вор чужой славы!  Хотя что ожидать от него другого, если он ещё в Хоросанском медресе выдавал перед домуллой за своё сочинение всё,   что ни прочитали бы вслух из книг или рассказали  устно твои соседи по келье. Значит  мне надо придумать такую хитрость, чтобы в войне султанской власти с  твоей сектой, о нечестный на руку Имам, мои рубаи стали противоядием  от твоего тлетворного влияния на простых  и неграмотных людей. Читай дальше Хайям,  о чём там ещё сообщили  осведомители  Низамя ал-Мулька о школе для убийц? …  «Ответ испытуемого исмаилита, видимо, понравился не только Змею Благочестия, - прочитал далее воитель с сектой убийц. -  но и  тайному свидетелю их беседы, ибо после одобрительного хмыкания кого-то за непроницаемой для взора   занавеской в покой шейха вошла молодая женщина, обнажённая по пояс, но с чадрой до чёрных глаз на лице. В сооблазнительных голых руках  её был поднос с невиданными Курбаном  напитками и едой! Каменный Скорпион, - его с детства нарочно держали вдали от женщин, - вскрикнул, скривился, будто у него разом содрали с правой ладони багрово-сизую  мозольную кожу. Но… про себя вскрикнул! Внешне у него даже не дрогнули длинные ресницы, когда  сказочная пери, обдав гостя облаком благовоний и поставив свою ношу перед ним  на столик, незаметно для шейха… подмигнула каменотёсу. Так… Чуть-чуть… Слегка… Даже не подмигнула, а сделала еле заметное, почти неуловимое движение веком и бровью… Шейх остался доволен телесной и духовной стойкостью будущего федая. - Придвигайся  к  трапезе, сын мой.  Утоли голод и жажду. Но медлит каменотёс. Никак не вяжется его одеяние, грязные руки и ноги с золочённой мебелью и дорогим убранством. Он привык питаться на ветру, у ручья, усевшись на ветхую циновку на земле. Здесь же, среди сказочной роскоши, он как шелудивый ишак на шахской конюшне, не к месту. Тем временем  красивая пери сняла с подноса белый покров – и в ноздри Курбана ударил запах баранины, обжаренной на вертеле с уксусом и луком. Уходя, красавица вновь обратила к едоку томный взор и смущённо потупилась.    А Змей Благочестия  приготовил медный кальян с хашишем, поправил чубук, поднёс к чашке наверху зажжённую сандаловую палочку. - Ну, смелей, сын мой! – подбодрил он гостя. -  Или от смущения лепёшка в горло не идёт? На покури. Это – хашиш. Волшебная трава, творение Аллаха, творца всего сущего. Да не жуй ты чубук словно халву, а вдыхай через него дым в себя… Посмотри на меня… Вот теперь ты сделал правильно… Но в ответ на похвалу наставника сконфуженный ученик не смог справиться с долгим  приступом удушливого кашля  и с обильным потоком слёз из своих глаз. Едва-едва он  расслышал громкий и нежный голос откуда-то сверху,  возвещающий   необычную весть: - Курбан ибн Хасейн! Молись Аллаху, милостивому и милосердному. За верную службу имаму Хасану ты удостоен  при своей праведной жизни побывать в ал-Джанне…  Вскоре  нечаянному праведнику сделалось так хорошо, как не бывало никогда за его двадцать лет его существования. Неизъяснимое  блаженство! Одновременно хочется петь, смеяться и плакать.  Ангелы кормили верного слугу имама с рук вкусной снедью, поили счастливца душистым и сладким питьём, а потом подхватили счастливца и понесли  куда-то из кельи  шейха. Очнулся Каменный Скорпион в обнажённом виде, в мраморном бассейне. Чьи-то руки с ласковым плеском омывали его молодое тело, намёрзшееся на ветру, тёплой благоухающей водой. Затем он увидел себя в огромном серебряном зеркале  и даже не узнал себя в  богатом господине  в сверкающих шелках на теле, с золотыми и жемчужными украшениями на руках. Ну всё совсем так,  как говорил шейх! Вдруг запела флейта. Он с детства  не слышал её. Потом  грянул гром, блеснула молния…  Каменотёс впал в забытьё и очнулся в голубой пещере, со сверкающими от самоцветов стенами. Он возлежал на белоснежной кошме под развесистым, причудливо искривлённым золотым деревцом с  листьями из зелёного атласа, с колокольчиками из серебра вместо плодов. Перед ним на тахте, в золотых блюдах, плавились в янтарном масле куропатки и куры, горою лежали душистые яблоки, груши, гранаты и ещё какие-то диковинные плоды, названия которых Курбан не знал. Рядом с тахтой дымился кальян.«Ы-ых! Ы-ых…» - размеренными порывами, как из большого кузнечного меха, дул откуда-то тёплый ветер. «Дзин, дзень!» – тонко звенели колокольчики в зелёной кроне. За  красными деревцами на краю малахитовой поляны утопал в голубой нежной дымке облаков необозримый простор, под которыми расплывчато синели далёкие рощи, блестели реки и озёра. Откуда-то сверху лился весенний лазурный свет от ласкового, а не палящего, солнца. Благодарю тебя, о имам Хасан.  Это райский сад,  ал-Джанна! Каменный Скорпион, уже опьянённый хашишем, опять придвинул к себе стоящий у кошмы кальян, взял в рот чубук и сделал одну-две затяжки. Снова кашель. Зато скоро почувствовал блаженство сначала в голове, а там  и во всём теле. И словно из серебряного звона,  с волшебных деревьев перед очарованным гостем Рая возникли наяву… три обнажённые гурии! Обезумел от восторга молодой каменотёс… Но по неопытности он не знал, что с ними делать… Зато знали они… О-о, они всё знали, эти многоопытные райские девы, хотя с виду им было лет по двенадцать, не больше. А может быть, и по тысяче лет. Ведь это ал-Джанна,  где  не стареют»… - И одной из них была моя Эдекс по прозвищу «Нежная Кобра»! – с горечью воскликнул  овдовевший поэт. - Неплохо ты придумал, о коварный имам. Хашиш, вино и совокупления с женщиной – это же вечные  три  узды для управления убийцами!  Неизвестно ещё какую  покорность своему хорасанскому  однокласнику  проявлял  бы  я сам, взнуздай меня Хасан  подобно этому юнцу!  Недаром он от моего имени сочинил такое коварное рубаи:                В  жизни сей опьянение лучше всего, Нежной гурии  пение  лучше всего, Дым дурмана клубящийся лучше всего, Всех запретов  забвение лучше всего. (445 Ш.) … «Чёрнокожая гурия. –сообщал осведомитель визиря  далее. – Пухлые губы дрожат, страстно раскрыты, округлены. Она обхватила ими   мужской  айр  умело и требовательно. Курбану показалось, что он сам превратился в  живой кальян, через вздрагивающий чубук которого чёрная дева сосёт не дым, а белесый и терпкий  животворящий сок! После неё янтарнокожая гурия оседлала лежащего на спине исмаилита и заскакала на его твёрдом айре подобно всаднику на горячем скакуне. «Дзин, дзень!» – звенели длинные серьги в ушах наездницы… Белокожая гурия призывно встала перед  каменотёсом  на четвереньки, подобно  кобылице перед жеребцом. И айр Курбана погрузился в жгучие красные недра между двух белых сугробов… О-о, нестерпимое вожделение! О-о, боль и блаженство… Вскоре удачливый хозяин райского гарема сделал ещё несколько затяжек из кальяна, после чего довольный уснул в истоме, но проснулся под знакомым  мрачным и холодным навесом  в своей  каменоломне. Он опять был одет  в грязный и драный халат, обут  в дырявые чувяки. И нет уже на его руках золотых и жемчужных запястий! Перед ним на диком  камне шейх – наставник  по прозвищу Змей Благочестия с вопросом: - Хорошо ли тебе было в райском саду, о сын мой? У каменотёса помутилось в глазах,  Несчастный молодец, впервые забыв о выдержке, вцепился зубами в свою руку и хрипло завыл, как сторожевой пёс, брошенный  откочевавшими  пастухами. - Не горюй, Каменный Скорпион! – утешил ученика наставник. – Ты скоро вернёшься  к своим трём райским гуриям. И навсегда!  Но перед возвращением в ал-Джанну ты должен убить непримиримого врага «нашего правителя»  главного визира нашей державы Низама ал-Мулька. Ты бессмертен, ибо отмечен Пророком Али! Ничего не бойся. Еретикам-суннитам будет казаться, что они схватили тебя, подвергли пытке, казнили – а ты, расставшись со своей бренной телесной оболочкой, тотчас же вернёшься в Рай, где ты уже побывал и где тебе так понравилось. Не бойся , сын мой. Иди с радостью навстречу  счастливой судьбе! Змей Благочестия подробно объяснил каменотёсу, когда и как  ему надо попроситься на работу в селении Бойре под Исфаганом, где начато строительство Звёздного Храма. Напоследок  шейх предупредил федая: - Помни о сохранении тайны. Знай,  на тебя всегда зрит око Имама!»… Далее в бумагах шло описание неудачного покушения  обманутого исмаилита  на  визиря.  Несостоявшегося  убийцу  зарезал другой исмаилит Яростный шмель… Обо всех этих подробностях исследователь бумаг уже знал, поэтому хотел было засунуть их обратно в журджум, как вдруг его глаза задержались на тексте последнего листа с сообщением о… матери каменотёса Курбана! «Оказывается, что родители федаев пышно празднуют гибель своих сыновей при успешном выполнении приказания Старца Горы. Именно празднуют, а не поминают, с обильным угощением, с песнями и танцами. Таких счастливых родителей поздравляют соседи и односельчане, по всем владениям Имама им  всю жизнь оказывают пышные почести. И совсем другая участь ждёт родителей того федая, кто не выполнил приказа «нашего правителя» даже если он погиб; кто предал заветы имама под жестокими пытками или кто попросту струсил. Такие несчастливцы были обречены на несмываемый и  пожизненный позор со стороны единоверцев.  Таким  старикам не только запрещалось молиться в мечети, им  даже не подвали милостыни  в праздник , коль родители предателя впадали в нищету. Им оставался лишь один путь – в изгнание на чужбину! Мудрено ли, что мазандеранская  вдова  расцарапала себе лицо,  вырвала волосы на своей голове,  посыпала себя дорожной пылью  от всеобщего позора после известии об оплошности сына, который не убил врага имама Хасана, а лишь ранил! - О-о увы  мне, увы! О-о, «наш правитель» прости меня за то, что моя жертва тебе оказалась с червоточиной!  О-о, единоверцы,  прокляните меня, мать  плохого сына! Прокляните и его, не оправдавшего своего имени Курбан!– кричала несколько дней когда-то благочестивая и честная, а теперь опозоренная женщина  у ворот крепости Аламут перед тем как броситься  вниз головой в близлежащую бездонную пропасть». - Да-а! - подивился  предусмотрительности Старца Гор звёздочёт. –  Посмертные почести или  посмертное бесчестие - тоже являются поводьями для народа, но они  покрепче  хашиша, вина и совокуплений, вместе взятых!  Вот против чего надо  тебе, о стихотворец Хайям, навострить твой калам! Направь его против творчества Лжехайяма, который внушает своим подданным вот что: Благородство и подлость, отвага и страх - Всё с рожденья заложено в наших телах. Мы  до смерти  не  станем ни лучше, ни хуже - Мы такие, какими нас создал Аллах!