Дело Ленина

– Что?! Какая еще Америка?! Совсем уже отупела молодежь. А как же Рахманинов, Глинка, Чайковский? – крупный мужчина лет пятидесяти возбужденно размахивал руками и с нескрываемой агрессией смотрел в мою сторону – Какая Америка, я спрашиваю?! Ты знаешь кто такая Америка для нас? Да ты знаешь что с такими как ты делали раньше? Расстреливали!!
Лакированные ботинки стучали по белому кафелю палаты, а мужчина все больше распалялся в своем негодовании. Лицо его наливалось кровью и сильно контрастировало со светло-серым костюмом и белизной больничного интерьера.
– Вячеслав Анатольевич – прозвучал требовательный голос из-за голубой ширмы – не нарушайте чистоту эксперимента, нам необходима четкая индикация.
Мужчина бросил на меня еще один, полный ненависти и презрения, взгляд. После чего сдвинул ширму и прошел к операционному столу. В настенном зеркале на несколько мгновений отразилось мумифицированное тело Ленина, залитое зеленоватой слизью и белые халаты хирургов, склонившихся над ним.
– Не обращайте внимания, Иван – ободряюще заговорил интервьюер, сидевший напротив меня в одноразовом халате поверх строгого костюма – просто продолжайте отвечать искренне. Ваше мнение сейчас невероятно ценно для всей страны, вы понимаете это?

Обнаружить туалет среди непонятных переходов и тускло освещенных лестниц в здании Отдела исследований мозга ФГБНУ НЦН, ранее носившем гордое имя НИИ мозга АМН СССР, оказалось не такой простой задачей. Но я это сделал. И из-за этого теперь отвечаю на странные вопросы, пока в паре метров от меня оперируют останки вождя мирового пролетариата.

У младшего научного сотрудника Института социологии РАН не так уж много трудовых обязанностей. Обычно я сижу перед ЭЛТ-монитором и вношу данные социологических опросов в экселевскую табличку, иногда вручную рассчитываю корреляции, иногда поднимаю десятилитровую баклажку с водой на третий этаж, а иногда оправдываюсь перед заведующей лаборатории из-за отсутствия у меня ВАКовских публикаций. Последние полтора года я пытался решиться хоть на что-то – или попросить хотя бы немного академических часов, или пойти работать в фастфуд.

Сегодня снова жутко зависал компьютер в лаборатории и получилось все закончить только к семи вечера. Уже на выходе меня остановил, Сергей Александрович, заведующий соседней лаборатории. И попросил доставить пару дискет с результатами социологического исследования в этот злополучный Институт мозга.
Было совсем не по пути, но мне всегда нравился этот старичок, к тому же он так трогательно протянул сто рублей на проезд до Института и очень просил выручить.
Когда я вышел из метро, было уже темно.
Институт еще работал и на проходной мне сказали подниматься со своими дискетами на второй этаж, в примную директора. И вот в этот момент я почему-то углубился в пустые коридоры в поисках туалета.

Я уже сидел в приемной, как туда ворвался седой мужчина в белом халате и, не обращая внимания на секретаршу, поспешно прошагал в кабинет директора.
Приемная как-то удивительно быстро начала заполняться народом. Пожилые врачи в халатах и деловые люди в костюмах учтиво обсуждали насущные вопросы и даже посмеивались, но общее напряжение обстановки было явным. Все чего-то ждали.
В приемную вошли еще двое мужчин в костюмах и с кожаными портфелями. Они начали здороваться со всеми присутствующими и один из них с улыбкой протянул руку и мне. Это было странно, потому что за двадцать минут в приемной на меня впервые обратил внимание человек, кроме недовольной секретарши. Но я его узнал, именно с этим мужчиной я столкнулся, когда выходил из туалета полчаса назад, а вот он скорее всего не смог вспомнить где именно меня видел и протянул руку на всякий случай. Его товарищ тоже подал мне руку, чтобы не выглядеть странно и это мгновенно подняло мой социальный статус в стихийно собранной малой группе.
Но вместе с ростом моего статуса произошло ещё одно значимое событие. Дверь кабинета директора широко открылась и в приемной снова появился седой мужчина в белом халате. Все замерли в безмолвной борьбе с тяжелым и цепким взглядом седого человека. Он как раз успел зафиксировать окончание моего рукопожатия со значимым человеком и после строгого досмотра присутствующих, требовательно обратился к секретарше.
– А это кто такой? – легким кивком головы он указал на меня.
– Да это из Института социологии прислали. Кто же мог знать? Сейчас исправим, Роман Алексеевич – испуганно залепетала секретарша.
– Марина, хватит! – прикрикнул на женщину властный старик, а затем громко добавил, повернувшись к открытому кабинету директора – Игорь, можешь никуда не звонить, сейчас все на месте порешаем.
Роман Алексеевич быстро приблизился ко мне и менторски похлопал по плечу.
– Здравствуйте, молодой человек, вас-то мы как раз и ждали. Но нет времени на пустые разговоры, нам срочно требуется индикация. Пройдемте, пройдемте.
И седой человек направился к выходу из приемной, увлекая меня за собой. В его словах было столько уверенности и власти, что поначалу я даже не задумывался, почему иду по бледным коридорам за стариком в халате. Сомнения появились только через несколько минут, но озвучить их было уже невозможно – момент ушел. Мы спустились по лестнице на пару этажей, после чего сели в грузовой лифт и спускались в нем еще какое-то время. В залитом белым светом коридоре на меня накинули медицинский халат и заставили надеть бахилы, прежде чем я попал в операционную.
– Да вы не переживайте, молодой человек, это по вашей специальности – ободряюще проговорил Роман Алексеевич и кивнул на мужчину в одноразовом халате – это ваш интервьюер. Антон, познакомьтесь. Просто отвечайте на вопросы без задней мысли. Да что мне вас учить? Постарайтесь не задумываться о том, что здесь происходит.
Властный старик прошел за ширму к операционному столу, а я присел напротив мужчины в халате и приготовился к опросу.

Из-за ширмы выглянул Вячеслав Анатольевич и смерил меня оценивающим взглядом. Он был единственным человеком без халата в операционной, из-за чего я решил, что он здесь всем управляет. Сначала он не обращал на меня особого внимания и я спокойно отвечал Антону, экономику каких стран считаю лучшей или где лучше образование, медицина, просто климат. Так получилось, что я ни разу не назвал Россию и на вопросе о лучшей музыке Вячеслав Анатольевич не выдержал и взорвался.

Вскоре к нам подошел хирург среднего возраста и остановил опрос.
– Ребята, пока что в этом смысла нет. Вы отдохните полчасика, а мы может к тому времени получим какой-нибудь прогресс. Там чай есть в соседнем кабинете, коньяк, конфеты.
– Спасибо, Александр – обратился к хирургу интервьюер и поднялся со стула – пойдемте, Иван, выпьем чаю. Сань, ты с нами?
– Я бы с радостью, но там – мужчина кивнул в сторону ширмы – полный завал. Определенно диверсия, кто-то кислоту в мавзолей пронес, еще и транслятор повредили. Но машину-то починили уже, а вот вождь под вопросом.
– Все так плохо?
– Ну могло быть и хуже. Если бы караульные на пару минут позже среагировали, мы бы с вами завтра проснулись уже в другом мире.
– Но в тех же кроватях – усмехнулся Антон и двинулся к выходу из операционной.

– Извините, Антон, вы можете объяснить, что здесь вообще творится? – доверительно проговорил я, закусывая коньяк шоколадной конфетой.
– Так тебе ничего не объяснили? Хотя может это и правильно, меньше знаешь – лучше спишь.
– Я не так уж и хорошо сплю. Просто интересно, чем мы занимаемся.
– Ну хорошо – улыбнулся интервьюер – я не могу тебе ничего рассказать о происходящем, потому что давал подписку, с тебя такую тоже возьмут. Но лично я знаю только одну причину, почему люди до сих пор верят в величие Союза.
– И что же это за причина?
Антон лишь многозначительно кивнул и допил свой стакан коньяка.
– Это Ленин? – полушепотом проговорил я – ему мозг оперируют?
– Знаете, Иван, что-то заболтались мы с вами – в голосе Антона зазвучал напускной энтузиазм, казалось, он уже пожалел о сказанном – как раз пора опрос продолжать. Пойдемте в операционную.

Около двадцати минут опрос проходил довольно вяло, потому что хирург Александр сразу предупредил: "Вы пока особо не торопитесь. Роман Алексеевич, конечно, гений, но и ему нужно время". Мы и не торопились.
Вячеслав Анатольевич большую часть времени находился за ширмой и лишь иногда выходил к нам. Он не вмешивался в социальное исследование, но враждебно поглядывал в мою сторону. Было очень неловко от ощущения непроявленной агрессии, однако коньяк придал мне храбрости и в глубине души я даже надеялся на открытое противостояние с мужчиной в сером костюме.
– Иван, а чью анимацию вы считаете лучшей? – расслабленно проговорил Антон.
– Хочется сразу две страны назвать, Америку с ее Диснеем и Японию с аниме. Не так просто что-то одно выбрать – я ненадолго задумался и почувствовал неожиданно пробудившиеся сомнения. Постепенно начинал формироваться третий вариант ответа.
Вячеслав Анатольевич выскочил из-за ширмы и двинулся прямо на меня. Лицо его краснело и между тяжелыми вздохами вырывались слова.
– Ты, сопляк кхх-хх мультики с душой ххх-кхх в Японии признали хх–кхх ежик в тумане, Чебурашка – он медленно шел, задыхаясь от перевозбуждения – Америка ваша, да что Америка? хх–кхх за доллар при союзе сколько давали? Сколько?! – мужчина в сером костюме замер, словно требуя ответа, а затем продолжил – 97 копеек давали за доллар ваш.
Антон поднялся со стула и отошел с линии движения Вячеслава Анатольевича. Я не шевелился, ощущая себя добычей хищника и только смотрел на красное лицо, скрадывающее пару метров разделяющего нас пространства. Мужчина задышал еще тяжелее и упал на колени.
– Космос наш кхх-хх Гагарин кхх-хх ракеты ххх-кхх – Вячеслав Анатольевич сделал несколько шагов на четвереньках – весь мир взорвать ххх-кхх если захотим.
Дальше слов не было, одни только хрипы, вылетающие с укрытых белой пеной губ. Мужчина в сером костюме беспомощно лежал на полу операционной.

Из-за ширмы вышел Александр и с довольной ухмылкой глянул сначала на подрагивающее тело Вячеслава Анатольевича, а затем на нас с Антоном.
– У нас получилось, Роман Алексеевич просто волшебник. Антон, сейчас нам нужна максимальная индикация, ты знаешь что делать – он снял трубку стационарного телефона на стене и проговорил – N-индикатор всё, забирайте.

– Иван, чью анимацию вы считаете лучшей? – голос интервьера немного дрожал, выдавая волнение.
– Ну, как я и говорил – начал я, но тут же осекся, потому как новая истина поселилась в моем сознании и я неуверенно продолжил – наверное всё-таки советская, она душевнее что-ли.
Я замер, удивленный собственными словами, Антон улыбнулся, а Александр довольно хмыкнул и скрылся за ширмой.
Теперь на все вопросы я отвечал либо "русское", либо "советское" и первоначальное удивление быстро таяло, каждый мой ответ был искренним и исходил из глубочайших убеждений.
Скоро в операционную вошли два крупных человека в военной форме под белыми халатами. Они подняли бессознательное тело Вячеслава Анатольевича, нацепили на него некое подобие ошейника с поводком и вынесли из помещения.
– Куда его? – тревожным полушепотом обратился я к Антону.
– N-индикатор обладает максимальной уязвимостью к психосуггестиву и полезен только при силе излучения, стремящейся к нулю. Не отвлекайтесь, Иван.
И больше я не отвлекался.

Полчаса спустя операция завершилась. Когда ширму отодвинули, тела Ленина уже не было. Усталые хирурги собрались вокруг нас с Антоном.
– На последок, Иван, чью литературу вы считаете лучшей?
– Конечно русскую – не задумываясь ответил я.
Хирурги удовлетворенно переглянулись между собой.
– Может быть вы можете назвать лучшую книгу?
– Я думаю, это… – перед мысленным взором пролетали великие произведения и громкие фамилии: Достоевский, Толстой, Булгаков. Но постепенно на передний план вышло действительно величайшее произведение, которое затмило все прочее и я продолжил с абсолютной уверенностью в истинности ответа – я считаю, что это "Ленин и лиса".