Лялька и жидоеды

Я знал Ляльку. Знал еще по киевской
Консерватории…

В целом свете нет, быть может, лучшего города, чем Киев. Евреи, вслед за Шолом-Алейхемом, называют  его Егупец, то есть "Маленький Египет": место, где закаляются евреи…

Жила Лялька с мамой, Юдифью Григорьевной,  в новом доме. Дом был хороший, надежный. Очень надежный. С сотрудниками киевской госбезопасности, которые тоже там жили…

Украинизация, при Хрущеве и после него,  шла полным ходом.

Да! Когда дурость и подлость овладевают массовым сознанием, — жить, в "массе своей", становится неуютно!
В Киеве благословенном — даже мне, не еврею,  становилось как-то не так, не по себе. Возникало все более четкое ощущение, что играешь в пьесе безумного автора, поставленной сумасшедшим режиссером...

…Лялька по несколько часов в день играла на  фортепиано. Она заканчивала консерваторию и заниматься приходилось много. 

Лялькина игра очень досаждала соседям. Жены "сотрудников" жаловались на "шум",  "доставали"  мужей "разговорами" и писали "письма"  в домоуправление.

Классическая музыка была "женам" категорически ненавистна. Они предпочитали    завывание дрелей и  каждый день перевешивали на новое место посудные ящики, и каждые полгода затевали очередной ремонт.

Кому-то из них пришла в голову очень "плодотворная"  мысль: а не выселить ли отсюда эту еврейку   к такой-то ядреной тете Еве?  В сумасшедший дом, например?

Мысль созревала постепенно. Все четче прорисовывались детали;  все более реальным казался план:  провести психиатрическую экспертизу, диагностировать болезнь,  упечь жидовок в "дурку", а квартира останется у кооператива. И станут возможны некоторые интересные варианты.

Не хочу оправдывать подлецов, замечу только, что Лялька с Юдифью Григорьевной подавали все же   некоторые поводы  для  предприимчивых  соседей действовать именно так, с опорой на справку: вели себя немного высокомерно.

Мама Ляли была женщиной культурной: филологом, переводчицей   с английского.  Лялька  с детства "ходила" в одаренных детях и, как очень многие музыканты,  была, в значительной мере, "дезориентирована" во всем, что не имело прямого отношения к музыке… 

Мать и дочь смотрели  на окружающую их публику, как бы сказать, сверху вниз: "Что от  них ждать! Нот читать не умеют! Хуторяне!"

Да! Хуторяне!  "Дети земли"!  Но, быть может, именно поэтому эти граждане сохранили здоровые инстинкты собирателей, охотников и разорителей скифских курганов: действовали  хитро, упорно, даже с каким-то иезуитским коварством!

Лялька  "прочитала" мне лекцию о довольно безрадостном  "международном положении", в котором она неожиданно оказалась, и стал я думать, что предпринять!

Положение казалось мне действительно серьезным,  даже опасным! В самом деле, нет зверя страшнее  чиновника, да еще с пистолетом, да, вдобавок, с обширными связями!  Добьются они нужной справки, направят Ляльку и Юдифь Григорьевну на принудительное лечение в больницу, и поминай, как звали!

Пока я думал обо всем этом, мои знакомые совсем пали духом и впали в полное уныние.

Кульминацию этой драмы не забуду вовек.

Приезжаю к ним как-то вечером. Смотрю: входная дверь приоткрыта. Звоню. Никто не отвечает. Сердце в груди так и заколотилось. Что это еще такое? Уж не криминал ли вмешался  в наши дела  раньше меня?

Вбегаю в комнату. Вижу: лежат мои девушки, каждая на своей постели, и кровью истекают. Тонкие души не выдержали грубого давления хуторян и вены себе порезали! Вот так они тут без меня закалялись!

Перевязал я их. Вызвал  "скорую". Остался ночевать…

"Ну, нет!" — думаю! — "Нельзя так! Надо ехать к Тынову!"

Тынов был журналистом. В разное время работал штатным и внештатным корреспондентом нескольких центральных газет, воевал, был награжден несколькими боевыми наградами.

Рубеж восьмидесятых-девяностых  — это переломный момент нашей истории! Не знаю, встречался ли еще когда-либо такой глубины разлом между двумя соседними поколениями: расцветала генерация теневиков. Уходило в Великую Тень Поколение Фронтовиков.  А мира между ними не было. И  быть не могло.

Кстати, когда я сказал Ляльке, что договорился  с Тыновым  о встрече, она неожиданно заартачилась:
"Антисемит твой Тынов!"
"Антисемит?  Откуда ты знаешь? "
"Саша Рабинович говорил!"
"Много знает твой Рабинович! Сам он антисемит! Послушай меня, Ляля, внимательно!  Если теперь и согласится кто-нибудь помочь, то только Тынов!"

Еле уговорил!

Встретились мы с Тыновым в редакции. Кстати,  забыл я  описать вам его внешность!  Не хочу  долго рассусоливать! Помните Сергея Столярова в фильме "Цирк?"  Похож на него был Тынов  и статью молодецкой, и взглядом внимательным и добродушным одновременно.

Итак,  рассказал я Ивану Константиновичу жуткую эту историю и попросил вмешаться… А то ведь, и  в правду, женщин выселят!

Тынов  сразу  понял суть дела:
"Супостатов надо опередить! "Нашу" Справку необходимо получить до    того, как они назначат  "свою" экспертизу! Запиши телефон моего знакомого психиатра. Будешь с ним на связи! А я прямо сейчас с ним переговорю!

Тут же  при мне позвонил. Все объяснил, потом  трубку мне передал.

Провели мы  "нашу" экспертизу, документ официальный получили. Официально, так сказать,  подтвердили хорошее психическое здоровье   наших "мнимых больных"!

Приободрились мои знакомые! С ужасом вспоминали, как чуть было не погубили  себя по глупости!

А тем временем, Тынов успел и в комитет госбезопасности позвонить. Сам я его разговора не слышал, только с его  собственных слов  могу передать.

Тынов  пообещал, что опубликует статью о травле  беззащитных женщин, что дойдет до ЦК, что очистит загнивающий "комитет", как Геракл  Авгиевы конюшни…

Разговор получился интересным. И эффективным.  Журналистов тогда уважали. Сами журналисты себя уважали! От Ляльки и ее Мамы отстали.

Потом Юдифь Григорьевна и Лялька пригласили Тынова домой, в спасенную квартиру, на ужин. Очень его благодарили.   Водки и закуски купили! Денег не пожалели на угощение!

Вот так мы положительно влияем  друг на друга, избавляемся от некоторых недостатков, если  хорошей стороной  одни к другим поворачиваемся!

Поел Иван Константинович, выпил в меру, поблагодарил и сказал:
"Уезжайте из этого дома. Если сможете, из города тоже уезжайте.
У меня уже был один инфаркт… Если второго не  переживу, кто вам тогда поможет?! Да вы знаете сами! "Жидоеды", если и раскаются когда-нибудь, то явно не завтра и не послезавтра!  Уезжайте!"

Прошло  время, и мои знакомые последовали совету Тынова: уехали из Киева в другой город, — квартиру обменяли.

Такой вот "Маленький Египет" довелось мне здесь наблюдать, друзья мои!