Глава четвёртая. Грядут значимые перемены

   Приятного чтения)


   У Ронэмила не было своей семьи и дома, о чём он часто несчастно вздыхал. Он издавна снимал одну комнату на чердаке таверны в Деревянном квартале. Ему нравилась именно эта комната потому, что она отличалась от всех остальных по форме и была более длинной и высокой – как раз то, что было необходимо при упражнениях с длинным копьём. К своему единственному другу он наведывался редко, но его там принимали желанно, почти как родственника. Он слегка завидовал Вельмолу, внутренне желал такой же семейной жизни как у него. Мечта у него была нехитрая, но, трудноосуществимая. Купить хоть какой-нибудь дом, найти преданную и бескорыстную жену, и завести детей; чем больше, тем лучше. Всё бы ничего, но на такое одноглазое лицо никто не хотел и смотреть. А если и смотрели – то отплёвывались. С деньгами тоже всё было напряжённо, хватало только на еду и съём этой самой комнаты. Он, подрабатывая брадобреем, пытался накопить на сумму, нужную на покупку дома, но даже с тех денег, что он получал за набеги, было мало. Цены росли аномально, и порой он думал, что так никогда и не накопит на свой собственный дом при таком правлении Мистамина.
 
  Конечно же его это сильно удручало, особенно факт бессилия и невозможность выдвинуться на более высокооплачиваемую должность, но, он как обычно не собирался унывать и сдаваться.

   Одноглазый всегда поддерживал себя в форме; в то время, когда не было вылазок, он тренировался в основном в своей комнате и изредка выходил на тренировочную площадку. Уж точно он не хотел стать как тот, кто проколол ему глаз – и потому давал только поучительные советы новичкам, не сбрасывая на них гнев.
   Ронэмил, как и Вельмол, хорошо владел чуть ли не всеми видами оружия. Знал тонкости и слабые места человека, умел с одного удара нейтрализовать любого, был обучен обманным приёмам и сам обучал за деньги других. Единственная его слабость была только в рукопашном бою. Если ему попадался бывалый воин, он не мог пересилить себя и предлагал бой на деньги, в котором он конечно же побеждал. Он отчаянно пытался не думать о плохом, чем и занимался всю жизнь, и порой это даже получалось, но ненадолго.

   Был полдень. Ронэмил лежал на кровати и читал разрешённую парламентом книгу под названием «Дикие животные окрестностей Лериля». Ему она наскучила быстрее, чем он мог подумать, и в голову пришла мысль размяться перед прогулкой. Захлопнув её со злостью и отбросив в сторону, он взял в руки старое, но надёжное копьё.

   Упражняясь, он продолжал яростно раскручивать своё любимое оружие, периодически нанося молниеносные уколы в разные стороны и в невидимые цели. Ударяя по-новому, он пытался научиться случайно чему-то большему; со стороны Ронэмил выглядел как смертоносная тень – слишком быстрый и почти неуловимый для взгляда. Он почти было закончил свою очередную тренировку, где использовал прыжки и перекаты с ударами, как послышался настойчивый стук в дверь.

   К нему никто не заходил, кроме одного человека, и он знал кто это, но всё равно спросил из-за недоверчивости:
   – Вельмол?
  
 – Вот будто бы к тебе часто ходят гости. Отвори, поговорим.

   Дверь со скрипом открылась. Гость прошёл в хорошо проветриваемую комнату, где настежь было открыто овальное окно. Убранство было до крайности скупым; одна кровать без одеяла, стол и два стула, а также старый шкаф, который повидал не одно поколение, в котором находилось приличное количество разрешённых парламентом книг. Сам Ронэмил стоял напряжённо, всё его лицо вспотело, руки крепчайшим захватом держали копьё, с которым он никогда не расставался.
 
  – Ты как, в порядке? – спросил Вельмол, – Выглядишь так, словно пробежал вокруг города несколько раз. Отложи хоть на минутку своё оружие. Я кое-что принёс...

   Вельмол во что бы то ни стало желал, чтобы именно его друг осознал и понял то, что он увидел в деревушке Холфрам. Особенно ему желалось, чтобы друг прочувствовал в таверне тот острый момент, когда рассказанные мысли Экстэра озарили его, поставив перед ним важнейшую цель. Для этого дела он решил слегка задобрить и подкупить своего лучшего друга разнообразными яствами. Надеяться больше не на кого, слишком долго они были вместе, и он доверял только ему. Именно сейчас он хотел выговориться перед Ронэмилом, а не наоборот – как в основном и бывало.
 
  – Ах да, извини, я просто задумался о том, что ты не так часто приходишь. А ладно, неважно. Что в сумке? – спросил он, учуяв запах еды.
 
  – Старина, давай присядем, подкрепимся как следует, а потом и поговорим. – спокойно произнёс чернобородый и начал потихоньку продумывать, как бы лучше преподнести ему свой замысел.

   И всё равно Ронэмилу сложно было переложить куда подальше копьё, так что он положил его на край стола, чтобы оно всегда было в поле его зрения. Вельмол не торопясь начал выкладывать на стол разнообразные продукты, а голодный Ронэмил сдержанно наблюдал.

   На свет показались: две стеклянных бутылки, одна с молоком, другая с хлебным квасом; высокого сорта буханка чёрного хлеба с семечками, два вида колбасы, одна длинная, с пряным запахом, другая явно была из мяса кабана, отличающаяся тонким и соблазнительным ароматом.

   Ронэмил подумал было, что это на этом всё, потому как Вельмол прекратил вытаскивать из сумки продукты, но нет, тот просто глянул на него, улыбнулся и продолжил дальше. Далее последовали: пироги с разными начинками, квашеные грибы в глиняном горшке, и бочонок с липовым мёдом.

   В определённый момент, когда его друг ещё не всё вытащил из сумки, Ронэмил затосковал из-за того, что питается в основном простым хлебом и куриным мясом.

   – Из-за чего такой пир? – спросил он заинтересованно, но с малой долей подозрения. И всё же внутри радовался тому, что видел.

   – Я, что, уже не могу зайти к лучшему другу и отведать в дружной компании еду, которую приобрёл на жалование? Имущие мужи, видите ли, могут есть так... с размахом, а мы что – хуже? Пусть хоть и разок, но всё равно мы почувствуем себя как какие-нибудь приближённые Мистамина. – проговорил он уверенно, специально, чтобы слегка задеть своего друга.

   – Нет, мы не хуже их!.. – бойко подхватил тот, – Просто до этого ты никогда так не приходил и не угощал меня таким количеством еды. Знаешь, это даже как-то странно.

   – Да прекрати ты придираться, не задумывайся над этим. Захотел и пришёл с добром, что тут такого-то?

   Ронэмил был в лёгкой растерянности, с чего это вдруг к нему, вот так просто и с такими невероятными гостинцами пришёл друг? К чему это? Он хотел, чтобы Вельмол начал было что-либо говорить первым, но вместо этого он просто глядел на него с лёгкой улыбкой.

 А между тем, едой пахло приятно, ароматы впивались в его нос и одноглазый уже начал ощущать слюну во рту – но терпел, как мог. Его друг всё также продолжал молчать, но, что хуже всего для Ронэмила, он первым начал есть; взял кусок кабаньей колбасы и откусил хорошенько, принялся при этом обильно её разжёвывать и чавкать – всё специально, чтобы Ронэмил сдался в этой лёгкой застольной битве.

   Тот не выдержал и тоже принялся всё что можно откусывать, запивать и жевать как можно быстрее, будто бы у него что-то отберут.

   Ронэмил хватал еду обеими руками так слаженно и отточено, что создавалось впечатление, будто и для этого тоже он был создан. Радостный, кивающий одноглазый как будто бы не ел целую неделю. Незамедлительно набивая рот, он со стороны был похож на бурундука. Вельмол же кушал аккуратно, слегка нехотя, но делая вид, что ему всё это доставляло точно такое же удовольствие, как и его другу.

   Некоторое время они ели молча. Солнце из окна щедро освещало гостинцы, как бы подчёркивая важность этого события.

   – Вельмол, мне неудобно спросить об этом, но больше не у кого. Пойми меня правильно только, снять девушку на один раз это одно, а найти "ту самую" это другое, верно?.. – попытался начать внезапно Ронэмил, раздобрев от такой еды.

   – Очень верно дружище, и кстати – я давно ждал, когда ты поднимешь эту тему. Меня уж давно беспокоит твоё одиночество, да и тебя, должно быть, тоже. Продолжай говорить, дам дельный совет.

   – Девушки такие странные, хоть и красивые, хорошенькие и тому подобное... Я не могу найти нужный ключ для тактики с ними, понимаешь? В бою я бесподобен, а в этом вопросе затрудняюсь и на первом шаге. Мне, за всё это время, где-то не больше десятка понравилось – исход был один и тот же... – загрустил Ронэмил, и даже перестал есть и смотреть на еду.

   – Это, хе-хе, как бы не звучало смешно и даже глупо – слегка другие создания. Впрочем, как и мы для них. Но в этом нет ничего плохого и согласись с тем, что тебя тянет именно к ним – к неизвестному, но желанному?

   – Меня к ним тянет, а их ко мне – нет, в том-то и проблема. Ох, если бы не было этой тяготы, сладкой и томной, как вот... допустим этот пирог, – он указал на окружность, покрытую кремом и разнообразными сладкими травами, – Мне жилось бы легче – честно. Я устал от всеобъемлющего одиночества, замучался от тяжёлых дум и дурного настроения по пустякам.

   – Не горюй. Так уж воссоздано, что они порой непонятны нам, но заманчивы. Ты – ищешь свою единственную среди них всех, и хочу заметить, ищешь ты весьма отборно и выборочно. Это означает, что ты точно знаешь, что тебе нужно, и в конце концов ты найдёшь свою спутницу, я в этом уверен. Ронэмил, друг, может даже пройти десяток лет, но главное дождаться достойную и истинно любимую тобой. Ты почувствуешь. Ту, с которой ты возжелаешь разделить счастливую жизни.

   – Видишь полку с книгами? Больше половины прочитал, а толку, можно сказать, нет – туп как пень.

   – Да, с девушками сложно в начале, и даже очень. Но потом ты поймёшь, что такое жизнь и смысл её.

   – Так что же получается? Это нормально, когда сложно?

   – А ты, что, с первого дня научился блестяще биться копьём? Нет, в том то и дело. Скажу по-честному, я тоже не сразу проникся доверием к Филити. Отнесись к той, в ком уверен, так же серьёзно, как воспринимаешь свои каждодневные тренировки. Главное не упусти эту скользкую рыбку. Поверь, она может достаться в этот же день другому, более хитрому и начитанному. Лично я рекомендую пытаться разговаривать с ними с уважением, с приправкой юмора после серьёзного диалога для того, чтобы всё это разбавить в интересную для них беседу, которая непременно запомнится – и в этом-то и будет твоя начальная победа. Ты, конечно же мужественный, опрятный и следящий за своим внешним видом в меру. В тебе присутствует честь перед врагами, но ты порой срываешься... Но это не важно... И более того, я уверен, что сам ты честный и не жадный. Но вот отсутствие глаза конечно же не понравится девушкам. Им не понять, что такое война и подготовка к ней с возможными последствиями. И будь у тебя хоть три или четыре глаза, я всё равно в тебя верю, Ронэмил. Продолжай поиски с попытками – и не сдавайся.

   Оба помолчали, думая над сказанным, и в комнате как будто бы стало чуть теснее. Одноглазый принял для себя слова своего друга как нечто истинное – и действительно не собирался сдаваться ни при каких условиях.

   «Юмор? – подумал он скоротечно, – Я, что, похож на шутника? Да будь проклят этот глаз старыми богами... Хах, может даже его отсутствие в будущем кому-то понравится».

   – Ну а на самом деле – конечно же, я не просто так зашёл. Дело есть, и очень важное. Я хотел бы, чтобы ты не перебивал меня, пока я буду говорить свою речь, договорились? – более твёрдо сказал Вельмол, а Ронэмил же слегка насторожился.

   – Ну... да, хорошо.

   – Мы знаем друг друга два десятка лет, я помогал тебе, ты как мог – мне. Мы прошли через многое для этого периода и не стоит сейчас углубляться в воинственные истории прошлого, но, я думаю, ты понимаешь, к чему я клоню. Ты моя опора в необходимый момент, а я твоя – разве не так? Прерви меня, если я в чём-то не прав. На кого мне ещё можно положиться, если не на тебя? Я на тебя очень рассчитываю, особенно на твой разум и логику. Слушай дальше.

   Вельмол взял паузу, чтобы собраться с мыслями. Он говорил истину, Ронэмил это понимал, но чувствовал так же, что далее будет что-то не менее странное.

   – Может, уже продолжишь? – этот момент молчания был для него невыносим.

   – Я не могу закрывать глаза на то, что творится не только в Горбри, но и за его пределами. Сам посуди, война, которая длится триста лет, если не больше, это ужасно, если призадуматься. Ты же сам был на полях битв и видел прекрасно, что творится неправильное, разве нет? Я прекрасно понимаю, что тебе нравится участвовать в боях, но это нужно прекращать. Невинные люди почти каждый день гибнут. Я уверен – потаённо они не хотят этой войны, им её навязали. Я сейчас не буду говорить о последствиях войны и тем более о том, что в ней действительно нет смысла как такового. Я чувствую, что один не справлюсь, и хочу собрать единомышленников, желательно из надёжных людей, чтобы мы совершили... переосмысление? Нет, переворот! Чтобы с обеих воюющих сторон наступил мир. Пока мы плыли в Горбри, я подумал вот над чем: корона явно не одобрит моих намерений, но, я пойду на всё и добьюсь своего. Знаю, что ты уже прослушав всё это скорее против этой затеи, но ты ещё недослушал до конца. За все эти годы я от тебя не отвернулся ни на миг, ты для меня самый надёжный друг, на кого же я ещё могу положиться-то? Ты, ясное дело, первый кому я открыл свой замысел, и я очень надеюсь на твою поддержку и понимание.

   Ронэмил ожидал многого, но только не таких звучных слов, которые въелись в его мозг. Втягивать его в такое, было как минимум глупо; их двое, а против них весь мир. Больше к еде его не тянуло. Он раздумывал сказанное Вельмолом со всей сосредоточенностью, не веря услышанному, но понимая, что это всё – правда, а не сон.

   – Проклятье, лучше бы ты не приходил... – ответил он ослабшим голосом. Ронэмил схватился за голову обеими руками и бессильно поник.

   – Что, сдрейфил, и не поддержишь меня? – нажал Вельмол.

   Ронэмила взяла ярость, и одновременно запутанный случай не давал выпустить злость. Он кто угодно, но только не трус. Может быть в прошлом, но только не сейчас. Он со всей силы ударил по столу рукой, чтобы побороть потаённый страх. Остатки еды с посудой полетели на пол, Вельмол всё также сидел без эмоций, выжидая, когда его лучший друг сломается, и выскажет своё мнение.

   – Как?! Мы, вдвоём, против всех?! – закричал тот, ошарашено глядя в непоколебимые глаза Вельмола.

   – У меня на примете есть ещё один, тот, кто скорее всего согласиться сотрудничать. После этого, я надеюсь, найдутся и другие, разделяющие и принимающие... справедливость! Я, Ронэмил, продумал многое, все плюсы и минусы, возможные препятствия и сложности – мы их просто будем обходить – иначе нас для главного не хватит. Мы постараемся быстро это правое дело завершить победой. Но задуманного не добиться чистым путём, придётся пойти против короны, в этом я точно уверен, и надеюсь, что тебя это не устрашит, так же, как и меня. Верь мне, мы совершим лучшее деяние, что только можно дать народу двух воюющих держав.

   – Да ты сам послушай что говоришь! – яростно кричал Ронэмил, расхаживая по комнате широкими шагами. – Это сказано слишком самоуверенно! Корона уж точно не одобрит твоих замыслов, они избавляются от людей с «такими» мыслями! Зачем тебе жертвовать собой ради других? – он грозно указал на него пальцем. – Думаешь, ты чем-то обязан тем, кто вряд ли тебе хоть как-то поможет в жизни? Они и куска подгнившего хлеба тебе не протянут! Очнись, давно уже прошли те времена, когда люди, именно люди – а не то, что сейчас бесцельно бродит по городу, без выгоды совершали ради другого человека поступки. Вдумайся в эти слова! И так малоимущие не хотят терять своё последнее, понимаешь? Я читал историю Горбри от начала до сих пор, я чувствую этих... людей, и знаю, как они мыслят! Люди были незащищены от жестокого произвола, не смогли дать отпор ранее, во времена правления Первого императора, ну а теперь-то подавно... Люди поняли и приняли как норму свою незащищённость и безысходность своего положения. Проще говоря – опустили руки как безвольные рабы. Они не хотят ничего менять, они боятся стражей порядка, им достаточно мизерных подачек! Подумай сам, это же лишено всякого смысла.

   Вельмол, к сожалению для себя, был скорее согласен с некоторым из его слов, но отступать не хотел:
   – А ты сам хочешь для себя изменений? Я тебе сейчас скажу, что бессмысленно! Бесконечные убийства впустую и ради ничего! Зачем ведутся войны? Для захвата и расширения территорий! Но кому нужна отдалённая территория, в которой нет ценных ресурсов, а есть только мерзкий климат? Я думаю даже жителям Лериля всё это не нужно, но выбора-то у них нет! Прозвучит громко, но необходимо изменить политическую обстановку, перевернуть мышление народа для их же блага, но я ещё не знаю, как этого добиться и надеюсь, что ты то мне и поможешь додумать. Я хочу разбудить народ, побудить его к нужным, потаённым желаниям стать лучше и выбраться из нищеты – духовной, нравственной и материальной. Одно без другого не начнётся, я уверен. Народ слеп, втянут в войну – и я не понимаю почему...

   – Что я слышу? – ответил Ронэмил яростно, – Да что же с тобой стало-то?! Ты совсем изменился, говоришь совсем не так, как раньше! Ну какой смысл им помогать?! – топнул тот ногой и взревел на всю комнату. – Человечность в людях изжилась! Всем и каждому по-своему плохо, виной тому; неизлечимость потерянного здоровья из-за Мутной крови, безвылазная нищета, изломанные судьбы... муть в башке! Они сами не знают, ради чего живут! И все они чувствуют облегчение, когда начинают страдать окружающие. Подумай сам, большинство твоих слов хоть и звучат громко и с вызовом, но они же лишены всякого смысла! – побагровел от своих слов Ронэмил. – Ты думаешь не о том! Лучше бы твои мысли были направлены на то, как бы разбогатеть...

   – Не слишком ли жестокий взгляд на мир? Что, пожил в трущобах, и уже знаешь, что и как устроено? Пока мы шли и плыли обратно с нейтральной таверны, у меня было время подумать, и знаешь к какому умозаключению я пришёл, вспоминая публичные казни мелких заговорщиков? Главная цель у парламента – не допускать объединение решительных людей! Власть имущие открыто демонстрируют своё презрение к неимущему народу. Они верят в свою узаконенную неприкосновенность, а я же хочу их в этом разубедить. В такой-то стране власть имущие ни за что не дадут разбогатеть мелким, слабым беднякам. Ты хоть осознаешь то, что не существует чего-то среднего между богатеями и бедняками? Доходило хоть раз?

   – И, похоже, только великий избавитель Вельмол сможет спасти две враждующие державы? Ха! Да кем ты себя вообще возомнил-то? – усмехнулся тот, но сменился в лице, когда увидел в глазах друга сердитый огонь.

   – Так что, ты отказываешься от участия? – спросил Вельмол на удивление спокойно.  

   Ронэмил резко обернулся с расширенным глазом, и собрался было выпалить ругань, но сдержался и подошёл к окну проветриться.

   Увидев цитадель императора, слишком роскошную и громоздкую по сравнению со скромными хилыми лачугами в Деревянном квартале, он только сейчас узрел, после слов Вельмола, очевидное неравенство.

   Он нехотя, через силу признал:
   – Ты... – со вздохом начал он. – Ха! Ладно, признаю, ты задался благородной целью. Но они, как по мне, не стоят спасения, и уж тем более не оценят твои поступки! Я скорее против, но отказ давать не буду из-за нашей крепко-скованной связи... Я не могу так сразу согласиться, дай мне подумать, ладно? – Ронэмилбыл в крайнем тупике и желал чуть-чуть подумать, а затем и отоспаться как следует после полученной информации.

   – Хорошо, Ронэмил. – Вельмол понял то, что разговор скорее увенчался успехом.

   Чернобородый начал вставать, прихватив  с полу на тарелке кусок пирога, зажевал на ходу и решил добавить:
   – Знаешь лавку Чёрного клинка? Встретимся около неё послезавтра ночью. Я попробую отыскать надёжное место, вроде укрытия для наших дел, без лишних вопросов и глаз. Надеюсь на твою помощь с этим же вопросом. Никому ни слова. – он захлопнул дверь и Ронэмил остался наедине со своей неуверенностью.  

   Он долгое стоял у окна и вглядывался в цитадель императора. Страшился одноглазый лишь того, что у него не станет как такового будущего из-за этого опаснейшего замысла.

   И всё же до него дошла уверенная мысль:
   «Но и опять же, как такового настоящего у меня нет, если призадуматься. Всё однотипно и скучно, без значимых изменений. Никакой радости. Нет, надо пойти на этот риск. Этот толчок обязательно что-то изменит в моей жизни, не станет таких надоедливых серых дней. При такой затеи будут значимые и интересные события. Наступят, скорее всего, лучшие времена, а даже если и худшие, всё равно я ему друг и просто обязан поддержать данную затею. Для Вельмола тоже наступят перемены, и скорее всего тяжкие... Такие, где понадоблюсь я. Тут-то и проявится моя настоящая и преданная дружба, с непрошибаемой силой и помощью во всём. Ну а он же будет острым, как копьё, мозгом этого дела».


   Лебединский Вячеслав Игоревич.1992. 21.03.2019. Если вам понравилось произведение, то поддержите меня и вступите в мою уютную группу: https://vk.com/club179557491 – тем самым вы мне здорово поможете. Будет нескучно)