Дневник

 «___» «__________» «_______» года

     …Вспоминаю Вадима и вижу его лицо. Тихое, застенчивое. Скромный и интеллигентный был молодой человек, любитель шахмат и рисования. Холостой. Женщин немного боялся.

     Однако попала в отдел его кадровая справка, зачем – неизвестно, но обращаться с ней, как выяснилось, следовало аккуратнее. Залили ненароком учетный номер Вадима чернилами, потом, конечно, написали поверх заново, но, похоже, в нескольких цифрах все-таки напутали.
 
     Спохватились, да поздно. Пошел номер по всем документам. Не клерк второго класса он теперь, а кто – неизвестно.

     А ведь знали, что меняют людей цифры. Знали о силе настоящего имени, прописанного в Министерских бумагах. Не того банального сочетания букв, которым зовет тебя сосед, а подлинного и страшного цифрового кода.

     Сделался Вадим какой-то странный. Огонь необъяснимый в глазах появился, движения стали резкими, порывистыми.

     Посматривать на женщин начал необычно, те даже пугались.
А потом разочарованно прекратили, узнав, что он на все теперь посматривает странно. Затем они начали на него так посматривать, не в последнюю очередь из-за того, что покрылся Вадим шерстью и уши у него заострились.

     Что-то звериное показалось, иначе говоря. Вышло наружу, не постучав.

     Спрашивали у Вадима, что происходит, а он только пожимал плечами и виновато улыбался, демонстрируя отросшие клыки.

     Разводили руками коллеги, мол, делать нечего, надо привыкать и к такому.

     …К тому, что он начал выть на луну, привыкли быстро, поскольку желание завыть к концу рабочего дня появляется у многих, но к тому, что он стал бегать на четвереньках, так привыкнуть и не смогли. Неудобно ведь! Попробовали и единогласно решили вернуться к традиционному способу, высказав опасения начальнику.

     Но тот заявил волевым голосом, что хоть Вадим на четвереньках передвигается, но бумаги-то печатает! Нигде не прописано, что чиновники не могут ходить на четвереньках. Свои преимущества у данного способа. Устойчивость, например. Не спрашивайте, откуда я знаю. Идите и впредь не отвлекайте меня по пустякам.

     …Домой Вадим скоро уходить перестал, ночевал в кабинете, или бегал по Министерству, ловил мышей или кого покрупнее, однако к утру всегда возвращался работать с документами.

     Разговаривать по-человечески разучился, но не слишком из-за этого переживал. Безумным лицо его стало. Почти таким, как у чиновника, узнавшего, что допустил ошибку в квартальном отчете.
 
     А потом Вадим исчез! Скрылся из кабинета. Навсегда, похоже. Вздохнули мы облегченно, но затем взяли свой вздох обратно.

     Выяснилось, что перед пропажей Вадим добрался до инвентарного журнала, в котором были записаны все вещи в отделе, замалевал их номера и написал новые. 

     Совсем, наверное, с ума сошел.

     …Через месяц все в отделе стало не узнать. Вещи чувствительны к именам не меньше людей.

     …Стулья теперь, как жизнерадостные собачонки, гоняются за чиновниками по кабинету, а цветок и вовсе убежал с подоконника в неизвестном направлении, прихватив со стола чьи-то деньги.
 
     Карандаши стали мягкими, гнутся в разные стороны, как ими пользоваться – неясно. Ластики не стирают, а наоборот, рисуют пугающие картины.

     Частенько вещи, если оставить их на бумажном листе без присмотра, становятся наполовину нарисованными, словно переползают на бумагу, впитываются ей, так мы потеряли уйму скрепок, ножниц и линеек.

     Столы пустили корни; лампы не только светят, но и поглощают свет.

     В окно – а кабинет наш на двадцатом этаже! – снаружи постоянно кто-то стучится, но когда отвешиваем шторы, никого за стеклом не видим, одно лишь черное, вечно закрытое тучами небо.

     В раструбе граммофона неоднократно наблюдали чей-то глаз – граммофон явно следит за нами, но зачем он это делает, не говорит.

     Тени не хотят исчезать от света, а из чернильницы иногда высовываются чьи-то пальцы. 

     Телефон не соединяет с набранным номером, а навязчиво хочет поболтать с тобой сам.

     Документы взлетают от малейшего сквозняка и подолгу парят в воздухе;  потом вслед за ними и остальные вещи принялись левитировать над столами, и чтоб они далеко не улетели, мы привязали их веревочками, как воздушные шарики.

     Одна печатная машинка съела другую, причем та интеллигентно не сопротивлялась. В мышеловки начала попадаться только рыба, но зато на мышей стала удачливо охотиться забытая кем-то перчатка.

     Узнали, что в ящике одного из столов кто-то живет. Но почему именно там, а не в более просторном шкафу?

     Время неподалеку от больших настенных часов ведет себя странно, течет не только вперед или назад, но и вбок, и даже закручивается по спирали.

     Из-за этого попытались перейти на песочные часы, но в них осыпающийся песок неизменно рисовал зловещие апокалиптические символы, поэтому мы решили, что пусть лучше время течет, куда ему заблагорассудится.

     Твое изображение в зеркалах смотрит не тебя не так, как смотрят изображения из добропорядочных зеркал – грустно и снисходительно, а без стеснения показывает твою тайную сущность, которая, разумеется, хорошей не бывает. Наблюдать ее неприятно. Еще в зеркалах частенько мелькают оскаленные демонические рожи у тебя за спиной, но это, как говорится, мелочи. 

     Картонная коробка, в которой хранили что-нибудь не слишком нужное, выяснилось, обладает свойством изменять предметы. Немного, но все равно становится не по себе. Положил в нее ботинки на пару дней, потом надел, и мысли одолевают – а ботинки ли это теперь?

     В шкафу обнаружилась открытая посылка с надписью «маски для вещей». Она оказалась пустой, и все поневоле задумались – может, маски надеты, но мы об этом не догадываемся? 

     Предметы начали соединяться друг с другом в причудливые симбиозы. Мышеловка срослась с лампой и стала напоминать рыбу-удильщика из подводных глубин.

     И да,  самое главное. 

     Размеры кабинета за последнее время увеличились. Очень сильно! И многие предметы тоже. Чтоб сесть за стол, приходится громоздить один стул на другой, а то и пользоваться лестницей. Подножия столов скрывает туман, поэтому ямы и расселины в полу видны плохо и пришлось натянуть канаты, по которым мы сейчас и ходим, обычно на ходулях, а поскольку сверху капает вода, еще и под зонтиками. Почему на ходулях? Никто не знает. Вероятно, из эстетических побуждений. Согласитесь, что натянутые над туманной бездной канаты требуют, чтобы по ним передвигались на ходулях. Эстетика – единственное, на что можно опереться в нашем изменчивом мире, и риск упасть – неизбежная за нее плата.