Два произведения юного Пушкина

В 1811 году родители Александра определили сына в престижный Царскосельский лицей Петербурга. Несмотря на то, что ученики обязаны были исполнять  ритуалы православной церкви, у юного поэта в канун тринадцатилетия в 1812-1813 годах рождаются два произведения, не имеющих ничего общего с христианским мировоззрением. Неопубликованные при жизни поэта, для потомков они дошли под названиями: "К Наталье" – посвящение крепостной актрисе, и "Монах" - описание царской "оттепели" во время правления Павла Первого. Официальные власти не любят их комментировать и афишировать.
В книге "А.С. Пушкин. Поэзия" за 1949 год они вообще отсутствуют. В издании 1967 года "А. С. Пушкин, собрание сочинений" опубликовано только "К Наталье". И только в собрании сочинений А. С. Пушкина в десяти томах за 1962 год сочинение "К Наталье" плавно переходит в "Монах", соседствуя под датой 1813 года.
Согласно еврейской традиции мальчик в возрасте тринадцати лет на семейной празд- ничной процедуре под названием Бар Мицва провозглашается совершеннолетним сыном заповедей, то есть человек, признающий единого Бога и его заповеди в «Ветхом Завете», несёт юридическую ответственность за свои поступки, имеет право создавать семью. В посвящение крепостной актрисе Пушкин оповещает читателя о своей мужской зрелости.

Так и мне узнать случилось,
Что за птица Купидон;
Сердце страстное пленилось;
Признаюсь – и я влюблён!

Робкие эротические сцены в «Наталье»  получили своё развитие в «Монахе», «Гавриилиаде»…, но оставим в стороне любовные грёзы молодого юноши и обратим внимание на причины «отчего не смеет он и надеяться?» на расположение актрисы:

Не владетель я Сераля,
Не арап, не турок я.
За учтивого китайца,
Грубого американца
Почитать меня нельзя,
Не представь и немчурою,
С колпаком на волосах
С кружкой, пивом налитою,
И с цигаркою в зубах.
Не представь кавалергарда
В каске, с длинным палашом.
Не люблю я бранный гром:
Шпага, сабля, алебарда
Не тягчат моей руки
За Адамовы грех.

Ни к одной нации поэт себя не относит, в том числе и к русской словом "Кавалергард" - это и есть причина недоступности актрисы. Признаться евреем в лицее Пушкину не дано и опасно. После многозначительной паузы Пушкин от имени Натальи задаёт себе вопрос - "Кто – же ты, болтун влюблённый?" – и сам отвечает, указывая на Царскосельский лицей:
 
Взлянь на стены возвышённы,
Где безмолвья вечный мрак;
Взглянь на окна заграждены,
На лампады там зажжёны….
Знай, Наталья, я… монах!

"Монах", который ходит в театры и грезит женщиной? Под словом «монах» кроется другой, подневольный Пушкин. «Я стану петь, что в голову придётся» - не нарушенная клятва-молитва юноши Пушкина, а не «иронически весёлое вступление к «Монаху»», как определяют дозволенные цензурой биографы Пушкина. В Царскосельском лицее не могло быть и речи о еврейском ритуале, однако возраст поэта и поэма – взаимосвязанные события.
Пушкин, конечно, знал историю обращения в Христианство населения Киевской Руси, а с ней и судьбу святителя Никиты - Епископа Новгородского (конец 11 начала 12 веков).
Я напомню читателю эту историю цитатой из современного церковного объяснения посетителям Софийского собора в Новгороде.
«Святитель Никита был родом из Киева, и в молодые годы поступил в Киево-Печерский монастырь (подобно А. Пушкину в Царскосельский лицей). В самом начале своего иноческого пути, он, вопреки советам опытного игумена, удалился в затвор и здесь подвергся тяжкому искушению. Однажды искуситель предстал пред ним в виде ангела и сказал: "Теперь тебе не для чего молиться, ибо я стану за тебя возносить молитвы Богу, ты же только читай книги и подавай полезные советы". Неопытный инок поверил прелести, оставил молитву и стал беседовать с приходящими о пользе душевной, предсказывая даже будущее. О затворнике Никите пошла слава, многие с большой верой приходили к нему за советами. Но вот что обличало пророка. Никита знал на память все книги Ветхого Завета, но о Евангелии ни говорить, ни слушать не хотел. Опытные старцы поняли состояние затворника и, явившись в келью его, своими молитвами отогнали от него беса (не исключено, что просто побили).
После этого Никита жил в строгом посте, молитве и послушании». Не будем наивными, Никита был евреем, его насильно превратили в христианина. Таким себя чувствовал юный Пушкин в келье Царскосельского лицея в возрасте Бар Мицвы.
В поэме "Монах" рассказывается о православном монахе, жизнь которого прошла в молитвах, а мечтой была надежда "увидеть вскоре рай". Действие происходит «невдалеке от тех прекрасных мест», где царь Иван Грозный искоренял жидовствующих, в том числе, далёких и вместе с тем близких родственников Пушкина. Во время этой православной инквизиции монастырь и другие места, был недоступен для сатаны. «Но ни один земли безвестный край защитить нас от дьявола не мо- жет». Пришла свобода, оттепель, и целый рой чертей устремились в места ранее запрещённые, "узнали вдруг, что разгорожена к монастырям свободная дорога". Свобода всегда соблазняет, как бес, «чёрный сатана», позже будет «Чёрный Кишинёв» - религиозная еврейская одежда. Соблазняющего беса, сатану, чёрта, я уже писал об этом, Пушкин позаимствовал у Василия Татищева. В монастырь бес явился в виде женской юбки.

Огню любви единственна преграда,
Любовника сладчайшая награда
И прелестей единственный покров,
О юбка! Речь к тебе я обращаю,
Строки сии тебе я посвящаю,
Одушеви перо моё, любовь!
Огню любви единственна преграда,

Но монаха не удаётся соблазнить ни эротическими снами, ни юбкой, ни деньгами, ни «анлинской каретой», ни даже любовницей царя Нарышкиной.

Ну! - думал он, - от бесов и юбчонки
Избавлюсь я – и милые девчонки
Уже меня во сне не соблазнят.
 
Монаху удалось заполонить Беса. Монах торжествует, он приказывает Бесу:

Иди в бутыль, закупорю тебя,
Сейчас её в колодезь брошу я.

Казалось, Бес должен был погибнуть, но есть высшие силы. "Могущий рок, вселенной господин. Панкратием, как куклой забавлялся", и Бес воспользовался своим главным оружием: он обещает свезти монаха в Иерусалим, понятно, что не в Христианский, а в Иудейский, на то он и Бес.

Лети, спеши в священный град востока,
Но помни то, что не на лошака
Ты возложил свои почтены ноги,
Держись, держись всегда прямой дороги,
Ведь в мрачный ад дорога широка.

Писатель и исследователь биографии Пушкина Ю. Тынянов называл поэму «Монахадской*, я бы добавил - программной. В самом начале поэмы и своей твор- ческой жизни поэт определяет своё отношение к Христианству:

Но лира! Стой – Далеко занесло
Уже меня противу рясок рвенье:
Бесить попов не наше ремесло.

«Он никому не прочёл своей поэмы и, спрятав под матрас, с бьющимся сердцем иногда проверял: не исчезла ли. Он лежал в лазарете с голыми стенами, и лицейский доктор Пешель лечил его. Он заболел. Горячка мешалась у него с горячкой поэтической. В бреду Александр говорил об адской поэме и шарил по постели, как бы ища её». Доктор Пешель, конечно, знал о поэме и понимал своего пациента: он сам был евреем. Пешель (Песель) – в переводе с иврита означает статуя. Пушкин пользовался услугами только еврейских врачей. Поэма «Монах» просвечивается в более поздних произведениях поэта: «Руслан и Людмила», «Гавриилиада», «Сказка о попе…» и, хотя это звучит непривычно, в поэме «Евгений Онегин» ….