Бабушка и Верхолаз

Внутри высокой каменной башни, в освещенных и отапливаемых темницах, живут люди:
семейные и одинокие, молодые и старые, веселые и грустные...
Когда приближается зима, они начинают мерзнуть от холодного ветра, проникающего сквозь щели в каменной кладке, и, тогда, зовут Верхолаза, чтобы он заделал снаружи все дыры во швах.
Верхолаз выходит на крышу башни, привязывает за печные тубы узлом булинь две веревки: основную и страховочную, подцепляет на спусковуху-восьмерку сидушку с ведерком и инструментами, крестит трясущееся сердце, и произносит вслух лишь одну фразу:
"Господи, пожалей меня дурака", а потом лезет через карниз...
Странные и противоречащие друг другу чувства охватывают его: страх совершить ошибку - сорваться, и радость от того, что он вновь занят любимым делом и в его работе нуждаются все люди, живущие в башне.
Он снова нужен людям и башне, и даже если только в качестве Верхолаза,
но раз не любят его, - так пусть хоть нуждаются в нем...
Постукивая шахтерским кайлом по старому треснувшему шву, он взламывает его, как дантист вскрывает больной прогнивший зуб, промывает полость от грязи и пыли, и, затолкав в щель паклю, аккуратно замазывает свежую пломбу шва известковым раствором.
Утреннюю прохладу сменяет знойный полдень, и, у Верхолаза, начинается обеденный перерыв без отрыва от рабочего места.
Заботливая Бабушка молчаливым жестом приглашает его спуститься к своему подоконнику, на котором уже стоят: миска овощного супа, тарелочка с кашей, свежеиспеченный хлеб и горячий душистый напиток из листьев черной смородины.
И, вот, уже, словно змея в укрытие, скользит по туго натянутой веревке -"динамике", сцепленный со спусковухой карабин, - ведь всякий трудящийся достоин своего пропитания...
Бабушка, опершись щекой на ладонь, молча смотрит на оголодавшего Верхолаза, и, когда блюда пустеют, наконец спрашивает:
"И не страшно тебе так висеть?"
"Не знаю... Привык, наверное... В детстве, я очень сильно боялся высоты, а сейчас люблю ее..."
"В детстве мы многого боимся. А я больше всего боялась старости, но я состарилась, и, как ни странно, мне уже не страшно. И я не хотела бы стать снова молодой, - ведь пришлось бы совершить прежние ошибки, а, возможно, и еще более худшие. Опыт и понимание смысла жизни приходит с годами, поэтому опыт старости бесценен. Тебе еще многое предстоит увидеть в жизни, - сколько непройденных дорог ждет тебя!
Советы давать мы все любим, да вот только сами не следуем им...
Но я хотела бы предупредить тебя о главном:
не теряй голову от денег - прельстят и погубят,
не верь женщинам - обманут,
не надейся на друзей, больше, чем на Бога, - предадут..."

Вор и Верхолаз

Этажом ниже Бабушки жил человек всю жизнь свою промышлявший воровством, не столько из-за надобности для пропитания, сколько по глубоко проникшего в его душу тяготения к запретному.
Когда он видел оставшуюся без присмотра чужую вещь, нутро его обгоревшего существа начинало разжигаться, а руки сами тянулись и делали свое дело.
Увидев верхолаза, он поставил на подоконник два граненных стакана, запотевшую нераспечатанную бутылку и сказал:
"Ты можешь, конечно, отказаться и со мной не пить, я понимаю, - ты на работе, но по нашим воровским понятиям ты меня обидишь... "
"Ладно... Наливай..."
Выпив по-первой, они закусили замумифицированной солнцем рыбой, и душа Вора захотела исповедальной беседы:
"Вот ты думаешь, что я гадкий и плохой человек?
Не отвечай - все вижу по глазам...
А я тебе так скажу: ведь Богу для чего-то угодно было мое существование на этой грешной Земле? И, чтобы, такой как я, тоже родился и жил под этим солнцем, и на меня, также, как и на всех вас лил дождь и дул ветер? Я вот смотрю на тебя и мне жалко таких становится...
Вот у тебя даже бабы нет, однако, - а у меня этих баб было, как у тебя спусков-подъемов!!!
Ты пашешь, как проклятый, на этой башне, а я на одно дело схожу и столько бабла срублю, сколько ты за месяц не заработаешь!
Я - хозяин своей судьбы, а ты раб своего Бога, которого никто не видел никогда!
Сейчас, я перережу тебе заточкой веревки, - ты камнем полетишь вниз и разобьешься насмерть.
И никто тебе не поможет: ни ангел с неба не прилетит и не понесет тебя на руках своих,
- и люди не придут на помощь, и забудут даже похоронить тебя..."
"Что ж, - режь... Я сам уже жить устал...
Дай только работу закончить или Сменщика дождаться... "
"А про сменщика ты это хорошо придумал! Мы все тут Сменщика ждем, каждый своего...

Маргарита и Верхолаз

"Ну и денек сегодня" - подумал Верхолаз, когда спустившись еще на один этаж, увидел сидящую на подоконнике Маргариту, натирающую свое тело колдовской омолаживающей мазью.
"Зря я вчера смотрел творение Бортко на ночь глядя..."
"А я тут сижу одна..."
"Да знаю я, что ты сейчас скажешь дальше...
Найдешь ты своего Мастера, - в сумашедшем доме он сейчас...
У Воланда только ничего не проси, - сам отдаст..."
"Откуда ты все это знаешь?! Ты - прозорливый старец?"
"Поработаешь в школе учителем, - станешь прозорливым старцем...
После этого, даже высотная работа в промальпе, раем покажется..."

Критик и Верхолаз

Еще ниже этажом жил Критик.
"Хорошо тебе - висишь в свое удовольствие, свежим воздухом дышишь,
кучу денег, наверняка, зарабатываешь?
А на что ты их тратишь? Жены у тебя нет и детей тоже..."
"Я купил лодку и велосипед"
"Ты - эгоист и живешь только для самого себя, - у меня, в твои годы, уже две тещи было,
и, даже не знаю, сколько детей. Ты, поди, думаешь, что выполняешь какую-то особую миссию, а мы все беспомощные дети? Очнись, брат, - это гордыня и прельщение ума."
"А что такое прельщение?"
"Это, брат, такое состояние, когда ты возомнил о себе будто бы обладаешь какими-то сверхъестественными способностями,
но при этом не в состоянии вспомнить свой вчерашний день..."
"А-а-а... Ну, спасибо, на добром слове...
Я и правда не помню, что было вчера...
Все дни слились у меня в памяти в одно целое, как слипаются в одну стопку блины...
Я сам, иногда, думаю: Господи, да неужели это я - трус и лентяй, вишу сейчас на самой высокой башне и выполняю такую тяжелую и опасную работу..."

Ниша

Спустившись еще одним этажом ниже, Верхолаз очутился в нише, и, теперь, для того, чтобы достать рукой до шва, ему приходилось сильно раскачиваться, наподобие маятника, - это отнимало много сил и времени. Работа заметно замедлилась, возможности подтянуться поближе к стене не было, а с Земли уже доносились крики и ругань Заказчика:
" Ты чо там так долго копаешься, Ежкин Кот?! Ты там уснул что ли, Едрена Вошь?!
Если ты так везде работать будешь, то зарплату только на том свете увидишь! Ты и с бабами так долго возишься?! К работе и к бабам надо относиться одинаково: пришел, увидел, сделал!!!"
"Как же вы меня все достали, " - простонал Верхолаз и еще интенсивнее стал раскачиваться из стороны в сторону, но при каждом ударе кайлом по шву, его начинало вращать в противоположную сторону и веревка перекручивалась. И, вдруг, сердце екнуло, - только сейчас он обратил внимание на чуть выступающий над нишей краешек жестяного отлива для дождевой воды... Впух!!! Основная веревка несколько раз потерлась о режущую кромку этого козырька и оплетка уже разлохматилась: " Спокойно, теперь главное, - не дергаться и не паниковать... "
Потом был внезапный рывок вниз и, как в замедленном фильме, оборванный конец основной веревки завис над головой...
"Так, все нормально, не трясемся, - а на чем же я тогда вишу сейчас??? А...- жумар! Милый, добрый жумарчик! Ты, снова, спас меня, заклинившись на страховочной веревке! Подо мной всего лишь тридцать метров, - подумаешь, ерунда какая, - три секунды свободного полета...
В окно выглянула девушка с фотоаппаратом, и, сделав несколько снимков, воскликнула:
" Какой Вы экстремал!!! Можно, я Ваши фото, - в сети выложу?"
"А можно,- я к тебе в окно залезу?"
"Женишься, - тогда пущу!"
"Нет уж, - это слишком дорогая цена... "- ответил Верхолаз, и попытался перецепить
спусковуху на страховку, но жумар так жестко закусил веревку, что не сдвигался ни вниз - ни вверх.
"А предупреждал же меня Дед Трубочист: ...жумар - подлец,- спасать то он тебя спасает, но вот как с него ты слазить будешь, когда его клинанет? Лучше ставь на страховку блок-ролик. Но, теперь -то, уж поздно: задним умом мы все крепки; знал бы, где упасть - соломку подстелил."
Верхолаз перегнул страховку петлей и вставил левую ногу в образовавшееся стремя, приподнялся, и попытался сдернуть на ослабившейся веревке жумар.
Кулачки, вдруг, разжались, сердце ухнуло в пятки, а ноги, автоматически обжали одну единственную
оставшуюся веревку, а ладони попытались затормозить падение...
Это был классический спуск дюльфером...
Падение смягчил куст рябины красной и розовые цветы на клумбе.
"Что ж ты делаешь, окаянный! Креста на тебе нет! Ты все мои цветы помял, - бесовское отродье!"
"Кажись, жив," - подумал Верхолаз, лежа на спине, и, приоткрыв глаза, увидел рядом с собой старушку в платочке и с большой иконой на груди.
Кряхтя, Верхолаз приподнялся и, отряхнув ободранными до мяса ладонями разорванные штаны, увидел рядом с собой маленького мальчика, смотрящего на него восхищенными глазами.
"Дяденька, а научите меня также лазить, как Вы!"
"Ты хоть понимаешь, о чем ты просишь???"
"Я очень - очень этого хочу!!!"
"Малыш, я бы этого даже врагу не пожелал... Ну да ладно, видишь вот это дерево? Начни с него. Я закреплю на его вершине веревку, а ты тренируйся каждый день подниматься и спускаться.
Верхолаз снял с себя страховочную систему и связку железяк:
"Удачи тебе, Малыш! Может у тебя что-нибудь получиться, а я - устал, просто устал... "
"Дяденька, а Вы куда?"
"А-а-а..... в водники пойду...."


Верхолаз и Старец

На следующий день после падения с веревки, Верхолаз пришел к Старцу на исповедь.
Когда Старец был еще молод, его маму спросили: " Жениться ли он когда-нибудь?",
она ответила: " Да кто за него замуж-то пойдет?! - с ним же ни одна женщина жить не сможет!!!
Это просто удивительным образом совпадало с тем, что говорила мама Верхолаза про своего сына...
"Что у тебя брат?" - спросил Старец, увидев Верхолаза, и повернулся к иконе Собора Всех.....
"Да бесы бьют"
"И как они тебя бьют - нагайками?"
"Нет, сердце сжимают в тиски и в голову давят..."
"И как ты от них отбился?"
"Иисусовой молитвой..."
"И кто тебя научил?"
"Никто - сам научился..."
"Ну это ты только думаешь, что ты научился: люди всю жизнь учаться - научиться не могут.
Кто твой наставник?"
"Нет никого с кем бы я мог поговорить об этом..."
"Как так нет никого - а я? Ты думаешь чем мы все тут занимаемся?!
Ты поговори с людьми, что они обо мне говорят!
Ладно, надумаешь идти по духовному Пути, - приходи поговорим, а сейчас, иди, - молись."

Однажды, Старец, с одним монахом, ехал в отдаленный приход в горах и им пришлось заночевать на берегу реки. Среди ночи, спутник Старца проснулся, и увидел как тот молится и крестится с полными земными поклонами. Стало как-то неудобно: "Старец молится, а я сплю..."
Как завороженный ждал он окончания молитвы Старца, но она продлилась до утра...