Трудности исправления природы

Было воскресенье. Да и погода выдалась замечательная, один из тех редких в наших широтах дней, когда можно не бояться ржавчины!

Гирш Ахметович решил воспользоваться благоприятной обстановкой и сходить с женой в человеко-парк.

Пока они, в струе управляемого воздушного потока, добираются до места назначения, позволю себе дать вам некоторые пояснения касательно имен, принятых  в том обществе, о котором я собираюсь вам рассказать.

Гиршем Ахметовичем нашего героя звали  его коллеги по Институту Перевоспитания природы — биороботы из подчиненных ему сегментов деловых подмножеств.  Имена и отчества безнадежно  устарели, конечно, это — да, но…   Любое общество традиционно! А общество роботов  — тем более!

В электронных документах по учету  материальной части Гирш Ахметович  проходил как Вариант 12-24 Экономный.

Жена Варианта Экономного звала его просто:  "Варик".

Вы поняли, что с именами  в этой стране все довольно сложно.  Добавлю только, что жену   Гирша Ахметовича звали "МодИфика 14-42 улучшенная".

Супруг, естественно,  звал ее Модей (есть такие всемирные законы, которые действительны для любых времен и народов. К таким законам относится и правило сокращения слов в устной речи!).

Итак, пока я рассказывал вам  про их имена,  Варик и Модя, в потоке сжатого воздуха, уже прибыли к входу в человеко-парк.

Так уж получилось, что, в связи с большой занятостью  на службе, супругам крайне редко удавалось выбираться в места, предназначенные для культуры, отдыха и развлечений.

Тем интереснее им было посетить заповедник,  в котором  собрали еще остававшихся на земле представителей  любопытного вида редких человеко-животных "гомус анормалис", и получить информацию, которая могла бы пригодиться для возможной  научной работы, запланированной на недалекое будущее.

Извините. Я забыл описать внешний вид моих героев. Отчасти меня мог бы  извинить тот факт, что во внешности супругов нет, собственно,  ничего того, что было бы достойно описания!

Воздушные шарики видели? Конечно, видели! Ну, так вот:  супруги похожи на  воздушные шары яйцеобразной формы. Один  шар больше, другой меньше. Кто меньше, кто больше, догадайтесь сами!

Нет! Скорее всего, — не догадаетесь! Модя  больше Варика! Потому что именно Варик,  представляя собой последнюю модель, — писк, так сказать моды, — имел меньшие, чем его супруга, габариты!

Все ученые БИОТЕХНОСТРАНЫ были увлечены, лучше сказать, поглощены наномиром, и каждая новая модель, чаще всего, была меньшего размера, чем ее предшественница.

Итак, Варик и Модя вкатились в человеко-парк.

В  просторных вольерах резвились, лежали; сидели на берегу у пруда; висели на ветках — особи, во всей наглядности изобличавшие  крайний непрофессионализм, лень и медлительность природы!

Варик и Модя остановились перед клеткой, в которой находился великолепный экземпляр человеко-самца: огромный, почти двухметрового роста верзила. Идеально сложенный,  он вряд ли  уступал, по стати и мощи, знаменитой статуи Давида работы Микеланджело!

"Что за уродец!" — шепнула Модя мужу. — "Какой нелепый силуэт: ничего совершенного, яйцеобразного: ни одного намека на форму яйца!"
         
Субъект был без одежды. Он грел на солнце  мускулистый живот и гигантский фиолетовый совокупительный орган, подобный  огромной, сильно вытянутой  клубничине на черной грядке курчавых волос.

"А это ему зачем?" —  спросила Модя, выставив длинную складную указку из  соответствующей полости. Указка заменяла ей указательный палец.

"Эта штука была им нужна для воспроизводства!" — ответил Варик несколько пренебрежительно. — "Что-то вроде интерфейса!"

Модя неожиданно  заинтересовалась новой проблемой:
"Разве они не могут соединяться при помощи датчиков зрения и слуха? Что нового могут дать тактильные ощущения? Как  мало информативен, скорее всего, этот "процесс"!"

Варик  даже не сразу нашелся, что ответить. Сам он соединялся с Модей  путем обмена  кодами и программами, благодаря которым они  помогали один другой стать более совершенными! Эту операцию супруги, смеясь, окрестили "аптудыт".

Помедлив, Варик объяснил:
"Для их эпохи это было прогрессивно! Видишь ли, — всегда необходимо мыслить исторично!..".

Ему самому пришлось мыслить исторично, с интересом наблюдая за женой. Казалось, она приготовилась, страшно сказать, чуть ли не покраснеть!  Неужели в ее программе еще оставались следы от тех диких, неправильных, неправедных "человеческих лет"   Планеты?!

"А что, если и во мне они остались? Несмотря на все чистки, стирания и старания  Главного мозга удалить
Все лишнее!
НЕ прагматичное! 
НЕ функциональное!
Удалить из памяти!
Из среды-подзарядки!
Из  конструкции вещества?"
 
…И вдруг в нем вспыхнула, словно  бы взорвалась мысль.

Неожиданная, невозможная, яркая, как салют, сверкающая,  как полированная сталь в лучах рассветного солнца!

"Почему природа не делает роботов? Почему роботов не делает природа?"
 
Их делать легче!!!

В самом деле!  Что бы  ей стоило  набросать чертеж; собрать на конвейере  проектное изделие за номером №…?  Да ничего! Ни шестеренки  бы не стоило!

Почему  вместо этого, она миллиарды лет  терпеливо выращивала Живое, — вот этих самых игроков-охламонов,  до безобразия телесных, бесстыжих; материальных и идеальных одновременно;  упрямо, тупо  и надменно выдумывающих списанных с самих себя богов?

…А ведь они — совершеннее нас!

ПРИРОДА НЕСЛУЧАЙНО ВЛОЖИЛА В НИХ ИНОЙ СМЫСЛ, — И ОН ВАЖНЕЕ НАШЕГО СМЫСЛА!


…Одновременно с бурлящим в его вдруг очеловечившейся голове потоком мыслей,  все усиливался, наполняя землю и небо, пронзительный звон. Это звенело металлическое существо  Варика, его стальное нутро!

Громче,   еще громче!

В антеннах, щупальцах, датчиках, приемниках и передатчиках!

Звон становился все громче. Все пронзительней.

Все  нестерпимей для Моди.  Ее словно стала меньше, точно из проколотого шара начал выходить закаченный туда воздух!

Пора объяснить происхождение вышеупомянутого звона!

Центром управления страны проводилась политика жесткого контроля за мыслями.  Если  у изделий возникали лишние, недопустимые, вредные  мысли, то допустившие сбой локальные программы немедленно блокировались из центра.

Если блокировка по каким-то причинам не удавалась, то блокировались сами роботы, а потом отправлялись на переформатирование и, при необходимости, на переплавку.

У каждой модели был свой звонок — индикатор  опасных мыслей. Любой находящийся в пределах слышимости  робот был обязан сразу же информировать  центр об услышанном звоне, где бы и с кем бы он ни находился. 

Модя сделалась еще меньше. Ее гладкая, ухоженная, аккуратно и бережно смазанная  кремом металлическая кожа  покрылась морщинами, вдруг стала похожей на древний гофрированный картон.

"Прости, дорогой!" — тихо сказала она.— "Мне пришлось отправить сообщение в центр. Я написала им очень коротко и вызывающе сухо!
Ты слишком громко звенел!
Кругом слишком много  посетителей!
Я не могла поступить по-другому!"

Главный мозг быстро принял трудное решение.

Звон прекратился.

Изделие 12-42  перестало существовать.