И. В. Гурко. Переход через Балканы и занятие Софии

ПЕРЕХОД ЧЕРЕЗ БАЛКАНЫ ЗАПАДНОГО ОТРЯДА И ЗАНЯТИЕ СОФИИ

РАПОРТ генерал-адъютанта [Иосифа Владимировича] ГУРКО Его Императорскому Высочеству ГЛАВНОКОМАНДУЮЩЕМУ [Великому Князю Николаю Николаевичу Старшему], от 28 декабря [1877 года]

(Опубликован в газете «Правительственный Вестник» в № 36 (14/26 февраля) и № 37 (15/27 февраля) 1878 года)

Получив подкрепления, силою в три дивизии пехоты, дав им всего один день отдыха и снабдив весь отряд сухарями до 20-го декабря включительно (причем, я приказал выдавать людям по 1 фунту в день), я решил начать движение через Балканы 13-го декабря.
План движения был следующий: оставив против укрепленной турецкой позиции у Арабконака сильный заслон, направить главную колонну в Софийскую долину, на перерез пути сообщения армии Шакира-паши с Софиею. Для облегчения же дебуширования главной колонны, двинуть еще две: одну – вправо, для прикрытия правого фланга главных сил и для образования заслона со стороны Софии; а другую  - влево от нашей укрепленной позиции, с целью отвлечь внимание турок от истинного пути наступления главных сил.
Для движения главной колонны был выбран следующий путь: сначала от Врачеша по шоссе, затем, не доходя верст шесть до Бабаконака, направо, через перевал, в долину Чурьяка и, наконец, не доходя версты четыре от Потопа, влево, еще через один перевал, в долину Софии у Негошева. Для правой колонны путь шел из Врачеша, чрез гору Умургач, в деревню Желяву. Но так как дорога с вершины Умургача в д. Желяву оказалась непроходимою, по причине огромных снежных заносов, то правая колонна свернула в долину Чурьяка, откуда направилась, через Потоп, в Елешницу. Наконец, левая колонна должна была выступить из Этрополя и следовать, через Баба-Гора, в тыл Шандорника и затем, встревожив турок, спуститься в долину Златицы у Бунова или Миркова.
Независимо от главного заслона и движения трех колонн, оставлен был еще один заслон против Златицы на укрепленной позиции, устроенной и занятой Златицким отрядом генерала Брока. Заслон этот отвлек против себя значительно превосходные силы турок и тем ослабил главную армию Шакира-паши в Комарцийской долине. Этому отвлечению турецких сил много помогла производившаяся в течение нескольких дней разработка дороги из Этрополя на Златицкий перевал, с сильными взрывами динамитных патронов. Наконец, необходимо было оставить еще один заслон против занятой еще в то время турками Лютиковской позиции. Таким образом весь вверенный мне отряд разбит был на три колонны и на три заслона. Это обстоятельство значительно усложняло и затрудняло весь ход совершённого маневра.
Распределение войск по колоннам было следующее: в главной колонне, под общим начальством генерал-лейтенанта Каталея: лейб-гвардии Преображенский и Измайловский полки, гвардейская стрелковая бригада, вся 3-я гвардейская пехотная дивизия и Козловский полк 31-й пехотной дивизии; всего же 31 батальон пехоты. Артиллерия при колонне состояла: из 1-й, 3-й и 6-й батарей лейб-гвардии 1-й артиллерийской бригады, всех шести батарей 3-й гвардейской и гренадерской артиллерийской бригады, одной 4-х-фунтовой батареи 3-й артиллерийской бригады и из 8-й Донской казачьей батареи. Так как от каждой батареи взято было всего по одному дивизиону, с приказанием отобрать самых лучших лошадей, то при колонне было всего 44 орудия. Кавалерия, приданная к главной колонне, состояла: из Кавказской казачьей бригады и Астраханского драгунского полка, или из 16 сотен и эскадронов. Всего же в колонне было 31 батальон, 16 эскадронов и 44 орудия.
Правая колонна, под начальством генерал-лейтенанта Вельяминова, состояла: из Тамбовского и Пензенского полков 31-й пехотной дивизии, 1-й и 2-й бригад 2-й гвардейской кавалерийской дивизии и из 2-й и 5-й батарей гвардейской конной артиллерии; всего пять батальонов, 16 эскадронов, восемь орудий (один батальон Пензенского полка остался в откомандировании в тылу).
Наконец, левая колонна, под начальством генерал-майора Дандевиля, состояла из 2-й бригады 3-й пехотной дивизии и Воронежского пехотного полка, при одной 4-х-фунтовой батарее 31-й артиллерийской бригады, при четырех орудиях 19-й Донской казачьей батареи и при Екатеринославском  драгунском полке; всего девять батальонов, четыре эскадрона и 12 орудий.
В главном заслоне на нашей укрепленной позиции были оставлены лейб-гвардии Семеновский и егерский полки, под начальством Его Высочества Принца Ольденбургского, на позиции к востоку от шоссе. 2-я гвардейская пехотная дивизия,  без лейб-гвардии гренадерского полка, под начальством генерал-адъютанта графа Шувалова 2-го – на позиции к западу от шоссе, и одна бригада 5-й пехотной дивизии – в резерве на шоссе. Артиллерия состояла из трех батарей л.-гв. 1-й артиллерийской бригады, трех батарей л.-гв. 2-й артиллерийской бригады, и четырех орудий 16-й конной батареи. Всего же в главном заслоне было 26 батальонов и 52 орудия.
Златицкий заслон, под начальством свиты Его Величества генерал-майора Брока, состоял: из л.-гв. гренадерского полка, шести рот Новоингерманландского полка. Двух орудий 19-й Донской казачьей батареи и двух сотен сводной казачьей бригады; всего 5 ; батальонов, две сотни, два орудия.
Наконец, Лютиковский заслон, под начальством генерал-майора Похитокова, состоял: из одной бригады 5-й пехотной дивизии, трех пеших батарей 5-й артиллерийской бригады и 3-й бригады 2-й гвардейской кавалерийской дивизии, при шести орудиях 3-й батареи гвардейской конной артиллерии; всего пять батальонов, восемь эскадронов и 30 орудий. Один батальон Архангелогородского пехотного полка был послан на Умургач, для занятия дороги, ведущей на Яблоницу, с целью служить боковым заслоном от турок, занимавших эту деревню.
По имевшимся в штабе отряда к 10-му декабря сведениям о неприятеле, турецкие войска были распределены следующим образом: в Комарцийской долине и на укрепленной позиции – около 45 таборов; в Златице – от 10 до 15 таборов; на Лютиковской позиции – от 6 до 10 таборов; в окрестностях Софии и по дорогам в Пирот и Берковац – около 12 таборов; всего же от 72 до 80 таборов. О числе орудий точных сведений не имелось.
Движение началось 13-го декабря, рано утром.
Главная колонна двигалась тремя эшелонами: в авангарде, под начальством генерал-майора Рауха, шли: л.-гв. Преображенский и Измайловский полки, гвардейская стрелковая бригада и Павловский пехотный полк. В первом эшелоне, под начальством генерал-майора Курлова – л.-гв. Волынский и С.-Петербургский гренадерский полки; наконец, во втором эшелоне, под начальством генерал-майора Философова – л.-гв. Литовский и Кексгольсмский гранадерский полки. Кавказская казачья бригада шла при авангарде генерала Рауха, а Астраханский драгунский полк - при эшелоне генерала Курлова.
По пути следования колонны главных сил не было дороги; вследствие этого, для разработки дороги, еще 9-го декабря был выслан л.-гв. Преображенский полк и три роты л.-гв. саперного батальона. Наблюдение за разработкою дороги было возложено на командира гвардейского саперного батальона, флигель-адъютанта полковника Скалона. В течение нескольких дней тяжелых трудов, сначала в страшную грязь, а потом при сильных морозах, частям этим удалось устроить весьма порядочную дорогу. Выбор направления вновь проложенной военной дороги был возложен на генерального штаба подполковника Ставровского, который произвел целый ряд блистательных рекогносцировок и выходил в долину Софии, прокрадываясь между сторожевыми черкесскими постами. Эти работы подполковника Ставровского послужили основанием для выбора пути движения главных сил и для разработки нашей военной дороги через Балканы. К утру 13-го числа все предварительные работы были окончены, и войска могли двинуться.
Хотя дорога была разработана очень хорошо, но тем не менее она представляла один длинный, непрерывный и довольно крутой подъем на протяжении около шести верст. Ко времени движения войск, вследствие бывших в начале дождей и оттепелей, а потом сильных морозов, весь путь покрылся одною сплошною ледяною корою. Вследствие этого движение орудий на лошадях было положительно невозможно, а потому на каждое орудие и на каждый ящик было назначено по одной роте, и люди на плечах тащили на верх передки, орудия и ящики. Труд этот, будучи сам по себе весьма тяжел, увеличивался до невозможных размеров по причине страшной гололедицы и сильных морозов. Первое орудие начало подъем в гору ровно в 11 час. утра 13-го декабря, прибыло же на перевал около 2-х часов ночи с 13-го на 14-е декабря, пробыв в пути 15 часов и сделав в это время около шести верст. Следующие орудия сильно отставали, и вся колонна выбралась на перевал только к вечеру 15-го декабря. Спуск орудий с перевала представлял еще больше трудностей, нежели подъем, во-первых, потому, что разработка этой части пути не могла быть тщательно произведена: необходимо было скрыть от противника работы, а следовательно, вести их с возможною поспешностью; им была посвящена одна ночь. Во-вторых, если при подъеме орудий приходилось заботиться лишь о безостановочной тяге груза, то при спуске их следовало соблюдать известную осторожность, расчет движения, во избежание несчастных случаев при столкновении частей артиллерии, спускавшихся последовательно одна за другой. В-третьих, при чрезвычайной крутизне спуска и скользости пути, люди не находили никакой опоры для ног, и потому не могли ни сдерживать орудий, ни регулировать их движений. Вследствие всех вышеупомянутых обстоятельств, пришлось спускать артиллерию на канатах и лямках, причем веревки обматывались вокруг придорожных пней, камней и кустов, и вытравлялись, подобно якорям, последовательно одна за другой; таком-то образом орудия и ящики постепенно переходили от одного пня к другому, от камня до куста, с самых вершин Балкан до дна Чурьякского ущелья. Для ускорения движения я приказал проложить еще одну дорогу, которая хотя пролегала среди глубокого снега, но в этом именно и заключались до некоторой степени ее удобства, так как там люди могли найти хотя некоторый упор нонам в снежных сугробах; тем не менее, вследствие всех указанных трудностей, спуск производился на столько медленно, что вся колонна могла собраться в долину Чурьяка, только 18-го декабря. Таким образом, чтобы пройти шоссе до Чурьяка, т.е. сделать всего 16 верст, колонна употребила шесть дней времени. Да и то, чтобы не затягивать слишком долго выход в долину, велено было оставить две батареи Движение было замедлено сильною метелью, начавшеюся вечером 16-го декабря, продолжавшеюся всю ночь и окончившеюся днем 17-го декабря.
Здесь не место описывать все те труды, лишения и тяжелые испытания, которые были перенесены и пережиты войсками в эти знаменательные для русского оружия дни. Скажу только, что они были ужасны, и что войска вытерпели все это с геройскими твердостию и терпением.
Так как со времени спуска войск в долину Чурьяка скрывать более наше движение было невозможно, то я решил 15-го декабря завладеть перевалом, отделяющим долину Чурьяка от долины Софии, в окрестностях Негошева, между этою деревнею и Даушкиоем, и немедленно выпустить в долину Софии всю Кавказскую казачью бригаду.
Овладение перевалом лейб-гвардии Преображенским полком совершилось очень легко. Перевал был охраняем всего двумя или тремя сотнями черкесов, которые, после непродолжительной перестрелки, убежали. В этом небольшом деле мы потеряли всего двух нижних чинов ранеными.
Одновременно с движением Преображенского полка на Негошевский перевал я двинул Козловский пехотный полк для овладения выходом из Чурьякской долины у Елешницы. Козловский полк занял Потоп и Елешницу без выстрела; несколько турецких рот, занимавших эти деревни, бежали при приближении Козловского полка, не сделав ни одного выстрела.
Заняв, таким образом, два выхода в долину Софии, я ожидал прибытия остальных войск главной и правой колонн. Легкость овладения выходами из гор в долину, в виду значительных неприятельских сил, объясняется тем, что все работы по устройству дороги и все начало движения были совершены с соблюдением полнейшей тайны и совершенно скрытно от турок, так что появление наше в долине Чурьяка было полнейшею для них неожиданностью. Отчасти же это можно объяснить и тем, что турецкие военачальники были глубоко убеждены, что переход через Балканы в настоящее время года есть дело совершенно невозможное.
Правая колонна, выступив 13-го декабря рано утром из Врачеша, начала подниматься на дикие вершины Умургача, самой возвышенной точки Этропольского Балкана. На долю этой колонны выпали еще большие трудности. Подъем здесь гораздо круче, а разработать дорогу, ввиду близкого соседства с лютиковскими турками, был невозможно. Вследствие этого, несмотря на то, что тела орудий везлись на салазках, ввоз их на гору шел еще медленнее; что же касается зарядных ящиков, то пришлось задние ходы их вернуть назад и ограничиться только одними передками, сделав приспособление, чтобы взять двойное количество снарядов, положенное возить в передках. Дальнейшее движение правой колонны на Желяву оказалось невозможным, по причине необыкновенной массы снега, завалившего всю дорогу. Поэтому было послано приказание колонне свернуть на Чурьяк и идти, через Потоп, в Елешницу. Голова колонны прибыла в Чурьяк 16-го декабря, а 17-го декабря уже вся колонна была в Елешнице, причем кавалерия вышла в долину и ночевала в Желяве.
Но самую тяжелую борьбу с природою пришлось испытать колонне генерала Дандевиля, двинутой мною через перевал горы Бабы. 13-го декабря колонна выступила из гор. Этрополя; к вечеру авангард ее с несколькими сотнями болгар проложил себе путь через глубокие снега и вышел к высочайшему из перевалов Этропольского Балкана, где и расположился бивуаком. 14-го декабря прибыли к перевалу главные силы колонны с четырьмя орудиями; орудия эти, разобранные по частям, доставлены были пехотою и болгарами волоком по снегу. 15-го выдвинут был на перевал батальон пехоты, под прикрытием которого болгары целый день откапывали дорогу через перевал. К пяти часам вечера болгары, прорыв слой снега почти в сажень толщины, расчистили дорогу до южного ската. Два орудия были вывезены по этой снеговой выемке на край перевала, откуда открыли огонь по укреплениям турок, прикрывавшим доступы к Вупову и Миркову. Появление наших войск на правом фланге турок произвело в лагере близ Шандорника сильное смятение: послышались звуки рожков, турки массами потянулись к редутам. Скоро, однако, наступила темнота, под прикрытием которой войска были сведены с перевала в лес на северный склон, где стужа и ветер были гораздо тише. 16-го числа, с восходом солнца, снова пришлось раскапывать дорогу, занесенную в ночь снегом; к трем часам дня работа был войсками окончена; 11-й полк и два орудия развернулись к стороне Шандорника, а батальон 124-го полка, тоже с двумя орудиями, к стороне Миркова. Орудия открыли огонь, под прикрытием которого Екатеринославские драгуны двинулись на Мирково, для раскрытия сил неприятеля. Турки открыли ружейный огонь с ближайших укреплений и артиллерийский – с Шандорника. Действуя таким образом, колонна генерала Дандевиля привлекла на себя внимание турок. На следующий день предположено было начать расчистку спуска в Мирково. Около шести часов вечера стала разыгрываться буря. В полчаса сообщения между позициею и бивуаком были совершенно прекращены, несколько приказаний генерала Дандевиля (об отходе на бивуак) не дошли до войск, которые, вследствие этого, остались на перевале. Между тем вьюга усиливалась и усиливалась, орудия занесло, пехота спустилась в лощины, к лесу; тщетно старалась он поддерживать костры – буран (метель) засыпал снегом и задувал огни; пехота вынуждена была при 15о мороза провести эту ужасную ночь без костров. 17-го буран продолжался, люди стыли сотнями, но не покидали своих мест до тех пор, пока не получили приказание отойти. Приказание это, наконец, удалось доставить с пешим казаком, посланным генералом Дандевилем. На встречу отходившим войскам выслана была с бивуака остальная часть раскапывать дорогу, которая, чтобы люди не сбивались, была обозначена воткнутыми ружьями и лопатами. Доблестный генерал Краснов и переводчик Цареградский с болгарами и войсками направляли отходившие части и спасали сбивавшихся с дороги. Часам к четырем вечера части спустились к бивуаку, но и здесь в это время вьюга потушила костры и занесла снегом. Оставаться было невозможно, а потому генерал Дандевиль приказал всем спускаться в гор. Этрополь. Сначала двинулись части, бывшие на позиции, а за ними и все остальные. Убирать отсталых остались врачи «Красного Креста» и две сотни, под начальством войскового старшины Гречановского. Врачи «Красного Креста», Веймарн и Головачев, при помощи казаков, спасли многих погибавших офицеров и солдат. 18-го отряд стянулся в гор. Этрополь. 13 офицеров и 810 нижних чинов выбыли из строя с отмороженными членами, 53 из них замерли совершенно. Несмотря на бедствие, постигшее колонну, войска геройски переносили все, ни на минуту не забывая священного долга воина. 19-го отряд снова потянулся за Балканы через Златицкий перевал. 21-го переход был окончен.
Таким образом совершился этот необычайно трудный переход через Балканы, эта исполинская борьба русского солдата с горами и природою, из которой он вышел с полным торжеством.
Как я уже сказал выше, Кавказская казачья бригада спустилась в долину Софии 15-го декабря. Немедленно вышла она на шоссе и сейчас же наткнулась около Горной-Малины на транспорт, шедший из Софии в Ташкисен. Произошла жаркая схватка, кончившаяся тем, что прикрытие транспорта было частию рассеяно, частию же изрублено, и весь транспорт взят нами.
16-го декабря авангард генерала Рауха весь собрался у Негошева и тотчас же укрепился на позиции, причем большая часть войск была размещена в деревне Негошево. В этот день Кавказская казачья бригада рыскала вдоль шоссе и забирал массу пленных, ничего не знавших о нашем появлении в долине и совершенно ошеломленных внезапностию нашего выхода. Забиранию пленных много содействовал костюм наших кавказских казаков, вследствие которого многие партии турок с полною доверчивостию подпускали казаков на 10 шагов и тут, поражаемые неожиданностию, сдавались без выстрелов.
17-го декабря войска продолжали стягиваться к Негошевскому перевалу; колонна генерала Вельяминова вся собралась у Елешницы; а Кавказская казачья бригада сделала поиск к мосту на р. Искере и к деревне Кремиковцы, через которую пролегает путь с Лютиковской позиции в Софию. У дер. Дольний-Бугаров бригада наткнулась на новый транспорт и имела опять жаркую схватку с прикрытием транспорта, причем изрубила более 60 человек. В этот же день получено было донесение об очищении турками Лютиковской позиции в ночь с 16-го на 17-е декабря. Вследствие этого известия я сделал распоряжение о присоединении к колонне двух батальонов Костромского полка, о занятии Лютиковской позиции одним полком пехоты с одною батареею и о присоединении другого полка, оставленного в заслоне против Лютиковской позиции, к резерву главного заслона против Арабконакской позиции. Долина Чурьяка, идущая почти параллельно с долиною Софии, отделяется от нее весьма высоким горным хребтом, под названием Черный-Верх. Хребет этот соединяется седловиною с правым флангом позиции графа Шувалова. Для соединения войск, собравшихся на Негошевском перевале, с войсками графа Шувалова на главной нашей позиции и для обеспечения движения войск по Чурьякской долине был сформирован особый отряд из 1-го стрелкового Его Величества батальона и двух батальонов Козловского полка, который еще 16-го декабря занял высоты Черного-Верха и тотчас же устроил себе шалаши. 17-го декабря генерал-адъютант граф Шувалов, пользуясь увеличением общего резерва, вышел с восемью батальонами с так называемой Преображенской горы, обошел левый фланг турецких позиций на Арабконаке и заложил батарею почти в тылу крайнего турецкого редута, построенного против нашей, так называемой Финляндской горы. После этого движения графа Шувалова левый фланг войск, занимавших Черный-Верх, и правый фланг войск, занимавших нашу главную позицию, вошли в прямую связь, и между ними оставалось пространство не более четырех верст. 18-го декабря вечером все войска главной и правой колонн собрались, и я решился 19-го декабря дебушировать со всеми силами в долину Софии и атаковать турецкую позицию у Ташкисена.
Начиная с 16-го декабря, со времени овладения нами Негошевским перевалом, турки начали возводить укрепления на Ташкисенской позиции. Из-под Арабконака было отправлено около 20 таборов при шести орудиях, под начальством Беккера-паши. Позиция у Ташкисена весьма сильна. К западу от нее простирается холмистая долина. По обе стороны деревни Ташкисен к югу и северу от шоссе круто поднимаются высокие горы, расположенные в несколько параллельных хребтов. Самая высокая гора лежит к юго-востоку от деревни Ташкисена; в расстоянии около 1 ; версты от нее, к северо-востоку от деревни, лежит довольно высокая гора, которая длинным мысом врезывается в долину по направлению к северо-западу и охватывает деревню Ташкисен, образуя, таким образом, вокруг деревни род залива, в глубине которого лежит Ташкисен: к северу от этого хребта врезывается в горы глубокая и длинная лощина. Турки укрепили только что описанный хребет, лежащий к северу от деревни, устроив на нем три редута, возвышающиеся террасами один над другим. Затем они укрепили горы, лежащие к югу от деревни, устроив на них целый ряд ложементов. Наконец, они укрепили самую деревню Ташкисен. К востоку от деревни, верстах в трех-четырех от нее, горы круто спускаются и образуют так называемую Комарцийскую долину. Выходов из этой впадины всего два: один – шоссе через Ташкисен, другой – у Дольних-Комарцев. Стратегический и тактический ключ позиции представляла упомянутая выше самая высокая гора, лежащая к юго-востоку от деревни. Кроме двух упомянутых выходов из долины есть еще один, лежащий тоже у Дольних-Комарцев и выходящий около деревни Малкачево в Софийскую долину.
План атаки был следующий: демонстрируя против фронта позиции, вести атаку от деревни Чеканцова по направлению к самой высокой горе, лежащей к юго-востоку от дер. Ташкисен, которая, как казалось, не была занята турецкими войсками. Для того же, чтобы не дозволить резерву, расположенному у Арабконака и дер. Стригл, вовремя подкрепить этот ключ позиции – направить часть сил на гребень спускающихся в Комарцийскую  долину высот к северу от шоссе. Вследствие этого, по диспозиции, колонна генерала Курлова, к которой были приданы еще два Костромские батальона с двумя батареями (всего 10 бат., 8 ор.), должна была еще в течение ночи перейти в Чеканцово и за ; часа до рассвета начать наступление, имея направление на самую высокую гору к юго-востоку от деревни Ташкисен. Колонна генерала Рауха, состоявшая из Преображенского полка, трех батальонов Измайловского полка и стрелковых батальонов 2-го и 4-го Императорской Фамилии (всего 9 батальонов и 8 полевых орудий),  должна была с рассветом выступить из Негошева и, оставив меньшую часть для демонстрации, с большею частью обогнуть вдающийся мысом в долину хребет и вести наступление против правого фланга турецкой позиции. Колона генерал-адъютанта графа Шувалова 2-го, состоявшая из одного батальона Измайловского полка, трех батальонов Московского и Павловского полков при 2-х орудиях (всего 8 батальонов и 2 орудия), должна была спуститься в Черного-Верха и занять гребень высот, спускающихся в Комарцийскую долину. Отряду полковника Васмунда (всего 3 бат.) спуститься с гор и служить связью между левым флангом колонны генерала Рауха и правою колонною генерал-адъютанта графа Шувалова. Наконец, колонна генерал-майора Философова, состоявшая из Литовского и Кексгольмского гренадерского полков, 3-го Финского стрелкового батальона и одного батальона Козловского полка, при остальной артиллерии, которую успеют перевезти через Негошевский перевал, всего 10 бат. и 20 орудий (впоследствии оказалось, что две батареи и один батальон не успели пройти перевал и к резерву не присоединились), должна была составить общий резерв и стать на шоссе. Наконец, 1-я и 2-я бригады 2-й гвардейской кавалерийской дивизии, с двумя конными батареями, должны были стать уступом позади правого фланга колонны генерала Курлова, причем 2-я бригада должна была попытаться пройти в Комарцийскую долину и наделать там возможно больше шуму, а в случае отступления турок, преградить им дорогу на Дольние-Комарцы.
Таким образом, для атаки Ташкисенской позиции предназначались 40 батальонов, 16 эскадронов и 40 орудий.
Для обеспечения тыла со стороны Софии был выставлен заслон из пяти батальонов генерала Вельяминова при шести конных орудиях и при 12 сотнях Кавказской казачьей бригады. Наконец, для охранения правого фланга был выслан Астраханский драгунский полк на Ихтиманское шоссе в д. Иени-хан.
Диспозиция не была в точности исполнена. Все колонны встретили, как при спуске с перевала, так и при движении по глубокому снегу в долине, большие препятствия, в особенности при движении артиллерии, так что колонна генерала Курлова могла начать наступление от д. Чеканцево только в начале 11-го часа утра. Вследствие этого турки успели вовремя заметить движение наших войск и занять возвышенности, до того времени никем не занятые.
Колонна генерала Рауха подошла почти в часы, указанные по диспозиции, и вовремя начала демонстрационный бой против фронта турецкой позиции. Лейб-гвардии Преображенский и стрелковый батальон Императорской Фамилии пошли в обхват правого фланга турок и, выжидая начала атаки колонны генерала Курлова, залегли в мертвом пространстве у подошвы гребня, вдающегося в долину под турецкими редутами.
Отряд полковника Васмунда встретил на своем пути такие трудности, что только в начале 4-го часа пополудни вошел в связь с левым флангом колонны генерала Рауха и только принял под конец боя лишь самое слабое участие в нем.
Колонна генерал-адъютанта графа Шувалова тоже встретила чрезвычайно большие затруднения в своем движении и могла принять участие в бое только действуя из своих двух орудий, на расстоянии от 1.000 до 1.500 сажен. Тем не менее, обе эти колонны принесли весьма существенную пользу. Их движение было замечено турками, и так как оно угрожало флангу и тылу турок, то имело большое влияние на ускорение очищения позиции.
Колонна генерала Философова на глазах турок спускалась с гор, собиралась все в большую и большую массу в долине и производила сильное впечатление на турок.
Колонна генерала Курлова, подходя к турецкой позиции, была встречена сначала артиллерийским, а потом и ружейным огнем. Несмотря на это, она стройно подвигалась вперед, имея впереди себя весьма густую цепь стрелков и будучи построена в несколько линий ротных колонн. Лейб-гвардии Волынский полк мужественно повел атаку с фронта, а С.-Петербургский гренадерский начал обходить левый фланг турок. Подготовив атаку ильным ружейным огнем, оба полка бросились в атаку. Турки, обходимые с левого фланга, не выдержали натиска, в беспорядке отступили с первого гребня и бегом начали занимать второй гребень. Но теснимые по пятам волынцами и постоянно обходимые с левого фланга, не успели удержаться и на втором кряже, и отступая все в большем и большем беспорядке, отдали в наши руки самую высокую гору. Во время этого молодецкого наступления полков 2-й бригады 3-й гвардейской пехотной дивизии был, к величайшему прискорбию, тяжело ранен доблестный командир лейб-гвардии Волынского полка, генерал-майор Миркович.
Заняв ключ позиции, командующую высоту, около 2-х часов пополудни генерал Курлов приостановил наступление, чтобы дать войскам привести свои части в порядок, расстроенный во время наступления по весьма гористой, покрытой глубоким снегом местности. Это было весьма кстати, потому что турки, видя столь большую опасность своему пути отступления, собрали в Дольних-Комарцах около 10 таборов и бросились против С.-Петербургского полка. Генерал Курлов немедленно поддержал этот полк двумя батальонами Костромского полка и недавно прибывшим из резерва Финским стрелковым батальоном; наступление турок было остановлено, и они были отброшены с весьма чувствительным уроном. После этого генерал Курлов овладел дер. Малкочево, и так как уже вскоре должна была наступить темнота, то остановил движение своей колонны.
Пока все это происходило на нашем правом фланге, генерал Раух выжидал начала наступления колонны генерала Курлова. Часть позиции, которую он должен был атаковать, была укреплена, а потому он должен был, удерживая неприятеля на позиции, выждать, пока не окажется успеха наступления колонны генерала Курлова. Когда в начале 2-го часа он заметил, что первый гребень высот взят войсками нашего правого фланга, тогда и генерал Раух повел пять батальонов в атаку. Пользуясь свойствами местности, он довел свои войска без всяких потерь на расстояние около 300 шагов от редутов и отсюда пустил все пять батальонов в атаку. За четверть часа до начала атаки, 3-й батареи 1-й гвардейской артиллерийской бригады удалось весьма удачным выстрелом взорвать в редуте зарядный ящик. Это очень содействовало успеху атаки. Турки, видя стойкость и твердость наступления преображенцев и Императорских стрелков, не выдержали их натиска и, видя их в расстоянии около 200 шагов от редутов, обратились в бегство. Редуты были немедленно заняты и турки преследуемы сильным ружейным огнём. Таким образом, около 3-х часов пополудни вся турецкая позиция была нами занята, и турки в страшном беспорядке бежали в Комарцийскую долину. Необыкновенно пересеченная, гористая местность и глубокий снег, замедлявшие до крайности все наши движения, и наступившая вскоре темнота спасли турок. Двигаться в темноте по этой местности не было никакой возможности. Необходимо было приостановить натиск и выждать рассвета.
Вечером были приняты меры к начатию наступления на другой день с рассветом. Причем, так как наиболее решительные результаты можно было ожидать от наступления правой колонны, то она с вечера была усилена еще тремя батальонами из резерва и доведена до численности 14-ти батальонов. Колоннам генерал-лейтенанта графа Шувалова и полковника Васмунда было послано приказание идти к восточному кату горного хребта, и все было подготовлено для решительной атаки с самого раннего утра. Кавалерии, которой в течение 19-го декабря не удалось проникнуть в долину, потому что дер. Дольние-Комарцы была сильно занята пехотою, приказано было двинуться через Черкескиой на путь отступления турок.
Но они ушли в течение ночи под кровом ночной темноты. Видя массу наступающих войск, они начали отступление около 3-х часов пополудни и продолжали его беспрерывно в течение всей ночи, так что к утру осталось у Дольних-Комарцев всего около восьми таборов пехоты.
В течение всего дня 19-го декабря войскам главного заслона было предписано усиленно бомбардировать неприятельскую позицию на линии Арабконак-Шандорник и демонстрировать наступлением редких цепей до дистанции ружейного выстрела. Усиленная стрельба артиллерии ввела в заблуждение неприятеля, ожидавшего главной атаки со стороны Арабконака и сосредоточившего на своих укреплениях значительное число войск.
Результатом такого сосредоточения было что в тот день турки, по показаниям пленных и докторов, на позиции Арабконак-Шандорник потеряли от одного нашего артиллерийского огня до 300 человек убитыми и ранеными.
Из перехваченной телеграфной корреспонденции в Ташкисене между Беккером-пашою и Шакиром-пашою видно, что Беккер-паша, начиная с 16-го декабря, получал довольно верные сведения о наших движениях, 19-го же декабря с утра уведомлял о невозможности держаться и о необходимости отступить как можно скорее. Из этой корреспонденции видно также, что отступление турок на Дольние-Комарцы началось около 2-х часов пополудни. Что же касается до очищения фортов на Арабконакской позиции, то оно началось с наступления темноты и продолжалось всю ночь. Тем не менее, 10 орудий не успели вывезти и они достались в наши руки. Если бы день был дольше и не было бы много снега, то нет сомнения, что поражение армии Шакира было бы гораздо чувствительнее.
Отступление турок в начале было довольно порядочное, но потом оно становилось все более и более беспорядочным.
Мы взяли 10 орудий и большое число пленных. Точную цифру пленных я еще не знаю, но смело могу сказать, что она за все время преследования превосходит 1.500 человек.
Преследование продолжалось 20-го и 21-го декабря и окончилось 22-го декабря взятием с боя Петричево. Могу сказать, что оно не исполнилось так, как я хотел. По моему желанию, колонна генерала Дандевиля должна была, спустившись с гор, двинуться на Петричево и отрезать туркам путь отступления. С другой стороны, две бригады гвардейской кавалерийской дивизии должны были выйти из Черкескиой в Смовско и стать им в тылу или же ударить во фланг. Но маневр этот не состоялся. С одной стороны, между мною и колонною Дандевиля было сообщение только весьма кружное, горами, вследствие чего генерал Дандевиль получил все сведения и приказания слишком поздно и несвоевременно. С другой же стороны, кавалерия встретила такие препятствия по гористой местности, что несмотря на все свои старания, нигде не могла развернуться и не нашла никакой возможности выполнить возложенную на нее задачу. Вследствие этого преследование велось только по одной дороге по пятам. При этом, так как местность очень пересеченная и представляет целый ряд весьма хороших арьергардных позиций, то задерживаясь на этих позициях, турки успели уйти не понеся такого сильного при отступлении поражения, как то было бы возможно при других условиях местности, после столь решительного поражения, какое они понесли при Ташкисене.
21-го декабря, во время преследования турок, в небольшом арьергардном деле был убит начальник 3-й гвардейской пехотной дивизии генерал-лейтенант Каталей и смертельно ранен командир 1-й бригады той же дивизии, генерал-майор Философов. Генерал Каталей с своим штабом и свитою ехали впереди роты, шедшей в авангарде, и когда подъехали ко входу в Петричевское ущелье, то с расстояния 700 шагов турки открыли сильный ружейный огонь, по преимуществу направленный в свиту начальника дивизии. Первою жертвою этого сильного огня был генерал Философов, второю – генерал Каталей. Подобрав тело начальника дивизии и вынеся раненого генерала Философова, свит уехала назад за пехоту, которая начала развертываться в боевой порядок. Два батальона Волынского полка были посланы генералом Курловым, вступившим в командование дивизиею, в обход левого фланга турецкой позиции, заставив турок вскоре покинуть свою позицию. Дело продолжалось менее часа и стоило нам нескольких человек убитыми и ранеными.
Вся наша потеря в делах с 19-го по 24-е декабря состояла из стоя выбывшими: генералов, штаб и обер-офицеров 32-х, нижних чинов 1.003-х.
Все войска, состоявшие в главном заслоне, под общим начальством генерал-лейтенанта барона Криденера, заметив еще около 6-ти часов утра отступление турок с Арабконакской позиции, начали немедленно спускаться с занятых ими позиций, заняли все турецкие укрепления и в тот же день расположились в Комарцийской впадине, заняв дер. Дольние-Комарцы и войдя в непосредственную связь с 3-ю гвардейскою пехотною дивизиею.
Колонна генерала Дандевиля спустилась с гор 21-го декабря и, заняв Златицу, преследовала турок, отступавших со Златицкой позиции к Рахманли.
Пока все это происходило к востоку от Ташкисена, колонна генерала Вельяминова, состоявшая из пяти батальонов Пензенского и Тамбовского полков, Кавказской казачьей бригады генерала Черевина, четырех орудий 2-й батареи гвардейской конной артиллерии и двух орудий 5-й батареи той же гвардейской конной артиллерии, перешла 19-го числа на позицию у Горнего-Бугарова и тотчас же на ней укрепилась.
20-го декабря колонна эта была атакована вышедшим из Софии турецким отрядом силою от 12 до 15 таборов, при 6 – 8 орудиях. Перейдя через мост у Дольнего-Бугарова, турки развернулись против фронта и левого фланга занятой нами позиции. Несколько позже турки начали обходить и правый фланг позиции.
Несмотря на то, что пули летели на позицию со всех сторон и что положение становилось все труднее и труднее, молодцы пензенцы и тамбовцы почти не отвечали на чрезвычайно сильный турецкий огонь и вели лишь самую редкую, едва заметную стрельбу, сберегая свои патроны.
Ободренные таким слабым огнем и видя относительную слабость нашего отряда, турки перешли в наступление, которому предшествовала стрельба, сила которой была доведена до последних пределов. Но и на эту, можно сказать, адскую стрельбу отряд наш отвечал самою медленною стрельбою. Но когда турки, с криками «Аллах», подошли к нашим ложементам на расстояние около 100 шагов, а некоторые колонны даже и на более близкое расстояние, тогда наши молодцы открыли вдруг самую сильную стрельбу залпами, и затем, после нескольких очередей, выскочили из укреплений и бросились в штыки. Эта выдержанная стрельба и контр-атака, сразу выведшая из строя массу турок убитыми и ранеными, произвела такой страх, что турки обратились моментально в бегство. Тем не менее многие отдельные турки добежали до 20-ти шагов от наших укреплений и здесь были частию переколоты, частию застрелены. Видя все-таки свою относительную слабость, генерал Вельяминов преследовал турок только сильным ружейным и артиллерийским огнем, вернув при этом весь свой отряд опять в укрепления. Для преследования выдвинута была Кавказская казачья бригада, которая не могла преследовать отступивших турок на большое расстояние, так как у Дольнего-Бугарова турки оставили у моста через Хиджи-Карамандере пехотный ариергард, а в другом месте речка эта оказалась непроходимою в брод. Потери турок в этом молодецком деле были громадны. В Софию было привезено 1.600 раненых, кроме того на поле сражения они оставили более 800 трупов. Мы потеряли убитыми и ранеными 243 человека. Сражение это произвело сильное впечатление на турок и поколебало их нравственные силы.
21-го декабря, рано утром, я двинул к Софии всю 1-ю гвардейскую пехотную дивизию, Козловский пехотный полк и гвардейскую стрелковую бригаду. Мне было известно, что в этом городе собирается довольно большой отряд турецких войск; впоследствии оказалось, что тут собрались 25 таборов. Необходимо было выгнать отсюда турок, взять город и тем обеспечить свою коммуникационную линию. Кроме того, я надеялся захватить здесь более или менее значительные продовольственные склады.
Во главе двинулись, под начальством генерал-майора Рауха, лейб-гвардии Преображенский и Измайловский полки, Козловский полк и гвардейская стрелковая бригада; лейб-гвардии Семеновский  и егерский полки спускали с гор артиллерию, а потому выступили лишь на другой день.
Колонна генерала Рауха выступила из Ташкисена в 2 часа утра 21-го декабря и к вечеру подошла к большому крытому мосту через Искер возле деревни Враждебна. Оказалось, что мот занят был турками и что тут было около трех таборов пехоты и до шести сотен кавалерии. Пехота занимала небольшие ложементы по обеим сторонам моста. Генерал Раух решил немедленно, еще до наступления ночи, овладеть мостом. Вследствие этого он послал вперед 2-й, 3-й и 4-й стрелковые батальоны прямо по шоссе, придав им 6-ю батарею 3-й гвардейской и гренадерской артиллерийской бригады. Влево же послал 1-й стрелковый Его Величества батальон и л.-гв. Преображенский полк, приказав флигель-адъютанту князю Оболенскому отыскать переправу вброд или по льду и ударить в правый фланг турок; л.-гв. Измайловский полк и вся артиллерия остались на шоссе в общем резерве.
Колонна, двинутая по шоссе, развернула в первой линии стрелковый батальон Императорской Фамилии, а два других батальона остались во второй линии. Батарея выехала на 500 сажень от моста и открыла огонь. Вскоре влево была вызвана 3-я батарея л.-гв. 1-й артиллерийской бригады, которая, став левее стрелкового батальона, открыла огонь с расстояния 1.000 сажен. День клонился к вечеру и скоро должна была наступить темнота. Турки открытии самый сильный огонь и, казалось, решились защищать переправу до последней крайности.
Но покуда на фронте шла самая оживленная перестрелка, левая обходная колонная нашла довольно удобное место для переправы по льду, и хотя лед был не очень прочен, начала переходить на левый берег реки. Когда турки заметили, что нашим удалось перейти реку, и когда они увидали, что несколько батальонов перешли на левый ее берег, то бросили свои укрепления и поспешно отступили к фортам Софии, зажегши предварительно мост. Стрелки Императорской Фамилии, при громких криках «ура», бросились к мосту и скоро потушили пожар его. Между тем уже наступила темнота, и преследовать неприятеля не представлялось никакой возможности. Весь отряд расположился на бивуаке у дер. Враждебны, которая была зажжена турками при их отступлении.
22-го декабря я лично произвел рекогносцировку турецких укреплений, причем заметил, что весь фронт турецких позиций обращен к востоку и весьма сильно укреплен. Что же касается до северного фронта, то там не было не только укреплений, но даже простых мер охранения. Вследствие этого я отдал приказ генералу Вельяминову перейти в дер. Куманицы, с тем чтобы, по прибытии всех войск, назначенных для атаки, предпринять ее с раннего утра 24-го декабря. К вечеру 22-го декабря отряд перешел на новый бивуак и выставил цепь аванпостов [1].  Неожиданное появление войск на левом фланге турок и окружение их длинною линиею аванпостов побудило турок покинуть укрепления Софии и бежать по дороге в Кюстендиль, я говорю бежать, потому что по заявлению всех жителей города, а также и иностранных консулов, отступление турок было полное, беспорядочное бегство. Они даже не сняли часовых, находившихся в городе, которые совершенно неожиданно узнали об очищении города и укрылись в частных домах турецких жителей. Некоторые из них пойманы, другие же и теперь еще скрываются в частных домах. Знамена, еще раньше принесенные в город, также забыты и забраны нами в количестве шести. В укреплениях найдены три пушки. Отступление турок было замечено рано утром 23-го декабря, и войска немедленно двинулись в город. Вся дорога в Кюстендиль была буквально запружена больными, ехавшими в телегах и шедшими пешком. Ущелье около Бали-эфенди было баррикадировано этими несчастными, так что проехать по нем не было никакой физической возможности. По этой причине я не приказал преследовать турок, потому что нагнать их было трудно, так как хвост колонны выступил из города около 12 часов ночи, следовательно единственными трофеями преследования была бы масса больных и раненых, а их было более пяти тысяч. Я предпочел дать им свободный пропуск, чем возвращать в город, где и без того осталось до 1.500 этих несчастных, находившихся в самом ужасном, отчаянном положении.
Так как войска, вследствие чрезвычайно трудного перехода через Балканы, после продолжительной службы на горах, требовали отдыха и теплого крова, то я разместил их по квартирам и дал небольшой отдых. Необходимо было также устроить продовольственную часть и перевезти через перевал тяжести и артиллерию, что потребовало очень много времени. Теперь войска уже отдохнули и завтра, 25 (26?)-го декабря, я выезжаю из Софии. Многие же колонны уже начали свое движение. Из диспозиции Ваше Высочество изволите усмотреть план моего движения. Прибавлю только, что я сию минуту получил письмо полковника Хорватовича, в котором он уведомляет меня, что Гафиз-паша занял Куршумле и что вследствие этого он получил приказание из главной квартиры Князя Сербского поспешить как можно скорее к Нишу, оставив в Пироте, Ак-паланке и Тырне лишь небольшие отряды. Таким образом София не будет прикрыта сербскими войсками. Это обстоятельство вынуждает меня оставить в Софии 2-ю бригаду 1-й гвардейской пехотной дивизии с восемью пешими орудиями и бригаду генерала Арнольди с шестью конными орудиями.
Генерала Арнольди я назначаю военным губернатором Софии, полковника 1-го гвардейского стрелкового Его Величества батальона Тишина – заведывающим складами и хозяйственною частию города, и штаб-ротмистра жандармского эскадрона Каменского – комендантом города.
В заключение еще раз прошу Ваше Высочество прислать надежных интендантских чиновников для устройства в Софии правильного печения сухарей, иначе 200.000 пудов муки пропадут совершенно. По моему мнению, это пение следовало бы производить с подряда местными жителями.
В Софии, сверх того, найдены громадные  склады пороха и боевых припасов. Сегодня я был в одной самой большой в городе мечети. Которая до самого верха наполнена ящиками и патронами, на которых написано: «В Плевну». Я думаю, что я нисколько не ошибусь, если скажу, что в одной этой мечети гораздо более 20.000 ящиков. Трудно себе представить, сколько найдено в Софии боевых припасов, сосчитать их невозможно, да и не безопасно.
Считаю совершенно необходимым устройство в Софии  большого этапного пункта, а потому покорнейше прошу прислать как можно скорее этапного коменданта с деньгами и по крайней мере с пятью резервными батальонами.

Подлинный подписал: Начальник отряда,               
                генерал-адъютант Гурко.



ПРИМЕЧАНИЯ:
1. В то же время был занят 3-й бригадою 2-й гвардейской кавалерийской дивизии мост на Филиппопольском шоссе у Чифтлика-Чардакли и выставлены аванпосты поперек этого шоссе.

(Правительственный Вестник. 1878. № 36 (14/26 февраля). С. 1 – 2; № 37 (15/27 февраля). С. 1-2).

Текст разыскала и подготовила к новой публикации М.А. Бирюкова.