Горная лаванда

               
  Мой дед и отец были кубанскими казаками.
  Как-то ещё в детстве, когда я приезжал на хутор к родной бабке, то пере до мной, как будто вставали кадры из старых фильмов, типа «Кубанские казаки» или «Тихий дон» или ещё какие-то…
  Мы шли с отцом по улице, а на лавках сидели старики в фуражках,в шинелях с Георгиевскими крестами.
Он с каждым здоровался, а мне говорил:
- Я помню этого деда, он тут сидел ещё, когда я уходил в армию. Сколько лет прошло, а он до сих пор здесь сидит живой, правда, сильно похудел и постарел…
  И вот когда мы работали в тех краях, с моим приятелем Кириллом, то судьба нас занесла в станицу Вёшинскую, где жил Шолохов, а мне давно хотелось там побывать.
   Было это в марте и для того, что бы попасть к нему в усадьбу, надо было по льду переехать на другую сторону реки.
- Чё-то стрёмно,всё таки март месяц, - говорю другу,- на машине ехать через реку, моста нет, а вдруг провалимся, да и вечереет уже. Давай устроимся в гостинице, а завтра, как говорят: "утро – вечера мудренее", а там видно будет.
   Гостиница оказалась небольшая, но чистенькая, с двухместным номером.
Сразу было видно, что  сюда  заезжают разные гости и туристы часто.
  А рядом был неплохой по провинциальным меркам ресторан. Ну и мы, устроившись и поставив машину на стоянку, решили по ужинать.
   Заходим, а людей совсем нет. Только за одним столиком сидит одинокая девушка.
- Я  видел, как она оформлялась в гостиницу, - говорю Кириллу, - давай подсядем к ней за столик, будет не так скучно.
  Он с радостью согласился, и мы направились к ней.
Подойдя, как человек интеллигентный, да ещё в очках приятель спросил:
- Мы видели, что вы тоже остановились в гостинице, не возражаете, если мы с моим другом, разделим с вами наш скромный ужин?
  Она, улыбнувшись, сказала:
- Не возражаю, присаживайтесь, будет веселей.
- Я Кирилл, а это – Евгений, - представился он,- а вас, как зовут?
- Ирина, - без капли смущения сказала девушка.
- Так мы почти тёзки, - продолжил он, - меня часто называют Кир или Кира, а ты - Ира,похоже не находите?
Но тут подошёл официант и сказал дежурную фразу:
- Добрый вечер, что будите заказывать?
- Как, обычно. Что-нибудь мясное и нарезки с салатиками, плюс бутылочку красного вина, - а потом, обратившись, к Ирине добавил, - ты не возражаешь?
   Я от удивления даже рот открыл, как это Кир сразу перешёл на «Ты», и подумал: «Вот даёт, не иначе втюрился, с первого взгляда?»
А девушка в ответ только кивнула головой.
   На первый взгляд даже трудно было угадать – сколько ей лет. Черноглазая,  тёмноволосая, довольно симпатичная с правильными чертами лица, она походила на казачку, прямо, как из песни, которую я помнил с детства:
 «Черноглазая казачка подковала мне коня…»
На вид ей можно было дать от двадцати пяти – до сорока.
И, не удержавшись, я спросил:
- Ты, наверное, местная и по национальности – казачка?
Она, улыбнувшись, тоже сразу перешла на «Ты» и спросила:
- А, как ты догадался?
- Потому, что я тоже казак, по отцу, который родился в станице Александровское, а, как говорят: «Казак – казака видит из далека!»
Она, ещё больше заулыбалась, и сказала:
- Вообще то я родилась в Волгодонске, а сейчас живу в Миллерово, а здесь бала в командировке.
 А тут и официант с подносом пришёл и принёс бутылочку «Медвежьей крови», и начал расставлять еду.
Тогда я у него спрашиваю:
- А чего это у вас так тихо, музыка не играет?
- Так у нас траур?
- Какой - это? Что, директор ресторана умер?
- Да, вы что не в курсе? Черненко вчера похоронили, вот три дня и траур.
- Не фига себе, - говорю, - а мы тут по Кубанским степям мотаемся и совсем ни каких новостей не знаем.
Глянув на нас, то ли с опаской, то ли с удивлением, у него невольно вырвалось:
- Вы, что в бегах?
- Да типун тебе на язык, - говорю, - тоже скажешь, мы художники и уже неделю здесь по сёлам ездим по работе.
Услышав это Ирина, примирительно сказала:
- Давайте выпьем за упокой нашего вождя, не чокаясь.
  Что мы и сделали.
Сидели мы почти до самого закрытия, ели пили, беседовали, спешить нам было некуда. Ирина оказалась здесь в командировке, и что-то рассказывала ещё, я правда, так и не запомнил. Зато хорошо зафиксировалось в памяти, что мы продолжали провожать Генерального секретаря в последний путь несколько раз,  и я уже сам подходил к официантам, которые от безделья дулись у себя в подсобке в карты, и заказывал очередную порцию еды и алкоголя.
  А потом, взяв ещё одну бутылочку  с собой, отправились в гостиницу.
Видно я изрядно наклюкался, потому, как войдя в номер, сразу упал на кровать и отключился…
 Утром, проснувшись, я краем глаза заметил, что Ирина осталась с нами в номере и проспала свой автобус.  Мы-то никуда особенно не торопились, ведь гостиница была оплачена до двенадцати ноль-ноль, а ей надо было  на работу.
- Ладно, - сказал Кирилл, - это наша вина, раз мы напоили девушку, то отвезём её домой.
  Сказано – сделано. Наспех выпив кофе, мы поехали в Миллерово.
- Жалко, - подумал я, - так и не попали в гости к Шолохову. Значит не судьба...
После обеда мы были уже на месте.
- Вы пошаркайтесь по городу, а ближе к вечеру я вас поведу в наше кафе, оно здесь не далеко.   
Городок оказался, не большим и не маленьким, но в нём была приличная четырёх этажная гостиница с рестораном внизу.
- Давай остановимся в этой гостинице,- сказал приятель,- здесь есть как раз, два  свободных люксовских  одноместных номера.
Я всё понял и даже возражать не стал.
  Вечером мы все вместе зашли в кафе, а там во всю играла музыка, это было и понятно траур закончился, и народ решил наверстать упущенное и погулять по полной программе, тем более, что вождей старых было много и траур объявляли часто…
    На небольшой сцене играл квартет из гитаристов, клавишника и ударника. Два вокалиста армянской национальности, стоя  близко друг к другу  у одного микрофона, пели очень популярную в то время песню, с горячим горным темпераментом явно на кавказский манер:

  «Лаванда, а! Горная Лаванда,
  наших встреч с тобой  синие цветы…
  Лаванда, а! Горная Лаванда,
  сколько лет прошло, но помню я и ты…»

  " Какие у них могут быть встречи? - подумал я.
Со стороны это выглядело, как будто эту песню исполняли два гомика. Невольно напрашивался, вопрос про их ориентацию…
   Правда, когда они запели казацкую песню Розембаума:
 «Под зарю вечернюю солнце к речке клонит…», - я чуть-чуть успокоился, видно не всё так плохо, как показалось,  у них с репертуаром.
   В этот раз мы сидели не долго, потому, что Ирина сказала:
- Мне завтра, рано на работу.
- Интересно, кем же ты работаешь? - спрашиваю.
Она, засмеявшись, отвечает:
- Инструктором по пропаганде и агитации в райкоме партии. Так, что я сразу вас вычислила, когда ты проговорился, что вы художники. И у меня будет к вам предложение - надо оформить здесь недалеко в одном хозяйстве клуб.
 Я завтра парторгу позвоню, что бы он вас встретил.
- Тогда, - говорю, - выпьем за успех.
- Безнадёжного дела, - добавил приятель.
  После приятно проведённого вечера, мы разошлись по номерам…
  Я за всё наше недельное путешествие впервые хорошо выспался – никто не храпел, не сопел, не охал, не ходил ночь  в туалет, и не смывал с грохотом сливной бачок…
 Утром меня разбудил телефон это – звонил Кирилл:
- Вставай соня, уже девять! Звонила  Ирина, нас уже ждут в станице Каменка, встречаемся внизу, по-быстрячку завтракаем и – вперёд.
- Отлично, - говорю, - вот ты, всегда носом чуешь, где можно заработать, правда расплачиваться приходится – печёнкой...
   Работать по протекции, да ещё из райкома партии это – одно удовольствие.
Парторг бегал впереди нас всё показывал, рассказывал, а когда время дошло до подписания договора, даже не торговался.
Возвращаясь назад, я у друга спрашиваю:
- Ну, что заскочим в Миллерово?
- Времени нет, ты сам слышал, что работу надо срочно сделать. А когда вернёмся, тогда и заскочим. Поехали быстрей домой.
 Так и решили, и уже к одиннадцати вечера были в Харькове…
 Утром, придя в мастерскую, Кир рассказывает:
«Я вчера, когда спать ложился, хотел было дело, снять футболку, а у меня – вся спина расцарапанная, это видно, Ирина со своим казацким темпераментом постаралась, ну я не снимая, так и лёг. А утром, жена сначала не заметила, а потом увидала и спрашивает:
- А, что это у тебя такое?
Ну, я и ляпнул, что мы с тобой с пьяных глаз спаринговали, а ты большие ногти отрастил и поцарапал меня».
- Ну и что, прокатило?
- Да вроде бы всё нормально, правда она сказала, мол, никогда не думала, что вы будете бороться, как голубые.
- Да, бывает, - говорю, -  а ты помнишь, как два армянина пели про лаванду в Миллерово?
Тоже можно было, чёрти, что подумать…