Земляничная поляна

  Высоко  над  землёй  ярилось,  горело  солнце, ровно  голубело  небо, как  лён  в  поле. Безоблачное  небо, а  по нему  плыли   мелкие   барашки  облаков.
Временами  наплывал  ветерок, но  был  слабым, немощным, словно  сам изнемогал  от  жары. И в тени было  так  же  горячо  и  душно, как  на  солнцепёке. Горизонт  тонул  в  струйчатом  мареве.
Просёлочная  дорога стекала, спускалась с  пригорка и   чем  дальше  спускалась  вниз, тем  круче  становились  её  изгибы и  наконец, источённая  в  поясок, в ленточку, в змейку, резко  запетляла , как  тропинка  по  лесной опушке, солнечные  жёлтые  лютики  обрамляли  её  края.
Открылся  смешенный  лес  с  обрубленным  подлеском  по  краям,  которого  между  зелёных  кочек  тянулся, скользил  ящеркой  ручеёк, словно  боясь,  стесняясь,  подать  свой тонкий  голос.   
Ручеёк пробил  себе  щелку в  густой  жёсткой  осоке, а  потом  еле-еле  стекал  в  торфяную  канаву. Копился,  копился  в  канаве, а  потом, подкопив  силёнок, радостно  зажурчав,  бросался  с небольшого  переката в  русло  речушки  Липенки. 
По  берегам  ручейка  буйно  разрослась ежевика,  дугами  колючей  проволоки, тянула свои  длинные  ветки  с  шипами,  к  зарослям   дикого  хмеля.
На  самом  краю  молодого   осинника, перечёркнутого   ручейком, как  солдаты  стройные  подосиновики,  выглядывали  из-под  листьев  осин, из  густого  зелёного  ковра  мха.  Разноцветные  сыроежки   попадались  всюду.
   Тропинка   то  хитро  изогнётся, чтобы  обойти  кусты ольхи, то  вдруг  распрямится. Весёлая, солнечная- всё мне  показывает. Вот  дуб  стоит  на  бровке  тропинки, а  рядом  цветущая  липа. Липа  цветущая молодая, озорная, говорливая, листочки, как  детские  ладони, нежные, чёткого  старательного  выреза.  Чем  дубу  не  пара?
К  речушки  Липенки-пологий  спуск.  Тут  и  разбежалась  тропинка, вывернув из  объятий сумрачного  ельника и  сразу  повеселела, запетляла, засветилась   на  солнышке.
Речушка  Липенка  кружилась  замысловато  по  лесу,
берега её  поросли ивняками, ольхами, черёмухой, кустами  вереска.  Здесь  когда-то  было  целое  царство  окуней, щук, плотвы,  лещей.
Вода  журчала, над  омутом  трепеща  прозрачными крылышками, кружились  стрекозы. Мне  было  хорошо  видно как  из-за  коряги снизу  вверх, против  течения, шевеля  плавниками, выходили  окуни   погреться   на  солнышке.
На  берегу, в  двух  шагах от меня, свернувшись в  кольцо и  вытянув  вверх  голову, лежала серая  змея.
Я  сразу  бросился  в  кусты ольхи. С этой  коварной  дамой  лучше  не  встречаться.
Думал и  дальше  попусту  прохожу, грибы  попадались  очень  редко, досыта  наскитался. Лёг  на травку под  ветвистой  берёзой  отдохнуть. Глянул, а  впереди, из  травы выглядывает, торчит  серая  шляпка, а  сам  подберёзовик- серый, как  зайчонок, притаился. Ого! Да он  не  один! Вот  это  здорово Подхожу  ближе, ближе.  Так  и есть. Целая  семейка. 
    Иду  дальше  по  тропинке. Дрозд с  громком  стрекотаньем  радостно  взмыл  вверх, дятел  увлечённо  долбит  медно- бронзовый  ствол  сосны.
Словно  высокие  колонны высились  семейные сосны, между  ними  косо струились жёлтые  пучки  солнца.
- Ау- ау-у-у-у -  послышалось  вдруг из-за  куста  изумрудного  можжевельника.  Это  перекликались  женщины из  посёлка «Труд», то  же  пришедшие  в  лес  за  грибами, а  кто  и  за  земляникой.   
  Тропинка  запетляла, то выбиваясь  в  березняк, то  в  хмурый  молодой  ельник, то  резко  выбегала  на  простор, на  порубку, с  пеньками, как  беретами.
Вот  кто-то  шумно  проломился  сквозь  бурелом,  прямо  на  меня- кабан.
Уже  были  видны  вздыбившаяся  на  загривке  щетина и  свирепые  глазки, и острые  желтовато- белые  клыки вразлёт- секач. Спугнул  я  его  с днёвки.
Чуть  заметная змейкой  тропка вилась  по  сосняку, по  ельнику, а  слева  кустились  заросли  папоротников.
Расступились  сосны  и  ели, отпрянул  березняк, показалась –земляничная  поляна, как  лесное  оконце  открылось.
Около  замшелого  пня  наткнулся во  второй  раз  на гнездо.  Три  голых  птенчика  тянули  крохотные шейки, а  серая  птичка-невеличка, не  выпуская  гусеницу  из  клюва, испуганно  порхала  вокруг  пня.
   Россыпи  спелой  земляники,  красными- красными  огоньками  мигала  по  всей  земляничной  поляне.
Я  неспешно запустил  руки  в  траву и  нашёл  там  три жарких  огонька  земляники.  Набрал  ещё  горсть и  забылся, залюбовался  бело- синими  колокольчиками, багровыми  гвоздиками, глазастыми ромашками.
Цветастый  разлив  белого, жёлтого, голубого, синего, красного- каких  только  цветов  здесь  нет!  Тут  торжество лета, ликующее, звонкое, удалое.
Поляна  облита  спокойным  солнцем  и  гудит, гудит от дружного  пчелиного  нашествия.
Мой  и  противоположный  край  поляны  резко  отбит зелёными  строчками   пушистых ёлочек, четыре  ёлочки  -малолетки  выскочили на самую  середину. Стоят  изумлённые  тем, что их  увидели и  залюбовались  ими.
А  это  чьи  золотые  звёзды  рассыпались  в  густой  траве?  Так  отозвался  лету  только  зверобой.
А  фиолетовые  колокольчики  тихо  позванивают  на  склоне  поляны.
Вот  ласкаются   цветущие  белые  ромашки, а там, в  углу жёлтая  густая  стенка   чистотела.
Басовито, заявил  о  себе  шмель, от  этого  толстяка гнутся, долго  раскачиваются  стебли  фиалок.
Если  охота  за  грибами для  меня-радость, то  собирать  спелую  землянику- прямо наслажденье. Так  притягивает её  красота.
Пришлось  приседать, и  кланяться, но ягода  стояла  этого!  Скоро  набрал  горсть и  ещё  горсть….
Может, часа  два  подряд  брал я  налитую, прокалённую  солнцем  ягоду. Земляника и  сладка, и  чиста,  и  по- лесному  душиста, ароматна. До  самого вечера  ладони  пахли  земляникой.
Туесок  быстро  наполнялся, ещё  несколько  горстей-и,  всё, можно  отдохнуть: разглядывать стволы бородавчатых  берёз с  чёрными  брызгами  веснушек,  проследить  за  полётом  луня.  Часто  махая  крыльями, он  пересёк  поляну и  уселся на  рогатый  сук  сосны: весь  серебристо-седой.
Неторопливо  плыли  облака, светлые  от  солнца.
Сбор  ягод  земляники  закончился  угощением: я оставил  корзинку  у  пня, сложил ладонь  лодочкой, наполнив,  её  земляникой и  в  два  приёма  отправил  в рот.
  Нестерпимо  захотелось  попить.
Я  только  отвернул  от  тропинки  влево, остановился, прислушался:  вяхирь  воркует- лесной  голубь или  Лель  на  дудочке  играет?  Нет  же!  Это  подаёт  свой  звонкий и зазывной  голос  лесной  родничок.
Родничок  проклюнулся,  пробился  из-под  склона  поляны. И  обрёл силу, и  разбежался,  получился  проворный, весёлый, говорливый  ручеёк.
Родничок  разбивается, веселится,  радуется, радужно сверкает  синими  искрами  ключевая  струя. Родничок  обступили  густо  папоротники, от  них  холодная, как  лёд   чистая  вода, с  зелёным  таинственным  оттенком.    
Родничок  поит  вкуснейшей  водой  людей, зверей и  птиц.  А  какие  запахи  витают  здесь. Запахи  цветов, смолы, хвои,  земляники.
Становись  смелей  на  колени, и  толчки  родничка  придутся  как  раз  на  твои  губы. И пей, пей, пей, сколько  хочется,  никто  не  помешает. Тут,  подле  родничка,  думается  всегда  хорошо, возвышенно, отступают все  бытовые  невзгоды.
Было  такое  ощущенье, чувство, что  я  невольно, невзначай  прикоснулся  к  сокровенным  тайнам  леса.
Есть  простые  земные  радости, доступные каждому  из  нас.  Для  меня  в  эти  радости входят: земляничная  поляна  и  родничок  под  её  склоном.