Моя жизнь в искусстве

     Небольшая группа туристов из  Ленинграда, путешествующих  на теплоходе по  маршруту Омск – Салехард – Омск, почему-то избрала меня старшим. Может  быть,  народ  посчитал, что  если я в очках, значит, много  читаю, а раз  много  читаю, то,  значит, шибко  умный. Но, скорее всего, никто  не захотел  во  время отдыха заниматься организационными хлопотами, и выборы проходили по  принципу «любого, лишь бы не меня». И вот,  мы сидим у меня в каюте и пытаемся определить, кого  из  женщин направить на конкурс «Красавица теплохода» представлять наш город,  а выбор небольшой: моя жена, которая сразу категорично  сказала «нет», и молодая девушка Люба. Со  своей женой я не спорил, если она говорит «нет», значит спорить  бесполезно. И в этом случае для меня  есть  только  два решения: либо  идти получать  впечатления где-то, либо, несмотря на научно-технический прогресс, «когда космические корабли бороздят  просторы Вселенной» и на заводах  человеческий труд  заменяется роботами, переходить  на ручной режим. Оставалась  только  Люба, которая тоже не горела желанием выступать. Я посмотрел  на неё долгим взглядом и промямлил  непонятное: «Если бы не обстоятельства… я бы тебя…. Люба, я верю  в тебя. У тебя всё получится». Девушка внимательно  посмотрела на меня и её влажные губы тихо  произнесли: «Володечка, я согласна».

       И вот мы стоим перед  сценой. Люба запаниковала: «Я не буду выступать. Ты посмотри на этих  длинноногих  девиц, в каком они прикиде, все крутейшими цацками увешаны. Я на их  фоне буду выглядеть  пугалом». Времени на уговоры уже не было. Сила привычки доводить  начатое дело  до  конца сыграло  свою  роль. «Давай меняться одеждами. Я буду выступать  вместо  тебя. Пойдём в эту каюту, там никого нет». Зайдя в каюту, Люба сняла с себя юбку, блузку и даже косынку с груди. Я растерялся. Она подошла  вплотную, глядя в глаза, положила свои руки мне на плечи и  сказала: «Володенька, я верю  тебе». От её пронизывающего взгляда у меня расстегнулся ремень  на брюках. Я быстро  снял с себя штаны и рубашку…. Надел красную  клетчатую юбку, напомнившую  мне шотландский килт, белую  блузку, красной косынкой повязал  голову. Хорошо, что  одежда была свободного покроя, я смог  беспрепятственно  влезть  в неё.
На сцене я встал  рядом с конкурсантками. Массовик-затейник замахал  руками и категорично  предложил  мне покинуть  сцену. Я продолжал  стоять, и зрители заступились  за меня. Тогда он, идя на компромисс, объявил, что я выступаю  вне конкурса. Победителя должны определить  сами зрители, которые громче всех  прокричат  название города.

       На первом этапе конкурса – чтение стихов. Девушки, естественно, читали про безответную  любовь. Я выбрал для выступления стихи Сергея Есенина
       «Мне осталась  одна забава:
        Пальцы в рот - и весёлый свист.
        Прокатилась  дурная слава,         
        Что похабник я и скандалист…»
       Зрители смотрели на меня непонимающе, словно  говоря, ЧТО этот мужик раскричался на конкурсе красоты.
       В следующем  туре надо  было  исполнить  песню. Девушки опять   слащаво затянули про  романтическую  любовь. А я запел  про  Щорса, который всегда впереди, предварительно  переговорив с музыкантами и со  своей группой поддержки, чтобы они подпевали  мне. В отличие от оригинала, «Эге-гей!» пел  после каждого четверостишия с повторением последней строки.

       Я горланил  во  всю  мощь  своих  лёгких. Видимо, моё юношеское увлечение сольным пением не прошло даром. Со  второго  куплета со  мной пел  уже весь зал.  Удивительно, как люди восьмидесятых хорошо знали песню, написанную  в тридцатые годы.
                «Шёл отряд по берегу,
                Шёл издалека,
                Шёл под красным знаменем
                Командир полка…
                Э-ге-гей!
                Командир полка!...»

        Затем  был  народный танец. Я выбрал  грузинскую  лезгинку. Хотя и без  энтузиазма, парень  из  нашей группы согласился быть моим партнёром. Он вышел  на сцену весь  напряжённый и скованный, и это  было  заметно  не только  мне, но  и зрителям. Я игриво опускал голову и приподнимал  свою  юбку, плывя в танце. Зрители давали советы, и в основном - партнёру:
«Парень, расслабься и получи удовольствие».

        И, наконец, на последнем этапе конкурса было танго. Но  мой партнёр по  лезгинке категорично  отказался: «Ты меня опозорил на весь  теплоход». Моё внимание привлёк саксофонист оркестра, выделяющийся на фоне других музыкантов своими габаритами, особенно  огромным животом. На мой взгляд, в этом товарище было  не менее ста пятидесяти килограммов. Я подошёл  к нему. Познакомились. Отошли за сцену. Там стоял  стол  с закусками и водкой. Я объяснил  ему суть  проблемы. Музыкант  воспротивился:
- Ты чего надумал? Я никогда в жизни  не танцевал. И почему ты выбрал  меня?
- Саксофон мой любимый инструмент, я даже в детстве поступал  в музыкальную  школу по  классу саксофона.
- Ну и как?
- Не получилось. Я был  маленьким, и меня обижали дворовые ребята. Пришлось  пойти в секцию борьбы. Чтобы не было  тебе так страшно, выпей водки, - и я налил  полный гранёный стакан .
- Я один не пью, - он налил мне стакан.
- Валера, я для храбрости перед  выступлением уже выпил  бутылку портвейна, хотел  только  глоток, а получилось, что  всю. Волновался очень.
- А я, как видишь, с музыкантами водочкой разминался.
- За искусство  готов выпить,- чокнулись  стаканами и выпили, - ну как, Валера, уверенность  пришла?
- Нет, нет, не уговаривай.
- А теперь, давай выпьем за искусство,- и наливаю  музыканту опять  полный стакан.
- За то, чтобы мы любили не себя в искусстве, а искусство  было  внутри нас, - промямлил он и налил мне полный стакан.
- Не понял  я твои «мям» и «ням», но  за искусство  не могу не выпить.
Пришёл  парень  из  нашей питерской группы: «Тебя приглашают  на сцену. Бу-дешь  выступать?»
- Валера, нас с тобой зовут  на сцену. Не перепутай, мы танцуем танго.
- Не перепутаю. Ты только  держись  за меня крепче.
Забыв, что  я выступаю  в качестве партнёрши, стал  искать  у Валеры талию. Длины рук оказалось  недостаточно, пришлось  ухватить  сбоку за рубашку. И мы пошли танцевать, пытаясь двигаться в ритме танго. Четыре точки опоры на двоих делали нашу конструкцию достаточно  устойчивой. Но  тут  я совершаю  ошибку. «Я буду падать  на твою правую  руку, будь  внимателен»,- предупредил  я его. Откидываюсь  на руку и задираю левую ногу. Конструкция из  трёх  точек опоры оказалась несостоятельной. Валера потерял  равновесие, и мы рухнули на пол, причём он придавил  меня своим толстым животом. Поднялся и опять  упал на меня. Видимо,  у него не всё в порядке с координацией. Американский реслинг против аргентинского танго в исполнении русских  туристов - просто  детские шалости. Я пытаюсь  высвободиться и встаю  на четвереньки, юбка задирается,  и на свет  появляются  мои большие семейные трусы.  В зале стоит дикий хохот. Медленно поднимаюсь. Валера держит  меня за руку. Голова кружится, понимаю, что  если опять  упадём, то уже не встанем. И мы кланяемся залу. Публика в восторге.

       Массовик-затейник просит зрителей назвать  город-победитель  конкурса красавиц, и зал  дружно  скандирует: «Питер, Питер, Питер…!»
       Я пошёл  в каюту по  узкому коридору теплохода, меня швыряло  от одной стенки до  другой. Шёл, сознавая, что  зрители полюбили меня, и если бы в зале сидел  Константин Сергеевич, наверняка, сказал  бы: «Ему ; верю!». Эти несколько  минут, проведенные на сцене под  овации зала, вдохновили меня на мысль  продлить  свою жизнь  в искусстве и поступить  в театральный институт.

                Декабрь 2018