Гиули

 Лицо строгой, классической красоты, украшенное копной темных волнистых волос, и благородная осанка - выдавали в ней потомка грузинских аристократов. Она напоминала княжну Мэри с портрета Савелия Сорина. Гиули была выброшена волной эмиграции с берегов Куры к берегам Шпрее в Берлин. Как залетевшему семени, прорастающему в  неблагодатной почве, ей требовались влага и тепло. Влаги здесь было с избытком, а вот привычного тепла не хватало.
Прогуливаясь по осенним улицам Берлина, укрывшись зонтом и пригибаясь от ветра, несущего осенние листья с брызгами дождя, она бормотала, родившиеся в голове строчки стихов:  «В Берлине дождь, как из ведра, в Тбилиси – солнце, зреют мандарины, а я на улицах грущу одна, и тянет всё меня в цветущие долины. Где воздух Грузии родной, где шум и запах старых улиц. Магнолии, лаванды, летний зной, вино, хинкали, хачапури.»
Проходя мимо статуи Фридриху Великому, сидящего на рослом скакуне и гордо озирающего просторы Пруссии, она шептала: « С восходом солнца поутру я вижу в нем Вахтанга Горгасали, что смотрит на реку Куру».
Ей очень приглянулся  район  Николайфиртель, сохранивший облик старого города. Она часто заходила в маленькое уютное кафе и долго просиживала в нем, любуясь конной статуей Святого Георгия, попирающего копьем дракона. « Ах, если бы на этом месте вздыбился конь под сабель звон, в седле вполне был бы уместен наш генерал Багратион»- невольно шептала она, отпивая глоток кофе.
Гиули нравился этот город в центре Европы, где скучные  современные сооружения из стекла и бетона  уживались с устремленными вверх шпилями католических соборов   с роскошными парками и зданиями с барочными украшениями фасадов. Большим количеством скульптур на фронтонах. Ей предстояло начать здесь новую жизнь. Она с трудом осваивала немецкий язык, хотя изучала его в университете.
Она прижималась к парапету моста, пропуская суетящихся пешеходов. « А вместо бы воды зеленой (хоть Шпрее дивная река) под мостами из бетона журчала бурная Кура.»- снова рождались строчки стихов.
«Осенняя листва кружится. За ней дожди и вьюги и порой метели, а я гляжу на Александрплатц - и вижу площадь Руставели. » Ту самую площадь, где все началось. В стране был хаос и неопределенность. Грузию лихорадило. Она провозгласила независимость. Страна быстро менялась, и это угнетало Гиули.
Изобильные турецкие базары и крики торговцев переносили ее в старый район  Тбилиси, где прошло ее детство. На высоких Мехетских скалах у подножья горы, шумел базар Авлабара, тоже многоголосый с удивительным ароматом зелени и разнообразных приправ.
Там можно было встретить понтийских греков, говорящих на турецком языке, армян, ассирийцев, азербайджанцев, горских евреев и турок-месхетинцев. С высокогорных селений  приезжали сваны,  в своих неизменных  войлочных  шапочках. Бурлил  базар, завлекая гроздьями винограда, ожерельями чурчхелы,  орехами в мешках,  специями для сациви, наборами для приготовления хаши. В ларьках предлагали свежеиспеченные лепешки с мягкой брынзой, посыпанной кинзой.
Ну, где ты Авлабар далекий? В Тбилиси много славных мест. А Ханума давно уже в Европе расхваливает всех своих невест.
Предстояло начинать новую жизнь.  Нужно привыкать и это будет нелегко. Ежедневно она вела дневник:
-Я вернусь к тебе, мой родной Тбилиси. – писала она- Может быть не скоро. Ведь я стала другой, но в моем сердце всегда есть место для тебя.

Берлин, 2019