Х у к

            Бутов громко открывал и закрывал ящики стола, рассовывая в них  как попало папки и файлы с бумагами. Вспомнив, порылся в стопке документов, достал ежедневник и сунул его за ремень — кое-какие вещи лучше держать при себе. Похлопал по карманам — мобильник и зажигалка на месте,  схватил с подоконника начатый блок  «Парламента» и,  кинув на ходу «пока», распахнул дверь.
         — Ты все, до понедельника? —  Стас, оторвавшись от компьютера, глянул на часы — пятница горячий денек, а сейчас только начало четвертого. — Шефу что говорить?
        —    Сам  придумай. Мои звонки — ко мне на сотовый.  — И уже из коридора, закрывая дверь. — В «Антее» я, а потом в пробке, в большой.
        Стас неодобрительно покачал головой, покрутил пальцем у виска и, придвинув      клавиатуру, нацелился очками на светящийся экран.
         А Бутов уже несся по коридору — меньше всего ему хотелось именно сейчас       наскочить на кого-нибудь из сотрудников. На ресепшене новенькая  секретарша — молоденькая, но перспективная  язва, глазами стрельнула, но с вопросами не полезла, знает уже, что его лучше не трогать, упулилась в ползущий из факса лист.

          Август маялся переменами: утром  моросило, потом распогодилось, к обеду опять откуда-то тучи нанесло…  Выйдя из дверей офиса, Бутов, сощурился от неожиданно     яркого солнца, надел очки и по привычке пробежал взглядом по плотному ряду машин  в поисках своей — серебристый  «лексус» стоял поодаль.  Поставь ближе, уже бы  «припечатали» — похвалил себя за предусмотрительность.
         Захлопнув дверцу, с минуту посидел в тишине, откинувшись на сиденье. Глаза сразу нашли приколотую над лобовым стеклом серьгу — жемчужина в крохотном золотом        завитке — Динкина, его подарок. Вторую она потеряла  чуть ли не на следующий день, расстроилась до слез…  Объездил с десяток магазинов и отыскал не такие же, но очень похожие, главное — с жемчугом.  Резко выпрямившись, повернул ключ зажигания — пора, до часа пик надо успеть выбраться за кольцевую.
 
           Вырулив на проспект, пристроился в правый ряд ; не время рисковать,   и машину в общем      потоке понесло    по прямой.  Лишь бы в пробке не застрять,  на сегодня без того     приключений      хватило:   сутра  с     банком     разбирался     по     оплате,           потом с     поставщиками,   Светка по мобильнику долбит — Алька заболела, давай, срочно вези к врачу. Для них с матерью это, конечно,  задача непосильная. Только позавчера    деньги  отвез —  хоть месяц на такси катайся, так нет же…  Нога невольно притопила      педаль газа — скорее бы уже в самолет. Он не любит летать, да и поезда не любит.  За рулем — сам себе хозяин и ни от кого не зависишь. Но сейчас без вариантов,  кровь из носа, нужно успеть в Камск.    Именно сегодня, потому  что у Данилки день рождения, и Динка наверняка  уже там. Она обязательно поведет сына в боулинг-клуб, Бутов даже знает в  какой —  были там пару раз вместе. Глянул на часы — успеет: билет в кармане, подарок в   багажнике — пацану понравится. 
          Сегодня все получится, недаром ждал этого дня. В Москве  Динка бы его к себе не подпустила, он и не пытался — бесполезно. А из своего города, как из дома,  не выгонит.   В принципиальных  вопросах она кремень, но это, может,  из-за крови своей, греческой, а в душе – добрая.   А доверчивая… Интересно, знает она, как часто люди ее слабостью  пользуются?   Подло, но он и сам пользовался, как-то само-собой получалось. Ну это он. А подруги… деньги взаймы берут, а она никогда не помнит ; кто сколько и на какое время. Вещи  у нее выманивают, и она дарит, даже  любимые. Дура?  Не-е-ет.  Не дура. Умница. Красива и умна, как… кто там у них в Греции — Кассандра, Клеопатра?   Или это в Египте?   Он так и не осилил всех этих фараонов,  богов греческих,  одного Антея знает, и то, потому  что партнеры фирму   свою так  назвали. А кому оно нужно…  Образование второе высшее — дело другое ; не помешало бы. Первое, вроде бы как не настоящее. Да он в институте почти и не появлялся ; так, только что запись в дипломе.  Попробовали бы не дать — лучшему боксеру клуба. Хорошо, в бизнес вовремя ушел, ребятам спасибо,  позвали. Мог бы неплохо раскрутиться, если бы не реформа…Зато погулял на славу, знакомства нужные завел. Пригодились связи, выручили в трудные времена. Пусть фирма не своя собственная, но Бутов на ней не последний человек. И с Динкой… работа свела.
          Выругавшись, зло просигналил вслед подрезавшей его  синей «десятке». Урод. Наверняка сопляк за рулем. Сам такой был. Теперь  по дурости шею сломать — дураков нет. Перестроившись у светофора в левый ряд, свернул на трассу с указателем     «Домодедово».  Радио «Ретро» голосом Высоцкого рвало душу: «Посмотри, как я любуюсь тобой, как мадонной Рафаэлевой!..».  Бутов потянулся  за сигаретой. Все будет нормально. Ну сглупил. Сглупил? А-а-а… — досадно простонало внутри. Ну гад он, сволочь, как хочешь, назови… Не-ет,  Динка не назовет. Он соврал, а она его вранье приняла. Тихо так, спокойно, как она умеет. А сама уже,  как в броне, холодная  и уже все решила. Сразу, тут же,  как отрезала:  квартиру другую сняла, съехала с одним чемоданом, даже побрякушки     оставила  и  с работы уволилась, чтобы совсем нигде не видеться. Голос из динамика мучительно хрипел:  « …хоть казни меня, расстреливай!     Посмотри, как я любуюсь тобой…»
         Вдоль дороги равнодушной толпой мелькали длинноногие сосны.

                * * *
               

        « Лексус»  въехал на платную стоянку  и занял только что освободившееся место. Возвращаться им будет веселее, с хорошими-то новостями — Бутов дружески,  словно коня по спине, похлопал ладонью по крыше автомобиля.   Выгрузил из багажника объемистый сверток, закрыл машину ; мягко  щелкнув замком, она уже вслед ему «пискнула» сигнализацией.
            Теперь бы кофе крепкого, с коньяком — расслабиться, Бутов заторопился к       аэровокзалу.
            — Серега, привет! — Услышал и только потом увидел, прямо у входа попав   в крепкие объятия, Родьку Золотина.   — Встречаешь? Отстранившись и увидев багаж, угадал. — Улетаешь. Как ты, нормально? — Не дожидаясь ответа, затарахтел, высматривая кого-то за спиной Сергея. — А я к брату на свадьбу мотался, на два дня, туда и обратно. Просили остаться, не могу ; завтра на сборы.  Сам знаешь… — Родька  наконец  увидел и приветственно махнул рукой встречавшему. — Ну все,  я побежал. Ты, давай, звони, если что. — Хлопнул Сергея по спине. — Бывай! — Придерживая объемистую спортивную сумку,    пружиня ногами, затрусил навстречу молодому крепкому парню. Кто-то из команды, наверное, новенький — Бутов его не знал. Теперь уже таких все больше, кого он не знает.
        Сергей поспешил нырнуть в стеклянные двери, оставив за ними Золотина с его        новым приятелем и легкое раздражение: зависть, обида  или… все же сомнение  — а не жаль тебе, Бутов, что из спорта ушел?  Шевельнул недовольно плечом, сбрасывая          ненужное:  что сделал, то сделал, и — точка.

       Проходя на посадку, посмотрел на табло: столько времени толкался, почти два часа — багаж, регистрация, досмотр — лететь меньше. У бедра задергался, припевая, мобильник. Достал и не глядя отключил — и так знает — Светка. Часа не прошло, как звонила, как будто чувствует… Ну болеет ребенок —  что теперь? Все дети болеют. Врач смотрел, лекарства выписал ;  что еще — лечи, ухаживай. Начинает накручивать — вдруг краснуха, вдруг воспаление! Как прошлый раз:  приехал, думал, правда что серьезное, а она, видите ли, соскучилась. Черт ее поймет… Ладно, приедет, разберется…со Светкой тоже.

           Устроившись в кресле, Бутов уперся  взглядом в потолок, не видя и не слыша беспокойной посадочной возни — мысленно он уже был там, в Камске...
Самый большой, самый дорогой и красивый букет в цветочном киоске — для Динки. Потом — в такси и скорее к ней, к ним. К черту боулинг, невидаль какая, Данилке надо велосипед собрать. Велик классный: скорости, тормоз ручной, все как надо. Бутов свое слово держит: обещал — сделал. Но сначала — банкет, как положено. Повод серьезный: Данька в первый класс идет, а они с Динкой… Бутов, очнувшись,  дернулся и, кажется, локтем задел соседа,  или нет — неподвижно сидевший рядом, то ли японец, то ли кореец, застегнутый до подбородка в черную  рубашку,  даже глазом не повел.
          Нащупал в  кармане бархатный кубик футляра — не хватало забыть самое главное. Кольцо — это еще не все,  будет и предложение. Все будет как положено. Полумрак ресторана, музыка, свечи… Бутов уже видит, как  светятся Динкины глаза — она умеет радоваться.
         Турбины, подняв лайнер на нужную высоту, вели его на одной, ровной, устойчивой ноте. Самолет словно завис над бесконечным полем в огромных белых сугробах, схваченный лучом закатного солнца. Сжатый сумерками свет  скользил по фюзеляжу, бросая в  иллюминаторы желтые блики.
          Освободившись, наконец, от  ремней, Бутов с удовольствием вытянул ноги и прикрыл глаза. Он не считал себя счастливчиком и не завидовал тем, кому по жизни «везло». Лично завоеванный успех гораздо ценнее.  Давно это понял, поэтому в бокс пошел, а не в футбол — больше шансов себя проявить. Может быть, тренер был прав, и он действительно слишком самоуверенный. Только это минус для тех, кому кроме нечего предъявить. А у Сергея было, сам же Михалыч и хвалил: быстрые ноги, хук слева — коронный удар, а  главное ; реакция.  А в жизни, как в боксе: ситуацию надо чувствовать, поймал момент — атакуй, получилось — победа.
         — Вас спрашивают, — « нинзя » (и так много сказал)  движением глаз указал на  стюардессу, подкатившую к ним торговый столик.  « А сладенькое-то  любишь», —подметил про себя Сергей, пока парень расплачивался за коробку конфет, — раздражали его «клоны» голливудских каратистов.  Купил Даньке огромную плитку шоколада — сувенирный вариант, уложил аккуратно, чтобы не поломать, в пакет с  гостинцами и отвернулся к иллюминатору. Хорошо бы заснуть — мысли  никак не улягутся, скачут с одного на другое. Сомнений уже не осталось, какие сейчас могут быть сомнения.  Он только однажды сделал не то, что хотел.
 
             …Коротковы отмечали годовщину совместной жизни. На свадьбу к ним Бутов    не попал, и на этот раз с него взяли слово быть обязательно.    Гостей собралось много, большинство —  бывшие одноклубники, все — парами, кроме Сергея и незнакомой ему    девицы. Не предупредил Андрюха, что она родня Катькина, а ведь знал — Сергей           сторонился всяких там сестер, подруг,  племянниц.  Уж лучше совсем не знакомая:    назавтра, если даже забудут, как друг друга зовут — повод лишний раз посмеяться. И никто никому не должен.
             Светка — баба легкая, без причуд — по горячим следам встретились еще пару раз, уже в гостинице, Бутов никогда не водил девиц домой,  можно было и разбегаться. А у киски, недели не прошло, коготки выросли —  прав на него захотелось, и давай            названивать. Андрей подключился,  с Катькиной подачи, ясно, поинтересовался: что там   и как у них со Светкой, удивил — ему-то  какое дело, и  что собственно должно быть? На всех, с кем спал,  жениться? С Катериной Сергей обошелся жестче,  только что не сказал:  запамятовала, видно, как Андрея у своей подруги увела прямо перед свадьбой. Ему что — живут и  слава Богу. Только советы давать не надо. А самого Бутова пока что холостяцкая жизнь вполне устраивала.
         Он и за Динкой сначала решил просто «приударить»:  в его вкусе, холостячка,        почему бы и нет. Долго она его не подпускала. Динка, Динка, была бы ну хоть чуточку         попроще.  Вон  Светка, та  из глотки вырвет.
           Кажется, совсем недавно с легким сердцем готовился встретить Новый год,       обещавший счастливые перемены: пора было оформлять  отношения. Свадьбу             спланировали на лето.  И ни малейшего предчувствия того, что могло бы этому помешать. До самого предновогоднего вечера…
         Натолкавшись в супермаркете, докупая продукты по длиннющему  списку, выстояв очередь у кассы, Бутов вдохнул на улице полной грудью морозца  и пошел,  уже не         торопясь, давая себе остыть после магазинной толкотни. У подъезда  поставил  пакеты с продуктами на заснеженную скамейку и полез в карман за ключами. Заждались, наверное, подумал  —  больше часа  как из дома ушел,  разыскивают.  Нашарил упрямо трезвонивший мобильник.
        — Ало! —  Заверещала «трубка». Не Динка. А счастливый голос, догадавшись, что его не узнают, обрадовал. — Бутов, ало! Это я, Света. С наступающим тебя. Между прочим, мог бы тоже поздравить — дочке твоей сегодня  три месяца исполнилось. Ты что молчишь?
       В голове закипало: нет, не розыгрыш — такой сценарий заготовила. Из «трубки» неслось: она еле разыскала его номер через какого-то знакомого  Коротковых, сами они  уже год живут на Кипре — он в курсе; хотела позвонить на фирму, но передумала — намек; Аля хорошенькая, скоро уже соки можно будет давать… Все ясно.  Мысль в поисках выхода лихорадочно заметалась: он не станет ничего уточнять и выяснять, будет платить не алименты, а сколько скажет, отправлять — когда и куда надо, только чтобы никогда и     ничего больше об этом не знать.
             На работе поделился только со Стасом,  чтобы подстраховал, вдруг Светка на фирму вздумает позвонить.
                — Ну, Серега, ты и дурак, — замотал головой   Стас, отказываясь понимать        происшедшее и принимать в нем участие. — И не уговаривай.  Динка столько раз меня выручала, не могу я…— И согласился. Только ради Динки.
          Светка быстро приземлила надежды Бутова. Поначалу  настойчиво звонила,        уточняя, куда ей подъехать за деньгами, и он  накануне условленной даты нервничал и дергался, боясь оказаться во время разговора рядом с Динкой. А потом пошли регулярные звонки, и для каждого находилась уважительная причина, и вопросы, которые Сергею предлагалось решить.
         Он, сколько мог, контролировал ситуацию. Динка даже не представляет, чего ему это стоило… Да, уступил  ( а что делать) и стал навещать ребенка. В конце концов, у Динки тоже есть сын, и Бутова по отношению к Данилке не в чем упрекнуть. Конечно, дело не в этом — прокол вышел. Но ведь прощают же другие, и не такое…
    
        Наконец  стюардесса, счастливо улыбаясь, объявила о завершившемся полете. Полуторачасовой давности процесс повторился в обратном порядке. Бутов, заняв  очередь за багажом,  задержался взглядом на знакомой черной рубашке: «нинзя» совсем не по-самурайски, нежно обнимал худосочное создание, цепко, словно плющ, обвившее его плечи. Кроссовки, джинсы, топик, стрижка ; ежика, обмокнутого в охру.  Поодаль еще два  «ежика»,  лет пяти — копии мамы и друг друга, склонившись над огромным пакетом,  усердно потрошили конфетную коробку.   «И этот туда же»,  — мелькнуло среди прочих мыслей, никак не определяя, куда, собственно, «туда же».   
       Минут через сорок он уже усаживался на заднем сидении такси, бросив водителю:
          — В центр, к «Оазису». — И добавил. — Где-нибудь по дороге у магазина цветочного тормозни.
          — Сделаем, — с  готовностью принял заказ  шофер  и, ловко развернувшись на пустеющей площади, выскочил на автостраду.
             
                * * *

           Бутов остановился, чтобы осмотреться в хаосе светомузыки, голосов, грохоте       падающих кеглей,  и оказался в поле  зрения всего зала, стоя  на  самой его середине, как свадебный торт — весь в белом,  с огромным пестрым букетом в руках. Но  залу не было  до него никакого  дела: всеобщее внимание — к сверкающим разноцветным  шарам,  гулко летящим     по   ярко    освещенным дорожкам.   Динку  нашел быстро:  бирюзовая блузка-майка в цвет глаз  на фоне загара,  мотнула головой, и стрижка «каре» блеснула иссиня - черным отливом. Рядом — подруга  закодычная Гашка  ( уж так бы и звалась, как есть, Глафира) — без нее, конечно же, никак не обойтись, что-то кричит Даньке. Тот отмахнулся  (правильно, нечего под руку лезть) и  бросил шар…Молодец.  Данилка, выбросив руки вверх,  крутнулся  вокруг своей оси. Ага, заметил. — Дядя Сережа!!!

                — Вот это сюрприз! —  ахнула Гашка. Округлив глаза на Бутова, одной, свободной рукой подхватившего Даньку, крикнула подруге на ухо. — Это поступок! — И при этом легонько подтолкнула ее туда, к сыну. ; Настоящий мужской поступок, поверь мне!
                Дина удивленно глянула на  Гашу: какие перемены — как будто не она три месяца назад  готова  была разорвать на куски «эту сволочь», грозя «изуверу» карой небесной  и  прочими  страшными  пророчествам.  Но  сейчас, будь он здесь, вероятно,  досталось  бы  ее благоверному — Костику: « Скажите кто-нибудь,  за что? За что мне все это? — выразительный жест в адрес мужа. —  Почему я должна служить источником для  реализации чьих-то способностей, которых, может быть, вовсе и нет?» На самом деле Гашка  верила в талант Кости, иначе не купила бы совершенно сумасшедшее платье за не менее  сумасшедшие деньги, чтобы  раз в год потусоваться с бокалом шампанского  на   какой-нибудь выставке  рядом со своим небритым очкастым «гением» среди ему   подобных не признанных пока никем  фотохудожников. А орала она и требовала показать хотя бы одного настоящего мужика, когда совсем уже уставала тащить в одиночку   семейный бюджет, «ишача» главным бухгалтером на какую-то полулегальную фирму и тайком еще подрабатывая в нескольких ЧП.
          Гашка,  незаметно подпихнув в спину, процедила. — Иди-и-и…

        Они обнялись. Как в первый раз, не уверенно. Кажется, он не поцеловал, а просто    задышал где-то рядом с ухом, и тепло, смешанное с тонким запахом одеколона и            сигаретного дыма — его запахом, вдохнулось глубоко в грудь, сладко стекая к низу живота. Дина отстранилась и, отвернувшись, переключилась на Даньку счастливо прыгавшего   рядом:
        — Имей в виду, для тебя ничего не меняется. Иди, доигрывай свои, — она глянула на часы, — десять минут, и — домой. Иди, мы за тебя поболеем.


            — Есть идея, — предложил Бутов у выхода из клуба. — Махнем в ресторан? Часок посидим, а потом — я велосипед соберу, и Даник погоняет возле дома, опробует.
             — Гаша, я прошу тебя…— Дина взяла подругу за локоть и, увидев, как  сползает улыбка с ее лица, заторопилась. ; Пожалуйста, мы обязательно посидим попозже,              отметим… Отвези  Данилку домой, маме скажешь, что я перезвоню. Пожалуйста. —    Строго глянула на вмиг погрустневшего сына. — Все, это не обсуждается. — И поцеловала его в нахмуренный нос. — Мы не долго. Прогуляемся немного с дядей Сережей. — Бутов   согласно кивнул головой, радуясь  возможности как можно скорей остаться наедине.
         Отправив на такси заметно разочарованную Гашку с Данилкой, нашли свободный столик в летнем кафе.

        — Прости меня, — Бутов прикрыл ладонью ее пальцы, длинные и чуткие. Одеть бы прямо сейчас кольцо — не место. Потом…
        — За что? — Дина выпростала руку, чтобы взять чашку с кофе.
        — Не надо… Я знаю, о чем говорю.
        — Ты не понимаешь,  мне не за что на тебя обижаться. Честно.
          Бутову всегда беспокойно от ее ровного тона и глубоких, сейчас почти синих глаз, которые смотрят сквозь него. — Я зря прилетел?
         —  Давай не будем ссориться.
         —  Ни за что. И больше никогда в жизни. — Сергей сделал пару глотков — кофе и      коньяк расслабляли. — Я хочу тебе кое-что объяснить. — Дина отрицательно покачала       головой, но он продолжил. — Я спасовал тогда,  с телефоном… — Он вдруг понял, что      сейчас опять начнет путаться в словах и скажет совсем не то, что нужно.
        —  Давай ты не будешь оправдываться. — Дина поставила на стол пустую чашку и, скрестив руки, откинулась на спинку стула. — Мне не нравится ни роль жертвы, ни роль палача. Я сейчас просто расскажу тебе, что обо всем этом думаю я, и ты, кстати, тоже.
           Вот дала бы она сейчас ему по морде, крикнула прямо  в глаза, кто он есть, и было бы легче. Но теперь надо выслушать…Бутов щелкнул зажигалкой.
           —  Ты настоящий мужчина в том плане, что можешь обеспечить семью, побаловать женщину  и не виноват, что ты такой, а мне важно другое… — Дина вдруг запнулась. —   Представляешь, какой парадокс: получается, что я сама себе противоречу. — Она        усмехнулась. — Как раз тогда ты мне помог именно материально. А я заторопилась,         заспешила…с чувствами.
           — Ты хочешь меня обидеть?
           — Нет. Я очень благодарна тебе за все, что ты сделал для меня и Даньки. Ты знаешь меня, я сильная. А тогда я просто устала. Пред – ста - вить   себе  не можешь, как я устала. Никто, никто  не знает, как мне было трудно, когда я училась и работала с грудным малышом, как выживала первые два года  там, в Москве, как скучала по сыну, пока не забрала его к себе.
          —    Я знаю.
          —    Еще бы… Только в главный офис перевели, а тут: Данька заболел,  хозяйке   квартира понадобилась срочно, садик тоже менять надо. А я одна, и еще этот кредит… — Дина махнула рукой — все это ему известно. — Я бы и с этим справилась. Но устала, ужасно устала. А ты так вовремя… — Она внимательно посмотрела  на Бутова. — Ты благородно поступил. Но почему помог мне, а не Ане Кручининой? Она тоже одна, с маленьким      ребенком… 
            — Получается, я корыстное, коварное чудовище, — Сергей развел руками, — сидел  где-то в засаде и дожидался момента, чтобы заполучить себе красавицу. 
           —  Давай без распределения ролей,  мы же договорились. Только дети обижаются — они не могут понять причины чужих поступков. У взрослых обид не может быть в     принципе, понимаешь? Я не хочу ссориться, особенно сегодня.
           — А я вовсе не для этого здесь. — Сергей допил коньяк и предложил. — Хорошо,      давай  я буду слушать, а ты говори. Все говори, что считаешь нужным, я со всем заранее согласен.
          Он встал, чтобы достать из заднего кармана телефон — тот звонил, не переставая. Глянул, отключил и положил мобильник на стол.
          — Напрасно, — Дина проследила за его движением. — Хотя… это твое дело. Прошу   тебя, поверь, то, что я говорю,  больно не только тебе, но мне очень важно это сказать вслух для нас обоих. Ты не выследил меня — ты оказался в нужном месте в нужное время.  И это не голый факт. В твоих поступках есть последовательность. Помнишь, ты  рассказывал, как ушел из бокса? — Лицо Бутова оставалось спокойным,  но сам он     напрягся. — Ты ведь уже решил, что уйдешь  и знал куда. Но честно признаться в этом Михалычу не  захотел  или не смог, не знаю. Ты просто стал нарушать дисциплину, ты подвел его к этому — вынудил сделать то, что он сделал. Кто виноват, что Бутов ушел? Тренер. Я не  думаю, что ему было легко это сделать — ты у него был лучшим. И у меня. И у Светы ты — лучший. Только я могу сама себя содержать, а она другая, ей трудно  и у нее твой ребенок. Твое дело, как поступить в этом случае. Но это должен быть поступок.     По-сту-пок, понимаешь?
            — Я живу один, в нашей прежней квартире. Я не могу с ней…
            — Ты и сейчас не знаешь, что ты можешь… — Дина, чтобы не пролить, старательно наклонила над бокалом бутылочку с  «колой», ее знобило,  и она еле справлялась с собой. — Послушай меня внимательно. Ты скрыл от меня рождение дочери. Но к тому времени мы ровно год прожили вместе, для меня это огромный срок,  и я тебя узнала  лучше, чем ты думаешь. Я видела, что с тобой что-то происходит. Я потом еще почти полгода ждала, что ты сам скажешь. Но ты опять…Ты отошел в сторону и предоставил нам самим  сделать выбор. Вернее, ей. — Дина кивнула головой куда-то в сторону. —  И все случилось не тогда, когда она мне позвонила и рассказала о том, что ты бываешь у нее.
          — Я ездил к ребенку.
          —  Не важно. Важно то, что позвонила она с твоего телефона.
          —  Вот это как раз я и хотел объяснить. Не знаю, как это произошло, уже в машине ехал, лапнул карман, а мобильника нет. Вернулся, точно — у нее оказался. Выпал, что ли.
          — Что ли, Сережа. Только ты не знаешь, что еще до этого мне пару раз сообщения приходили загадочного содержания.  Тоже с твоего телефона. — Дина остановила Бутова, что-то процедившего сквозь зубы. — И не ругайся. Ведь ты специально оставлял              мобильник без присмотра,  и, действительно, не зря надеялся на ее сообразительность.          А Света просто поняла, что ты «дозрел» и что пора звонить. Все получилось очень     складно: две курицы как-нибудь сами разберутся и поделят петушка по справедливости. — Дина прижала руку к груди. — Я не курица, Сережа. Я женщина, которая тебя полюбила и поверила тебе. Только в этом моя вина. Мне было очень больно и страшно: кому же  вообще можно верить?
          — Прости меня, идиота. — Бутов сел рядом и сгреб ее в охапку. — Не могу я без тебя.
          —  Давай такси возьмем. Домой хочется, у Даньки все - таки день рождения.  И        соскучились мы с ним друг по другу. Я же его тогда… сразу к родителям отправила.      Мобильник не забудь. И включи его — глупости все это. А вдруг ты нужен? Теперь знаешь, что такое дети? — Она впервые за все время улыбнулась. — То одно им надо, то другое, то заболеют, не дай Бог.
             « Как будто насквозь все видит»,  — подивился Бутов и притормозил машину с    ярким   желтым табло на крыше.
            Ехали молча. Плечо Дины под рукой словно каменное, напряженное…
             — Сережа,— она повернулась к нему, но глаза смотрели куда-то мимо. — У тебя есть дочь, и я знаю, ты любишь ее — это нормально. Я тоже люблю своего сына  и мне его    жалко. Больше, чем себя и тебя — мы взрослые. Понимаешь? Он так переживал…Мы не имеем права, я не хочу больше…чтобы  он страдал. Остановите! —  Шофер от            неожиданности резко затормозил. Дина, как птица из руки, выскользнула из объятий     Сергея и,  уже захлопывая дверь, почти крикнула. — В аэропорт!
           Бутов хотел поймать ее взгляд — почему?! Динка бирюзовой майкой - пятнышком замелькала уже где-то далеко — таксист, остановившись в неположенном месте, успел нырнуть в поток автомобилей.
           — Так что, в аэропорт? — переспросил, обернувшись, водитель.

           Бутов угрюмо кивнул головой.