Алтай - Монголия

               В аэропорту города Барнаула туристов  встречал  автобус. Именно автобус, а не представители с плакатом, где  прописано  название туристической компании, которые потом ведут к транспортным средствам.   Пришлось бегать  по  автостоянке и искать  нужную  надпись  на лобовом стекле. Народу набралось  много. Почти все сидения были заняты. Нас всех  должны были отвезти на турбазу. В автобусе было  как-то неуютно, поначалу даже не понял  почему. А потом увидел  на окнах  салона тяжелые бархатные  занавески с кистями, и мне показалось, что я сижу в катафалке. Понятия о  красоте у людей разнятся,  и не буду пояснять,  у кого испорчен вкус -  у меня или у работников транспортной компании, но у меня появилось  неприятное ощущение, ведь  предстояло  нелёгкое путешествие в горы.

                На базе всех  прибывших распределяли по турам. Я не торопился, ждал, что и меня определят  в нужную  группу.  В стороне от всех  стояли две возрастные женщины и парень  лет  28-30. Подошел  к ним и узнал, что это и есть наша группа, только  четыре человека. Познакомились. Одна женщина - из Москвы, Светлана, другая – из  Питера, Ольга. Но  они подруги, несмотря на проживание в разных  городах. Артём, так звали парня, к названному имени добавил: «Я - псих». Я не придал  этим словам значения, в наше время психов - пруд  пруди, одним больше, одним меньше. Стоим и обсуждаем  будущую поездку. К нам подошёл  парень  лет  35, представился Пашей. Он будет  у нас гидом и водителем. Обратившись к нам, Паша сказал: «Машина готова к отъезду, занимайте места». Во время движения по  трассе определились, что женщины будут  спать  в одной палатке, я с Артемом - в другой, а Паша  -  в одноместной палатке. Но первую  ночь  планировали провести в лагере, в деревянных  двухэтажных  домиках. Лагерь  был  неплохой: столовая, отдельно  стоящие туалеты, умывальники и уличное освещение. После ужина определились  на ночлег – женщины на первом этаже, мы втроем - на втором,  все одном домике. Длительный перелет  из  Питера до  Барнаула и тряска в автомобиле привели к усталости,  и я сразу уснул  в своем спальнике. Среди ночи  меня разбудил  Артём. В руках  он держал подушку и просил  подержать  Пашины руки, пока он, Артём, будет  душить  его подушкой. Поначалу я принял  это за шутку, но видя его состояние, понял, что это не так. Артёма трясло.
            - Зачем ты хочешь это сделать? – спросил  я его.
            - Паша меня достал  своим храпом! Я  не могу уснуть! Терпение мое кончилось! – так объяснил Артём готовящееся злодеяние.
           - Артём, успокойся. Подумай: если мы задушим Пашу – у нас не будет  ни  гида, ни водителя и наша поездка будет  сорвана. Давай, лучше, перевернем Пашу на бок,  и он не будет  храпеть, - прошептал  я.
Начали переворачивать. Паша проснулся. Я объяснил, что он сильно  храпит и мешает  нам спать, поэтому должен спать  на боку. Паша послушался и остался жить.
               В дальнейшем он ставил  машину подальше от наших палаток и ночевал  в ней,  и я подозреваю, что он  изнутри закрывался. Про себя я тоже не забывал: в палатке между Артёмом и собой всегда укладывал свой рюкзак, чтобы места хватало  только  для сна на боку – а вдруг захраплю. А вдруг Артём ножом по горлу…. с него станет.

                Смотрю на рюкзак, который должен меня спасти, и вспоминаю  историю, когда психиатрическая больница заказала у меня мебель. Завхоз учреждения сделала заказ  на мебельную  стенку под  документы для кабинета психиатра. Но предупредила, что проект  изделия надо  обязательно  согласовать  с врачом, так как она уже от множества предложений отказалась. Еще завхоз уточнила: «Анна Борисовна  - это светило  мировой психиатрии, к ней приезжают коллеги со  всего мира, поэтому  мебель  должна быть выполнена на хорошем уровне».
Так и поступили: нарисовали, согласовали, изготовили, установили. Через  некоторое время меня опять  пригласили. И Анна Борисовна сказала:
          - Я не хотела менять  свой рабочий стол, к нему я очень привыкла, да и стол  заседаний тоже, но после установки мебельной стенки, они стали смотреться как-то куце, их  надо  заменить и сделать в едином стиле.
          - Задачу я понял, но  еще, советую, слева от рабочего  стола поставить дополнительный столик для компьютера и телефона, - предложил я.
          - А как же я буду бегать  вокруг  столов? Нет, дополнительного  стола не надо!
          - Зачем бегать? - недоумевал  я.
          - Ну как же, от больных  приходится спасаться. Сегодня уже два раза меня пытались  догнать.
          - А что же охранники?
          - Охранники не должны присутствовать  в кабинете при беседе с пациентом. А пока они усмирят  больного, я должна бегать  от  него вокруг  столов, поэтому дополнительный стол  будет  мешать.
Смотрю  на Анну Борисовну и думаю, что в силу ее возраста убегать  ей будет  с каждым годом все сложнее. И когда-нибудь её все-таки, к сожалению,  догонят.

               Даже мировому светиле психиатрии приходится удирать  от больных, а как же я буду бегать от Артема в низкой палатке вокруг  рюкзака?
               Вечерами  после ужина женщины уходили спать рано, а мы долго сидели у костра и вели беседы, в основном философские или мистические. Говорили Паша и Артём, я, обычно, слушал, лишь изредка включаясь в разговор.
          - Ребята, вы усложняете жизнь.  Даже на моем сайте в качестве эпи-графа написаны слова Конфуция «Жизнь  проста, но  ее усложняют люди»,- возразил я им.
Их очень  удивило мое суждение о том, что у меня нет  врагов, что враги – это мои учителя жизни, и я им очень благодарен. С таким мнением им было трудно  согласиться. Пришлось  доказывать  примерами.
           - Допустим, хулиган побил  меня и отобрал  деньги. На первый взгляд, какой он мне учитель? Но это только  на первый взгляд. А на самом деле он указал  на мои слабые места, то есть  на слабое здоровье. И если я не буду обвинять  правоохранительные органы в бездействии, а отнесусь  к себе критично, буду заниматься спортом, развивать  силу, ловкость, то буду благодарен ему. Да, он поступил  со  мной очень  жёстко, но  если до  этой мысли я не смог  дойти самостоятельно, то и такая форма мобилизации имеет  место  быть, – объяснял  я им.
           -  Или другой пример: на дружеской вечеринке один из  присутст-вующих незаслуженно, на мой взгляд, высмеял  меня за плохое знание со-временной литературы. Можно, конечно, разозлиться на него и ответить чем-то обидным, но  можно  и быть  ему благодарным за указанные  мне недостатки. И я после этого займусь  ликвидацией этого пробела. В буддизме всё проще: там всё есть  Бог, а значит и враги наши тоже божественны. А Бог есть  Любовь, - так я пытался им объяснить  свое видение жизни.
               Женщины утром вставали раньше всех  и готовили завтрак.  Меня с Артёмом, проходя мимо  нашей палатки, называли слабым звеном, хотя без  нас они не смогли бы снарядить  машину после стоянки.
                Смотрю  на Артёма, как он бесится по любому поводу,  и вспомнилась  история, как я сам пытался попасть  в психиатрическую больницу. Однажды  при разгрузке  мебели тяжелая дверь  фургона грузовика упала  на мою  голову. В результате  - сотрясение мозга. На скорой  помощи отвезли в больницу, но  там я отказался от лечения, подписав соответствующую  бумагу. На первом месте в жизни  у меня всегда была работа,  и я не мог  позволить  себе лежать  в больнице. Через  некоторое время начались  сильные головные боли. Выписанные врачами таблетки не помогали. Дошел  до  Военно-медицинской академии, и все напрасно. И тут  одна знакомая посоветовала обратиться в психиатрическую  больницу на Обводном канале. По её словам, там есть  аппарат, который избавит от  головной боли. Но  лечат они только  своих  пациентов. « Надо  всё сделать так, чтобы тебя признали психом», - сказала она. После непрекращающихся сильных головных  болей я был  готов поверить во  всё, что угодно. И я пошёл  на прием к психиатру. Сидящий  в кабинете врач спросил: «Что беспокоит?» Я стал  объяснять, что жена «достала», постоянно  придирается и уже нет никаких  сил  терпеть, хочется ударить  её кулаком по  лицу, а чтобы этого не произошло, пришёл  к вам на приём.
          - И как скоро это желание пропадает? – спросил  доктор.
          - Да, в общем-то, сразу пропадает, через  несколько  секунд, - отвечаю.
          - А ты знаешь, у меня тоже такое желание возникает,- неожиданно для меня заявил  врач, - более того, мне хочется изрубить свою жену топором на мелкие куски!
          - Я до этого состояния пока еще не дошёл, поэтому меня надо  подлечить, - говорю  ему.
          - К нам больные сами не приходят, за нашими пациентами мы приезжаем, - улыбнулся доктор, -  скажи честно, что привело  тебя к нам?
Я рассказал про постоянные головные боли, а он мне ответил, что такого  аппарата у них  нет  и помочь  мне они не могут.

          Стал  думать  о  применении нетрадиционных  методов лечения и ре-шил  начать  с гирудотерапии, проще говоря, с медицинских  пиявок. Рассуждал  так: если в результате травмы в сосудах  головного  мозга образовался сгусток крови, то его надо  рассосать  с помощью впрыскивания пиявкой жидкости и высасыванием крови самой пиявкой. Посчитал, что рисковать  нечем, кроме денег, потраченных  на лечение. Прошел  курс из  двенадцати процедур и боли совершенно исчезли. И сейчас никаких  болей нет, а той женщине, что посоветовала обратиться в психиатрическую  больницу, сказал, что там мне оказали помощь без  всякого  прибора и я ей очень  благодарен за совет. А что мне оставалось  делать, не настучать же по  голове за такие издевательства. А так, своей благодарностью не дал  ей возможности посмеяться надо  мной.

               Едем по  Алтаю. Эх, дороги…. Cмотрю  по  сторонам, думаю о  чём-то. Вспомнил, как на Камчатке после восхождения на вулкан Мутновский, сидели за столом в лагере с китайцем из  Тайваня и беседовали. Он говорил, что много  поездил  по  миру. И самое красивое место на земле - Алтай (мне было  приятно  это услышать  про  мою  Россию). «Но дороги там…» - он что-то неодобрительное пробубнил  по-китайски. И потом добавил: «Ну, просто ужасные!». Тогда я с ним не согласился: «Это хорошо, что такие дороги  еще есть.  Для нас, путешественников, это то, что надо. Нигде не осталось  таких  дорог. Ни в Европе, ни в Америке, ни в Африке. Какой интерес ездить  в путешествии по  асфальту?»
                И вот мы едем по  алтайской  дороге.  Неровная,  каменистая, никаких  грязевых  луж, но  проехать  не всем дано. Встретили две застрявшие машины: одна иномарка, другая – наш  знаменитый «УАЗ Патриот». А мы на своем Nissan Patrol  проехали, у нашего автомобиля диаметр колеса оказался большим. Но качало в машине, как в большой шторм в лодке! Хватались в салоне за всё, что можно было, лишь бы только  нас не размазало  по  стенкам.

                Продукты, посуда личная и общественная - все это было  имуществом турфирмы. Обнаружив среди продуктов блинную  муку, я решил  устроить  маленькое торжество. У меня с детства в голове отложилось, если блины на столе -  это праздник. Сковородка была новая, в заводской упаковке. Налил  на неё подсолнечное масло, нагрел  на костре до  кипения, слил  содержимое и вымыл  в воде. Начал  жарить  блины по  обычной технологии. Подошел  Артём и сделал  мне замечание:
          - Перед  тем, как жарить  блины, новую  сковородку надо  обжечь  в костре, иначе блины будут  подгорать.
И не успел  я что-либо  возразить, как сковородка была уже в костре.
          - Что ты делаешь, Артем! Это же не чугунная сковородка, она выполнена из  алюминиевых  сплавов. Температура плавления алюминия 600 - 700 градусов, - пытался я протестовать.
          -  Сейчас сковородка покроется чёрной плёнкой, - уверенно  говорил  Артем, не слушая мои возражения. И действительно, появилась  чёрная плёнка.
          - А теперь  чёрная пленка начнет  отваливаться,- всё так же реши-тельно продолжал  он. После того, как чёрная пленка стала отваливаться, я в своих  возражениях  стал  сомневаться.
         - Ну, а теперь  сковородку пора вытаскивать  из  огня, - сказал  Артём и подцепил  палочкой … но  половина сковородки осталась  в костре.  Все дружно  засмеялись. Светлану хлебом не корми, дай повод  позлословить, и она разошлась: «Сразу видно, Артём, что ты у нас металлург». «Нет, - огрызнулся Артём,- я - айтишник».  Было  видно по  всему, что он расстроился. «По  два блина на человека получилось  пожарить, а больше - вредно. Мучные изделия плохо  влияют  на фигуру», - пытался я успокоить  своего товарища.

                Как обычно  вечером женщины ушли спать  раньше нас, а мы сидели у костра и вели беседы. На этот раз  Паша и Артём завели разговор о картине Казимира Малевича «Чёрный квадрат». Тема, казалась бы, избитая, но, видимо, и по  сей день не дает людям покоя. Вот и наши ребята стали выдвигать  свои  версии видения этой картины. Артём объяснял  Паше:
       - Величие картины в том, что впечатление, производимое ею,  не зависит от смыслового наполнения, от ассоциаций с объектным миром, от конкретных ссылок и аллюзий. Задача, поставленная мастером, не проста, она требует  участия зрителя, напряжения его душевных сил, наличие у него определённого  багажа знаний…
Слушая эту тираду, я не выдержал  и прервал  Артёма:
     - Как о глупостях  можно  так красиво  говорить? У Малевича не было  даже художественного  образования. Картина «Чёрный квадрат» - это тупик в изобразительном искусстве. Существует  легенда, что  увидев «Чёрный квадрат»,  Пикассо охладел  к кубизму. В новом стиле Малевича под  названием «супрематизм» я вижу  работы детей дошкольного  возраста, вырезающих  из  цветной бумаги фигуры в виде домиков, ёлочек, солнышка и наклеивающих  их  на бумагу, создавая, таким образом, примитивные картины.
     - Ну, ты, Владимир, выдал. Надо  же так низко  опустить  всеми признанного мастера, - категорически не согласился со  мной Артём.
     - Не надо  усложнять жизнь. Даже о  сложных  вещах  можно  рассказывать  достаточно  просто.
     - Все люди видят  в этой картине гениальную работу, а ты, почему-то, нет.
     - Ну, думаю, не один я такой. Говоря словами Андерсена: «Король-то голый!» Если для плакатной живописи такая форма вполне уместна, то для художественной  – это неприемлемо. При поступлении в философскую школу Пифагора один из  предлагаемых тестов был  такой: рисовали три равноудалённых точки. Приёмная комиссия спрашивала, что тут  изображено. Одни говорили, что  это треугольник, другим виделись созвездия и так далее. А на самом деле – это всего лишь  три точки, всё остальное – наши домыслы. Так и в картине «Чёрный квадрат» - это всего лишь чёрный квадрат и ничего более.
            Есть  выражение «плотник на сцене театра видит  только  мебель». Ну и я со  своим плотницким взглядом влез  в их  разговор. Я стал  рассказывать, что когда мне было  семнадцать  лет (тогда я еще работал  плотником в жилищной конторе), я решил  сделать  из  толстой сосновой доски барельеф человеческого лица. Подготовил  основу, нарисовал. Затем,  почему-то  решил сначала вырезать  левую  часть  лица, а потом уж  правую. Для этого провел  ось  симметрии, пересекающую лоб, нос, подбородок. Возможно, мною  двигала обыкновенная лень, а вдруг не хватит терпения вырезать  все лицо. Никаких  идей не было, хотелось  просто  заняться резьбой по  дереву.
                Половина лица получилась  неплохо, даже морщины вокруг  глаз  изобразил. Мои опасения подтвердились, продолжать  вырезать  правую  часть  лица уже не хотелось. Возникло  желание заняться чеканкой. Наложил  тонкий медный лист на вырезанную  половину лица, обстучал киянкой, сделал  доводку. Затем зачернил  изображение. На деревянной  необработанной части отшлифовал  карандашный рисунок, и получилась  гладкая белая поверхность вместо  правой части лица. Резьбу по  дереву и чеканку поставил  рядом. На меня смотрели две одинаковые левые части человеческого лица, только  одна белая, другая – черная.

                Земля слухами полнится. И вот однажды  ко  мне в мастерскую  пришли трое мужчин 40-45 лет. Пришли с одной лишь  целью, чтобы посмотреть  на моего уродца. Смотрят  на два пол-лица и рассуждают.
Первый говорит: «Гладкая сторона деревянной поверхности говорит о том, что человек приходит в мир как чистый лист, а потом он формируется посредством воспитания и социума. Получается светлая или черная личность».
Второй мужчина возразил: «Здесь  не случайно выполнена одна половина лица черная и белая, чтобы акцентировать внимание зрителя на половинчатости человеческой души. Не может  быть  человек только  со  светлой или только  с темной душой, в нем есть  и то, и другое.»
Третий сказал: «Хочу не согласиться с вами. Черный и белый цвет  пол-лица показывает  дуализм человека – то, что порождает  проблемы  отношений материального и духовного, физического и психического.
  «Я стоял  чуть  в сторонке и наблюдал за ними, что ж  они там себе придумали. Никаких  идей и мыслей не было. Хотелось  просто заняться резьбой по дереву, а потом уже и чеканкой. Ничего более. Так и Малевич, возможно, что-то нарисовал, не понравилось, и все зачернил. Тем более, чистого квадрата там нет, отсутствуют  даже две параллельные стороны»,- объяснял  я нашим туристам.
       - Потом один из  мужчин обратился ко  мне с просьбой купить  мои «шедевры» и предложил такую  сумму денег, что я не стал  торговаться и дал  согласие,- добавил я.
        - Но,  ведь  ты сам сознался, что у тебя взгляд  на искусство  «плотницкий», то есть  поверхностный, - сказал  Артем.
        - Я привел  суждение трех  взрослых мужчин, а свое видение еще не высказывал, вы вынуждаете это сделать, - такая реакция моих  товарищей начинала меня злить, я продолжил  рассказ:
      « В тот же год я стоял у скульптурной группы Большого концертного зала «Октябрьский» в ожидании своей знакомой. Была промозглая осенняя погода. Рядом со  мной топтался мужчина лет  пятидесяти, вероятно, тоже в ожидании своей дамы сердца. Вдруг  он подходит  ко  мне и спрашивает:
         - Молодой человек, что означает  эта скульптурная группа, как вы ее понимаете?
 Я, как в школе на вопрос учителя, стал отвечать:
        - БКЗ «Октябрьский» был  построен к Великой дате – пятидесятилетию Советской власти и скульптурная группа из  трех  человек показывает людей, которые делали революцию.
        - А почему они голые? ; не унимался мой собеседник, ему, видимо, захотелось  хоть как-то скрасить  ожидание. И я продолжил:
        - Через мускулистые тела автор проекта пытался показать  силу рево-люционного  духа, сказать, что революция пришла надолго, навсегда!
        - Эх, молодой человек, какой вы наивный. Автор проекта хотел  показать, что революцию  делали голодранцы.
               Несмотря на то, что его фраза мне показалась  шутливой, я в тот момент  осознал, что  в нашей жизни не все однозначно, не так, как нас учили в школе.
Вот вам, дорогие путешественники, два взгляда на искусство. Был  бы с нами третий, тоже бы что-нибудь  высказал  свое», - резюмировал  я.

               Если сравнивать  с финской границей, монгольскую  границу переезжали долго, целых  два часа. Там встретили украинских  путешественников, которые пересекали таможенный пост  восемь  часов. Монгольские пограничники придрались  к их  машине. На багажнике у них  было  интересное сооружение – раскладная площадка. При разложении автоматически собиралась  палатка. В ней были уже расстелены спальники. Чтобы залезть  в палатку или вылезти из  нее, требовалась  лестница. Могу только  представить, если вдруг  возникнет  необходимость выйти из  палатки ночью, как безопасно  спуститься по  неустойчивой лестнице? Эти вопросы я задавал  своим украинским коллегам. Какие вопросы задавали монгольские таможенники, я не знаю. Но целых  восемь  часов   монголы поднимали площадку на багажнике, залезали, потом проделывали все в обратном порядке и так далее. Может, они думали, что вместе с палаткой легко  установить  ракету? Но когда монголы решили также обыскать  вторую  машину, украинцы схватились  за голову. А мы громко  рассмеялись. Правда, такую  вольность позволили себе только  после того, как прошли таможенный контроль. Видя такую  картину, всех  нас монголы послали подальше и мы вместе с украинцами выехали с таможенного поста.

               Через  два часа остановились, чтобы сделать  обеденный перекус. На обед не предполагались  какие-либо  разносолы, только  чай горячий из  термоса и бутерброды. К нам на велосипеде подъехал  мальчик лет  восьми, встал  и молча смотрел,  как мы жуем. Дали ему конфет, печенья, и он уехал. Через  некоторое время привез еще троих  сверстников, и они также,  молча смотрели  на нас. Мы опять  дали им сладкое. Стали собираться в путь, боялись, что ребята вернутся и привезут  еще большую  армию  подростков.
 
             Едем по  монгольским дорогам алтайских  гор. В большинстве случаев назвать их  дорогами сложно, десятки следов, оставленных  проехавшими  машинами, и мы следуем по  ним  или пересекаем. Не только  любуемся горами, но  и высматриваем дрова. Не найти дров  -  значит остаться без  горячего ужина и завтрака. Турфирма, отправляя в безлесную  зону, могла бы обеспечить  нас бензиновыми примусами или газовой горелкой. Увидев одиночные деревья, обламываем нижние сухие ветки, которые в костре сгорают  моментально. Время от времени Паша останавливает автомобиль и ремонтирует  левое переднее колесо. И вот под  вечер он остановил машину и сказал, что дальше ехать  не сможем, в условиях  дороги ремонт  невозможен. Нам повезло, поломка произошла  недалеко  от  городка,   и Паша смог дозвониться по  мобильному телефону до  техслужбы (спутниковой связи у него  не было). Приехали  монголы, забрали левое колесо  и уехали. Меня удивило, что большинство  взрослого населения Монголии хорошо  говорит  по-русски.
                Наступила ночь.  Мы сидим в машине, предполагалось, что будем ночевать  в отеле, поэтому палатки не разбиваем.  Ожидание длится долго. «Да, ребята, это вам не лошадей подковывать», - ворчу  я. Чтобы убить  время ожидания, играем в города. На мое предложение установить  запасное колесо  Паша ответил  отказом, не объяснив причины.
                Луна светила полным диском, когда приехали ремонтники, и при лунном свете колесо  было  установлено. Тут  было ясно  одно: отправляясь  на маршрут по  горной каменистой дороге, автомобиль  технически  не был  подготовлен. И хорошо, что мы не свалились  куда-нибудь  в ущелье.
                Выезжая из  городка, Паша предложил  осмотреть  памятник, находящийся на холме. Глядя сверху  на городок,  мы определяли  как ехали, где останавливались. Там же на площадке была стела с надписью  о  монгольско-китайской дружбе. Паша пояснил, что раньше вместо  слова «китайской» было написано  «советской». Советский Союз  и строил  этот  памятник. Времена меняются.
                В этом городке на рынке  произошёл неприятный инцидент. Ко  мне подошел  монгол средних  лет, стал хватать  за руки и громко  кричать: «Вы, русские, жадные, от вас и рубля не допросишься!» Я оттолкнул  его и отошел  в сторону, тогда он стал  орать  на Артёма. Другой местный житель  схватил  горластого  мужичка и отвел  в сторону, что-то говоря по-монгольски. Всё же здравые силы преобладают  в этом обществе. Когда был Советский Союз, мы многим странам помогали, а как перестали помогать - к нам сразу изменилось отношение.
                В дороге Артём снимал  на свой дорогой качественный фотоаппарат  только  красивые пейзажи, а я, в основном -  людей. Они для меня представляют больший интерес, поэтому и рассказываю об их  взаимоотношениях, а описывать  горные красоты, это равносильно  обеду по  телефону. Хотя наше российское телевидение пытается это сделать. Даже мой любимый канал «Моя планета» в лице Антона Зайцева пытается через  телевидение передать  вкус пищи и ее ароматы. Я тут же переключаю, не давиться же слюной.

                Возвращаемся в Россию, въезжаем также долго, как и выезжали. После прохождения таможенного поста наш  путь лежал в город Кош-Агач. Там мы должны остановиться в отеле, принять душ, переодеться. Но  не всё пошло так гладко, как хотелось. По  приезде в отель выяснилось, что  пользоваться водой нельзя, так как сливная фановая  канализационная труба  оказалась забитой мусором, а значит ни  умывальником, ни душем, ни кухней пользоваться невозможно. Решили перекусить  всухомятку. Артёма понесло.  Он постоянно  бегал  со  второго этажа, где располагался номер, на первый, где была кухня, кричал, угрожал. Женщины, чтобы не попасть  под  горячую  руку, сидели у себя в номере, я и Паша готовили бутерброды. Чтобы ножи не попались  на глаза Артему, я их  спрятал.
                Местный сантехник взялся  исправить  аварию, но как-то странно – он пластиковой трубой пытался пробить  засор. Я посоветовал: «Надо  сантехническим тросиком со  скруткой пробить  засор, иначе вы забьете трубу еще больше, и ликвидировать  проблему можно  будет  только  методом взрыва». Он послушался, ушёл куда-то и вернулся со  своим товарищем. Вдвоем они с помощью  тросика  решили проблему в несколько  минут.
             Умытые и переодетые, мы сидели на кухне и молча ели нормальный горячий ужин.  Артём успокоился, говорить  ни  о  чём не хотелось. Под  конец путешествия люди устают, им трудно  сдерживать  эмоции. А у психопатов на этом фоне могут  возникнуть эмоциональные срывы. Но  обошлось  без  поножовщины.

             Утром отъезжаем от отеля.  Мы отстаем от графика  пути и поэтому  едем сразу на турбазу, никуда не заезжая.  Но выехать  из  города не удается - прокололи колесо. Паша останавливается у шиномонтажа, чтобы заменить  его. Рабочих нет. Выходной день. Паша молча ходит  вокруг  машины. Артём с криками и угрозами написать  чуть  ли не Папе Римскому  нервно  расхаживает  между нами. Светлана и Ольга отстранились, сказав, что полностью  доверяют  Паше. Я спрашиваю водителя,  что он хочет  предпринять. Оказывается, на машине не было  запасного  колеса, а было  только  колесо-докатка. И  его он собирался поставить. Передо  мной предстала такая картина: есть Паша, который пытается принять неправильное решение, есть  женщины, которые полностью  ему доверяют, есть Артем, который усиливает  нервозность, не предлагая ничего, и получается, что только  я должен найти верный выход  из  создавшейся ситуации.
    «С таким колесом-докаткой  мы не успеваем  к самолету, так как  машина не сможет развить  скорость  больше пятидесяти километров в час. А у меня впереди еще один тур и я рискую  на него опоздать. Единственное решение - надо  брать  новую  машину», - сказал  я Паше.
Он звонит  на базу и через  несколько  минут  подъезжает  другой автомобиль. Прощаемся с нашим гидом и новому водителю  объясняем, что нам надо  успеть  на самолет.  Он успокоил, что доедем  быстро. Стрелка спидометра колеблется на 115 километрах в час, и это - на  горной дороге. Я убеждаюсь, что  с колесом-докаткой мы бы никуда не успели.
               Вот и закончилось  путешествие. В своей обычной жизни у меня никогда не было столько умозаключений и воспоминаний. Не находил времени,  чтобы  остановиться и задуматься. Каждодневная суета обыденных дел не позволяла подвести промежуточные  жизненные итоги. А тут, в дороге, всё сложилось – и время, и мысли.
              Артём улетел в Москву, я - в Питер. Впервые в жизни я так близко  столкнулся с  психически неуравновешенным человеком. Общаться с ним было интересно, мы не конфликтовали. Артём на прощание сказал, что хотел  бы ещё со  мной путешествовать, и если  не получится, то будет  об  этом сожалеть. Мне показалось, что эти слова были сказаны искренне.