Часть I. Глава 9

Это был он.
Трудно ошибиться.
Длинные ноги, широкие плечи, мускулы проглядывают через одежду. Такой элегантный в шелковой рубашке, вельветовом жакете и черных брюках. Темные локоны блестящей волной спадают на шею.
Поглощающая энергия.
Улыбка, что сводит с ума, глаза, вызывающие дрожь.
Лик божества...
В пяти шагах от нее.
Не ясно, что он там делает, но часто с разными девушками. Шепчется с ними... Они без ума от него.
Перрон вокзала? Нет, скорее платформа метро... Да, без сомнения, платформа метро.
Ну вот, снова кто-то рядом с ним. Она должна ревновать? Откуда такая мысль? Сама себе удивилась во сне. Что здесь происходит?
Периодически проносятся, не останавливаясь, черные вагоны. Почему черные? Почему не останавливаются? Здесь так темно... Как же тогда она видит происходящее? Ах да, она же видит в темноте! Все только на первый взгляд кажется погруженным в темень, на платформе присутствуют тусклые лампочки.
Он ее тоже видит. Она все время чувствует на себе его пронзительные взгляды.
Неужели это такая игра? Они ведь знакомы... Боже... целую вечность!
До этого они ехали в одном вагоне, очень долго... Кто они были там? Все так же играли в «гляделки»? Нет, было что-то очень близкое между ними, что-то такое, от чего их теперь не отделить друг от друга. Но почему она не может вспомнить, что именно?
Вагоны, вагоны... несутся мимо.
Все мысли прикованы к нему. Даже не мысли, просто... Она просто ощущает его рядом. Его сердцебиение… И знает, кто он...
Но… Кто он? Как его зовут?
Она старалась вспомнить, очень старалась, но не могла.
Поезд останавливается. Он не уезжает. Нет, просто провожает девушку. Кажется, обещает ей новую встречу. Ну до чего галантен и обаятелен.
Вагон понесся дальше. Теперь они одни.
Вот он поворачивается и подходит к ней. Улыбается. Тянется к ней всем нутром: такой теплый, такой родной!
Она ведь знает, что происходит. Всегда знала. Вот только почему-то не может вспомнить...
Его руки! Нет ничего ближе и дороже…
Все это время во сне она так спокойна. Разве возможно быть такой спокойной? Была ли она так спокойна в жизни – хоть раз? Может, пока ходила в детсад, может, дома за кухонным столом с родителями, или в часы одиноких раздумий? Кажется, такое спокойствие (легкость и беззаботность!) способно только сниться.
До чего же привычны его губы, эта игривая усмешка.
Но почему, почему она не может разглядеть его лицо полностью? Лишь фрагментами, отдельными чертами. Чем сильнее она вглядывается, тем больше ускользают детали... Детали, которые она знает безоговорочно... И все же, словно что-то постоянно сдувает их, как картину из песка...
Волосы, осанка, фигура... Его голос, в конце концов!
Не растворяйся! Делай, что хочешь, только не исчезай!
Какой благодатный миг. Какое привычное, нерушимое спокойствие... о да, спокойствие... спокойствие...
Родной... родной...

Неожиданно прибыл новый поезд, двери вагонов разом распахнулись – повалила толпа. Мужчины, женщины, дети. Обычное метро, с обычным движением. Теперь повсюду горел свет.
Им все равно – они все так же стоят на платформе и равнодушно поглядывают на человеческий поток, хлынувший вдоль, обтекая их, – а объятия все так же крепки и наполнены любовью.
Но вдруг она замечает девушку, проталкивающуюся сквозь толпу. Полненькая брюнетка, невысокая, с резкими движениями и быстрыми глазами. Брюнетка нервно озирается (воровка!), чувствуя приближение опасности.
Не оглядывайся, хочется крикнуть ей. Ты выдаешь себя, глупая, не оглядывайся!
Как будто услышав это мысленное предупреждение, девушка жестко взглянула на нее, давая понять, чтобы не совалась не в свое дело, нарочно игнорируя послание. А затем толкнула какую-то тетку, толкнула специально, сильно, – но закричала так, будто толкнули ее. Началась возня, толпа смешалась, – своим нахальным действием девушка пустила волну в хаотичный поток и движение на время сбилось. Профессионалка! Теперь она могла спокойно скрыться.
Только не вздумай обернуться! Просто уходи.
Но девушка бросает еще один тревожный взгляд назад. И этот взгляд выдает ее. Преследователь замечает брюнетку. Он понял, что это она обчистила его и ярость потеряла предел. Мужчина бросился за ней так рьяно, что уже через несколько секунд настиг. Люди разлетались от его локтей, как разлетается снег от снегоуборочной машины. И вот девчонка снова сделала это – снова обернулась. Теперь, будучи абсолютно уверен, что она и есть та самая воровка, он достигает ее – и бьет по голове своим большим рюкзаком, напрочь забыв, что в нем находится непривычная для рюкзака вещь... Металлическая деталь, запчасть от машины...
Но вспомнил о том, лишь когда послышался странный звук, глухое «цок». Голова девушки раскололась, как арбуз. В этот момент она была уже впереди всей толпы и плашмя полетела на устланный мрамором пол платформы. Люди ахнули и шарахнулись от увиденного.
Из бортов ее серенького пальтишка посыпались кошельки и бумажники. До этого она придерживала их руками, а теперь просто рухнула на них, как на груду. Несколько кошельков заскользили по гладкой плитке, словно пущенные стрелы. Какая-то блондинка бросилась поднимать розовый кошелек, криком радости возвещая, что это ее. Он валялся в паре сантиметров от убитой, но эта деталь никого не смущала. Еще несколько людей узнали свои вещи и стали их хватать, устроив базарную возню на платформе.
Воровка лежала не шевелясь, и только большая темная лужа все больше расползалась под ней.
Глупая, глупая девчонка, подумалось сквозь сон... Я же предупреждала...

Меж тем ничто не потревожило их объятий, они все так же стояли на платформе. Она снова крепко прижималась к нему, он бережно обвивал ее своими теплыми руками... Такой родной...



Влада открыла глаза. Ее сознание медленно покидало пространство сна, как неуклюжая собака, что выбирается из воды на берег и отряхивается.
Кто он, не переставала спрашивать она себя.
Но ниточка, что вела сквозь сон стремительно рвалась. Свет в окне практически слепил ее, выбивал остатки его образа, как палка выбивает пыль из ковра.
Нет-нет! Еще. Хочу еще побыть в его руках!
Она поспешила закрыть глаза, перевернулась на живот и уткнула лицо в сложенное махровое полотенце, служащее ей подушкой. Странный сон. Но до чего сладко было находиться там...
Какое удивительное чувство. Вот так любить! Знать, что есть человек – фактически продолжение тебя. Знать безоговорочно, что на него всегда можно положиться. Ощущать этот магнетизм и переполняющую душу нежность. Испытывать ни с чем несравнимое счастье рядом с ним...
Кто он? Кто? Почему вызывает такие сильные ассоциации, от которых сейчас, проснувшись, хочется рыдать? Не покидай меня, не уходи... побудь еще... пускай сон продолжается! Забери все, у меня итак ничего не осталось, забери жизнь – но останься здесь, останься со мной, умоляю!
Но вместо этого – нечеткие видения, обрывки неразборчивых речей.
Тепло прикосновений блекло, как след дыхания на замерзшем окне...
И вот уже не разобрать, ничего не разобрать в зыбкой пелене сознания.
Всхлипывая, она продолжала лежать ничком.
И больше никакого спокойствия. И такое острое одиночество взамен! Даже не одиночество, а совершенная покинутость!

В жизни у нее никогда не могло быть таких чувств, таких отношений.
Даже представить себя с любовником... то, как при малейшем прикосновении в ее мозге вспыхивают хроники кинолент всей его жизни: друзья, родители, победы и поражения, другие женщины.
Читать человека как папку с грифом «секретно»! Каждую мысль, стон, вдох...
Что за пытка!
Нет. Увы. Чему не быть – тому не быть.

Она дала волю слезам, и плакала, пока совсем не обессилила. Потом просто лежала, не двигаясь, старательно образовывая в голове тишину.
Яркий осенний день за окном, пора одевать очки, милая.
Отделись от всех звуков, что есть вокруг. Представь белый шар. Он в твоей голове. Больше нет ничего, только этот шар... Он растет, пока не заполняет всю тебя, затем все пространство вокруг... Тишина... Поверь, что вокруг тихо... Любой голос, шум, вскрик – пустая иллюзия, мираж... Только глубокая, нерушимая тишина...
Сегодня у тебя все получится!

* * *

Она знает много вещей. Знает безоговорочно. Такой информации полно, она здесь, рядом, просто в воздухе.
Но точно так же, как компьютер не способен прочесть файл без соответствующего приложения, так и мозг человека не различает отдельную информацию в общем потоке. Из чего возникал только один вывод – людские «компьютеры» съедает серьезный вирус.
Вряд ли кому-то из них она могла бы объяснить, откуда у нее эти знания.
Что, например, история мира почти вся выдумана. Что за границей этого мира есть много других. Что сюда периодически заскакивают чужеземцы, гости из тех миров, и далеко не всегда с благими намерениями.
Что Земля не всегда была такой. А теперь это транзитная зона, фактически – вокзал.
Что и в нашем мире хватает своих причуд: существ, не являющихся людьми, но часто кажущихся таковыми. Что даже звезды не такие, какими их видят глаза и приборы.
Ученые уже знают кое-что, но не готовы принять ПРАВДУ, и уж тем более не рискнут ее обнародовать.
Она знала, что первая жизнь зародилась в горах. Были пять основных, высших точек на земле, пять разных частей света, особые места... Именно оттуда образовался род человеческий, вся разновидность рас.
История человечества начиналась в горах? Любой сойдет с ума, узнав такое. Но даже до этого всего у мира была история. И до этой истории была история.
Без людей. С деревьями в километры высотой. Земля имела совершенно другой облик.
Однако все меняется. Картина мира претерпела миллиарды таких изменений. Вид, качества, размеры. Ничто не стоит на месте.
А Те, кто изначально все это создал, как большой кукольный домик, играя вариантами и сценариями, не останавливаются ни на миг. Сколько раз все снова и снова будет меняться по кругу – знают только Они.
Когда пришло время для человеческих существ, не понадобилось более ничего – только обилие энергий, сгустившихся в плоть. И то было не нарушение законов, а идеальное их сочетание.
В начале так и было. Создавалось непоколебимое Равновесие. Воздух, вода, земля, огонь и эфир – в идеальном сочетании со всеми видами вселенских энергий.
Прародители всех людей были совершенны. Они приходили на Землю, как на игровую площадку. Наделенные способностями и чистым разумом, они могли воплотить любое свое желание.
И не было ничего на Земле, кроме счастья и любви. Общение велось телепатически, звуки издавались только для пения. Пение творило любое действие без касания, настоящие чудеса... которые лишь отголосками отразились в былинах.
Безупречные, неподражаемые существа могли летать, словно птицы, а жить, казалось, – вечно. На Земле все подстраивалось под них, и они бесконечно любили Землю.
То была самая настоящая идиллия. Принеся все свои знания с других, полных разнообразия миров, они складывали новый мир, как мозаику из мечты. И все в этом мире подчинялось простым законам, а оплотом безопасности новоиспеченного рая служило само Небо.
Они жили в горах, но не так, как дикие племена миллионы лет спустя, когда мир рухнул и от гармонии не осталось и следа... То была жизнь абсолютно счастливого существа, у которого уже все было.
Подобно звездам зарождались все новые и новые существа на Земле, заполняя постепенно пространство. В начале начал не было ни вражды, ни зависти. Земля до того была прекрасно задумана, что, привлекая разум, помогала сотворить для него уникальную плоть. И сам разум корректировал эту плоть, совершенствуя и оттачивая. Она подолгу не разрушалась, держась на балансе энергий и плодах земли. Все было продумано с математической точностью, и в то же время являло собой нечто среднее между игрой и великим творческим порывом.
Так могло длиться вечно. Но представление о вечности у совершенных существ также было совершенным!
Меж тем нет той вечности, в которой не происходит перемен. А вечность, соединенная с материей, даже сквозь миллиарды лет, все равно приходит к закату. Закон циклов управляет материей, как двигатель обеспечивает автомобиль движением. Снова и снова все движется по кругу. Цветок распускается и вянет. Дерево дает плоды и гибнет. Все снашивается, даже лучшее приходит в упадок.
И содрогнулись творящие. Ибо, воплотив красоту духовного мира в материю, наблюдали ее тление.
Великолепное поле творчества требовало много сил.
То были мелкие невзгоды наравне с райским существованием. Только поистине великое желание помогло сотворить такое чудо. Разум, влюбленный в красоту Земли, жаждал ощущать ее каждой клеткой. И готов был трудиться не покладая рук, совершенствуя материю.
Однако новые процессы влияли друг на друга, формируя тем самым цепочку. Великолепные флора и фауна, о которых так заботились существа, нуждались в дополнительной энергии. Чтобы обеспечить уют всему сотворенному следовало прежде всего создать идеальный баланс. Творение длилось неусыпно, расширяя область за областью, разум постигал новый опыт, черпая вдохновение от небесных светил, ибо только исключительное равновесие небесных сфер способно служить идеалом.
Одни процессы требовали постоянного вмешательства, другие приходилось начинать сначала.
Новоиспеченные тела были прекрасны. Способность осязать и взаимодействовать с природой стала первейшей задачей, каждый элемент Земли, помещенный в живую плоть, содержал эту цель.
Но оттого они становились хрупкими. Тело могло пораниться, солнце способно было обжигать, а от чрезмерной радости и полетов, наступала жажда и необходимость отдыха.
Короткий миг ночи наливал соками все живое, давая возможность днем – снова наслаждаться игрой.
Все элементы были собраны вместе. Все взаимодействовало и дополняло друг друга.
Разум получил все инструменты для творчества, и моделировал гениальный проект.

Сначала не было потребности группироваться, каждый развивался по-своему, накапливая личный опыт и восприятие. Но однажды пришло понимание, что чувствами и знаниями нужно делиться. Эйфория блекла от понимания, что плоть ранима и нуждается в опеке. Кто-то уже знал, как ее беречь, а кто-то оставался далек от этого.
Появились первые союзы. Совместные труды, поддержка, любовь и забота. Это снова так сильно напомнило райский мир, что стало новым витком в истории Земли. На ней официально зародилось человечество.
В первых группах права и ответственность были разделены поровну. Однако благодаря появлению новых поколений образовывались старшины. Именно опыт и знания служили инструментами для всего.
Одним таким знанием являлась смерть.
Каким бы сильным и совершенным ни было тело, оно всего лишь состояло из элементов. Материя хорошо поддавалась коррекции, но ее невозможно было сохранять нетленной. И вот бессмертный разум, привязавшийся к плоти, стремился создать формулу бессмертия для гибнущих клеток.
С тех пор и начались эти великие попытки!
За миллиарды лет мир изменился до неузнаваемости и уже не помнит, откуда пришла эта идея, но люди – уже совсем другие люди – все так же ищут методы сделать плоть неуязвимой и вечной.
В те далекие и совершенные времена, когда плоть казалась практически неуязвимой, сохраняясь сотнями тысяч лет, для победы над смертью оставалась малость. Но смерть являлась снова и снова, и стало очевидным, что именно Она является первым обладателем Земли, что сама Она и есть – Закон. С тем пришла большая печаль.
Разум, лишившийся любимой оболочки, вынужден был все начинать сначала, снова призывать все свои силы и умения, чтобы сгустить энергии и создать вокруг себя плоть. Но чем дальше, тем это казалось сложнее. К новому телу нужно было снова привыкать, приспосабливаться. Но даже не в том была сложность. Успев прожить много веков в теле, разум растратил некоторые свои способности... и ослаб. Он забыл, как жить вне тела, но с трудом умудрялся жить в нем.
Он слишком увлекся игрой, забыв, что строит макет. Прекрасный замок из песка превратился в предмет гордости.
Это была трагедия для тех, кто больше не мыслил своего существования вне материи. Земля стала домом.
И те, кто не готов был столкнуться с такой потерей, все так же бросали вызов смерти. Пусть не будет уже никакой другой цели – только увековечить плоть.
Но снова и снова разум рыдал над рассыпающимся прахом.
Только один раз можно было создать эту плоть, только однажды отыграть чудесную роль. Один единственный шанс прожить как создатель, наслаждаться красотой своих творений... но затем наблюдать гибель всего. И снова, снова начинать сначала.
Разум впал в кручину.
Если нет другого пути, что ж – тому и быть. Но борьба эта не прекратиться во век.
Сколько надежд было возложено на деление по половым признакам, когда была создана способность воспроизводить биологические тела, не прилагая усилий к новому, длительному и трудоемкому уплотнению формы. Все происходило быстро. Разум смог возвращаться, используя новое тело.
И снова проходить сквозь душераздирающие страдания.
Сколько было создано новых оболочек, сколько он трудился не покладая рук. О горе, горе для гения!
Никакие эксперименты не удовлетворили разум, он потерял все надежды и стал безумен. Любимая Земля горела под его ногами, он уничтожал флору и фауну и создавал ее заново. Стирал все признаки рая и медленно восстанавливал его по крупице. Миллиарды раз погибал сам, и снова возрождался. Проходил через тьму, опускался до дна миров, поднимался к самой выси – и вновь возобновлял попытки подчинить материю.
В конечном итоге, так запутался и устал, что более не понимал смысла происходящего.
О, да, мое тело, оно научилось не только страдать и болеть, теперь оно старилось. Найти недостающий элемент – все, что мне нужно. Но чем больше усилий, тем больше потерь.
С каждым новым веком плоть становилась более уязвимой, пока не стала до жути уродливой, грязной и бестолковой, превратившись в жалкое подобие себя самой, утратив связь с Истоками.
Разум использовал все ресурсы, но в конечном счете – проиграл.
Он уже не помнил себя вне плоти, более того, теперь именно плоть он считал своим разумом, отождествляя с ней все качества. Именно плоть мнил венцом творения. Она руководит процессами и только она означает жизнь и смерть.
Изначальное стремление наслаждаться – это все, что осталось в памяти у существ. Однако способность творить была утрачена, лишь изредка возобновляясь в жалких попытках. Вкусы и цели так же претерпели множество трансформаций, исказившись неузнаваемо.
И во всем этом опустошенный разум больше не сознавал ни жертв, ни потерь. Он так долго боролся за свою уникальную оболочку, что верил теперь только ей.





"Истоки". Глава 10 : [url=http://www.proza.ru/2019/04/05/1831]