Мофоня ч. 15

Но не будем отвлекаться.
Нужно же все по порядку рассказывать.

Итак...
Околоточный надзиратель не имел права кого-либо вызвать к себе в участок или на квартиру. Вручение повесток, составление бумаг и протоколов, дознания – все происходило только на территории.

Околоточный надзиратель всегда ходил с портфелем, а иначе и нельзя было ведь сколько он всевозможных протоколов и актов составит, пока обойдет свой участок, сколько людей оштрафует за всякие нарушения и непорядки.
Иногда дня не хватало, чтобы разнести эти все бумаги по адресам. И только с 1907 года, высочайшим указом градоначальника, околоточным разрешили пользоваться велосипедом «соблюдая при этом все установленные правила».
 
До сих пор помню, как его всем двором катали, держась за раму, пока он не научился сам ездить. Вот умора была! – Мофоня весело рассмеялся.

- Держи свой лук и сыр. Чем тебе еще помочь?  – он ловко справился с заданием и подвинул мне нарезанный лук и натертый сыр на тарелочке.

- Ничего не надо. Я сейчас мясо быстро обжарю, и будем собирать воедино невозможную вкуснятину. Продолжай, пожалуйста, рассказывать. Так у меня быстрее дело спорится.

- Ну, слушай! Мало того, служба околоточного требовала даже своего рода аскезы. Вот как ты думаешь, в чем это выражалось? 
А я тебе сейчас расскажу.
Ну, например: параграф инструкции указывал, что «околоточные надзиратели, при посещении публичных гуляний и садов, не должны занимать мест за столиками среди публики, а равно проводить там время со своими знакомыми в качестве частных посетителей; им воспрещается посещать трактиры, рестораны и тому подобные заведения с целью препровождения времени, а разрешается заходить в них, только лишь для исполнения обязанностей службы».

- Да что там сады, гуляния и рестораны, если даже жениться околоточные надзиратели, как и городовые, могли только с разрешения градоначальника. И тому же градоначальнику, приставы должны были докладывать, если околоточный надзиратель был замечен в нетрезвом поведении.

- А форма... Вот ты знаешь, какая форма была у нашего Аристарха? Полиция Российской империи в лице околоточного надзирателя носила черного цвета шаровары с красной окантовкой, заправленные в аккуратные сапоги офицерского типа и такой же черный двубортный мундир, застегивающийся на крючки. Ворот, обшлага и борт также были украшены красной отделкой. Зимой серая офицерская шинель с погонами темно-зеленого цвета с широкой серебряной полосой.  Летом предусмотрено ношение белого кителя с офицерским кушаком. Фуражка полагалась офицерского типа с кокардой.

- А еще, так как Аристарх Дмитриевич являлся служителем закона, то ему, как сотруднику царской полиции полагалось ношение оружия. Носил он офицерскую шашку с серебряной перевязью и наган в лаковой кобуре черного цвета либо револьвер Smith & Wesson.
Нельзя было представить себе нашего околоточного и без его знаменитого свистка. Он крепился к правой стороне мундира и имел длинную металлическую цепочку. С помощью продолжительного свиста Аристарх Дмитриевич мог вызвать подкрепление и призвать к спокойствию разбуянившихся граждан.

Но самое приятное, для нашего Аристарха, было предписание о театрах и литературе.  Полицейские чиновники, помимо всего прочего, должны были посещать театр и разбираться в художественной литературе. Начиная с 1876 года на каждом спектакле в обязательном порядке присутствовал офицер полиции, располагаясь в специально забронированном для него кресле. Он не только смотрел за порядком во время представления, но и выступал в роли цензора.

Вдруг домовой замолчал, принюхался и шумно сглотнул слюни:

- Слушай, а когда мы есть-то будем? Это мясо так вкусно пахнет, что я сейчас слюнями захлебнусь, - Мофоня встал на стул, чтобы лучше сверху видно было, и плотоядно облизнулся, заглядевшись на сковородку, в которой жарилось мясо.

- Эй, аккуратнее, а то свалишься со стула и ноги переломаешь, - предупредила я его.
Он стоял на самом краешке стула и, казалось, что еще мгновение, и он полетит кубарем на пол.

- А что оно так пахнет-то? С ума сойти от запахов можно, - пожаловался домовой, неохотно усаживаясь на стул.

- Имей терпение! Я тебе сейчас бутербродик сделаю, - сказала я, выкладывая лук к мясу на сковородку и перемешивая все аккуратно. Запах действительно был такой, что мне тоже бешено захотелось съесть все прям со сковородки.

- А давай все так съедим! Смотри, как уже все вкусно, - домовой просительно сложил ручки и скорчил такую умильную рожицу, что я чуть не согласилась на это, в общем-то, соблазнительное предложение.

- Знаешь, что... С тобой невозможно готовить! Терпение, мой друг, терпение, - я нырнула в холодильник, чтобы сделать хоть какой-то бутер ему и себе по-быстрому, а то мы сейчас точно все сожрем прямо со сковородки.
Я уже даже видела – сковородка стоит на столе, и мы уплетаем мясо ложками (на фиг нам какие-то глупые вилки!) наперегонки с Мофоней.
А потом так... хлебушком, корочкой, промокаем подливку с теплой сковородки.

Стоп!
Стоп!!!
Я помотала головой, прогоняя пленительный морок.

Быстренько шмякнув на хлеб колбасу себе, и добавив Домовому к колбасе еще и толстый кусок сыра, я включила чайник.

«Господи, помоги доделать начатое, не схомячив полу-готовым то, что должно быть, приготовлено полностью и, обеспечить нас едой не на один день!» – мысленно взмолилась я.

- С такими темпами поедания продуктов, я вообще с кухни никогда не уйду! Вот тебе чай, - проворчала я и поставила чашку с чаем перед домовым.

Чай-то я поставила, а пить его Мофоне оказалось не с чем – пока я наливала чай, его бутерброд исчез.
Догадайтесь, как и куда он исчез!

Мофоня с надеждой смотрел на мой бутерброд.

- Ну, на, на!.. Ешь, маленький обжора, - пришлось отдать Домовухе свой бутерброд.

- Авувшим дугам быв, - Мофоня пытался говорить с полным ртом.

- Стоп! Я ничего не поняла. Прожуй, а то поперхнешься. Чаем запей, - приказала строго я и, достав тесто из холодильника, начала его раскатывать на присыпанном мукой кухонном столе.

- Я тебе говорю, что лучшим другом нашего Аристарха был Иван Демьянович – городовой. И не японский, а наш – тутошний!
Иван Демьянович был из отслуживших солдат.
Выправка у него была военная, бравая, подтянутая. А ходил наш Иван Демьянович в черной шинели с красным кантом. Широкие брюки были заправлены в русские сапоги. На голове — фуражка, тоже с красным кантом и лакированным козырьком. Над козырьком ленточка из белой жести с обозначением части. На руках — белые перчатки.
Хорош был до невозможности!
Все барышни и молоденькие барыни заглядывались.
Весной и осенью, когда городовой стоял на посту без шинели, на нем был черный мундир, а летом была белая блуза.
А теперь представь нашего красавца зимой — шинель с барашковым воротником, барашковая круглая шапка, голубые озорные глаза и румянец во всю щеку.
 
И, конечно, как и настоящий страж порядка, наш Иван Демьянович был вооружен.  Револьвер находился у него в кобуре с правой стороны, и шашка — с левой, которую разные глупые и насмешливые люди называли «селедкой».
И, конечно, у него, как и у Аристарха Дмитриевича, был свисток.
 
А еще у городового  был деревянный белый жезл и он им регулировал движение транспорта на оживленных перекрестках улиц.
И так же, как и околоточных, городовых подбирали с внушительной внешностью: или статные старики с большой бородой, у которых грудь была увешана медалями, или, хотя и молодые, но рослые, представительные, с красивыми усами. Одним словом, следили за тем, чтобы городовой был не только «блюстителем порядка», но и украшением улицы, площади, набережной или правительственного учреждения, у которого он стоял.

- Эй, а зачем ты теперь раскатанное тесто в глубокую сковородку запихиваешь? – отвлекся от своего рассказа, заинтересовавшийся моими действиями Мофоня.

А я, хоть внимательно и с интересом слушала Мофоню, не забывала о деле - поместив половину раскатанного теста с глубокую сковородку, старательно делала высокие борта, чтобы выложить внутрь вкусную начинку.

- Так надо, поверь. Это у нас получится такая глубокая тарелка для мяса, грибов и сыра. Сейчас всю сковородку тестом выложим, потом туда начинку положим, второй половиной теста накроем, и останется только в духовку поставить. Минут тридцать – сорок ждем, глотая слюни и оп-ля, все готово! Ты когда-нибудь пробовал такое блюдо?

- Тридцать-сорок минут?! Еще?! Да что это так долго-то? Это не оп-ля, а тягомотина какая-то. Нет! У меня терпения не хватило бы самому такое выкоблучивать! Лучше было бы и быстрее так все съесть!

- Так съесть – это не фокус! А вот приготовить!..

Сложив мясо с луком в облепленную тестом сковородку, я кинула нарезанные грибы на другую сковородку и слегка обжарила их.
Потом быстренько выложила обжаренные грибы к мясу и луку, засыпала все натертым сыром. Раскатала оставшееся тесто и, накрыв сверху, как крышечкой, мясо, лук, грибы и сыр, быстро защипала по краям. Сверху проколов тесто вилкой в нескольких местах, быстренько отправила все в разогретую духовку.

Фу, успела! Еще бы чуть-чуть и мы с домовым не выдержали и съели бы все по отдельности – и мясо с луком и грибы с сыром.

Мофоня огорченно вздохнул и решил набраться терпения:

- А дырочки-то в тесте, зачем ты вилкой надырявила? Для нагуливания большего аппетита? Чтобы пахло умопомрачительно и мы мучились еще больше  целый час? Так я и так уже нагулял аппетит!

- Мофонь, это нужно, чтобы верх пирога не треснул и пар там не скапливался. Так надо. А ты не отвлекайся и рассказывай дальше. Тут осталось-то минут сорок подождать и мясо в тесте будет готово. Но его горячим есть нельзя. Подождать придется, чтобы хоть чуть-чуть остыло.
Держись, дорогой! Мне и самой хочется поскорее съесть кусочек.
Но... ждем-с!..
Ну, и что там у нас дальше с Аристархом Дмитриевичем и Иваном Демьяновичем происходило? Не отвлекайся, дорогой, не отвлекайся!

- Не отвлекайся... Легко сказать! А выполнить?.. О! Боже мой! Как трудно жить бедному домовому с такой занудой, как ты, – вздохнул Мофоня. - Ну, ладно. Давай дальше мучиться и нюхать твою вкуснятину.
 
Так...
Что там происходило?!
Да много чего с ними происходило.
Сама понимаешь, служба, есть служба, да и время было трудное, беспокойное. Только, слава Богу, не знал никто тогда, что дальше будет.
 
Вот ты, наверное, думаешь, что вот стояли эти дядьки на улице и что?!
Вот, то ли дело теперь. У современных полицейских есть машины, телефоны, камеры, рации, а уж какие они спортивные и, не рассказать.
 
А ведь ты даже и не догадываешься, что городовые и околоточные не только страх нагоняли на дворников, извозчиков и разных граждан да в свисток свистели.

Это сейчас, по прошествии стольких лет, кажется, что они все были похожи на толстых и неповоротливых персонажей комедий и водевилей.
А известно ли тебе, что с 1905 года, помимо рукопашного боя: кулачного (или бокса), приемам для самообороны и силового захвата злоумышленника, полиция губернских городов не допускала молодого городового к несению службы, если он плохо владел приемами японской системы самозащиты джиу-джитсу. На экзамене приходилось кандидату в городовые «скручивать преступников», наносивших удары кулаком, нападавших с палкой, ножом, револьвером.
А еще нужно было продемонстрировать умение поднимать пьяного с земли. Вот просто представь, лежит смертельно пьяный человек – он же, как кисель!
Попробуй - подними! А они поднимали. И волокли в околоток.

- Прямо на себе? И прямо в околоток? Да не может быть!

- А чего это не может? Легко!
Иван Демьянович, вообще, грандиозный городовой был!
Приехали в Первопрестольную японские коллеги проверить уровень подготовки по джиу-джитсу московских полицейских, а наши-то полицейские оказались настолько неучтивы и невоспитанны, что ни одного боя им и не проиграли. А Иван Демьянович, мало того, что японцев поборол, так он еще и с исландцем справился, – хихикал Домовой, довольно потирая ручки.

- Мофонь! Да откуда же в Москве исландцам взяться? И что этому самому исландцу от нашего городового нужно было? – не поверила я Домовому.

- О! Это совершенно фантастическая история была! – зажмурился от удовольствия Мофоня. – Чайку плесни!

- Легко! – подхватилась я включить чайник.


продолжение   http://www.proza.ru/2019/03/26/1836