Суд вечности

Их  было  пятеро, объединенных лишь временем смерти,  все  духовные  земные страдания, все муки умирающей плоти  уже  завершились для каждого них. Они только что,   покинули тяжелую планету, место своего последнего космического воплощения,   свои долго  корчившиеся в муках разложения   земные  тела  и устремились к  яркому призывно сияющему  голубизной мерцающему свету.
Их  полет был столь стремительным,  что они, бывшие уже люди,  еще не вполне  осознали происшедших с ними перемен, а лишь наслаждались ощущением  скорости и забытой в стадии перехода и расставания с телом, свободы  передвижения.  Подобно  детям,  только что познавшим  радость  скольжения по льду на коньках,  и   счастливых от этого не передаваемого ощущения,   со скоростью света  покидали они свой  временный  дом - Землю, не думая больше о проблемах старой,  больной  земной оболочки, источнику их последних  страданий,  а вместе с ней,  своих, вдруг ставших им безразличными,   близких, если, конечно,  они у них еще были.
Они   пребывали в  блаженном   космическом покое.
Их имена  еще, как будто, оставались при них,  но все то, что еще вчера  было  их сущностью,  больше в земных  именах  не нуждалось. Пять пучков черного не видимого людьми  излучения  вот то, кем или чем, они были в этом  необъятном, огромном, сверкающем  мире сияющих  звезд и черных дыр. Для людей нашей планеты  они стали  отталкивающей  черной энергией, для себя - каждый из них был тенью с не понятно, как и кем,  записанной историей   из прошлой уже прожитой,  только что покинутой  жизни.
Вдруг, частицы их составляющие  разом  затормозились, некая материя,  прекратила их  бешеное продвижение  и перед ними предстала  Огромная светящаяся сущность, природа которой  была так же загадочна, как и странная  музыка от нее исходившая.  Тени тихо  замерли в ледяной  пустоте, затрепетав, завибрировав  каждой частицей,  составляющей ныне их данность.  Прямо перед ними  из ниоткуда появились пять улыбающихся  портретов во весь рост  тридцати пятилетних, счастливых  земных  людей  и каждая из теней тут же нашла  свое изображение.
Красивей всех присутствовавших была черноволосая, статная женщина с простым, русским  очень  добрым  лицом, на котором сияли неподкупной честностью, глубоко посаженные карие глаза.
 Чуть правее, не менее  интересный, высокий  русоволосый  парень с мужественным лицом и мохнатыми бровями.
Потом лысый уже  к тридцати пяти годам великан в военной форме, с застывшей на лице  маской непробиваемой черствости. Рядом с военным  красовалась пышногрудая,  голубоглазая блондинка с пустым, мечтательным  взглядом  серо-голубых  глаз.
За ней следовал черноволосый парень, со страдальческим взглядом, больших карих глаз портрет которого был явно не старше тридцати и заключал в себе некую, непонятную, пока, окружающим  странность.
Музыка небес,  заполнявшая их  пространство, неожиданно смолкла.
Светящаяся сущность сузилась до размера  прямоугольника  или экрана, или ворот, тут в этом мире все было, или воспринималось  призрачным не четким. Вдруг, из не откуда, раздался сухой металлический, наводящий непонятный ужас голос
-И так, земная  Лена, чего  бы ты хотела  в этом  новом для тебя, или хорошо забытом тобой, старом галактическом  мире?
-Голос знает наши  имена... в ужасе вздрогнули тени!
-Покоя, вечного покоя, и никогда не жить на этой страшной земле, еле  прошептала кареглазая,  дородная красавица на портрете.
Посмотрим на твою земную жизнь, сухо  проговорил странный космический голос,такой сухой, без человеческого тембра, начисто,  лишенный  эмоций.
 На космическом  экране вдруг возник крошечный, затерянный в лесах городок, где в 20 году та, чья тень  стояла  сейчас перед ним явилась на землю в виде  крошки Лены.
-Собственно мы сейчас всего лишь  оценим,  как ты выполняла  Десять  Заповедей из древней книги дарованной нами  людям.
И решим, выполнить ли нам твою просьбу. Грозно проговорил голос.
-Я была ярой атеисткой и даже, в войну, освобожденным  комсоргом с ужасом  мелькнуло в, разом,   сникшей  душе Лены.
-В этом нет твоей вины, так же неожиданно ответил голос. Атеизм был нормой в той зоне земли, где тебе предстояло жить
-Ты, всего лишь,  стала продуктом той  эпохи. Да и кто тебе сказал, что перед тобой сейчас  бог?
-Лена, вся ее данность тут же  сжалась в комок, не в силах продолжать  странную беседу  с пустотой, ни с кем.
-Кто же сейчас  перед нами?  Спросил мужественный военный или его космическая данность.
-Иная форма существования материи, последовал сухой ответ ни откуда.
-А  перед присутствующими внезапно  возник яркий фильм, повествующий о страшных блокадных мучениях, о замужестве, рождении дочери,  о   земной  работе.
Вначале казалось, что фильм документален и просто показывает  факты, а они были, или казались, вполне  положительными.
Заповедь пятая  о почитании родителей,  красным  загорелось на экране
-Родители  мне платья не купили, внезапно  заговорил портрет голосом Лены и как все в этом мире, просто  из ни откуда раздался, вдруг, тихий  голос ее дочки:
-Они тебе восемьдесят пять лет жизни подарили, мама! А деньги у них были?
Постепенно портрет Лены, начал стареть, а фильм опять  остановился на ни чем не примечательном  кадре, где она,  бабушка,   беседует уже  с  внуками о том, как все они перед ней в долгу и  должны ее благодарить за ее не малую физическую и материальную помощь. Этот кадр завис на экране и начал повторяться и  повторяться   в разные годы и в самых разных ситуациях, запечатлеваясь программой в голове внуков.
- А разве я не была  права? Не  выдержала Лена.
-Был ли у твоей дочери иной выход кроме приема  твоей помощи?   Раздался сухой вопрос ни откуда.
-Был, если бы она стала моей женой, внезапно,  опять вмешался военный.
-Вот не знала, что ты брал ее в жены?  Неожиданно узнав, кого-то в его  портрете вступила с ним в полемику космическая Лена.
-Вы так избаловали  и так  приучили дочь к себе, что, где уж ей было решиться, Вас покинуть,  мрачно парировал  военный.
-После полу  голодного детства и  страшного блокадного голода, мозг твой несколько пострадал и я не вижу в этом  большой вины, беспристрастно  продолжил разбор, лишенный эмоций  небесный глас.
-Фильм - земная жизнь тем временем   подходил к  завершению.  На космическом  экране замелькали сцены ухода за умирающими стариками,  сначала за  мужем, потом  за сестрой. 
- Если не считать одной, твоей последней  истерики выкаченной ему  уже смертельно больному, ты Лена,  выполнила  все, что требовалось от тебя на земле  достойно  моего  посланника. Почему ты,  упорно не хочешь вернуться и прожить на земле новую  жизнь  счастливее и богаче?
-Я слишком   намучилась и я  разочарована в людях, они насквозь  лживы, злы и не благодарны, а  земное тело столь не совершенно, тихо  стояла на своем Лена.
-Для тебя жизнь всегда  была цепью мучений, ты никогда не наслаждалась ей, а стонала и ныла, хотя тело твое было  здоровым и крепким.  Сухо заметил глас небес.
-Лети дальше, укрепляй дух,  быть может, в мирах  иных,  далеких   звезд, ты найдешь,  тот, рай  что ищешь. Прощай.
-И ее данность продолжила свободный  полет к огромной яркой звезде  в облаке иной, неведомой человеку  темной материи.
-Теперь  ты, Семен, обратился голос к черноволосому парню,  со страдальческим взглядом.
-Его портрет на экране  был совсем молодым.
-Я, наконец, слышу! Слышу звуки! Какое счастье! Я вышел, вырвался из страшного  плена тишины!   Воскликнул  парень со странным взглядом.
И частицы его теперешней  сущности засияли и запели  всеми оттенками счастья.
На экране же  замелькал фильм о короткой жизни несчастного мальчика еврея, родившегося глухим еще во времена власти  коммунистов.
Ужас любящих  родителей их  тщетные  метания в  попытках  вылечить его.
Без слуха  он не понимает мир. Мир не принимает его.
 Школа- интернат.  Тяжелые  мучения с учебой вдали, в отрыве  от родителей.
Вот   ему уже лет восемь и он шумно, глухие себя не слышат, беседует  с мамой -Собака слышит, кошка слышит, я не слышу?  Почему?
-Не повезло, мутация тела  бесстрастно констатирует небесный  голос.
-Мама, в школе дети  говорят я еврей, я пахну?
- Какая гадость! Проникла даже в среду этих несчастных!
-В ужасе восклицает его мать.
Теперь ему уже  больше двадцати и он влюблен в  слышащую девочку,  а она читает его глупые, наивные письма  на весь цех и  все его «друзья» рабочие смеются над ним.  Как он посмел  в нее  влюбиться?  Он же  не полноценный!
-Потом  страшная  транспортная авария и  он уже  тут, на небе,  не дожив даже  до тридцати.
Чего  ты хочешь Семен? 
-Нормальной жизни на земле, я ее даже не разглядел, тут же  последовал  четкий ответ.
-Хорошо, присоединяйся к светящемуся  экрану, ты и так уже  светишься как он и жди своего нового  звездного часа, удачи!
Теперь их осталось  всего  трое.
Теперь  перед  присутствующими и вечностью развернулся не  короткий  документальный фильм, а остро сюжетный  бестселлер  о жизни  резидента советской разведки в  приграничной азиатской стране, в главной роли присутствующая   на космическом показе  сама тень  бывшего  военного аташе  Владимира.
Путч! Владимир раскрыт! Он бежит! Погоня… Успел! Спасся!
Не прелюбодействуй, заповедь  крупными буквами загорелась  вдруг сверху его славного, в расцвете лет  изображения, а показ сперва  застрял на кадре поцелуя с  прелестной девчонкой, потом последовала постельная  сцена с другой женщиной,   после чего бестселлер плавно  перешел  в настоящий   порнографический фильм.
-Знаешь  ли ты, мужественный Владимир, что мы ответственны за тех, кого приручаем?
- Тень героя виновато, подобно нашкодившему ребенку,  понуро   вздохнула.
Интересовался ли ты последствиями  своей любви обильности?   не унимался голос.
Ответа не последовало.
-А как с десятой заповедью?  Этот вопрос ниоткуда совсем сразил земного героя.
 - Называй дальнейшее  желание. Голос и без того сухой, резал слух и вызывал вибрацию.
-Вернуться на землю!   Почти прокричал Владимир.
- Вернешься, когда придет время и будешь ребенком, без отца  послышалось ему  в странно звенящей   песне  вечности.
Тень Владимира побелела от ужаса. А  густое белое  облако тут же  отделилось от светящегося экрана  и  поглотило    его  дрожащую  тень.
Теперь их осталось только двое, две крошечные трепещущие  тени  перед лицом необъятной, не объяснимой черной  вечности. Было ли им страшно? Трудно сказать, они – они теперь были загадочным соединением элементарных частиц, тенями.  Все происходило для них  настолько   быстро, что их  сущности   не успевали даже испугаться, а лишь замирали в оцепенении, ожидая странного космического суда.
 А на экране уже  шел  красочный фильм о жизни жизнерадостной блондинки.
Ольга, так  ее еще вчера  звали на земле. Она  всегда была умной и целеустремленной личностью, немало  добившейся в своей земной жизни и не сидевшей ни у кого на шее.  Это как-то не совсем вязалось с принятым на в нашем мире  отношением к подобному типу пышногрудых, беловолосых красавиц.
Впрочем, красота весьма  способствовала ее сногсшибательной  карьере,  ибо помимо мужа на экране мелькнул и ее высокопоставленный покровитель. Потом появились сцены из ее семейной жизни, она была неплохой мамой. Казалось рай на небе и в вечности Ольге обеспечен.
Но, неожиданно, несколько теней возникли из неоткуда с  противоположной стороны светящегося экрана.
-Тут твоя мать она  просит  слова. Констатировал глухой голос вечности.
Тени в этом мире лишены дара речи, но наделены даром  воспроизвести нужную картину.
И на экране возникла жуткая сцена болезни: мать Ольги медленно и тяжело умирала, а Ольге было все равно, она ничего не хотела знать, запихала несчастную в больницу и забыла о ней до похорон. Впрочем,  она и здоровую мать  знать не хотела, чем эту болезнь и ускорила, а может и спровоцировала, кто знает…
На экране возникли сцены тяжелой депрессии; мать просила помощи, Ольга орала о своем праве на свободу,  требовала оставить ее в покое. Каждый раз, когда дочь, швыряла трубку, состояние больной матери усугублялось стрессом. Сцена была кошмарной.
Потом появились тени растоптанных умной красавицей сослуживцев, по головам которых делала она свою карьеру. Здесь  был и достойный мужчина средних лет, место которого она заняла по протекции  покровителя, и уволенные в страшное сокращение 90 х сотрудники, взамен которых на работу тут же  были приняты ее собственные дети и дети начальства.
 Ни какой работы в их городе тогда не было, у уволенных сотрудников были дети, семьям  нечего было есть.
Фильмы, на конец,  иссякли, в пространстве застыла зловещая тишина. Голос не задавал Ольге никаких вопросов, он как- будто  куда-то исчез из их пространства.
И тень Ольги застыла от ужаса, в предвкушении наступающей  расплаты.
Лицо на ее  портрете разделилось на две половины:  белую, сверкающую ярким светом и черную тут же  свет  поглощающую, закрытую страшной, застывшей,  ледяной маской.
А над портретом возникла знакомая  надпись о 10 заповедях  и неожиданно, о болезненной личности, нуждающейся в новых жизненных уроках.
Для  земных   уроков необходимы, соответствующие,   тела и обстоятельства, неожиданно
проговорил  космический голос, тебе придется их  подождать бывшая Ольга.
Ожидание наказания, не легче его самого. А потому  Мы оставим тебе память.
 Лети  к созвездию свиньи и жди своей новой жизни. Надеюсь,  она будет достойнее.
И охваченная ужасом душа Ольги возобновила свой прерванный  полет.
И вот он один, один перед лицом вечности, он так надеялся на жизнь, он был так в ней успешен, он работал как одержимый и, наконец, уже  за пятьдесят  чего-то добился, но какой ценой!
Он пил с кем надо и сколько надо, но  не без удовольствия, а  сгубила его дуратская  табачная привязанность, возможно, так он снимал непрерывный стресс от бесконечной служебной  гонки:
 Одну сигарету за другой, по несколько пачек в день.
Он работал по выходным и праздникам, возможно даже ощущая уже страшную болезнь,  но, не имея сил и желания остановиться, работал  на полный износ, пока совсем не упал.
 Диагноз земных эскулапов  был страшен сам по себе, с добавлением слишком  запущен и  оставлял мало надежд. Операция была судорожной попыткой спасения, он на нее согласился, дав запудрить,  такие светлые всегда свои мозги, не проверенной, липовой  статистикой.
Тщетно.  Налаженная с трудом его  жизнь была прервана. Все произошло слишком быстро.
Вначале душа его не осознала потери тела, а просто быстро улетела в вечность,  а потому он был здесь последним, но дождавшись своей очереди к этому странному  экрану  и поняв, наконец,  весь  ужас случившегося он  совсем сник.   Просто, тихо,  попросил у сухого голоса космического  робота   новое, земное тело.
Он даже не мог  смотреть  фильм о себе, ему все стало безразлично, душа его так устала, что хотела только покоя.
Фильм о нем был поэмой великому труженику и  созидателю, но он не замечал происходящего.
- Созидатель, но Самоубийца! Погубил тело на 10 лет раньше срока!
 Вдруг возникла страшная надпись над экраном. Такого он не ожидал! Удар!
Он, вернее душа его, затрепетала от ужаса в предверии  неожиданных  вечных  мук  космического  ада.
-Нет,  Ада не будет, ибо все  это не совсем так. Нет белого и нет черного.
 Продукт семьи и географический координат.
-Впрочем,  дьявол на земле повсеместен. Не отдадим.  Сухо произнес голос робота вселенной.
-Простим. Попутешествуй в наших необъятных  мирах, сам выбери тело и  поищи место нового  воплощения, ведь  ты любишь путешествия, а пока прощай Созидатель!
И, Созидатель, впав в привычную меланхолию, быстро  улетел, в поисках  лучшего мира и совершенного тела.
А к непонятному и таинственному  экрану  вечности  бесшумно  устремлялись, как к последнему прибежищу,  все новые и новые  земные души, чтобы выслушать бесстрастный приговор  неземного робота  и продолжить вечный в этом мире таинственный  круговорот Великой материи.