Любовь с первого взгляда

                Любовь с первого взгляда


          Было тихое солнечное осеннее утро. Солнышко отражалось в море, играя бликами. Ирина с хорошим настроением собиралась на автовокзал. Сегодня она встретится с родственниками, с братьями, которых давно не видела. И вот она уже на автовокзале. В 9 часов утра Ирина села в автобус Ялта – Симферополь. Можно было уехать и троллейбусом, но автобус шёл быстрее. Настроение было прекрасное, как и сама ялтинская погода. Море было тихое и тёплое, несмотря на то, что уже октябрь. Желающих купаться было много. Ирина была загорелой, не отличишь, то ли отдыхающая, то ли местная. Да, она считалась местной, хотя и прожила в Ялте всего 6 лет. Училась здесь, затем – работала. Такая смуглая девчонка с карими глазами, с волосом – цвета шоколада. Этакая роза с шипами.
    Пассажиры зашли в автобус, расселись по местам, и он тронулся. До свидания, Ялта, на целую неделю выходных дней! Думая о своём, Ира и не заметила, как уже подъехали к Алуште. На автовокзале вошли шесть человек, молодых высоких, в спортивной одежде ребят. Заняли свободные места. И рядом с Ириной было свободно. К ней подсел один из них. Они были не русскими, так как с их приходом стало очень шумно. Ребята громко разговаривали на своём языке, смеялись и вероятно шутили друг над другом.
          – Извините, я сел и не спросил, не занято ли место рядом с Вами, – на русском языке, но с акцентом, спросил парень Ирину.
          – Нет, не занято.
          – Вот мне повезло, рядом такая красивая девушка. А как Вас зовут? – Не стесняясь, начал разговор сосед.
          – Я Ира.
          – А я Алик. Вот и познакомились.
          Ребята ещё переговаривались между собой. Автобус отправился. Ира подумала, что они иностранцы, но тогда почему так хорошо по-русски разговаривал сосед? «Судя по костюмам – спортсмены. Но откуда они здесь взялись?» – думала Ирина. Но сосед понял по взгляду и сам сказал:
          – Мы были на международных соревнованиях по лёгкой атлетике. Теперь едем домой. А Вы куда едете? – бесцеремонно выпытывал Алик.
           – Тоже домой. Я работаю в Ялте, а мой родной дом в Керчи. Еду провожать в армию своего родного брата. Отпустили на неделю, – спокойно рассказала Ирина. «Это ж надо, какой смелый. Не успел сесть – познакомился, а теперь ещё и выспрашивает» – думала о своём соседе Ира. Крутилось в голове – кто они по национальности? Но он как будто услышал её вопрос и сам на него ответил:
          – Мы из Туркмении приехали в Алушту. Мы все – спортсмены-легкоатлеты. У меня лично бег на короткие дистанции, бег с препятствиями и метание копья. Мы хорошо выступили, заняли призовые места, – гордо сказал парень.
          – Вы всегда такой разговорчивый? – спросила девушка.
           – А почему бы не поговорить с такой красивой девушкой? Мы все такие, – он посмотрел в сторону своих друзей, и они засмеялись.
          – Вы такая смуглая, что похожа на наших девушек. У нас тоже девушки красивые. Жгучие брюнетки.
          – Мы с ранней весны и до поздней осени на море купаемся, поэтому и загорелые. Мы же местные, привыкшие к морю и солнцу.
           Да, действительно, она была чем-то внешне схожа на этих смуглокожих парней. Можно было подумать, что она из их компании, только языка не знает.
Автобус ехал вперёд, а неугомонный парень до неприличия рассматривал девушку и всё о чём-то говорил, говорил. Даже его спутники уже угомонились, а он нет. Ирине было даже неудобно, что соседи подумают, что она легкомысленная девчонка, познакомилась с нерусским парнем.
          – Ирочка, расскажите немного о себе, а то мы уже подъезжаем к Симферополю. Я хочу немного больше знать о Вас, – просил Алик.
           – А зачем Вам это знать? Мы скоро выйдем и попрощаемся, и каждый поедет в свою сторону, – спокойно сказала Ира.
          – Нет, Вы не поняли. Сейчас мы расстанемся, но я приеду к Вам на Новый год в гости. Я работаю в русской школе завучем и преподавателем физкультуры. Вы только скажите, где Вас найти, где Вы работаете? Я обязательно приеду. Я очень хочу Вас ещё увидеть.
           - Вы сумасшедший. Где Крым, а где Туркмения. Это невозможно. Это очень далеко. Да и вообще зачем? – возмущённо говорила Ира.
           Товарищи Алика не выдержали его натиска на девушку и начали ему что-то говорить на их языке, но он отчаянно защищался словесно и кажется не хотел их слушать. В автобусе снова начался возмущённый спор и громкий разговор, никому не понятный, только им самим. Было понятно, что он огрызался и старался их в чём-то убедить. Ире стало не по себе от их спора из-за неё. Она сидела вся пунцовая, молчала и старалась не вмешиваться. Поскорей бы автобус прибыл в Симферополь.
Алик был совсем другого мнения. Он хотел, мысленно, чтобы автобус ехал ещё как можно дольше, чтобы продолжить общение с Ирой. Боялся, что вдруг Ирина не скажет адрес или скажет неправду.
          Наконец-то автобус въехал в район Симферополя. Ира так и не сказала своего адреса, так как могли услышать пассажиры автобуса. Ей было совестно и неудобно, что к ней такое внимание было со стороны молодых людей, да ещё и туркменов. Автобус уже подъезжал к Симферопольскому автовокзалу, остановился, и пассажиры начали покидать свои места. Ира не знала, что ей делать, как правильно поступить, давать ли незнакомому мужчине свой адрес, а он упрямо настаивал на своём, не хотел отходить от неё. Его ребята опять начали уговаривать на туркменском языке, но он их и слушать не хотел.
          – Вот попала в такое неудобное положение, – думала Ирина. Мозг работал с сумасшедшей скоростью, как будто она летела в звездолёте и нужно было куда-то приземляться, а место не обозначено, не знала, что делать, лететь дальше или делать аварийную посадку. Ира покинула автобус, еле передвигая ноги. Ребята отошли в сторону, а Алик не отходил от Ирины, просил, чтобы остановилась поговорить ещё хоть несколько минут.
          – Ирочка, умоляю, скажи адрес, я приеду. Я хочу приехать.
           Ира размышляла – сказать правду, а вдруг и правда приедет. Нет, в дороге знакомиться не самое подходящее место. Ладно, скажу ему адрес, думаю, что вряд ли он сможет приехать, да и его товарищи не пустят, отговорят от такого поступка. Думать долго не было времени, так как им нужно было ещё до аэропорта добираться.
           – Ладно, скажу адрес, так и быть, – и она назвала санаторий, где работала. И больше ничего. Ребята его о чём-то переговаривались и всё смотрели в нашу сторону. Алик достал записную книжку и аккуратно записал одно только слово. Молодые люди звали его, сказав, что времени оставалось очень мало, и им надо было уезжать. Алик остался очень доволен, что получил заветный адрес без фамилии, не зная, вымышлен он или нет. На этом они попрощались и разошлись. Он пообещал, что обязательно на зимние каникулы школы приедет в Ялту и найдёт Иру, свою знакомую попутчицу.
           - Фу, наконец-то ушли, – вслух сказала Ира сама себе. Она хотела идти, но ноги не слушались, не шли. Такого у неё ещё не было в жизни. За двадцать лет никто с ней так не знакомился, да ещё и не русские. Ладно, чему быть, того не миновать, может и не приедет. Может, хотел похвастаться своими успехами в знакомстве перед своими друзьями. Всё может быть.
          Ирина через некоторое время пришла в себя, купила билет в Керчь и поехала дальше знакомым маршрутом. В Керчи повидалась с мамой, братьями, проводила брата Васю в армию, а Миша после армии уже работал в аэропорту авиамехаником, так как служил в авиачасти, и там выучился на авиамеханика.
Через неделю Ирина вернулась в Ялту, всё думала, рассказывать или нет своим подругам по комнате о случайном попутчике и что она дала свой адрес.
Но девичья наивность взяла верх, и Ира всё рассказала в подробностях. Девчонки выслушали и быстро успокоили. В такую даль из-за какой-то девчонки никто не приедет. Забудь его. У тебя парень в армии, а то всё ерунда, случайное знакомство, несерьёзное.
          Пролетели два месяца в работе, и Ирина уже стала забывать о дорожном знакомстве. Все понемногу стали готовиться к Новому 1971 году. В рабочий день приходит одна сотрудница и говорит, что какой-то нерусский мужчина ищет девушку по имени Ира. Фамилии он не знает, так как при встрече она не сказала. Сказала, что работает в этом санатории. Описал, что она красивая, чёрненькая, смугленькая. Я её сразу узнаю, Вы только её найдите.
          – Ирка, это ты что ли? Всё совпадает. К тебе, наверное, приехал. Сказал, что из Туркмении. Зовут, Алик.
           Ира чуть под землю не провалилась от стыда и от страха. Что делать? Он приехал. Вот это да! Нашёл. Зачем?
           Все вопросы и ответы спутались в Ириной голове. Ей стало плохо, она чуть сознание не потеряла, голова закружилась. Что делать? Убежать? Куда? Спрятаться? Поздно. Он приехал из такой дали, к ней. Сотрудница пошла ему сообщить, что нашла её, что она на работе, но к ней пока нельзя. Подождать надо здесь.
           У Иры подкосились ноги, во рту пересохло. Подошли девочки-сотрудницы и сказали, чтобы она вышла к нему. Они её подменят.
           Ирина накинула пальто и вышла в фойе здания, где её ждал Алик. Когда она его увидела, у неё снова подкосились ноги и она чуть не упала в обморок.
Алик увидел её и кинулся к ней, чтобы поддержать. У Иры язык онемел, щёки побледнели.
          – Ира, здравствуй! Я обещал, и я приехал. Я нашёл тебя. Пойдём, сядем.
           Женщины приоткрыли дверь и стали с любопытством на них смотреть. Алик взял её руки в свои и стал их растирать, греть своим дыханием.
          – Ирина, что с тобой? Почему ты молчишь? Тебе плохо? Я нашёл тебя, вот видишь. Ты, наверное, не верила, что я найду тебя.
           Алик всё говорил, а Ирина не вымолвила ни слова.
          – Вот тебе подарок привёз, – и он протянул туркменскую дыню, огромную, жёлтую, продолговатую, ароматную, но Ирина даже рук не протянула, чтобы взять её.
          – Потом, – только и выговорила Ира. Она не могла поднять глаз на него.
          – Я знаю, ты не ждала меня. Не верила, что я приеду, поэтому у тебя такое состояние. Всё пройдёт, всё будет хорошо, я обещаю, я не обижу тебя, – держа её руки в своих, говорил Алик.
           Когда вышла одна из женщин, Алик сказал, чтобы взяла дыню, для всех сотрудников подарок к Новому году.
          – Молодой человек! Вы подождите её здесь до конца рабочего дня или погуляйте по территории парка. Затем придёте сюда, и только тогда вы пойдёте в общежитие. Ей надо смену отработать. У нас подмены нет.
          – Хорошо. Я подожду. Когда я её нашёл, я согласен сколько угодно ждать, – и он вышел из здания на улицу.
           Когда Ира зашла на кухню к сотрудницам, все обступили её и начали свой допрос.
           – Да подождите! Я сама ничего не знаю, ничего не понимаю. Я как во сне. Я не могла и слова вымолвить, будто немая. Я не знаю, что это было со мной. Он говорил, а я всё время молчала. Наверное, от неожиданности всю сковало.
Все разошлись по рабочим местам. Наконец рабочий день закончился, и Ира вышла в фойе, где должен её ждать Алик. Он уже был там. Ирина подошла к нему, но уже спокойно шла, улыбалась.
          – Ирочка, давай посидим здесь, поговорим, а потом пойдём в общежитие.
          – Хорошо, – согласилась Ира.
          – Ирочка, – начал Алик, – я не мог дождаться нашей встречи, не мог спать, есть, работать. Ты стояла у меня перед глазами и день и ночь. Я считал дни, когда увижу тебя. Я очень надеялся на то, что ты дала мне правильный, настоящий свой адрес. Ты не можешь себе представить, что бы могло случиться со мной, если бы я не нашёл тебя. Я так и сказал на работе, не приеду, пока не найду. Меня отговаривали, но я никого не послушал, я слушал только своё сердце, а оно мне говорило – езжай, и найди её, и вот я здесь. Мне даже не верилось, что я снова вижу тебя, и вот ты рядом. Ира, что было со мной эти два месяца, ты не можешь даже представить. Я в каждой девушке видел тебя. Я разговаривал с тобой, но ответы не получал. Все думали, что я сошёл с ума. Не отпускали меня в Крым, боясь, что может со мной в дороге что-то случится, но всё обошлось. Какое счастье, что я нашёл тебя. Подожди, помолчи, дай мне выговориться. Я так долго ждал, когда бы я смог сказать тебе то, о чём хочу сказать. Я никогда не верил в любовь с первого взгляда, но это случилось со мной. Да, да, поверь, это так. Это любовь. Это она меня заставила найти тебя и признаться, что люблю тебя.
         От этих слов у Ирины закружилась голова. Она впервые в жизни услышала эти слова. Это было, как во сне. Она больше не слышала слов, всё плыло. Его слова пролетали мимо, в висках стучало так, что могла потерять сознание. Опять повторилось то же самое, что и при первой их встрече. Он снова взял её руки и начал целовать их. Ирина молчала. Слова куда-то ушли, ком в горле.
          – Ирина, успокойся, всё хорошо. Не бойся меня, – и он встал перед ней на колени. – Умоляю тебя, не прогоняй меня. Я не переживу этого.
          Она не знала, что нужно говорить в таких случаях, как поступить. Время неумолимо быстро бежало, а ноги, словно ватные, прилипли к полу, и их невозможно было оторвать. Она не соображала, сон ли это или явь. Вдруг она проснётся, а рядом никого нет. Алик посмотрел в её глаза и понял, что с ней что-то происходит. Обнял её и легонько встряхнул, чтобы привести в чувство, стряхнуть нахлынувшие скованность и растерянность. Алик сразил Ирину своими признаниями. Но искренними ли они были, она не знала. Ирина, как и все девушки, представляла себе первые признания в любви мужчины, но, чтобы так, в фойе здания, на коленях, со второй встречи и ещё почти от не знакомого человека, от нерусского. Такого она не могла себе представить, без единого поцелуя сразить её признанием. В кино даже такого она не видела, чтобы без цветов, без кольца – как она себе представляла. Это был выстрел в самое сердце.
          Ирина понемногу стала приходить в себя. Щёки порозовели, руки потеплели, и скованность уходила. Алик облегчённо вздохнул и обнял её.
           – Слава Аллаху! – сказал Алик. – Всё хорошо. Тебе уже лучше? Ты можешь говорить? Я от тебя так ничего и не услышал. Скажи мне хоть одно слово. Я так хочу услышать своё имя – Алик. Пожалуйста, скажи.
          - Алик… – едва выговорила Ирина.
          – Ну, вот и хорошо. Теперь будет всё хорошо. Я обещаю.
          – Пойдём в общежитие, там девочки уже заждались. Они обещали ужин праздничный приготовить, – уже спокойно сказала Ира.
          Они поднялись и пошли. У Алика был рюкзак, который легко подхватил, взял Ирину под руку, и они пошли в сторону общежития. До него надо было идти недолго. Девочки их ждали, накрыли стол, где лежали дольки туркменской дыни. Аромат её наполнил комнату не хуже, чем духи. Ирина представила своего молодого человека. Девочки по очереди с ним познакомились, рассматривая его с головы до ног. Высокий и красивый парень с атлетической фигурой, смуглым лицом. Девочки предложили снять пальто. Сели за стол. Ирина не могла есть, только кусочек дыни и горячий чай наконец-то согрел её. Подружки завели с ним разговор, как он искал Иру, как нашёл.
          – А как твоё настоящее имя по- туркменски звучит?
          – Вообще то моё имя туркменское – Иламан, но в школе меня называют по имени отчеству – Иламан Атаевич.
          – Кто ищет, тот всегда найдёт – сказал уверенно Алик. – я вот и нашёл– продолжил разговор парень
           Подружки вели беседу с ним, а у Ирины опять в голову понеслись мысли. Что дальше с ним делать? Ведь все знают, что у неё парень в армии служит, с которым она ни разу не поцеловалась, но этому никто не верил. Или он не умел или стеснялся, она так и не узнала. Осталась ждать его нецелованной невестой. Девчонки на проводах в армию заставляли его, чтобы он при всех поцеловал Ирину, но он этого так и не сделал. Провожала Ира его на автовокзале молча. Они не сказали друг другу за целый час ни одного слова. Сидели, как два истукана, изредка поглядывая друг на друга. Парень писал письма, но в конце приписывал – целую. Теперь Ира не знала, его ли она девушка или нет? Обещаний дождаться она не давала. За два года встреч и ни одного поцелуя, а ей уже было за 20 лет. И грустно, и смешно.
          И вот новый жених, «свалившийся с неба», убеждал, что любит её, что жить без неё не может. Было и страшно, и приятно, когда девушке говорят такие слова. И она дождалась таких искренних и нежных слов, но только не оттого, от кого хотела бы услышать.
           Подружки посидели с ними до 12 часов ночи и ушли в другую комнату на «квартиру», чтобы оставить Иру с Аликом для бесед наедине. Разговаривали долго, тихо, спокойно. Впервые Алик поцеловал её в губы, и она не оттолкнула его, а скорее наоборот прильнула к нему, как дочь к своему отцу, защите. Это было облегчением для обоих, долгожданный поцелуй – это как алкоголь, который разлился по всему телу, расслабил. А утром они оказались в одной постели, где и застали их девчонки. Было стыдно смотреть всем в глаза, но они разрядили обстановку, поздравляя их, якобы с первой «брачной ночью».

           Быстро пролетела неделя школьных каникул, и надо было Алику возвращаться домой, на работу, но он категорически отказался ехать один. Алик, как только приехал, нашёл Иру, оказывается, пошёл на почту и дал телеграмму, что нашёл Иру, у него всё хорошо, затем другую в конце недели, что приедут вдвоём, ещё не зная, что ответит на это Ирина. Он был уверен в своей победе, как и в спорте, что она даст согласие, что Ира ответит на его чувства. Сказал, чтобы подготовили в школе комнату для проживания двоих. Это он уже потом всё рассказал, сколько раз и какие по содержанию отправлял на школу телеграммы.
Ирину старшие сотрудницы отговаривали от такого, по их мнению, неразумного поступка. Уговорили не увольняться, а взять под расписку трудовую книжку, не выписываться, а съездить узнать, как там жизнь, а уволиться всегда успеть можно. Ирина так и сделала. Дала согласие поехать в гости, но не насовсем. Никто не знал, что это за республика, какие условия проживания, какой климат. Но любовь затмила глаза, поразила ум. Да и Ирина знала Туркмению только на карте, да ещё по редким кадрам кинохроники.
          Алик не шутил, он действительно и не думал уезжать один. Подруги собрались на семейный совет за стол и стали спрашивать Ирининого жениха, действительно ли он хочет, чтобы она поехала вместе с ним. Может это порыв чувств и эмоций, может со временем всё пройдёт, а она сорвётся с места. Они просили дать слово, что она не будет обижена, что её там примут хорошо.
           – Да, я действительно хочу на ней жениться, – и он достал пачку телеграмм, которые приходили на его имя на почту. Там говорилось, что их уже ждут, комната обставлена.
          – Покажи паспорт, – попросили девочки.
Алик достал паспорт, чтобы девочки убедились, что там нет штампа регистрации брака, детей и узнать фамилию жениха.
           – Атаев Иламан, – прочитала Юля. – А где отчество? Забыли написать?
           – Нет, у нас не пишут отчество. Сейчас стали писать и то по желанию родителей. Раньше не писали. А меня школьники и сотрудники называют Иламаном Атаевичем. Родители мои уже знают, что я приеду не один и мои родственники. Они не против. У меня современная семья. Сестра партийная, работает в райкоме партии, образование высшее, да и я закончил Национальный институт спорта и туризма в Ашхабаде, – подробно рассказывал всем сидящим за столом девушкам.
Ирина себя чувствовала, как на суде, хотя там ни разу не была. Молча слушала и не знала, как ей быть, что сказать. Ей было действительно страшно. Одна из девчонок сказала: «Риск – благородное дело. Кто не рискует, тот не пьёт шампанское». И на этом накалённая обстановка спала. Все как будто облегчённо вздохнули, словно ждали давно уже этих слов. Сказано – сделано. Давай, подруга, собирай вещички, и мы тебя проводим. Напоследок – фото на память.
          Ирине дали пять дней на отдых, с подменой. Они с Аликом ездили в Ялту. гуляли по набережной, катались на катере, фотографировались и много целовались под соснами на скамейках. Алик, до Алушты, никогда не видел моря, не купался в нём, а сейчас он использовал каждую минуту, чтобы прикоснуться к воде, потрогать её на ощупь, попробовать на вкус. Радовался, как ребёнок чайкам, набежавшей волне. Восторгался природой Ялты, её горами и убеждал, что у него на Родине не хуже красота, хоть и нет моря. Он говорил, что та Родина, где ты родился и есть самая лучшая в мире Родина.

            Быстро пролетели пять дней. Школьные каникулы подходили к концу. Надо было Алику возвращаться на работу, где его ждали сотрудники и школьники.
Было, конечно, страшно Ирине ехать в незнакомую и далёкую Туркмению, где жарко и нет ни родных, ни знакомых, но живут русские люди, и есть любящий человек. Ирина ещё не знала, любит ли она его. А если нет – сможет ли полюбить. Но он убедил её, что чувства любви вызывают ответные чувства, взаимные. Он был уверен в этом и уверял растерянную Ирину. Она на это и надеялась.
           И вот настал день, когда нужно было покидать общежитие, работу, подруг и Ялту. Прощальные посиделки, фотографии и напутственные слова и дорога. Дорога в неизвестность. Ирина много вещей не брала, а самое необходимое. Договорились, если она не вернётся, а останется там, то девчонки возьмут её вещи, как память. Удивительно было то, что Ирина совсем не плакала. Она от себя такого даже не ожидала. Не оплакивала дорогу. Может, это и к лучшему.

          Алик с Ириной уже в Симферополе. 6 часов полёта на ТУ-154 и они будут в Ашхабаде. Ещё 2 часа на кукурузнике (АН-24) и в Мары. А вот из Мары придётся ехать в поезде. Поезд шёл через пустыню Каракумы (Чёрные пески).
          Первый раз в жизни Ира видела пустыню. Пески действительно жёлто-серые, поэтому так и называются. Алик начал рассказывать о жителях, о пустыне, о растительности. Делал экскурс по незнакомой местности. Через некоторое время вдалеке показался караван верблюдов. Чем ближе подъезжали к пескам, тем становилось жарче. Температура в январе где-то
+17-18;С, это в начале января. Хорошо просматривались песчаные холмы – целое море песков. Изредка из окна можно было увидеть саксаул, а в большинстве – одинокое дерево. Видна была песчаная осока с жёлто-коричневыми цветами. Даже видели заросли цветов тюльпанов, ирисов, маков. Для пустыни это была ранняя весна. Об этом рассказывал сидя у раскрытого окна Алик. Зелёная растительность в пустыне будет недолго. Как только настанет жара, всё высохнет, будет только рядом с каналом или вблизи рек, или арыков. Объявили, что скоро выходить на станции Туркмен-Кала. Это современный посёлок городского типа. Измученные и довольные путешествием в несколько тысяч километров, Алик с Ириной добрались до места. Там их уже ждали, так как Алик отправил телеграмму о дне приезда. Они зашли в комнату при школе, обставленную как в гостинице. Раньше он жил вместе с сестрой. В комнате чисто, уютно. Он тут же убежал сообщить, что приехали и всё у них хорошо.
          Утром Алик ушёл на работу в школу, а Ирина осталась дома отдохнуть после трудного путешествия. Так долго она ещё нигде и никогда не ездила. Через день учителя, его коллеги, решили устроить смотрины, т.е. знакомство. Кого же он привёз из Крыма, что за красавица такая, как они потом говорили.
           Собрались почти все русские учителя, и у Ирины отлегло от сердца, что будет с кем общаться, возможно, дружить. Большинство было молодых преподавателей и это радовало. У всех был один и тот же вопрос, как я отважилась на такой поступок, приехать в незнакомое место, так далеко, это был явный риск. Ирина от растерянности не находила слов в своё оправдание, но выручал, как всегда, Алик. Он умел всегда вставить нужное слово, поддержать и увести разговор в другую сторону, как регулировщик. Это качество нравилось Ирине. Не давал, чтобы её при нём конфузили. Ирина всё-таки вставила: «С милым и в шалаше по душе». Это их убедило.

          …Начались семейные будни, но вскоре Алик поехал к родителям и привёз оттуда новость.
           – Как это без свадьбы? – сказал отец. – Мы не хуже других. У меня четыре сына и одна дочь и у всех будут свадьбы.
           Пришлось послушаться отца и начать готовиться к свадьбе, но с одним условием. Ирине необходимо пройти обряд крещения по мусульманским обычаям и получить новое туркменское имя, только после этого должна будет состояться свадьба. Это почти также, как и у православных обряд крещения. Алик договорился с муллой, он вечером пришёл и совершил обряд. Ирина теперь по-туркменски была Мяхри, третья невестка, да ещё и русская, из Украины. В воскресенье была свадьба (по-туркменски – «той даби») у них в селе. Это недалеко от Туркмен-Кала. Ирину одели во всё национальное, новое. В этой одежде её не отличишь от местных девушек, настоящая туркменка, смуглая, чёрненькая. Родители остались довольны.

           После свадьбы Ирину сразу взяли на работу в местную библиотеку. Ира с детства любила читать поэзию и прозу как известных мастеров пера, так и не очень. Много стихов знала наизусть. Любимый поэт был Есенин, а бард – Высоцкий. Ира работала в интернатовской школьной библиотеке, поэтому знала заполнение формуляров и библиотечный шрифт. Всё это было ей давно знакомым, родным. Совмещала работу в читальном зале. Стали поступать заявки на написание лозунгов, объявлений на украинском языке для встречи украинской делегации в их районе, выступала на местном радио. Ей очень нравилась работа и она работала с удовольствием. В посёлке жили люди разных национальностей. В основном туркмены, русские, казанские татары, немцы, уйгуры, белуджи и другие.
           В школе учились дети также разных национальностей, но не было конфликтов. Двери почти не закрывались на запоры, только от ползучих членистоногих, когда проходили песчаные бури, а они были здесь частыми гостями. Когда идёт столб пыли и поднимает вверх всё, что захватит, закрывают все двери и окна, снимают бельё, но всё равно в комнате столько пыли, что всё усыпано, словно пыль сыпалась сверху, с потолка и на зубах скрипела. Через час всё стихает, вытирается, моется и жизнь продолжается.

           Настало жаркое до ужаса лето. Начались у Иры проблемы. От высокой температуры плавился асфальт на дороге, не хватало кислорода, дышать нечем, как рыба без воды. От недостатка кислорода у Иры стали появляться обмороки с повреждением кровеносных сосудов, из носа шла кровь. Её несколько раз поднимали на улице, оказывали первую помощь, но она боялась сказать Алику.
           Вскоре Ирину забрали работать в районную больницу секретарём-машинисткой. Там нужна была срочно русская женщина, умеющая печатать на машинке, вести документы, заполнять трудовые книжки, писать приказы. Со всем этим Ира быстро справилась, научилась всё делать аккуратно и ответственно. Оказалось, что надо было ещё и вести отчёт на лекарства, поставляемые в местную СЭ и отпускать по рецепту. Во всех случаях нужно было знание русского языка. Слух о ней разошёлся по посёлку, что работает Иламана жена, да ещё столько работы выполняет.
          Однажды пришёл один пожилой дедушка, русский, и говорит:
           – Девушка, я ветеран Великой Отечественной войны, после войны волею судьбы оказался здесь, в Туркмении, написал воспоминания о войне, но некому было напечатать. Слух до меня дошёл, что работает русская девушка на печатной машинке, а у меня не берут рукопись на публикацию, нужно только в печатном виде. Сделайте доброе дело, напечатайте, я вам заплачу.
          – Вам сначала нужно обратиться к Главврачу за разрешением. Я без его разрешения печатать не стану. Когда он разрешит, тогда – пожалуйста, – посоветовала Ирина.
          Он ушёл и через день уже подошёл вместе с главврачом.
           – Если вам не трудно будет, печатайте, но только в свободное от работы время – сказал главврач.
           – Хорошо, только это будет не скоро.
           – Я дольше ждал, подожду ещё, – ответил ветеран.
          Ира, загруженная работой весь день, ещё и печатала после работы целый час. Она никогда ещё не печатала так много, уставала, а дома ждал супруг, а по вечерам, когда становилось прохладно, ходили в кино, к друзьям на посиделки. Вечером посёлок оживал, бегала ребятня, выходили из домов жители на свежий воздух.
           Однажды Ирина открыла дверь на улицу, а на пороге сидит огромный паук тарантул и смотрит на дверь, ждёт, когда откроют и пустят в гости. Ира сначала испугалась, увидела его в первый раз, но потом нагнулась к нему и стала смотреть ему в глаза. Он замер, не решался войти и видимо не знал, что ему делать. Так они смотрели в глаза друг другу некоторое время, и паук ретировался, не выдержав взгляда.
          – Давай, давай, проваливай, ищи другое место, – победно говорила Ира вслед уходящему пауку. Пожалела его убить.

          Наступил сентябрь – детям в школу, но не всем. С 1 по 5 класс дети учатся, а остальные – на уборку урожая хлопка. С сентября по ноябрь включительно идёт в Туркмении заготовка хлопка. Со всех предприятий, фабрик и других учреждений забирают людей на работу. Закрывают библиотеки, клубы, магазины, автобусы ходят редко. Остаются работать только важные объекты. Ирину не привлекали к работе на поле, но она решила однажды поехать вместе со всеми в воскресенье посмотреть, как это делается и самой принять участие. Оделась, как посоветовали, утром посадили в автобус, в основном ехали рабочие на открытых машинах, довольно далеко ехали. Там выдали специальные мешки с ремнями, которые прикреплялись к туловищу за спиной и поставили каждого к рядку, который тянется целый километр, если не больше. А почему люди убирают, а не машины? В том месте, где хлопок вырос, т.е. куст низким, машина не может собрать хлопок, только вручную. А в ноябре собирают последний курек, не раскрывшийся в коробочке, его замачивают, коробочка раскрывается, и оттуда извлекают хлопок, но это уже третий сорт. Ничего не должно пропасть. Собирать под открытым небом, когда +40, было очень сложно. Кусты низкие, которые не дают тени, где можно было бы на некоторое время спрятаться. Пот заливает лицо. Из коробочек, которые очень острые, как коробочка у розы, колючие, обязательно уколешь руку, пальцы. Из раны появляется кровь, но вытираешь и идёшь дальше. Жужжат надоедливые мухи, вверху пролетают жаворонки, иногда слышен свист испуганных сусликов, хохот шакала, которого потревожили люди.
          Обед – когда сам проголодался, сел и ешь, под кустом, прямо на земле. В основном брали с собой кусок чурека (хлеб, пышка), воду, которая нагревается до +40;С. Всё это носится с собой. Если рабочий собрал полный мешок, он выносится на междурядье, берётся пустой.
          Ирина уже еле шла и уже пожалела о том, что согласилась в поле работать, но хоть узнала цену хлопка – белого золота – как его называли в Туркмении. В конце рабочего дня ехала машина по междурядью и собирала мешки с хлопком. Вода ещё была и в бочках, но она также горячая, но хоть напьёшься вдоволь да лицо умоешь.
          Вечером Ирина парила пораненные руки, мазала ранозаживляющим кремом. Спина болела, голова гудела, а утром надо было идти на работу. Алик сочувствовал, сказал, чтобы больше не соглашалась ехать на уборку, хватит одного раза. Выговаривал, – а если бы ты в обморок упала, захлебнулась кровью и что ещё могло бы случиться.
          Ирина слушала, опустив голову, как провинившийся школьник. Вероятно, Ирина не хотела, чтобы о ней говорили, что она белоручка, приехала из курортного Крыма и боится тяжелой работы. А ведь так это и было.

           Хорошо, что Ирина ходила в своей одежде, т.е. в коротких платьях, а не как туркменские женщины в балаках (штаны под платьем до щиколоток), в длинных платьях и в платках.
           А мужчины вообще ходят здесь и днём, и ночью в шапках и в тёплых халатах. Днём, чтобы солнечный удар не получить, а ночью, чтобы согреться, когда температура воздуха иногда опускается до 0;С.
           В гости к родителям Алика ездили редко, только когда захочется поесть домашнего вкусного чурека. Чурек – это туркменский хлеб круглой формы, лепёшка, испечённая в тандыре – круглой самодельной глиняной печи, разогреваемой саксаулом. Лепёшка прикреплялась через отверстие вверху к боку печи, когда она хорошо прогреется, иначе лепёшка просто отвалится. Хозяйка всегда знала, сколько минут надо для выпечки первого захода лепёшек. Тесто не дрожжевое, а замешивалось на остатке от прежнего замеса, который неделю лежит в посуде, бродит. Это и есть опара. Лепёшки получались очень вкусными и целую неделю не черствели, так как сохранялись в специальной плотной ткани, которая использовалась только для хлеба. Второй тандыр использовался для приготовления плова или другой еды на открытом огне в чанах.
          Мусульмане не едят свинину и почитают Аллаха. С немцами они дружат, но за руку не здороваются и друг к другу в гости не ходят. Но Ирина жила в современной семье и сама из Украины, то спокойно могла есть свинину, ей не запрещали, да и сами, брат с сестрой, лакомились свининой при закрытых дверях, чтобы случайно кто не зашёл и не увидел их за такой трапезой.
           Осенью Ирина почувствовала, что беременная. Опять начались изменения в организме  сильный токсикоз. Не могла переносить запаха еды, не то что готовить. Бедная Ира стала худеть. По ночам снилась керченская селёдка. Алик ездил в город Байрам-Али, чтобы купить хоть какую селёдку, чтобы облегчить страдания супруги.
          Жара ещё никак не хотела опускаться. Это было самое трудное лето в её жизни. Неимоверными усилиями приходилось переживать перемену климата не подготовленной к такому, Ирине. Она сильно похудела, голова кружилась, еда на ум не шла, а нужно было через силу питаться, чтобы не падать в обморок. Работа немного отвлекала от проблем. Мучили бессонные ночи и нехватка кислорода. Ходить в купальнике можно было Ире только, когда она одна была в комнате. Нельзя раздеться даже в присутствии сестры – не положено.
          Наступила долгожданная осень, но и она редко радовала прохладным деньком. Если появлялась на небе тучка, казалось, что сейчас пойдёт дождь, но, увы, дождинки не долетали до земли, а испарялись в воздухе, и было от этого, как в сауне. Единственное, что помогало пережить всё это – любовь к мужу. Ирина действительно давно полюбила своего супруга, своего Алика.

          В ноябре они перешли жить к сестре, ей дали отдельную квартиру. Она устроилась в большой кухне, молодые – в комнате, а кухней сделали прихожую. Майя – так звали его сестру – спокойно переносила совместное проживание. Не вмешивалась и не навязывала своего. Учила по вечерам Ирину туркменскому языку, который очень трудно давался.
          После первой половины беременности Ирине стало намного легче. Жара спала и токсикоз. Ирина втянулась в работу и в условия жизни.

          Новый год встречали без ёлки. Это было так необычно, впервые в жизни. Да они вообще к Новому году относятся спокойно. У них свои обычаи, традиции, праздники. Ирина чувствовала себя наконец-то хорошо. Но зима быстро прошла, а в марте Ирина ушла в декретный отпуск. Они с Аликом ещё не были зарегистрированы в ЗАГСе. Ирина напомнила, что пора бы узаконить брак, и муж пообещал, что обязательно пойдут в ЗАГС. Так они и сделали, только вышел обряд без свадебного платья, без марша Мендельсона, только свидетели и обручальные кольца. Вообще у них спокойно к этому относятся, регистрируют брак по желанию. Живут всю жизнь, детей рожают без штампа в паспорте, но Ирина решила сделать всё, как полагается, и штамп, и фамилия супруга.
          Скоро май, Ирине рожать. Хорошо, что по соседству жила врач-гинеколог, которая наблюдала её и давала нужные советы. Всё, что в первый раз, давалось с трудом, но Ирина мужественно переносила все трудности. Запасу её терпения мог бы позавидовать любой.

           Настал долгожданный день родов. После 12 часов изнурительных схваток и неимоверных болей, на свет появилась долгожданная дочь. У них с Аликом была договорённость заранее. Если родится дочь, имя ей даёт Ирина, если сын, то Алик. Имя уже заранее было выбрано из тысяч имён – Элла. Это имя очень нравилось Ире, и с этим согласился супруг, хотя первым желанным ребёнком в их семьях – сын. Ирина родила сама, без посторонней помощи, дочь весом в 4 килограмма. Когда её саму взвесили после родов, в ней было всего 49 килограмм. Она выглядела как девочка-подросток. Даже роженицы говорили: «Такая молодая». Хотя Ирине было почти 23 года.
         Её и ребёнка забрал из роддома Алик, и начались заботы родителей о ребёнке. Ирина кормила грудью, привыкала к роли матери, а Алик к роли папы
Он работал в школе и на работу ездил на спортивном велосипеде.

          Настало снова мучительное лето. Пелёнки высыхали за несколько минут. Пока Ира первые повесит сушить и дойдёт до конца верёвки, то первую уже можно было снимать – сухая. Дни просто бежали, нужно было сделать обряд крещения дочери по мусульманским обычаям. Домой был приглашён мулла, он провёл обряд, дав имя ей Майса, так как она родилась в мае. Ирина почти из дома никуда не выходила, чтобы не быть под палящим солнцем. Продукты и всё необходимое ей приносил Алик и его сестра.
          Дочь подрастала, лето проходило. Ирина очень скучала по крымским фруктам, ведь их здесь не было, особенно по вишне и клубнике. Арбузы и дыни были вдоволь, да ещё виноград.
           Когда Элле исполнилось шесть месяцев, Ирине предложили выйти на работу, а ребёнка отдать в ясли. Работать было некому. В яслях смотрели хорошо за детьми, но всё-таки чужие руки, а не материнские. Ирина бегала кормить грудью, ясли были рядом с больницей.

           Время летело незаметно, настала весна, вместе с ней жара. Как было хорошо зимой, прохладно, кислорода много, дыши – не хочу. Про способную работницу знал весь посёлок. О ней очень хорошо отзывались.
           Настал май месяц. Скоро годик их дочери. Как было мило видеть её первые шаги, слова. Дети и соседи во дворе носили её, как куклу, такая она была хорошенькая, пухленькая, чистенькая. В группе яслей она была самым любимым ребёнком, ещё потому, что Ира работала в больнице. Внимания было ей уделено больше, чем другим. Отметили день рождения Эллы-Майсы, подарки, поздравления.
Опять началось знойное лето и всё начиналось сначала. Обмороки с разрывом кровеносных сосудов носа. Врачи поставили диагноз – гипотония, и сказали, что ей придётся так жить, пока она не поменяет климат, т.е. место проживания, что ей могут вовремя не оказать медицинскую помощь и вообще у неё могут быть кровоизлияния в головной мозг, а это инсульт или ещё что-нибудь хуже.
Ирина в страхе задумалась, что делать? Как жить дальше? Мужу не всегда говорила правду, не хотела его расстраивать, но однажды, после очередного обморока, соседи рассказали ему, что видели, когда его жене было плохо и ей оказывали первую помощь, затем она встала и пошла в ясли за ребёнком. Муж об этом случае узнал и очень расстроился.
          – Почему ты раньше не говорила, почему молчала? – нервно спрашивал Алик у Ирины.
          – А что бы изменилось? Ты бы заменил мой организм, который не хочет привыкнуть к вашему климату, – возмущённо оправдывалась Ирина. Ей было больно слушать такой разговор. Она не знала, чем всё это может закончиться. Первое – это немедленно покинуть страну, как советовали врачи. Второе – переехать в другой район Туркмении, поближе к морю, но кто нас там ждал?
          На семейном совете решили отпустить Ирину на лето в Крым, пока не спадёт жара. Назревал взрыв «вулкана». Каждый думал, что делать, как поступить правильно. Алик сначала согласился уехать вместе с женой и дочерью в Крым, но на работе в школе также, собрали педсовет по этому вопросу. Уехать Алику вместе с женой в Крым – это покинуть работу, где его уважают и в дальнейшем рекомендуют быть директором школы. Известный в республике спортсмен, а там кем он будет? Соревнования закончатся, да и вообще туркмены редко живут в других республиках большого Советского Союза, то ли они не приживаются, то ли их не любят.
          Решили отправить Ирину с ребёнком домой в Украину. Был куплен билет на самолёт из Мары до Ашхабада, последние совместные ночи для двоих. У обоих сердце разрывалось от предстоящей разлуки и неизвестности. Они при закрытой двери плакали навзрыд, чтобы соседи не увидели их страданий от предстоящей разлуки. Дочь плакала также, как будто чувствовала расставание с отцом. Он, взяв её на руки, целовал и плакал.

          Собрали всё самое необходимое, и в выходной день школы Ирина попрощалась с соседями, с сотрудниками, и они поехали на поезде в Мары. Почти всю дорогу не разговаривали, каждый думал о своём. Из Мары они летели на самолёте в Ашхабад. Там свободно купили билет до Симферополя. Немного подождав в аэровокзале, объявили посадку на самолёт. Как быстро прошло время, оно просто пробежало, пронеслось, а хотелось, как можно дольше побыть рядом всем вместе, но время неумолимо приближало минуты расставания. Сдали багаж, зарегистрировались на посадку, а Алик никак не мог отдать свою дочь в руки Ирины, свою кровинушку и родного человечка. Он не стесняясь целовал Ирину и плакал, плакал. Ира с Эллой и с ручной кладью прошли через турникет, а муж смотрел вслед уходящим и плакал навзрыд, привлекая внимание пассажиров, но он никого не видел, кроме своих родных. Пассажиров повезли к самолёту на посадку. Ирина в самолёте с дочерью сели у окна. Голова кружилась, во рту пересохло, слова застряли в горле.
Самолёт закрыли, и он медленно начал выезд на взлётную полосу, и вдруг Ирина увидела, как за самолётом бежит её муж, её Алик. Как атлет, он бежал, не замечая, что за ним бегут сотрудники аэропорта, чтобы его остановить. Ирина не слышала, что он кричал, но поняла, это к ней он обращался, к ней он бежал. Пассажиры, смотрящие в окна, увидели бегущего мужчину и поняли, что он бежал не как отставший пассажир, а к кому-то конкретно. Ирина смотрела из иллюминатора вместе с дочерью, плакала и только тихо шептала: «Алик, Алик…». В салоне затихли, все молча наблюдали за происходящим. Такого, действительно никто никогда не видел. Ирина махала рукой. Одна из женщин не сдержалась и тоже заплакала, как бы в поддержку Ирине и сочувствуя ей, что такое расставание она видит впервые. Да, Алик действительно показал спортивную подготовку бега через препятствия. Догнать его было нелегко.
           Самолёт набирал скорость и оставил Алика уже далеко на взлётной полосе. В самолёте начался оживлённый разговор о них, но Ирина плохо соображала, что говорят, у неё на руках ребёнок, который тоже без конца плакал.
           Напряжение сняла девушка-бортпроводница. Она подошла и спросила:
           – Это Ваш муж бежал за самолётом?
           – Да, это мой муж. Можно было и не спрашивать.
          - А он что, не полетел с Вами?
          – Девушка, мне сейчас не до Вас – сказала Ирина.
          – Если нужно что будет – обращайтесь – сказала бортпроводница.
          Самолёт взлетел и уносил с собой всё дальше от Алика Ирину и его дочь, на родину, в Крым, в родные места. От этого было и радостно, и грустно. Радость, что она избавится от ненавистной жары, а грустно, что рассталась с любимым человеком.

          Ирину встретили родные в Керчи, и началась жизнь без мужа, без папы. Были письма и телеграммы почти каждую неделю о том, как он скучает без них, как любит. Обещал, что приедет обязательно на летних каникулах. Год тянулся очень медленно. И вот уже лето, и Алик прилетел в конце июня, как только дали отпуск. Были незабываемые дни, часы, минуты их встреч, времяпрепровождений.
          Элле было уже два годика. Ирина работала. Как они радовались встрече, прогулкам, общению с любимым мужчиной, отцом, но время отпуска Алика быстро прошло, и надо было ему уже уезжать. Снова расставание, сердце обливалось слезами. Сдерживать чувства просто было невозможно. За время проживания в Крыму Ирин организм пришёл в порядок, обмороков от солнечных ударов не было, и они оба решили, что Ирина больше не поедет в Туркмению, а останется дальше жить здесь. Да и родственники Ирины не отпускали её туда, боясь за её жизнь и жизнь Эллы. Провожали папу Эллы, не зная, встретятся ли ещё когда-нибудь. Расстояние очень огромное, да и его родственники настаивали, чтобы он взял в жёны свою женщину и хотели внуков, но Алик всё равно обещал приехать на следующий год.
          Ирина проводила мужа, не зная, что видит его в последний раз, больше он никогда не приедет, не увидит своих любимых женщин. Это были проводы и расставание навсегда. Слова, письма, телеграммы, но уже реже, но такие же горячие. Прошло два года. В последнем письме он написал, что женился на своей женщине. Ещё было письмо, где он написал через несколько лет, что у него двое сыновей. Переписка изредка была у него с Эллой. Он описывал о своей работе, и как он любит её и скучает.

          Прошло несколько лет. Алик больше не приезжал, а Ирина где-то внутри всё-таки ждала его, собралась и поехала с разбитым сердцем в Ялту, оставив свою дочь с бабушкой, хоть на один день, хоть на один час, но туда, где они познакомились, где ходили по набережной, сидели на скамейках, катались на катере. Ирина ходила по всем местам и всё плакала, плакала, закрывая лицо руками. Люди видели её слёзы, но никто не отважился спросить, почему она плачет, может, кто обидел.
          И вот Ирина, уставшая присела на ту скамейку под сосной, где они с Аликом когда-то жарко целовались. Ирина вовсю зарыдала, не замечая прохожих и никого вокруг. Она и не заметила, как рядом села женщина и спросила, что случилось, может кто обидел или деньги украли? Ирина смущённо отвернулась, стала вытирать слёзы, но женщина не уходила, а наоборот, подсела ближе и обняла Ирину за плечи, стала успокаивать её, как мать.
          – Тише, тише, моя хорошая. Расскажи, что с тобой случилось? Я местная, иду с работы, а ты тут сидишь и плачешь.
          Ирина, немного успокоившись, повернулась к женщине. Она достала свой носовой платок и начала вытирать слёзы Ирины, так как её был мокрый.
           – Деточка, поговори со мной, тебе станет легче, вот увидишь. Я в жизни многое пережила, я пойму тебя, осуждать не стану. Чужому человеку всегда легче рассказать, поведать о своём горе. Пойми, мы никогда больше не увидимся, поэтому тебя никто не осудит, не упрекнёт, а я просто хочу тебе помочь.
Ирина перестала плакать, начала потихоньку успокаиваться.
          – Знаете, я не местная, была когда-то местной, приехала из Керчи.
          – Так ты не местная? – спросила женщина. – А где ты собираешься ночевать? Уже вечер.
          – На улице или на автовокзале, какая разница – равнодушно сказала Ира.
          – Так, дорогая моя, поднимайся, пойдём ко мне, я здесь недалеко живу. Пойдём, пойдём, я тебя здесь не оставлю. Чайку попьём, спать у меня будешь. Я одна живу, квартиранты живут отдельно, – настойчиво говорила ялтинка. Она взяла Ирину под руку, помогла ей встать и, они медленно пошли к ней домой.
Дома она спросила, как звать девушку, и сама представилась – Людмила Ивановна.
          – Вот и хорошо, Ирочка, сейчас чай поставлю, а ты садись, будь как дома.
           За чаем Ирина рассказала всё, как она познакомилась с Аликом, как жила в Туркмении и до сегодняшнего дня. Так они проговорили до двух часов ночи, и не заметили, как время пролетело. Ирина уже даже улыбалась, вспоминая прекрасно проведённое время со своим мужем.
           – Как мне стало легко после разговора, я как будто гору с плеч скинула, – облегчённо вздохнула Ира. – Я так благодарна, что именно вы встретились мне, что выслушали меня и дали значащий для меня совет. Да, время лечит. Нужно жить дальше ради любви, ради нашей дочери с Аликом. Я БУДУ ЖИТЬ, ведь любовь с первого взгляда никогда не забывается.


       Дочери Анжелике

                Нет прекрасней!.. Взоры – стрелы,
                Бровь, как лук, напряжена;
                Перед нею солнце меркнет,
                Затмевается луна.
               
               
                Махтумкули
 Средь выжженных песков пустыни 
Ты вырвалась из плоти в майский день.
Я помню ту весну и ныне,
Когда в жару спасает только тень.

Ты жизни украшеньем стала.
Тебя цветком весенним нарекли
И накрепко меня с собой связала
И с родиной Фраги * – Махтумкули.

Вдали от родины взрослела,
Как роза лунная ты расцвела,
Однажды утром заалела,
В прекрасный мир желанной ты вошла.

Ты – дочь моя и дочь Востока,
Отмечена особой красотой
И в сердце ты вошла глубоко,
В тот мир, что весь охвачен суетой.

Торила ты к любви дорогу –
Она щедра, распахнута, светла.
Любовью грейся понемногу,
Чтоб не сгореть в огне любви дотла.


 Ты Музой будь и музыкой в семье,
Преградой бурным наводненьям,
Травинкой сильной, что растёт в скале
И разрушает горы на каменья.

Могу тобою я гордиться –
Хранительница дома, очага.
Ну, как в такую не влюбиться!
Ты – жизнь моя, и этим дорога.   

         *  Фраги – (свободный, разлучённый, лишённый)  псевдоним Махтумкули