Остров преображения ч4 гл1

Часть 4.
Глава 1.
Настоящая жизнь.
Генерал Немов гордился своими детьми. Старшая Анечка - умничка и красавица, беленькая, стройненькая. Он любил ее безумно, потакал любым прихотям, баловал дорогими подарками. Но в сыне просто души не чаял.
Михаил Петрович был доволен собой: отцовские обязательства выполнил на «отлично». Не выбросил детей как птенцов из гнезда на произвол воздушной стихии: вот, мол, учитесь летать, не получится – разобьетесь, а сделал каждому по квартирке  - по собственному гнездышку, да еще и места хлебные, кормом богатые показал. Анечку в министерство иностранных дел пристроил, а Константина - в охрану президента.
В роду Немовых все мужчины были военными. И Михаил Петрович страстно мечтал о ребенке мужского пола, который продолжит семейную традицию,  гордо понесет фамилию Немовых из века в век. Только, по воле судьбы, первой родилась девочка, и  на протяжении пяти лет после этого у жены Михаила случались выкидыши.
Супруги уже перестали надеяться, смирились и боготворили свою единственную принцессу, но вдруг небо послало им сына. Всю беременность Немов трясся над женой как над хрустальным граалем, пылинки сдувал.
Наконец, долгожданный наследник родился. Михаил плакал от счастья.
Костик рос крепким, здоровым, и Немов, растекаясь тестом от отцовской гордости, сообщал друзьям и знакомым: « Мой пацан с пеленок в генералы метит».
Однако в возрасте двух лет в поведение мальчика начали проявляться странности. Когда к нему обращались, он будто не слышал, хотя со слухом все было в порядке.  Почти ничего не говорил, лишь иногда повторял слова взрослых или  из рекламы. Он мог целый час просидеть, крутя колесики игрушечного грузовика, или подолгу раскачивался из стороны  в сторону.   
 Любое нарушение установившегося режима выводило ребенка из себя: Костик начинал нервничать, бил себя кулаками по лицу.
Сначала Немов отшучивался в ответ на тревожные причитания жены, но вскоре    вынужден был признать, что с сыном что-то не то. Чтобы не дать хода сплетням, вызвали врача на дом. Диагноз аутизм прозвучал как приговор.
Немовы тщательно скрывали ото всех свое горе. Мальчик большую часть года проводил у бабушки в деревне.  Учителя приходили на дом. Несколько раз Костика отправляли на лечение в Швейцарию и Германию, но возвращался он еще более замкнутым и отстраненным.
Однажды от подруги, уехавшей в Штаты, жена Немова узнала о клинике «Преображение» и надежда снова зажгла глаза измученных супругов.
Собрали все сбережения, продали машину и поехали на Филиппины. Через три недели лечения десятилетний Костик вернулся совершенно другим.  Спокойный, уравновешенный, веселый, он, охотно шел на контакт, с удовольствием общался со сверстниками. Родители готовы были молиться на гениального доктора Шеперда.
«Да, много мы тогда пережили, - вздохнул генерал, рассеянно переключая каналы, - зато вон – какой парень вымахал! Суворовское училище, академию ФСБ – везде был лучшим. И вот теперь  охрана президента. И это только начало».
- А-а-а, крокодилы, бегемоты…, - запел телефон, оторвав Михаила Петровича от раздумий.
- Пап, мы опоздаем -  Женя на совещании задерживается, - раздался дребезжащий голосок Анечки.
- Ох, уж этот Тимофеев, как семейный ужин, так у него совещание, - проворчал генерал, но тут же  добавил  раскатистым басом. – Шучу, шучу. Работа есть работа. Будем ждать.


***
Избиение прекратилось так же неожиданно, как началось. Филиппинская шпана разбежалась, испугавшись чего-то или кого-то. Джон Ротман лежал на песке и боялся пошевелиться. Каждая мышца болезненно пульсировала.  Он подумал, что так же, наверное, чувствует себя тореадор, не сумевший увернуться  от разъяренного быка.
Морщась от боли, муж Эмбер потянулся к нагрудному карману, чтобы проверить кошелек. Но вместо кармана на рубашке зияла дыра. С трудом приподнявшись,  Джон обнаружил, что  и его дорожный саквояж исчез.
Ни денег, не документов. Какой там тореадор! Он почувствовал себя раздавленной, оплеванной гусеницей.
«Что теперь делать? – думал Ротман, утирая кровь с разбитой губы, - идти в полицию? Немало  времени займет установление его личности, медицинское освидетельствование побоев,   допрос, составление фоторобота нападавших. Обязательно приедет кто-нибудь из американского посольства. Джон представил, как гладковыбритый щеголь, брезгливо коснется его сочувствующим взглядом, взглядом, в котором черным по белому написано: «НЕУДАЧНИК!». Представил, как будут посмеиваться в кулак филиппинские полицейские.
Нет, это он оставит на потом. Сейчас главное - Эмбер.
Казалось, напавшие рыбаки  выбили из него привычное закостенелое мировоззрение. Рамки и границы  престали существовать. Ротман огляделся. Пляж опустел. Невыносимое полуденное солнце загнало всех в искусственную прохладу помещений.   Пошатываясь,  Джон подошел  к мирно дремлющей на воде моторной лодке.  Еще раз огляделся и, пьяный от  мощного выброса адреналина  с неожиданной ловкостью завел мотор.
Лотка, словно конь ретивый встала на дыбы и пустилась галопом по волнам.
- Эй! Эй! – закричали сзади. Обернувшись, Ротман увидел людей, бегущий по берегу и размахивающих руками. Раздались хлопки, и пули, которые американец принял сначала за рыбешек, прошили поверхность воды рядом с бортами.
Взревели моторы, заглушая проклятья преследователей. Ротман пригнулся и разогнался до максимума. Он вел лодку в том направлении, в котором катер накануне увез душевнобольную женщину и санитара, и чувствовал себя невероятно счастливым. Вот она настоящая жизнь, настоящие приключения.