Не узнал

НЕ УЗНАЛ
   
   Прошедшим летом я отдыхал с приятелем литератором Владимиром Холменко на даче. Это за Павловском, у поселка Динамо. Там есть разрушенная усадьба графини  Самойловой. Она от Питера к своей усадьбе прорубила просеку, но вымостить дорогу не успела: помешала … любовь к художнику. Графиня обратилась к царю Николаю I с просьбой: разрешить ей обвенчаться с простым художником. Но получила отказ. А художника отправили «от греха подальше» – на стажировку, в Италию. Но графиня не смирилась с решением государя и уехала к любимому. Там, на чужбине, они обвенчались. Вернуться в Питер ей было уже не суждено: ведь она нарушила запрет самого царя. Вот такая романтическая история.
   
   Но когда графиня еще жила в своей усадьбе, ее частенько навещал сам А.С. Пушкин.  Поэт  видел в подвале большой стальной сундук, который потом описал в «Скупом рыцаре». Так вот, этот сундук до сих пор находится там, под полуразвалившимися кирпичными сводами. Мне Володя Холменко его показал. Я потрогал чугунные заклепки на его крышке. Согласно преданию, кто к нему прикоснется – разбогатеет. Вот жду: когда же сбудется?

   Впрочем, речь не обо мне и даже не о графине Самойловой. А хочу я вам рассказать о том, как артист театра БДТ, первый помощник Георгия Товстоногова
встречал в аэропорту Таллинна В.М. Шукшина. Но это тоже со слов моего приятеля Холменко. Дело в том, что рядом с усадьбой графини есть кладбище, на котором похоронен В.Н. Горьков. Тогда Владимир Николаевич только что окончил учебу в Институте музыки и кинематографии и был стажером у директора картины «Они сражались за Родину». В этой картине должен был сниматься Шукшин. Съемки проходили в Эстонии. Горькову поручили встретить Шукшина. Поскольку он в лицо Василия Макаровича не знал, ему дали фото, по нему Владимир Николаевич и сличал всех прилетевших этим рейсом мужчин. Но Шукшина среди них не оказалось. Побродив в растерянности, Горьков подошел к пивному ларьку и занял очередь за солдатиком в кирзовых сапогах, пилотке и вещмешком за плечами. За кружкой пива разговорились. Солдату захотелось выпить чего-нибудь покрепче,а водку продавали только в Авиагородке, далеко от аэропорта.

   Владимир Николаевич признался, что он приехал на машине встречать Шукшина, не встретил, расстроился и мог бы съездить за водкой, да вот только денег нет. Солдат дал ему денег,Горьков привез две бутылки. Одну они распили с солдатом, другую тот положил в вещмешок и говорит с усмешкой: «Значит, не встретил, говоришь? Ладно,вези. Я – Шукшин. Извини, что сразу не признался. Так бы ты со мной выпивать не стал. Тебе же запретили пить со мной? Почему в солдатском? Да в образ вживаюсь, давно уже так хожу. Ну, не обижайся. Поехали».

 …Сидим мы у могилы Горькова, поглядываю я на купол храма святой Екатерины, слушаю неспешный рассказ своего приятеля, помянули мы друга-артиста еще раз, и вдруг Холменко мне и говорит: «Вот, если он нас видит, то должен какой-то знак подать». Я посмотрел на него, на недопитую еще бутылку водки и подумал, что вторую лучше нам не открывать. И в это время к нам пришел кот: коричневый, с огромными синими глазами. Володя нисколько не удивился: – У Горькова тоже синие глаза были, – говорит. – А сколько времени? – На часах было без двенадцати минут полдень. – Говорят, что, если прийти на могилку до двенадцати часов дня, то покойный видит тех, кто пришел его навестить, – совершенно трезвым голосом изрек Холменко.

   Я уже не знал, что и думать. Пытался накормить кота колбасой и сыром. Не ест. Настойчиво требует, чтобы мы его по очереди гладили, и трется о наши ноги. Ровно в полдень кот ушел. Зазвенели колокола на храме святой Екатерины. Мы открыли вторую бутылку. Мистика. Кто бы рассказал – не поверил бы.